* Пять лет назад *
Исин любил ночь. Он любил ночь и тишину, ту, в которую погружается город, когда стрелки часов переползают отметку полуночи. Ему нравилось вот так сидеть на крыше – дожидаться, пока солнце заберёт весь свой свет за собою, уступая чарующей темноте простор для игр. Но сегодня что-то ему подсказывало, тихо шепча на ухо – «всё изменится». И он верил. Сейчас он сидел на крыше дома, в котором прожил большую часть своей жизни и рассматривал первые, пока ещё едва заметные звёзды, зажигающиеся на тёмно-синем, а где-то даже фиолетовом, небе. Чжан сжимал в ладони бумажку, которая выпала ему сегодня под номером «1». Он действительно был довольно суеверным, а что до предсказаний... Им он доверял всецело, ни разу не ослушавшись совета, и, как результат, предсказания всегда сбывались. Особенно он верил в те предсказания, за которыми раз в неделю ходил в соседний квартал, в маленький магазинчик, обычно завлекающий лишь туристов. Парень каждый раз с замиранием сердца прислушивался к стуку палочек в стакане, и каждый раз слегка жмурился, вытягивая одну со случайным номером. «Наверное, это самое странное предсказание, за всю мою жизнь...» – думал он, выдыхая паром в ледяную ночь. Он озадаченно осмотрелся, цепляясь за каждого прохожего, там, внизу, куда не любил спускаться, какое бы время суток не нависало над городом. Предсказание гласило: «Если истинно желаешь быть счастливым – вручи самое дорогое, что у тебя есть тому, кто заглянет в твои глаза и увидит свет ночи». Весь день парень ломал голову над этим предсказанием, и как бы он не старался, слепо довериться этим словам Исин не мог. Отдать незнакомцу самое ценное, что у него было ради того, чтобы обрести призрачное счастье? Даже он не мог пойти на такое с лёгкостью на сердце и ветром в голове... Или мог? Об этом он думал, медленно спускаясь по лестнице. Чжан всё ещё не верил, но попытался представить. А что, если получится? Что, если на самом деле отдать самое дорогое, что у него было, не так уж и страшно и безрассудно? Что, если он обретёт счастье, о котором так долго грезил? Какое оно, его счастье? Исин остановился. То, что он собирается сделать правильно? Когда он подумал о самом ценном в своей жизни, на ум пришёл лишь оранжевый сапфир – падпараджа, что достался ему по наследству. Это было самое дорогое в распоряжении Исина, и отчего-то расставаться с ним совсем не было грустно, хоть и смущал тот факт, что этот, действительно дорогой камень, должен уйти в руки к совершенно незнакомому человеку. Это кристальное солнце всегда радовало глаз, но по сути - Чжану этот камень был совсем не нужен. Однако он так долго не мог решиться на продажу, будто ждал чего-то. А сейчас готов отказаться от него, почти не сопротивляясь, ради пары слов, написанных чернилами на скомканном клочке бумаги. Таким он должен быть, подходящий момент? Через полчаса парень стоял посреди площади, на которой даже в столь позднее время бурлила жизнь. Он устроился у фонтана, усевшись на его бортик, и вновь принялся взвешивать все «за» и «против» такой сделки с судьбой, за право быть счастливым в будущем. Исин огляделся: вокруг была тьма народу, но ни один человек не обращал на него внимания. И он их понимал, ведь и сам не особо тянулся к этим мрачным, скучным и неинтересным ему людям. Сейчас он выискивал взглядом лишь одного единственного, способного на нечто такое, во что Чжан верил с трудом. Но ему казалось, что поймёт сразу и почувствует, как увидит. Если, конечно, предсказание сбудется хотя бы на сотую долю процента. Вскоре стемнело окончательно: на улицах зажглись фонари, а у фонтана включилась подсветка, чуть не ослепившая добрую половину народа на площади. Становилось всё холоднее, а о таинственном незнакомца не было и намёка. Чжан нервно перекатывал в ладони небольшой камень, прислушиваясь к своему же дыханию. Чем дольше он ждал, тем больше порывался вернуться домой и забыть обо всём этом абсурде, но по каким-то причинам это не казалось ему таковым. Впервые в жизни рассудок твердил ему ослушаться предсказания, уйти и не пытаться доказать самому себе, что на всё воля судьбы. Исин боялся, ведь что-то подсказывало, что за собою это решение понесет неприятные последствия. И от всех этих мыслей холод всё больше проникал в тело. Когда же его нервы были на пределе, Чжан в очередной раз бросил беглый взгляд на площадь перед собою, говоря, что он последний. И именно сейчас, как это и бывает, он заметил мужчину, что одной своей позой смог привлечь его внимание. Молодой человек разговаривал по телефону, что-то активно пытаясь выяснить или объяснить. Он говорил на повышенных тонах, совершенно не обращая внимания на проходящих мимо людей, что оборачивались на него. Чужих слов Исин разобрать не смог, но он был уверен в своих догадках: этот молодой человек – кореец. Он хотел шагнуть в ту сторону, но тут же словно одёрнул себя, так и застыв рядом с фонтаном. В его сердце и мысли вновь закралось сомнение. Оно словно лежало на весах и периодически перевешивало, но почти сразу уступало твёрдой уверенности. Почему так сложно решить для себя «да» или «нет»? Почему в такие моменты сознание мешает чувствам подсказать, чего ты действительно хочешь? И почему, стоило незнакомцу бросить на него короткий сосредоточенный взгляд, как дыхание перехватило? Словно его только что поймали на месте преступления, однако... Это помогло. Мыслей в голове было слишком много, а может, и не было их вовсе. Исин поднялся и теперь, повинуясь лишь интуиции, подошёл к незнакомцу, раздражённо топчущегося на месте. Он встал напротив и просто смотрел – пытался заглянуть в чужие глаза, в чужую душу. Но, в конечном счёте, не каждый способен выдержать на себе столько пристальный изучающий взгляд, и этот молодой человек не стал исключением. – Минуточку, простите, – небрежно кинул он трубку в разрез таким же возмущениям, доносящимся из неё, а после, наконец, заглянул Чжану в глаза. – Вы что-то хотели? Исин замер с открытым ртом, ведь просто не мог ничего сказать. И пока он думал, что нужно делать и стоит ли отдавать фамильную драгоценность именно этому человеку, незнакомец ожидал ответа, продолжая игнорировать крики из трубки. – Вы... – он придержал руку Чжана, шарящую в кармане, заставляя вновь поднять взгляд. – У вас... Глаза красиво светятся... – спокойно и чуть неуверенно произнёс он на ломаном китайском, добившись чужого внимания. – А... Простите, я не то хотел сказать. У вас что-то случилось? – исправился он и улыбнулся, немного неловко, но этого хватило, чтобы очаровать и без того смущённого Исина. Он не знал, что именно заставило его так же улыбнуться и молча вложить камень в чужую руку. Он не знал, почему делает это со спокойной душой и верит в то, что незнакомец примет и сохранит, поняв его по глазам, наполненным искренностью. А после, он просто развернулся и пошёл прочь, услышав вдогонку короткое: – Погоди, что это значит? Нет, я это не Вам! – тут же переключился он на предшествующий этой встрече телефонный разговор. