Tanz mit mir

Воскресное утро. Мороз и солнце, день чудесный, как писал небезызвестный русский поэт. Суровая финская зима только-только наступила, а все дороги уже замело ворохом снежных хлопьев. В такую погоду сидеть бы дома безвылазно и наслаждаться прекрасным пейзажем, что развернулся за окном во всей своей красе. Собственно, все добропорядочные финские граждане-труженики этим и занимались, заслуженно отсыпаясь в тёплых постелях и видя уже чёрт знает какой по счёту сон. А вот Нико, до поры до времени пополняющему запасы энергии в своём теле и упоённо восхищающемуся финской природой во сне, в это воскресение мало повезло. То ли тружеником он не был, то ли недобропорядочным оказался. В любом случае, этим так хорошо начинающимся утром коварная судьба по имени Бен Варон разбудила его бедного ни свет ни заря и не очень ласковым словом загнала в студию партии для демо записывать. Борясь с желанием послать псевдоначальника в места не столь отдалённые, Каллиоярви случайно так вспомнил, что намедни сам обещался прийти, а потому беспрекословно подчинился и даже извинился. Правильно говорят, утро добрым не бывает. Давно остывшая тёмно-бурая жидкость, в народе именуемая кофе, плескалась где-то на дне кружки и совсем не бодрила. Наивно надеясь, что «чем больше, тем лучше», Нико вылил в себя уже штуки четыре таких кружек и теперь сидел на диванчике, без особого энтузиазма перебирая струны драгоценного «айбениза», допивая остатки осточертевшего кофе и то и дело протирая слипающиеся глаза. Томную идиллию прервали хлопок двери и взъерошенный Юффи, от которого веяло свежестью зимнего утра. — Утро доброе, — поздоровался драммер, разматывая шарф. Нико вяло кивнул и выдавил что-то нечленораздельное. Карлссон критически оглядел гитариста, который ещё чуть-чуть и точно свалится, и оставил его в покое, понимая, что невыспавшиеся люди, а особенно Нико, — бомба замедленного действия. Пока Нико пытался взять волю в кулак и хоть как-то привести себя в божеский вид, Юффи от нечего делать успел заварить крепкого чаю, после этого подсунув его Каллиоярви вместо заледеневшего кофеина, поставить тарелки и педали, стереть с них микроскопическую пыль, распутать все провода и ещё много чего полезного. — Ты чего в такую рань припёрся? — очухавшись, гитарист прошмыгнул в соседнюю комнату, где Юхана распивал чаи, читал очередную книгу о буддизме и вообще приятно проводил время в компании себя любимого. — Подумал, что тебе не в кайф торчать тут полдня в одиночку, — самая что ни на есть обаятельная улыбка озарила лицо барабанщика. — А я всё равно с собакой гулял, так что сладкий сон сорвался и без твоего участия. Нико прищурился, чуя подвох. — Солнышко, ты своими ясными глазами хочешь прожечь во мне дыру? — увидев замешательство Каллиоярви, Юлф попытался отшутиться. — Из тебя хуёвый шутник, Юффи, заткнись, — он стиснул зубы, мысленно вообразив, какие цели преследовал Карлссон на самом деле. — Лучше скажи сразу, что тебе надо. Драммер отложил книгу в сторону и принял крайне серьёзный вид, поправив съехавшие на нос очки. — Ты же умеешь танцевать, да? — Ну, если только самую малость, — у Нико на мгновение отлегло. — Инку пригласили на какой-то там вечер с шампанским и танцульками. Она хочет, чтобы я пошёл с ней. — И? Предлагаешь мне пойти заместо тебя? — Нет, конечно, — Юхана фыркнул. — Я прошу научить меня танцевать. Гитарист нервно сглотнул, припоминая байки Бена о том, что даже корова на льду танцует лучше Юффи, и почесал макушку. — Ну... Я попробую, хотя ничего не обещаю, — он натянуто улыбнулся. — Спасибо, чувак! Я знал, что на тебя можно положиться! Нико передёрнуло, но он попытался успокоить себя