Космическая Махабхарата от Nenena

VII. «Нет, только не это, - сказал Юдхиштхира, жестом руки отсылая служанку с целой стопкой одежды в руках. – Это тоже не годится, - сказал он, отсылая и другую служанку. – Нет, нет, ни в коем случае, это я не одену… А вот это стоит посмотреть, - Юдхиштхира взял рубашку из очередной стопки одежды и повернулся к своим братьям, держа ее перед собой. – Ну как вам?» «Неплохо», - уклончиво прокомментировал Бхима. «А мне казалось, что ты как раз НЕ ХОЧЕШЬ выглядеть гомосексуалистом», - добавил Накула. Сахадева был слишком занят, полируя свои ногти и тихо улыбаясь своим рукам, так что он ничего не сказал. Юдхиштхира нетерпеливо бросил рубашку на пол и схватил другую у другого слуги: «А как насчет этой?» «Мило», - сказал Бхима. «Привлекает слишком много внимания к твоему подбородку, - сказал Накула. И добавил в качестве объяснения: - У тебя довольно непривлекательный вялый подбородок, ты же знаешь». Сахадева замурлыкал под нос какую-то песенку. «Никто из вас не хочет мне помочь! – фыркнул Юдхиштхира. А потом посмотрел куда-то за плечо Накулы и раздраженно воскликнул: - Арджуна! Где ты был?!» «Стоял на голове. Шесть часов, - Арджуна покачнулся и рухнул на место рядом с Накулой, тяжело привалился к плечу младшего брата. – Полагаю, ожидалось, что я должен был достигнуть состояния измененного сознания». «И как?» - спросил Сахадева. «Да я сам не уверен», - прошло уже три дня с того момента, когда Арджуна почти что поссорился с Ашваттхамой, и Арджуна был очень рад, что Ашваттхама, видимо, простил ему все и решил вести себя так, как будто ничего не случилось. Во всяком случае, Арджуна смог расслабиться и сфокусироваться на том, чтобы выдержать стойку на голове в течение всех положенных шести часов. Он был очень горд собой и ощущал себя просто на вершине мира, пока не попытался выйти из этой позиции и встать нормально. Юдхиштхира посмотрел на Арджуну и нахмурился: «Ты не очень хорошо выглядишь». «Я в порядке…» «А вот я в этом не уверен. Это твое обучение. Вся эта дикая религиозная чушь, которой учит тебя твой жрец. Научиться пользоваться луком – это одно, а стоять на голове или на одной ноге и медитировать пока у тебя лицо не посинеет…» «А тебе разве не нужно готовиться к балу?» - вдруг спросил Накула. Юдхиштхира резко переключил свое внимание обратно на гардероб, а Арджуна быстро благодарно сжал Накуле руку. «Тебе следовало уже приготовиться», - сказала мама Арджуны, входя к ним в окружении стайки служанок. Пять сыновей Кунти разом перестали дышать, как только они ее увидели. Потом Сахадева сглотнул и сказал: «Мама». «Ты выглядишь просто потрясающе», - выдохнул Юдхиштхира. «Спасибо. А ты выглядишь полуодетым, - Кунти отбросила назад прядь своих волос, украшенных жемчугом и перевитых золотыми нитями. – Юдхиштхира, неужели я должна выбирать за тебя одежду?» «А это, кстати, очень неплохая идея», - сказал Накула. «Вообще-то я пришла, чтобы напомнить вам, - заявила Кунти, окидывая их всех тем, что Арджуна мысленно называл «ее особым маминым взглядом», - что сегодняшний балл, официально, устраивается в честь дня рожденья вашей тети Гандхари. Так что перед тем, как принимать чьи-то розы, я хочу от вас, чтобы вы поцеловали руку своей тете и сказали ей, как сильно вы ее любите. Даже если для этого вам придется ждать своей очереди после всех ее сыновей. – А потом она протянула руку, ущипнула Юдхиштхиру за щеку и добавила: - И, неофициально, хочу, чтобы ты знал, что мама будет очень-очень счастлива, если ты сегодня вечером приведешь домой будущую царицу, - она постучала пальцами по его плечу и сказала: - Желаю удачи». Юдхиштхира сглотнул: «Тогда можешь помочь мне выбрать рубашку, мамочка?» - спросил он высоким, слабым голосом. ________________________________________ VIII. «Осталось четырнадцать секунд, - думал Дурьодхана. – Тринадцать. Двенадцать». Он смотрел на своих танцующих родителей: его мать в струящихся шелках с украшенными жемчугом волосами, каскадом ниспадающими ей на плечи, его отец, как и всегда, с безупречно прямой спиной, несгибаемо сильный – они кружились в одиночестве по мраморному полу, и окружавшая их толпа наблюдала за ними в безмолвном восхищении. «Одиннадцать. Десять» А когда их танец закончится, можно будет танцевать и всем остальным. И тогда к ним подойдут дамы со своими розами. Дурьодхана стоял и смотрел на своих родителей, потому что знал, что вся остальная толпа смотрит за тем, как он смотрит на своих родителей. Хотя если честно, ему очень хотелось посмотреть совсем не на них. Ему хотелось посмотреть направо от себя, на Юдхиштхиру, стоявшего с ним рядом. Для разнообразия, Юдхиштхира действительно выглядел хорошо в этот вечер. Дурьодхане хотелось посмотреть на Юдхиштхиру, на Бхиму, на