Когда твой друг в крови...

Война… Это гигантское чудовище, пожирающее сотни тысяч, а порой и миллионы людей, делающее детей сиротами, матерей — вдовами, калечащее людей как физически, так и морально. *** Атмосфера была наполненна противным запахом пороха, смешанного с кровью. Всюду гремели мушкетные и пистолетные выстрелы, слышался звон металла, ударяющегося о кольчугу, стоны раненых и предсмертные крики умирающих. Война… Что ещё сказать? Луна, вышедшая из-за тёмных туч, освещала эту кровавую битву, вызванную алчностью и жадностью королей. Казалось, само небо приобрело багровый оттенок, как бы скорбя о том, что сами же люди допускают столько невинных жертв. Французы терпели поражение. Враг оттеснял их всё дальше и дальше. В рядах посеялось столь недопустимое на войне семя паники. Даже самые храбрые с ужасом думали о своей участи, но однако смело рвались в атаку за своего короля. Капитан королевских мушкетёров Франции, бесстрашный гасконец д’Артаньян, мчался на всех парах бок о бок с его лучшим другом, графом Оливье де Ла Фер, благороднейшим и честнейшим дворянином, каких только знала Европа. От рук этих двух великих воинов пал не один десяток врагов за это сражение. Всякий, кто смел встать на пути д’Артаньяна или графа, в следущий же миг падал замертво, проткнутый шпагой или простреленый пулей. *** Случай… Каждый раз, когда с нами случается что-то неприятное, мы, воздев руки к небу, спрашиваем:  — Господи, почему именно со мной? В чём я провинился? На свете ведь есть столько других людей… *** Шальная пуля… Именно такая настигла спину благородного Атоса. Всё произошло внезапно — свист пули, вскрик неожиданности, падение… И вот уж конь несётся вдаль, оставив своего седока лежать на сырой, пропитанной кровью земле. д’Артаньян, заметив, что друг упал с коня, тотчас остановил своего и спрыгнул с седла. Подбежав к Атосу, он оттащил его за плечи поодаль схватки, под ветвистое дерево, и растегнул верхние пуговицы, мешавшие дышать. Граф, превозмогая боль, тяжело дыша, произнёс:  — Друг мой! Мы знакомы больше тридцати лет. Мы вместе с ещё двумя, уже, к сожалению, покойными друзьями пережили очень многое. То были и козни Ришелье, и дерзкие выходки дьявола, этой проклятой, роковой женщины, посланной нам самим адом, и хитрейшие афёры подлеца Мазарини, только и думающего, что о своих миллионах… — он хотел было протянуть д’Артаньяну руку, но силы уже начали покидать его, и рука бессильно упала на землю. — Мой срок пришёл. Оставь же меня тут и я сочту за высочайшую честь умереть за своего короля…  — Чёрт меня побери, я не буду самим собой, если позволю прямо тут умереть своему последнему другу! — с пылом воскликнул гасконец. Атос улыбнулся свойственной ему одному печальной улыбкой, глядя на д’Артаньяна, ставшего ему почти сыном.  — Единственное, сын мой, о чём я прошу тебя, — позаботься о Рауле. Я уверен, ты сделаешь из него настоящего дворянина.  — Боже, граф, оставьте эти печальные речи! Вы — здоровейший человек во всей Франции, вам с виду и сорока не дать!  — Д’Артаньян, — сказал граф де Ла Фер, ласково глядя на друга, — не тешь себя пустыми мечтами и надеждами. Живи, радуйся жизни, стань в конце концов маршалом Франции, воспитывай из виконта мужчину, иногда не забывай вспоминать о друзьях… Атосу снова стало трудно дышать. Лицо его исказила мертвенная бледность, показывая какие мучения переживает несчастный. Д’Артаньян с ужасом наблюдал за этой картиной, хотел позвать на помощь, но граф взглядом остановил его.  — Не делай этого… — только и смог проговорить задыхающийся.  — Умоляю, граф, скажите чья то была пуля, пусть даже шальная, и я убью её обладателя, будь он хоть самим королём!  — Я узнаю в тебе того самого девятнадцатилетнего пылкого юношу, с которым меня однажды свела судьба, — сказал Атос, улыбаясь, несмотря на боль. — Двое из нас уже там. Моя очередь третья, — задумчиво сказал он, смотря на небо. Д’Артаньян был в глубочайшем отчаянии. Сердце переполняла тревога, сменяющаяся безысходностью. Как жестоко осознавать, что самый дорогой тебе человек умирает на глазах, а ты даже ничем не можешь помочь ему! Тягостная, назойливая боль в груди разрывала д’Артаньяна морально на мелкие кусочки… Д’Артаньян издал глухой стон и опёрся о дерево, дабы не упасть. О чём думал он в те минуты, можно было только догадываться. Быть может, о лихих днях молодости или же о жизни или, вернее, существовании, которое наступит после смерти последнего друга…  — Ну же, обними меня напоследок и иди. Побереги себя, ты нужен Раулю. Д’Артаньян со слезами на глазах бросился на шею к графу и горячо обнял того. *** Безысходность… О, это отвратительное чувство! Оно поглощает человека целиком, делая его замкнутым, наполняя его безразличием к жизни. Как больно, когда ничего не можешь сделать для любимого тебе человека… *** Д’Артаньян всё ещё не разжимал объятий. Его взор был затуманен слезами, стекающими вниз по щекам и капитанскому мундиру.  — Ну же. Франция ждёт от тебя подвигов. Не подведи Людовика.  — Я… Я не могу бросить вас тут, граф… Иначе я всю оставшуюся жизнь буду проклинать себя за этот поистине не дворянский поступок. Бросить друга в беде! Я не таков! О, лучше бы меня прострелил с десяток пуль, но все друзья мои были живы… Я твёрдо решил, что до последнего буду с вами.  — Я… Знал, что ты не уйдёшь, пока я жив, — он был растроган до слёз. — Не буду заставлять тебя стоять надо мной — это небезопасно. Вокруг свищут пули и шпаги. Прощай же! — и с этими словами Атос вынул из-за пазухи кинжал. В следующее же мгновенье холодное лезвие вонзилось в сердце графа де Ла Фер. » Прощай же… Прощай…» — кружилось в голове гасконца. Сообразив, ЧТО произошло лишь через несколько секунд, он сначала молча глядел на бездыханное тело остекляневшими глазами, затем бросился наземь с душераздирающим криком, криком сердца, криком всего сознания д’Артаньяна. Он грохотом разнёсся по полю битвы, на время заглушив все остальные звуки боя. *** Смерть… Безразмерно большая чёрная дыра, пожирающая всех живых существ без разбору, будь ты нищим крестьянином или королём, подлым лжецом или честным и благородным человеком, коим и являлся покойный граф Оливье де Ла Фер… *** Через несколько минут д’Артаньян вскочил на ноги и бросился в самую гущу битвы со шпагой. Он колол с удвоенной силой, вымещая на врагах всё отрицательное, что накопилось в его душе. *** Спустя три часа после битвы поле было усеяно трупами, громоздившихся один на другом. Кругом стояла гробовая тишина. Не было слышно ни единого шороха. Возле невысокого холма, под деревом, покоился граф де Ла Фер. В двухстах шагах от него лежал немолодой на вид мужчина, крепкий по телосложению, с выдающимися вперёд скулами. Он был мёртв. Шпага трижды поразила его грудь, и кровь окрасила его мундир. Это был д’Артаньян.