тем, что байки — это всего лишь байки и, возможно, барабанщик не настолько безнадёжен. Все позитивные мысли разом исчезли, стоило Юффи подойти к Нико на расстояние в четверть метра. Он будто бы даже не представлял, что ему следует делать, и бедняга Нико уже аморально приготовился вдалбливать ему всё, словно маленькому. — И что ты встал? — А что? — Клади мне руки на талию, — Каллиоярви выдохнул, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Карлссон подошёл ещё ближе, попутно раздумывая над тем, где же у Нико талия, и неуверенно положил руки на предполагаемое место. — Талия немного выше, — пропыхтел порозовевший Нико, когда загребущие руки драммера коснулись поясницы, так и норовя спуститься ещё ниже. Юхана, чертыхнувшись, буркнул что-то вроде «извини» и обвил руками талию гитариста, которая, как он уже убедился, существовала в природе и даже немного выделялась. Сказать, что Нико это наглое облапывание заставляло чувствовать себя неуютно, — ничего не сказать. Но он мужественно терпел и уже мысленно прикинул, когда и куда пойдёт запивать горе пивом. К счастью, усилия оказались не напрасными, и с каждым разом неуклюжие медвежьи движения Юффи становились более плавными и отточенными, что не могло не радовать горе-учителя. И всё бы хорошо, да только Карлссону, видимо, пересмотревшему на ночь всяких фильмов а-ля "Грязные танцы" или чего похуже, приспичило своего нерадивого учителя покрутить. Покрутить-то покрутил, а на поймать не то сил, не то навыков, полученных буквально только что, не хватило, и тушка Нико растеклась по полу. — Карлссон, с-с-сука! Драммер ойкнул и поспешил вернуть Нико, у которого чуть ли не пар из ушей валил, в вертикальное положение. Даже невидимую пыль смахнуть не поленился. — Больше так не делай, — процедил он, потирая место ушиба. Юлф закивал и притянул Каллиоярви к себе, попутно включая на телефоне «Piano Man» — единственную подходящую песню, что он смог найти в закромах своего мобильника. Гитарист разом забыл все печали и обиды, наблюдая за плодом двухчасовых трудов. Ему уже не наступали на ноги, не роняли, а медленно кружили по студии, чудом умудряясь не задеть стоящие вокруг предметы. Нико даже позволил себе прижаться к Юффи, ссылаясь на то, что страдающая сторона тут в первую очередь он. Заслушавшись и залюбовавшись, он и не заметил, как обветренные губы коснулись мочки, а через мгновение влажный язык проехался по кромке уха, заставляя всё естество Нико сжаться в один маленький комок. Ему почему-то показалось, что его ноги сейчас подкосятся, и он рухнет на пол. Наглость барабанщика, который не то начал познавать дзен, не то просто выбрал неудачное время для медитации, переходила все границы. А уж когда проворные, оказывается, руки забрались под футболку и шершавые подушечки пальцев коснулись горячей кожи, Нико чуть не задохнулся. То ли от возмущения, то ли от внезапно приятного прикосновения. — Ёб твою мать, — прохрипел гитарист в попытках отлепить от себя Юхану, который явно был против и отлепляться без боя не собирался. — Очнись, придурок! — А? — тот заморгал и отодвинулся. — Ты чего? — Это я тебя спросить хочу, — Нико поправил футболку. — С Инкой будешь это делать, извращенец несчастный. — А у вас тут весело, я так смотрю, — в дверном проёме неожиданно возникла фигура Варона. Опешившие и едва успевающие соображать музыканты разом повернулись к двери, отпрянув друг от друга аки два магнита. Пока Юффи во всех подробностях объяснял другу, что да как, покрасневший до состояния варёного рака Каллиоярви неожиданно вспомнил, что так и не записал ни одной партии, и поспешил удалиться для замаливания грехов на ближайшие несколько часов.