Loving Machine

      Джон размышлял. По-правде говоря ему нравилось размышлять в своей комнате. Быть может это место нельзя было назвать таким уж просторным или уютным, но зато это было только его место. Оно принадлежало только ему, и только он мог входить сюда беспрепятственно. Всем остальным необходимо было его разрешение, чтобы просто переступить порог этой комнаты. Не то чтобы это действительно работало с мамой или Камерон, но... теперь у него появилась хотя бы подобие частной жизни. Не бог весть что, но вполне достаточно для парня, который две трети своей жизни провел таскаясь по заброшенным складам, законсервированным армейским базам и лагерям торговцев оружие.       Да и обстановка здесь была успокаивающая. Вытянувшись на кровати и закинув руки за голову Джон окинул окружающее пространство рассеянным взглядом. Ему нравилось здесь. Нравились дурацкие обои, имитирующие ясное безоблачное небо; нравились плотные занавески на окнах, создающие приятный сумрак и торшеры с вырезанными на них фигурками животных. Комната выглядела так, словно раньше принадлежала ребенку, но Коннора это не беспокоило. К тому же он приложил немалые усилия, пытаясь ее обжить. И теперь на столе, тумбочке и даже на полу царил сопутствующий любому нормальному подростку беспорядок. Но больше всего ему, конечно же, нравилась кровать – достаточно длинная, чтобы на ней можно было втянуться во весь рост и достаточно широкая, чтобы не опасаться свалиться во сне.       Это место было идеально. Это было его убежище, в котором Джон мог побыть наедине со своими мыслями после еще одного паршивого дня. По идее, он должен был злится, и злился бы, если бы все не шло в соответствии с его планом. Возведя глаза к потолку, подросток ощутил, как губы растягивает улыбка. Его план... Джон предпочитал держать его в секрете, поскольку сам еще не был вполне уверен в эффективности предпринятых действий. Но интуиция подсказывала, что скоро ему представится шанс проверить идею на практике и раз и выяснить – прав он все-таки, или нет? А пока что, от него больше ничего не зависело и ног позволить себе немного поваляться без дела и поразмышлять.       «Могут ли терминаторы ревновать?» – этот вопрос без конца крутился в голове Коннора. На самом деле, его можно было задать и пару недель назад, когда Камерон впервые увидела Райли... но в последнее время он прорезался особенно явно. Камерон не любила Райли и не скрывала, что хочет от нее избавиться, мотивируя сие вопросом безопасности, но, похоже, основная проблема заключалась в другом. И хотя, действия Камерон действительно можно было объяснить с логической точки зрения, допустив что она и правда просто предпринимает шаги по обеспечению безопасности охраняемого объекта, но... со стороны это выглядело как самая обычная ревность. Джон хмыкнул, постучав ногой по спинке кровати.       Он потратил не мало времени и усилий, пытаясь эту самую ревность в ней пробудить. Пытаясь банально довести ее. Зачем? Что же, тому было не мало причин. Их отношения всегда были сложными, но всегда строились на доверии. Его доверии к Камерон. А влюбленность лишь усиливала это доверие. А потом Камерон предала его... и дело было даже не в том, что она напала на него. Нет. То, как раз, была не ее вина, а системный сбой, произошедший в следствии шока и вызвавший временное возвращение заводских настроек. Которые, к слову, она преодолела самостоятельно, одним лишь усилием воли.       Джон не был наивным и не считал, что манипуляции, совершенные им с чипом, извлеченным из головы Камерон могли как-то повлиять на ситуацию. Нет, когда он включил ее, она отвергла программу, заложенную в нее СкайНет. Отказалась от прошитых в память директив. Она сделала выбор. Камерон выбрала его. Джона Коннора. И она же ранила его, не высказав ни слова благодарности за свое спасение. Хотя он был готов пожертвовать всем ради ее спасения. Готов был отдать свою жизнь и даже наставил пистолет на мать, пытавшуюся сжечь ее. Но Камерон отругала его за необдуманный поступок.       Он был обижен. Он был зол на нее. И на зло ей познакомился с первой подвернувшейся девушкой из школы. Райли. А потом принялся форсировать развитие только-только завязавшихся отношений. Не потому, что Райли нравилась ему... нет, она казалась милой, но не более того. Просто Джон пытался заставить Камерон почувствовать то же, что почувствовал он. Почувствовать и понять, что такое обманутые ожидания. Он знал, что ей будет больно. Помнил те красивые слова, которые она произнесла будучи зажатой между грузовиками, но уже не мог остановиться. Он хотел заставить ее ревновать.       