Духшасану и Дурмаду, на Арджуну слева от себя. Ему хотелось посмотреть на своих соперников. Но больше всего ему хотелось посмотреть на НЕЁ. Она была там, по другую сторону танцевального зала. Дурьодхана уже заметил ее раньше: ее волосы убраны высокой прической, ее шея и плечи открыты над вырезом длинного голубого платья. Точно такого же неестественного в природе голубого оттенка розу она держала в руках. Дурьодхана сдерживал себя от желания раскачиваться на пятках взад-вперед от нетерпения. В зале, вокруг них были сотни девушек, но была только одна, которую он хотел бы сжать в своих руках. Была только одна, которую, еще три года назад, он решил сделать своей царицей, и о ком он думал почти каждый день с тех самых пор. «Именно так, - подумал Дурьодхана, - люди и чувствуют себя, если они влюблены». Он дождаться не мог, когда услышит о реакции Дарпаны после того, как она увидит фотографию, где ее сестра сжимает руку царя Дурьодханы во время их брачной церемонии, напечатанную во всех газетах, журналах, на всех экранах планеты… Музыка прекратилась. Его родители поклонились толпе, взорвавшейся бурными аплодисментами. Дурьодхана присоединился к ним, а Юдхиштхира подался к нему и прошептал: «Твоя мать выглядит просто великолепно». «Я знаю». «Сколько ей лет..?» «Она убьет тебя, если ты об этом спросишь. Но официальный ответ – тридцать два. Ей тридцать два уже больше двадцати лет». Дурьодхана посмотрел вперед и увидел, как его отец поцеловал его мать в губы, один раз, быстро – это вызвало новые аплодисменты – а потом увел ее прочь с открытого пространства для танцев. Толпа расступилась, пропуская их, ступающих так уверенно и быстро, будто никто из них не был слеп, а потом девушки устремились вперед к принцам, ожидающим их с противоположной стороны зала. «Удачи», - сказал Дурьодхана. «Полагаю, она мне понадобится», - слабо выдохнул Юдхиштхира. А потом к ним подошли девушки. Дурьодхана даже не запомнил лица первой особы, которая протянула ему свою розу, но потанцевал с ней, ослепил ее, а потом отстранил в сторону и принял предложение следующей девушки. И так несколько раундов. Девушки стремились к нему табунами, в то время как его братья терпеливо ждали, кто останется. Дурьодхана не мог видеть, как идут дела у Юдхиштхиры, но полагал, что все в порядке. Наконец, спустя шесть-семь, а может и дюжину партнерш по танцам, Дурьодхана извинился, временно отстранив все розы, и пошел через толпу, устав ждать, когда же она подойдет к нему. Он чуть не врезался в Арджуну, стоявшего со стаканом пунша в руке и мрачно уставившегося в дальний конец зала. «Только посмотри на него, - прорычал Арджуна. – Это отвратительно». Дурьодхана проследил за его взглядом и увидел Накулу с тремя девушками, повисшими на его руках и еще четырьмя смеющими вокруг, пока он шутливо делал вид, что никак не может налить себе пуншу. Дурьодхана невольно отметил, что все девушки были, как минимум, вдвое старше Накулы. Что в любом случае означало, что они почти на 10 лет младше Дурьодханы. «Завидуешь?» - подшутил он над Арджуной, толкнув его локтем. «Мама придет в бешенство». «Лучше скажи мне, что ты потанцевал хоть с кем-нибудь, а не только стоишь здесь и хандришь». «Ну…» «Это просто жалко», - Дурьодхана вздохнул, на миг положив локоть на голову Арджуны. Дурьодхана огляделся, ища ЕЕ взглядом. Он увидел Юдхиштхиру, нервно танцующего с дочерью Премьер-Министра; увидел Духшасану, очень близко прижимающего к себе в танце свою партнершу и что-то нашептывающего ей на ухо, заставляя ее хихикать и краснеть. А потом увидел… Дурьодхана сглотнул. «Дарпала идет прямо сюда», - сказал Арджуна, констатируя очевидное, а потом грациозно исчез без единого лишнего слова. Дурьодхана снова сглотнул. Она шла прямо к нему. Она смотрела прямо на него. И она держала в руке свою выкрашенную в голубой цвет розу. Дурьодхана встретился с ней взглядом, и почувствовал, как его привычная обворожительная улыбка сама собой расплывается у него на губах. Он всегда хотел видеть только ее, а теперь она шла прямо к нему. Это было прекрасно. Это делало все намного проще. Дарпала приблизилась, ее длинные тонкие пальцы играли лепестками розы, ее ресницы чуть подрагивали над яркими глазами. Локон волос выскользнул из прически и свернулся по одну сторону вдоль ее смуглой гладкой шеи. «Ваше Высочество», - сказала она, наконец, прерывая контакт глазами, чтобы поклониться перед ним. Дурьодхана потянулся к ней и, взяв ее свободную руку, поднял ее из реверанса и прижал ее руку к губам в нежном поцелуе. Кожа Дарпалы была мягкой, чуть влажной и пахла розой под его губами. Он знал, что другие девушки наблюдают за ними прямо сейчас. Он знал, о чем они все думают. Он еще никому не целовал руки. Дарпала засмеялась, и постаралась