Без названия.

Моран давным-давно знает, что увлеченность Джеймса чем-либо, переваливая куда-то за пик, достигая своей наивысшей точки, чаще всего заканчивается полной потерей самоконтроля. И какого-то контроля вообще. Парадокс как раз и кроется в том, что Мориарти искренне считает: все поводья, штурвалы, рули и нити в его абсолютной власти, центр управления полетами только в его гениальной голове, всегда. Это можно сравнить с тем, как подгоняемый бурлящим в крови адреналином гонщик вжимает педаль газа в пол до отказа на особенно крутом вираже, вместо того чтобы сбросить, поддавшись логике разумных пределов осторожности, даже для человека, психоэмоциональное возбуждение которого достигло верхней планки, готовясь сорвать её. И, чисто по-мужски, Себастьян полностью понимает это кипение, дрожь, азарт. Почти испытывает чувство солидарности. Если бы не одно "но". Не в этот раз. Разделять восторги Джеймса по поводу другого "профессионального" убийцы, попросту выше сил полковника, а так же идет в совершенный разрез с его гордостью. Выше всяких его сил. Странная, мутная история(истерия) началась с идеальной череды блестящих убийств. Безупречных, если смотреть в прорези для глаз, сделанных в маске палача. Преподнесенных в дар, как какой-нибудь чересчур пафосный букет цветов. Подписанных кровавым росчерком и не как-нибудь, а для самого Джима Мориарти. Жестоких и даже...невероятно, необоснованно жестоких, залитых, захлебнувшихся кровью. В буквальном смысле. Они были до того масштабны и отвратительны, но тем и вызывали нездоровое любопытство босса. Гений попался. Либо мастерски сделал вид, что попался(к этому у него, безусловно, имелись свои причины). К тому же, он прекрасно помнил, какое волшебное ощущение разливается под кромкой ребер, когда Моран ревнует. Ревнует сейчас было не тем словом. Себастьян ненавидел. Ненавидел, как ненавидит один зверь чужака, дерзко нарушившего границы его территории. До непреодолимого желания разорвать в клочья. Неясно, чувствовал ли в неизвестном мастере смерти, больном виртуозе потрошения, сумасшедшем маньяке, не видевшем берегов - конкурента, теоретически способного превзойти, или знал простую истину про то, что у всего есть почва. Тем паче худо, если она - перегной, тошнотворно пахнущий болотной сыростью, испещренный отвратительными, скользкими червями. Закон сохранения энергии. Если её куда-то вкладывают, столь истово, то непременно захотят высвободить. Получить отдачу. Снайпер не злился на Джеймса. Он хотел его защитить. Но не был услышан. Все его слова, слова верного тигра, остро чующего опасность за версту: злые, отчаянные, взволнованные, прерывающиеся, серьезные и...предостерегающие всплыли в голове Джеймса только тогда, когда он оказался на каком-то полутемном складе, а возможно в ангаре. А позади стоял человек, ненормальный, почти дрожащий предвкушением отнятия жизни, хрипло смеющийся и крепко держал за волосы, прижимая к ребрам нож. Пока ещё плашмя, не желая начинать(и заканчивать) игру так быстро. Только тогда Джим понял, скорее окончательно понял - он вишенка на торте. Он главный трофей, именно его смерть должна быть...самой великолепной в логической цепочке. Его смерть. Прямо здесь, на бетонном полу, среди каких-то идиотских металлических контейнеров. - Место выбрал паршивое, - страх помогал скрывать дрожь в голосе, который даже казался презирающим. - О, ты будешь контрастировать с ним. Великолепно. Я убью самого Джима Мориарти. Никто не мог подобраться к тебе. Целые маленькие армии. Но...стоило только раздразнить и разозлить твою псинку, в костюме грозной полосатой кошечки и...вуаля. Кто тебя защитит? - Он. - Его здесь нет. - Он здесь. Словно в подтверждение этих слов на полу под ногами Джима вспыхнула точка лазерного оптического прицела. Палач неприятно хохотнул Мориарти прямо в ухо и, мерзко растягивая гласные, протянул: - Я специально выбирал место. Мы с тобой стоим так...что откуда бы он не стрелял - сперва вышибет мозги тебе. Весело, да? Я изрежу тебя на куски, а он даже сделать ничего не сумеет. Ты в любом случае будешь мертв. Теперь скажи, кто убивает лучше всех? - Моран. Джим тихо шипит, потому что лезвие слегка царапает кожу. Совсем немного. Каратель перестает себя контролировать. Плохо. - Неправильный ответ. Кто убивает лучше всех? - Моран. Во рту сохнет, Джеймс едва справляется с головокружением, слушая, как каждое слово гулким эхом отражается от стен огромного пространства. Пожалуйста. Просто пожалуйста. Раздается выстрел, Джим скорее осязает его, чем слышит, застывает, борясь с желанием зажмуриться и наоборот как можно шире распахивает глаза. Пуля опаляет висок, по касательной, срезает, почти сжигает волосы, выкашивая в них алую раненую дорожку, пускает по скуле и щеке струйку крови. Хватка разжимается. Медленно. Джеймс оборачивается. Даритель смертей оседает на пол, вместо правого глаза у него пузырящаяся кровью дыра, а левый стекленеет. Мориарти даже вздрагивает всем телом, когда его настойчиво прижимают к себе уже другие руки. Но он быстро узнает их, расслабляется, всецело отдается им. Жестковатые, сейчас пересохшие от волнения и напряжения губы касаются виска, прямо там где медленно стекает кровь из небольшой царапины. Но Себастьян не промахнулся. Он так целился. И он попал. Его. Снайпер.