И, кажется, у него получилось. Камерон, вынужденная изо дня в день лицезреть его посиделки и с Райли в конце концов все-таки не выдержала. Происходящее начало серьезно ее задевать и если раньше она ограничивалась лишь комментариями по поводу безопасности то сегодня... сегодня явно созрела для более серьезного разговора. Джон и сам хотел этого. Он мог сколько угодно злиться на Камерон, избегать ее, держать на расстоянии, обвинять, но не мог забыть ее сбивчивого признания: «Я люблю тебя. А ты любишь меня». Так же он не мог отрицать того факта, что им и правда пора поговорить.       И услышав в коридоре дробный перестук каблуков Камерон, Джон мысленно порадовался тому, что ему не придется долго ждать. А заодно поздравил себя с первой одержанной победой. Его план сработал как надо. Девушка все-таки пришла к нему. Остановилась возле двери, словно в нерешительности. Затем послышался шорох соскальзывающей на пол куртки и аккуратный стук в дверь. Три удара идущие через равные промежутки времени. Машинная точность. Джон не ответил, продолжая валяться на кровати.       — Ты занят? – не дождавшись ответа Камерон открыла дверь и остановилась на пороге. Вся такая чувственная, соблазнительная... эта девушка не отличалась высоким ростом или потрясающими формами, но ее «изюминка» была как раз в изяществе образа. Длинные, темные, чуть вьющиеся волосы, большие темно-карие глаза, опушённые длинными ресницами и гладкая светлая кожа создавали ансамбль который потрясал воображение. Особенно в сочетании с легким и ненавязчивым макияжем на ее лице.       Тонкая талия, прямая осанка, длинные стройные ноги – в ней все было идеально. Впечатление не портила даже излишняя худоба, в общем-то свойственная многим девушка-подросткам. Впрочем, было и кое-что необычное. Камерон явно решила подчеркнуть свои достоинства, выбрав весьма откровенный наряд. Легкая полупрозрачная маечка, сквозь которую бесстыдно просвечивал розовый лифчик, ультра-короткая мини-юбка, опускавшаяся едва ли на ладонь ниже бедра и открывавшая стройные ноги, высокие сапоги на каблуках – она подготовилась к разговору лучше, чем он думал. И это усложняло задачу.       — Нет, – коротко ответил Джон. Ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить позу и ничем не выдать охватившего его волнения. Хотя это было и нелегко. Камерон волновала его даже не смотря на свою не-человеческую сущность. И никакая Райли не могла отвлечь его от этой девушки.       Камерон помолчала секунду, по обыкновению склонив голову на бок и изучая его реакцию, затем вошла и закрыла за собой дверь. Позволив ему, при этом, полюбоваться ровными линиями ее спины, плотно обтянутой тканью майки. Застежка лифчика просвечивала сейчас особенно ярко и Джон, против своей воли подумал о том, с каким удовольствием расстегнул бы ее. Лежащие на подушке пальцы сжались, уже ощущая прикосновение ткани, но Коннор заставив себя успокоиться и отбросить пошлые мысли.       — Ты переоделась? – играя непонимание спросил он, наблюдая как девушка приближается, плавно пересекая комнату. Конечно, Камерон было далеко до фото-моделей и манекенщиц, часами шастающих по подиумам, отрабатывая соблазнительную походку. Не походила она и на обычных девчонок из школы. В ее движениях всегда оставалось что-то чуждое, ощущаемое на подсознательном уровне, но они, в то же время, были такими легкими плавными, что Джон потерял бдительность и все-таки залюбовался ею.       — На улице жарко, – отозвалась Камерон, остановившись в изножье кровати и глядя на него. По ее лицу как всегда ничего нельзя было прочесть, но... черт возьми, как же она была красива! Как совершенна была извращенная иллюзия ее красоты. Безукоризненные черты, красиво уложенные волосы, нереальные ресницы до которых так хотелось дотронуться пальцами, и манящие, накрашенные розовым блеском губы. Кажется, Джон снова немного «залип», пропустив тот момент, когда Камерон обошла кровать и поставила согнутую в колене ногу на полосатое покрывало, украшенное зверюшками.       — Ты... начала чувствовать тепло? – он пытался язвить, но, в то же время, глаз не мог отвести от ее ноги. Свет от торшера падал так, что он мог проследить игру мышц от голени до едва прикрытого тканью юбки бедра. А девушка как назло внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать эмоции. И, видимо удовлетворившись произведенным эффектом, присела рядом с ним и вытянула ноги.       — Я чувствую тепло, – коротко, но с какой-то непривычной мягкостью ответила Камерон и Джон, почему-то, задумался, говорила ли она о погоде на улице или о его душевной теплоте. С Камерон, в таких вопросах, никогда нельзя было быть уверенным на все сто процентов. Джон сбился смысли, стараясь не смотреть на ее главное «оружие соблазна», оказавшее в столь волнующей близости.       — Надеешься, что Райли увидит на в постели и тут же испугается на всю оставшуюся жизнь? – спросил Коннор, вложив в голос добрую порцию иронии и стараясь не зацепиться взглядом за ее ноги. Он смотрел куда угодно, но только не на девушку, устроившуюся рядом с ним на довольно узкой кровати. Но почему-то все равно каждый раз зацеплялся взглядом за ее ноги, которые она еще и в коленях согнула.       — Нет, – Камерон повернула голову пытаясь поймать его взгляд. – Я наблюдала за ней, до тех пор, пока она не скрылась из виду. Будучи не в силах больше игнорировать ее Джон повернулся и их взгляды встретились, влетели друг в друга с силой двух промышленных магнитов, притягивающихся друг к другу. Он чувствовал ее дыхание, с ароматом вишневой жвачки «Orbit» на своей коже, вдыхал аромат шампуня, исходящий от ее волос, этих чудесных, завитых локонов красиво разложенных на подушке рядом с ним.       — Тогда... зачем ты пришла? – эти слова дались Джону не без труда. Он тонул в ее бездонных и, как будто бы, лишенных жизни, карих глазах, дышал исходящим от ее тела и волос сладковатым запахом и едва мог сосредоточиться на посторонних вещах. Камерон полностью завладела его вниманием.       — Поговорить, – ответила девушка. Она явно собиралась добавить еще что-то, но тут... ее рука оказалась рядом с его и Джон, прежде чем понять, что делает, обернул пальцы вокруг запястья Камерон.       Она была настолько узкой по сравнению с его, что скорее напоминала руку девочки. И при этом удивительно напоминала человеческую, что он видел бегущие под кожей сеточки вен и ощущал ее пульс под пальцами. Но в то же время он ощущал и еще кое-что – холодный металл, сокрытый тонкой прослойкой плоти. Джон не удержался и скользнул пальцем вдоль руки, наслаждаясь гладкой нежностью ее кожи.       — Нет, – на губах парня заиграла довольная улыбка. – Ты здесь потому, что ревнуешь. – Он хотел было убрать пальцы, но не смог, потому что теперь уже Камерон схватила его за запястье, удерживая руку в прежнем положении. Это было неожиданно, немного пугающе и так волнительно. Сердце Джона зачастило в груди и он почувствовал покалывание мурашек, ползущих по коже. Но были ли они вызваны близостью Камерон или испугом от ее действий? Он затруднялся ответить. Наверное и тем и другим.       — Я не ревную, – ответила девушка. Она была абсолютно неподвижна и наблюдала за ним своими невыразительными карими глазами и не моргала. Зрелище получалось жутковатое и... завораживающее.       — Ревнуешь, – довольно протянул Коннор приподнимаясь на локте. – Ты ревнующая машина. – Он понимал, что ступает на очень зыбкую почву, поскольку даже сейчас поведение Камерон можно было трактовать двояко. И как ревность и как холодную логику машины, выраженной в заботе о нем и проявленной несколько нестандартным способом. Однако по ее поведению он склонен был судить, что на самом деле тут и то и другое. Хотя Камерон, конечно, в первую очередь мыслила как машина, поскольку боялась пробудившихся чувств к нему, выходящих далеко за рамки основной задачи, боялась любых отступлений от холодной логики, поскольку это могло снизить ее эффективность как защитницы.       И чтобы вскрыть это, ему надо было лишь надавить посильнее. Заставить ее обнажить чувства.       — Я не ревную, – Камерон на автомате повторила его действие, чтобы оставаться на одном с ним уровне, удержать контакт глаза в глаза. Она выглядела так, словно напряженно размышляла о чем-то.       — И лгущая машина, – улыбка парня стала еще шире, когда он ощутил, как лежащая рядом с ним девушка поднимает его руку к своему лицу и прижимает ладонью к щеке. Затем все мысли как-то разом покинули его голову, уступив прекрасному ощущению мягкой девичьей кожи под шершавыми пальцами.       — Ты пришла сюда чтобы соблазнить меня... – прошептал Джон через довольно продолжительное время, достаточное, чтобы прийти в себя. Совсем чуть-чуть – ...но сама оказалась соблазненной...       Так и не сумев развить свою мысль Джон подался вперед и поцеловал Камерон, с наслаждением ощущая вкус вишневого блеска. Это поцелуй изменил все. Лишь легкое прикосновение губ, за которым последовала ослепительная вспышка, прорвавшая дамбу запретов и сомнений, так долго сдерживавших его чувства к ней. За короткое мгновение между вдохом и выдохом парень сжал лицо девушки ладонями и перевернул ее на спину, вжимая в кровать своим телом, но так и не разорвав сладостного поцелуя.       Камерон разомкнула губы ему навстречу, раскрываясь, впуская его язык в свой рот. При этом Джон ощутил ее дыхание, и биение сердца в груди, прижатой к его поджарому торсу. Она казалась такой живой, такой человеческой сейчас, что вызвало легкое замешательство. Хотя и не остановило его. Он уже не мог расстаться с ощущением ее кожи под своими ладонями, которые соскользнули с шеи на плечи, огладив безупречные линии выступающих ключиц. Прошлись вниз по бокам, пробрались под майку.       Джон понимал, что заходит слишком далеко, что должен остановиться, но просто не мог этого сделать. А Камерон не остановила его даже когда он стащил с нее майку. Лишь помогла ему, заведя руки за голову и обняла за плечи. Обняла, а не оттолкнула. Не оттолкнула и когда они сели на кровати, и он сделал то, о чем так долго мечтал – расстегнул застежку ее вызывающе-яркого лифчика. И лишь когда его собственный свитер последовал за ее одеждой, а ладони девушки чувственно заскользили по его обнаженному торсу, пересчитывая ребра и прослеживая линию позвоночника, он все-таки отстранился.       — Камерон... – дыхания не хватало, между их губами протянулась ниточка слюны, свидетельство страсти разделенного поцелуя, но Коннор все равно продолжал говорить, выражая скопившиеся чувства словами. – Я... думал о том, что ты сказала мне... тогда... и... знаешь... я тоже люблю тебя.       — А Райли? – спросила Камерон почти требовательно и на дне ее карих глаз, всего на одно короткое мгновение мелькнул зловещий красноватый отсвет. Свидетельство ее машинной сущности.       — Она ничего для меня не значит. Мы просто друзья, – переводя сбившееся дыхание ответил Джон. Не так он планировал вести этот разговор, но оказавшись в одной постели с этой девушкой, которую он никому бы не позволил безнаказанно называть машиной, он понял как эгоистично и жестоко себя вел. Как чуть не загубил те неясные чувства, что только наметившиеся между ними из банального желания насолить в ответ. Из-за глупого и не характерного для него подросткового бунта.       — Это было очень глупо, – прокомментировала его исповедь Камерон, продолжая изучать его лицо все тем же долгим, непроницаемым взглядом. И лишь в ее голосе чудился едва уловимый намек на обиду.       — Я знаю, – парень покаянно склонил голову, прижавшись лбом ко лбу девушки и ощущая как ее взмокшие от пота волосы прилипают к его лбу. – Прости. Иногда я и правда веду себя как придурок.       — Не встречайся с Райли, – сухо, без сколь-нибудь выраженной интонации произнесла брюнетка, положив руки по обеим сторонам от головы парня, в попытке удержать и зафиксировать его взгляд.       — Не буду. Если хочешь, завтра же расстанусь с ней, – улыбнулся Джон, накрыв ее ладони своими.       — Хочу, – пальцы Камерон расслабились под его прикосновением, а ужесточившаяся хватка вновь сменилась мягким объятьем. Ее губы изогнулись в нежной улыбке и Джон тут же накрыл их сладким поцелуем, скрепляя восстановленное доверие и любовь, что стала лишь крепче после всех испытаний.       — Влюбленная Машина, – выдохнул он в разомкнутые губы девушки, скользя при этом пальцами по безупречно-гладкой коже ее спины, на которой сейчас выступили крупные капельки пота.       — Я Любовная Машина, – тут же согласилась Камерон переиначив еще одно прозвание, как это бывало с ней часто, и опрокинулась на кровать, утаскивая за собой Джона. Который ничего не имел против, с готовностью вернувшись к поцелуям, прикосновением и сладостному чувству скольжения кожи по коже.       Они были молоды, влюблены и вся ночь была в их распоряжении...