забрать свою руку у Дурьодханы. На мгновение ему не захотелось отпускать ее – ощущение того, как ее ладонь двигалась, пытаясь выскользнуть, вырваться из захвата его пальцев, контакт кожи к коже вызвали у него приятную дрожь в шее, в животе, в паху, но, наконец, Дурьодхана расслабил пальцы, и Дарпала скромно прижала руку к себе и даже взяла розу обеими руками. «Ваше Высочество, Вы мне льстите». «Это не лесть. Лесть всегда неискренна». Дарпала снова засмеялась. «У певиц, должно быть, самый прекрасный смех», - подумал Дурьодхана. «К сожалению, я пришла просить Вас об услуге, Ваше Высочество». «Притворяемся застенчивой, верно?» - Дурьодхана шагнул к ней, готовясь обнять ее одной рукой за талию, а второй взять у нее розу: - «И о чем же Вы хотите просить?» Дарпала протянула ему свою розу: - Не могли бы Вы…? «С превеликим наслаждением», - оборвал ее Дурьодхана, опуская руку на шелковый изгиб ее талии. Но Дарпала снова засмеялась, как над милой шуткой, и мягко убрала руку Дурьодханы. «Я невыразимо польщена, Ваше Высочество, но ужасно сожалею… Я просто надеялась, что… - она обернулась и посмотрела за плечо в дальний конец танцевального зала. – Я просто надеялась, что Вы сможете передать мою розу принцу Юдхиштхире от моего имени. Я весь вечер пытаюсь добраться до него, но мне никак не везет». И она вложила голубую розу в застывшие, неверящие пальцы Дурьодханы. Дурьодхана смотрел на нее, пустая улыбка примерзла к его лицу: «Юдх… что?» «Я понимаю, что это самонадеянно с моей стороны, - быстро начала Дарпала, - но если в Вашем сердце есть хоть немного доброты, Вы ведь пожалеете несчастную девушку, Ваше Высочество. Вы ведь не откажете в такой малости одной из своих самых покорных подданных…» А Дурьодхана все смотрел на нее, его пальцы начали конвульсивно сжиматься вокруг розы, которую она положила в его протянутую руку. Его улыбка - бессмысленная, бесполезная улыбка - застыла у него на лице. Наконец он посмотрел на нее, в последний раз, посмотрел на ее умоляющие глаза, на дрожащие губы, на прядь волос на шее, и сказал: «Конечно. Бесспорно. Буду счастлив это сделать». Она улыбнулась ему, улыбкой столь же ослепительной, какой он считал свою собственную: «Благодарю Вас, Ваше Высочество. Я всегда буду Вам благодарна». «Не стоит», - ответил Дурьодхана, сжал выкрашенную голубую розу в руке и, отвернувшись от нее, зашагал через весь зал, улыбаясь и не думая об этом, направляясь к Юдхиштхире и не думая об этом. Юдхиштхира увидел, что он приближается, благодарно прервал танец с дочерью Премьер-Министра, несмотря на то, что песня дошла только до середины. «Дурьодхана!» - воскликнул он, неловко устремившись к нему навстречу. Ноги Дурьодханы шагали на автопилоте, его лицо – улыбающаяся маска. Он ничего не чувствовал. Он не мог позволить себе что-либо чувствовать перед всеми этими людьми, на глазах у всех этих людей. «У меня есть кое-что для тебя», - сказал Дурьодхана, протягивая смятую и сплющенную голубую розу своему кузену. Несколько мгновений Юдхиштхира так на него смотрел, что это было бы даже комично, если бы Дурьодхана был способен сохранять чувство юмора в тот момент. Но Дурьодхана, по крайней мере, смог притвориться, что у него есть чувство юмора, так что он засмеялся и сказал: «И не мечтай. Я не поголубел ради тебя. Это от Дарпалы». «Певицы?» «Она очень хочет потанцевать с тобой. Очень-очень хочет. – Дурьодхана удивил самого себя, провокационно подмигнув кузену в рамках приличий. – Желаю удачи». Юдхиштхира удивленно повертел в руке мятую розу. Дурьодхана не видел, что он стал делать дальше, потому что он развернулся на каблуках и пошел прочь. Он хотел уйти сразу же. На самом деле, он был уже на полпути к выходу, когда очередная пустоголовая незапоминающаяся девушка, подошла к нему со своей розой. Он принял розу, взял ее руки и с мысленным вздохом смирения закружил ее по залу. Ему бы не удалось сейчас уйти, в любом случае. Его отсутствие было бы замечено более чем, чье либо еще. На половине следующего танца уже с другой девушкой, Дурьодхана рискнул повернуть голову и посмотреть на них – на Юдхиштхиру и Дарпалу – летящих по залу, глядя лишь в глаза друг другу с полусонным видом, который получается лишь у двух влюбленных людей, которые, как идиоты, все время глядят друг другу в глаза. Дурьодхана с отвращением отвернулся. Иногда он думал, что когда-нибудь, когда он будет царем, Юдхиштхира будет ему неплохим товарищем. Юдхиштхира был интеллигентным, вежливым и всегда как-то особенно готовым угодить, что Дурьодхана обычно находил отталкивающим, если эта готовность не была адресована ему лично. Но в другие дни, случалось, Дурьодхана смотрел на Юдхиштхиру и понимал, что тот был всего лишь слабовольным, трусливым, сопливым книжным червем, и что он не хотел от Юдхиштхиры ничего, кроме того, чтобы тот исчез с его глаз и больше никогда не возникал в его поле зрения. Вот сейчас был как раз один из последних случаев. Юдхиштхира НЕ заслуживал танцевать с Дарпалой в этом зале. Дарпала НЕ заслуживала такого жалкого идиота, как Юдхиштхира. Она заслуживала лучшего. Юдхиштхира был таким придурком, что он даже не заметил, что улыбающееся лицо Дурьодханы было мертвой маской. И все равно, Дурьодхана танцевал с бесполезными, глупыми девушками, которые все подходили и подходили к нему без остановки. ________________________________________ IX. Это был уже пятый их танец с Дарпалой, когда Юдхиштхира заметил, что его мама наблюдает за ними. Она стояла чуть в стороне от танцующих, и он успел быстро встретиться с ней глазами. Она коротко кивнула ему и одобрительно улыбнулась. Юдхиштхира понял. Другие девушки уже оставили надежды подобраться к нему сегодня, все было понятно. Он точно не хотел быть ни с кем, кроме Дарпалы. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Так что спустя еще несколько шагов, быстрый поворот и почти что официальное одобрение его матери - Юдхиштхира насладился тем как платье Дарпалы в движении задевает его щиколотки, тем как она запрокидывает голову и смеется, когда он кружит ее – Юдхиштхира вдруг привлек ее к себе, наклонился над ее плечом и прошептал: «Останься со мной». «Ваше Высочество, - сказала она и провела пальцем вдоль линии его челюсти, - я и не собиралась оставлять Вас одного сегодня вечером». Юдхиштхира сглотнул. ________________________________________ X. Следующее утро пришло к ним закутанным в белый туман, наползавший со стороны океана на дворец. Бело-голубое небо стало первым, что увидел Юдхиштхира, когда открыл глаза, и взгляду его открылось ближайшее к кровати огромное окно на всю стену с широко распахнутыми шторами. Юдхиштхира коротко удивился, кто мог раздвинуть шторы, а потом вспомнил, кто был с ним в одной комнате. Юдхиштхира медленно перевернулся, преодолевая сонливость, более глубокую чем обычно из-за пережитого прилива адреналина, нервозности и, наконец, довольной усталости во всех мускулах тела. Он чувствовал запах Дарпалы на простыне. Сев на кровати, он посмотрел на нее. Она сидела на стуле перед зеркалом в дальней стороне комнаты, абсолютно нагая, и, хмурясь на свое отражение в зеркале, расчесывала спутанные волосы одной из расчесок Юдхиштхиры. Несколько мгновений Юдхиштхира наблюдал за ней, смотрел как двигаются мышцы ее плеча, как напрягается и расслабляется рука, когда она проводит расческой сверху вниз, как едва заметно вздымается и опадает ее грудь при каждом вздохе. Наконец, Юдхиштхира поднял голову и сказал: «Доброе утро». Она повернула к нему голову, ее рука с расческой остановилась, не доведя движение до конца: «Взаимно». «Окно открыто», - озвучил очевидное Юдхиштхира, неудержимо скользя глазами по ее нагому телу. Конечно, он уже видел ее раньше, прошлой ночью. Но почему-то в дневном свете ее тело выглядело немного иначе. Видимо, тени по-другому ложились на ее формы, подумал Юдхиштхира. Дарпала взглянула на раскрытое окно, выходившее на продуваемый ветрами утес, на котором и стоял замок, и со смехом сказала: «Там же нет ничего кроме рыбы и водорослей». Она высвободила расческу из волос, встала и прошла к противоположной стене комнаты, где тяжелые шторы закрывали еще одно окно высотой во всю стену. Ее босые ноги с мягким шуршаньем ступали по высокому ворсу ковра. «А теперь это окно, - сказала она, сверкнув глазами на Юдхиштхиру, наблюдающего за тем, как она гладит тяжелые богатые занавеси своими пальцами. – Если я правильно помню, оно у нас смотрит на город». «Не делай этого…» «Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты очень сексуален, когда паникуешь?» «Нет, не то чтобы». «Что ж, а это правда, - она прошла к нему через комнату, забралась на кровать и смахнула одеяло с Юдхиштхиры, прежде чем он успел понять, что происходит. – Очень сексуален, - мурлыкнула она, забираясь на него верхом. – Очень кстати, что на тебе сейчас совсем нет одежды». Он приподнялся навстречу ее бедрам, потянулся рукой по ее все еще спутанным волосам, скользнул губами по одному из ее округлых дерзких сосков. Он шептал ее имя, снова и снова, лаская ее груди губами. Она мягко застонала, потом наклонилась и шепнула ему: «Возьмите меня, Ваше Величество. Возьмите так же, как прошлой ночью». Но Юдхиштхира вдруг отстранился от ее груди, прямо посмотрел на нее и сказал: «Нет». Она растерянно замерла: «Что…?» «Нет, не сейчас. Не так. Я должен сделать это правильно», - он выбрался из-под нее, слез с кровати и протопал босиком по комнате в дальний угол, где встал на колени и стал рыться в лакированном сундуке, стоявшем там. Теперь уже была очередь Дарпалы сидеть на кровати и наблюдать за ним, во всей его некрасивой наготе. Юдхиштхира нашел то, что искал, встал, повернулся и вернулся обратно к кровати. Он видел, что она смотрит на него с любопытством. Он что-то сжимал в одной руке, полностью скрыв от нее. Его член, полувозбужденный пару мгновений назад, похоже, успокоился и обмяк, по меньшей мере, пока. «Что это у тебя? – спросила Дарпала, глядя на сжатую руку Юдхиштхиры. – Секс-игрушка? Ваше Высочество, никогда бы не подумала, что Вы из этого типа людей». «На самом деле, нет, - Юдхиштхира опустился перед ней на одно колено. – Это моего отца, - сказал он, протягивая к ней руку. Он раскрыл пальцы, на ладони его лежало небольшое кольцо. – Дарпала, - сказал Юдхиштхира, стараясь дышать медленно и спокойно. – Ты выйдешь..?» Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. «Ты выйдьешь..? – Юдхиштхира облизал губы, сглотнул и начал заново. - Ты останешься со мной? Навсегда. Как моя жена?» Она по-прежнему смотрела на него, ее лицо было непроницаемо. Юдхиштхира почувствовал, как сердце сжимается у него в груди, дыхание застыло в горле. А потом Дарпала запрокинула голову назад и засмеялась: «Замуж за тебя? – она согнулась пополам, обхватив себя руками, ее груди прыгали вверх и вниз от смеха. – О, боги, ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?!» Пальцы Юдхиштхиры медленно сжались вокруг кольца в его руке. «Это значит «нет»?» – спросил он, слыша, как дрожит его голос. Дарпала смеялась еще несколько долгих, болезненных минут. Потом вытерла слезы, посмотрела Юдхиштхире в лицо, и слегка собралась. «Да, - сказала она, - это значит «нет». «Но… - Юдхиштхира поднялся с колен, уже не склоняясь перед ней, а нависая над ней сверху. – Но я думал… - его руки дрожали точно в такт тому, как дрожал его голос. – Я пригласил тебя на мое брачное ложе, и ты…» «Постель – это постель, милый. Если у тебя здесь «брачное ложе», тебе следовало бы повесить хотя бы табличку». «Но ты должна была сказать «да», - надулся Юдхиштхира. – Мы ведь уже стали мужем и женой». «Нет, - в тон ему ответила Дарпала. – Мы не стали». «Но все видели, что мы вчера ушли вместе». «Один умеренно приятный секс, - сказала Дарпала, слезая с кровати и становясь перед Юдхиштхирой, - не налагает на людей пожизненных обязательств. – Она протянула руку и коснулась его щеки. – Ваше Высочество, - сказала она, - я вовсе не собиралась посылать Вам неверный сигнал. Да, я хотела встретиться с Вами лично уже очень-очень долгое время. Теперь мне это удалось. Но я никогда не хотела и никогда не захочу становиться Вашей царицей». «Я люблю тебя», - выпалил Юдхиштхира прежде, чем успел остановить себя. Она вздохнула. «Да ты меня едва знаешь», - она шагнула к нему, обняла его, прижавшись своим нагим телом к его телу. Теплый, заманчиво влажный уголок между ее ногами прижался прямо к члену Юдхиштхиры. Но, к сожалению, тот был в этот момент слишком растерян и расстроен, чтобы реагировать должным образом. Может быть, еще и потому, что это было утешительное объятие, а не влекущий призыв. Оно ощущалось, как прощанье. «У нас с тобой было нечто только для нас двоих, - прошептала ему Дарпала, - и оно навсегда у нас останется». Юдхиштхира наконец нашел в себе силы поднять руки и попробовать ответить на ее объятие. Но она уже отстранилась от него. Взглянула на его обмякший член, на его печальное, растерянное лицо и сказала: «Думаю, мне пора идти». Она повернулась и пошла прочь от Юдхиштхиры, взяла свое помятое вечернее платье со спинки стула. Юдхиштхира смотрел на нее, смотрел, как она достала свой комм и позвонила какой-то своей прислуге, чтобы ей приготовили свежую одежду. Кольцо его отца жгло ему руку изнутри крепко сжатого кулака. Наконец, Дарпала закончила одеваться, повернулась, и взглянула на Юдхиштхиру в последний раз. Ее волосы все так же лежали по плечам всклокоченной спутанной массой, ее лицо ничего особенного не выражало. Юдхиштхира посмотрел на нее прямо и сказал скорее грустно, чем гневно: «Если бы я знал, что ты не собираешься и не хочешь… я бы никогда не…» Слова застряли у него в горле. У него не было сил закончить предложение. «Я знаю, - сказала Дарпала, отвернулась от него и закончила: - Поэтому я и не касалась этого вопроса». Это были последние слова, которые она сказала Юдхиштхире. После этого она ушла. ________________________________________ XI. Юдхиштхире потребовалось несколько часов, чтобы восстановить присутствие духа, одеться и выйти из своей комнаты. К тому времени, было, конечно, уже поздно. Слуги знали о том, что случилось, и уже разболтали об этом. Сплетни расползлись по всему дворцу. Юдхиштхира шел по коридорам, чувствуя на себе сочувственные взгляды и слыша шепоток за спиной. «Мне нужна работа, чтобы заняться ей, - подумал Юдхиштхира, в отчаянье бросаясь на поиски Премьер-Министра, министра Обороны, да хоть заместителя комиссии по мониторингу расхода воды, кого-нибудь, кого угодно, у кого была бы проблема, решением которой он мог заняться. К несчастью, первой Юдхиштхиру нашла его мама. «Безмозглый идиот», - прошипела она, схватив его за ухо и силой потащив за собой в более-менее безлюдный угол. «Ой! Ой, - Юдхиштхира высвободил ухо из жестких пальцев своей матери. – Мама, прости, я думал она…» «Ты опозорил всю нашу семью, - ее глаза пылали холодным злым огнем. Юдхиштхира уже видел, как она так смотрела на Накулу и Сахадеву по разным поводам, но даже и представить себе не мог, что сам почувствует на себе такой ее взгляд. – Я предупреждала тебя. Я говорила тебе. Ты не должен прикасаться к женщине, пока вас не обвенчают. Юдхиштхира, теперь повсюду будут эти отвратительные слухи о тебе, и я…» «Но я правда думал, что она…» «Твоя репутация сейчас на кону! И если ты забыл, Юдхиштхира, твоя репутация – это именно то, что станет решающим моментом в вопросе, станешь ты царем или нет! – его мать гневно выдохнула и предъявила свой самый убийственный аргумент: - Твой отец, - сказала она, - был бы очень в тебе разочарован. Ты совершил позорный поступок». «Мама… - Юдхиштхира склонился перед ней, моля о пощаде. – Мама, мне так жаль, но я действительно думал, что она… Я думал, что мы полюбили друг друга… Я дал ей папино кольцо, а она посмеялась надо мной». Его голос сорвался. Мама Юдхиштхиры молчала очень долго, потом нежно положила руку ему на макушку и мягко сказала: «О, Юдхиштхира…» Весь гнев из ее голоса бесследно исчез. Юдхиштхира выпрямился, и его мама убрала руку. «Никогда, я никогда больше, мама», - поклялся он. Она грустно посмотрела на него. «Она посмеялась над тобой? – в следующий миг взгляд Кунти снова стал тяжелым и холодным. – Шлюха, - прошептала она на выдохе. – Ее больше никогда не пригласят ни на одно официальное мероприятие. Ни ее, ни ее семью, ни ее детей, ни детей ее детей, никогда». Юдхиштхира вздохнул. Кунти посмотрела куда-то вдаль, переключаясь. «Как печально, - пробормотала она, - Получается, что бал твоей тети Гандхари оказался полностью бесполезен». «Бесполезен?» «А ты не слышал? Дурьодхана ушел вообще с пустыми руками». ________________________________________ XII. «Знаешь, нужно иметь солидные яйца, - сказал Бхима, прикуривая Юдхиштхире сигарету, – чтобы трахнуть разок царя Куру, чисто себе в коллекцию». «Я еще не царь, - угрюмо простонал Юдхиштхира с сигаретой во рту, - и у нее не было яиц». «Что ж, - сказал Бхима, все еще стараясь как-то поднять настроение своему брату, - по меньшей мере, ты больше не жалкий стареющий девственник». Юдхиштхира мрачно посмотрел на Бхиму и выдохнул возмущенное облако дыма. «Я не понимаю, почему мама так накричала на меня, - пожаловался он, - если ты был первым кто завел интрижку». «Да, но про мою интрижку никто не знает. Все знают про твою!» Юдхиштхира застонал в голос и схватился обеими руками за голову. «Ну не так же все плохо, - быстро добавил Бхима. – Не может все быть настолько плохо». «Это было ужасно, - Юдхиштхира выдохнул несколько почти идеальных колечек дыма. – Я был ГОЛЫЙ, когда я сделал ей предложение. А она посмеялась надо мной». «Согласен… это действительно ужасно», – Бхима помассировал брату плечи, слушая, как птицы перекликаются в саду вокруг них, находя друг друга по голосу в еще больше загустевшем тумане. В их углу сада было пустынно, тихо и мирно. Только очень мрачно. Мрачно из-за тумана и еще мрачнее из-за Юдхиштхиры. «Видел вчера Арджуну? – спросил Бхима, очень стараясь подбодрить своего брата. – Он потанцевал с несколькими девушками. Может быть, даже с тремя. Я сам видел». «Молодец, - плечи Юдхиштхиры внезапно ощутимо напряглись под руками Бхимы. – А Накула…?» «Наверно, с тремя дюжинами». «Это мерзко. Ему всего одиннадцать лет. Эти женщины все больные». «Скоро уже двенадцать. И ты знаешь, как он выглядит. Они оба». «Сахадева…» «На каждую девушку, которая побывала в руках Накулы, у Сахадевы было три». Юдхиштхира вздохнул. «Да все нормально, - сказал Бхима. – Мама следила за ними, как ястреб. Ничего такого не случилось. Накула не позволял себе ничего предосудительного. И ни одна из их девушек не рискнула воспользоваться их невинностью». Юдхиштхира с облегчением выдохнул, немного расслабился: «А ты?» «Что я?» «Я видел, ты тоже танцевал с кем-то». «Ну…» «Никто не взволновал твое сердце?» «Навряд ли, - Бхима нахмурился, сердясь на себя, на весь мир, и в сущности ни на кого конкретного. Совсем немного девушек захотели пригласить его на танец вчера. Все остальные явно пугались, когда он пытался подойти к ним. Бхима давно к такому привык, большинство людей обычно пугаются, когда он собирается подойти к ним. Точка. «Но иногда можно привыкнуть к чему-то, привыкнуть к чему, на самом деле, невозможно», подумал Бхима. Его это ранило. Конечно, на балу были девушки, которые понравились ему внешне и показались милыми, но все они в страхе упархивали от него. А тех, что предложили ему свои розы, неуловимо объединял между собой особый расчетливый взгляд и запах охотниц за золотом. «Дай угадаю, - сказал Юдхиштхира, чье настроение немного улучшилось по мере того, как Бхима наоборот помрачнел, - ты все еще тоскуешь по той твоей интрижке, верно?» Руки Бхимы застыли на плечах Юдхиштхиры. «Ага, - Юдхиштхира потушил свою сигарету о каменную скамейку, на которой сидел, запрокинул голову и посмотрел на брата. – Ты думаешь когда-нибудь рассказать мне, кто она была и что у вас произошло?» «Нет», - прямо ответил Бхима. Юдхиштхира помрачнел: «Бхима…» «Пожалуйста», - сказал Бхима. Одного этого слово – а, может быть, того как Бхима произнес его – оказалось достаточно, чтобы Юдхиштхира отступился. Он склонил голову на грудь и пробормотал: «Разбитое сердце?» «Вроде того». «Вступай в клуб». Они оба посидели еще немного в унылой тишине, туман все больше густел вокруг них. Бхима, похоже, утратил все желание разминать Юдхиштхире плечи. На самом деле, они оба были так заняты, жалея самих себя, что даже не заметили, как две фигуры возникли из тумана, причем одна из них чуть не рухнула, налетев на них. «Прости, - быстро сказал Дурмукха, отпрянув назад, и восстанавливая равновесие, после того, как чуть не упал на Юдхиштхиру. – Я тебя не увидел». Арджуна, следовавший за Дурмукхой, посмотрел вправо и влево от них – но кругом был только туман. «Кто-нибудь из вас видел Дурьодхану? Мы ищем его с самого утра». «Нет, - сказал Юдхиштхира. – Он что на улице? В этом тумане? – Юдхиштхира сморгнул. – Я думал, Дурьодхана терпеть не может такую погоду». «Вот именно. Послушай, ммм… - Дурмукха подался ближе к Юдхиштхире. – В общем, он очень расстроен из-за того, что случилось вчера, так что если вдруг увидишь его, просто скажи, что мы его ищем. Хотя, будь я на твоем месте, я бы предпочел лучше не встречаться с ним. Он на тебя сейчас очень зол». «Что? – Юдхиштхира растерянно моргнул, озадаченно глядя на Дурмукху. Потом посмотрел на Арджуну. – Зол на меня? Почему Дурьодхана на меня злиться?» Теперь уже была очередь Дурмукхи, удивленно посмотреть на Юдхиштхиру: «Ты что совсем тупой? – Дурмукха был просто ошеломлен. – Певичка, которую ты подцепил вчера. Дурьодхана мечтал о ней несколько лет». «Ох», - только и сказал Юдхиштхира, слабо и жалко. Бхима засмеялся, но Дурмукха так гневно на него глянул, что он замолчал. Юдхиштхира постарался встретиться глазами с Арджуной, но Арджуна отвернулся от него, ничего не говоря. «Короче, если увидите Дурьодхану, скажите, что мы его ищем», - еще раз повторил Дурмукха. А потом устремился дальше, Арджуна последовал за ним. Они оба тут же растворились в густом тумане. Юдхиштхира поспешно поднялся. «Мне надо найти его», - пробормотал он. «Дурьодхану? – фыркнул Бхима. – Дурмукха только что посоветовал тебе держаться от него подальше. И раз уж ты подцепил его девушку, я бы предложил тебе то же самое». «Нет, нет, я не могу просто… - Юдхиштхира всплеснул руками. – Я пойду найду его. Я должен поговорить с ним чем скорее, тем лучше. Я же не хотел… я же не знал…» «Я думаю, он в курсе, что ты не знал, но от этого он зол на тебя ничуть не меньше», - Бхима вздохнул, а потом увидел, что Юдхиштхира уже поспешил вслед за Дурмукхой и Арджуной и растворился в тумане. ________________________________________ XIII. Юдхиштхира чуть не ощупью пробирался сквозь белую муть, натыкаясь на кусты, скамейки и скульптуры на своем пути. Он выругался, больно ударившись коленом обо что-то твердое. Утром туман был таким слабым, Юдхиштхира и представить не мог, что он может так быстро сгуститься. А впрочем, Юдхиштхира никогда не пытался вникать в погодные механизмы. Для этого у него был министр, отвечающий за климатические изменения. Сам же Юдхиштхира всегда изучал только то, на чем Дед Бхишма требовал сосредоточить особое внимание: политику, экономику, историю и кучу всевозможных расчетов, которые ему постоянно приходилось делать. Неожиданно левая нога Юдхиштхиры поехала на чем-то скользком и мокром. Он рухнул на спину. Юдхиштхира снова выругался, а потом уставился на землю, пытаясь разглядеть, на что он наступил. Это оказалась узкая гладкая полоса льда на траве. Но воздух вокруг него, неважно туман там или нет, воздух был теплый. Юдхиштхира поднялся на ноги, чувствуя, что волосы у него сзади на шее встали дыбом. Он не был метеорологом, но он точно знал, что лед не образуется на земле в летнем тумане по естественным причинам. Юдхиштхира вспомнил, как почти девять лет назад они с Дурьодханой встретили якшу в лесу, и этот якша заморозил ручей, чтобы они могли безопасно перебраться через него. Но не мог же якша или ракшас пробраться на территорию дворца, успокоил сам себя Юдхиштхира, продолжая осторожно пробираться через туман. У них были защитные заклятья на этот случай. И охрана. И жрецы. Еще и мистер Дрона, насколько бы безумным он ни был с точки зрения Юдхиштхиры, но он, по меньшей мере, был безумным специалистом по обнаружению и обезвреживанию ракшасов и всего такого прочего. Юдхиштхира продолжил пробираться сквозь сад, чувствуя все больше скользких полос льда у себя под ногами. Дева-отметины у него на спине и на шее начали подергиваться. Он никогда еще такого не ощущал. Это было похоже на предупреждение. «Что-то нехорошее есть в этом тумане рядом с тобой», - шепнула в глубине Юдхиштхиры его нечеловеческая часть. Юдхиштхира вздрогнул. Внутренний голос звучал пугающе похоже на голос черной тени Смерти, говорившей с ним всего однажды, девять лет назад, в тот самый день, когда они встретили якшу. Это был совсем не тот голос, который Юдхиштхире хотелось бы услышать снова. Неожиданно Юдхиштхира увидел впереди себя движущуюся тень. На мгновение дева-отметины Юдхиштхиры вспыхнули жарко и болезненно на его коже. Опасность! Но потом Юдхиштхира узнал знакомые очертания фигуры. Очень знакомые, правда. Юдхиштхира выдохнул с облегчением, и его тело покорно расслабилось, и нечеловеческая часть его, та, которую он так старался заставить замолчать несколько мгновений назад, также затихла. «Дурьодхана! – позвал Юдхиштхира, и тень замерла. Ага! «Дурьодхана, прости, я не знал!» - выпалил Юдхиштхира, подходя ближе к своему кузену. Дурьодхана ответил не сразу, все еще стоя спиной к Юдхиштхире: «Не знал… о чем?» «Что ты мечтал о… - Юдхиштхира замялся, не в силах закончить предложение. Он набрал воздуха в грудь, и выпалил: - Если тебе будет от этого легче, она оказалась совершенно ужасной!» «О, правда?» – Дурьодхана медленно обернулся, мрачно глядя на Юдхиштхиру. «Да, она - ужасный человек и… и… она ужасна в по… в пос… - Юдхиштхира изо всех сил старался сказать «ужасна в постели», но слова встали у него поперек горла. Лгать – это смертный грех, и Юдхиштхира просто не мог заставить себя солгать даже для того, чтобы пощадить чувства Дурьодханы. Но Дурьодхана, к счастью или к несчастью, явно понял, что Юдхиштхира хотел сказать. Он поморщился. «Не лги мне, Юдхиштхира. Даже не пытайся. Ты знаешь, что не сможешь солгать, даже если твоя жизнь будет зависеть от этого». «Хорошо, ладно, она просто потрясающая в постели, но… - Юдхиштхира увидел, как у Дурьодханы сжимаются кулаки, невольно отпрянул и скорее добавил, - но все равно она ужасный человек. Она унизила меня, и я теперь посмешище всей семьи, и, надеюсь, тебе от этого легче, потому что это ТЫ мог быть на моем месте, а не я!» «О, и что же мне теперь «СПАСИБО» тебе сказать?» «Да! Я имею в виду, нет. То есть, я имею в виду…» «Юдхиштхира, мне кажется, это сейчас была самая жалкая попытка извиниться, какую я когда-либо слышал». «Прости меня», - просто сказал Юдхиштхира, и плечи его разом поникли. Дурьодхана медленно, долго выдохнул воздух. «Ладно. Хорошо, - он подошел к Юдхиштхире, закинул руку ему на плечо и сказал: - Можно подумать, у меня когда-то получалось долго на тебя злиться». Юдхиштхира с облегчением рассмеялся. «И все же, - задумчиво сказал Дурьодхана, - я все никак не могу поверить, что она предпочла тебя, а не меня. Не понимаю, зачем так занижать планку?» Юдхиштхира моргнул, но ничего не сказал. Он вообще правильно расслышал? «Когда-нибудь я буду вспоминать об этом и уже не захочу больше всадить тебе нож в живот, - сказал Дурьодхана, снова становясь дружелюбным и располагающим, и повел кузена через переполненный туманом сад не особо выбирая какое-то конкретное направление. Дева-отметины Юдхиштхиры больше не дергались, и нечеловеческий голос в его голове исчез без следа. Это было хорошим знаком. Юдхиштхира шел рядом с Дурьодханой, чувствуя счастье и облегчение от того, что какая бы безобразная вещь не встала между ними, все разрешилось так быстро. А еще облегчение от того, что нечто жуткое, скрывавшееся в тумане совсем близко от них, похоже, исчезло, как последние остатки дурного сна. Да, дурной сон. Это было верной метафорой, подумал Юдхиштхира. Потому что, чем бы это ни было, оно, скорее всего, было просто игрой его воображения. Юдхиштхира опустил голову на плечо своего кузена, пока они шагали вместе, двое царей мира. Под ногами у Юдхиштхиры больше не было льда, и туман плавно расступался и исчезал вокруг них, пока они шли. ________________________________________ Продолжение следует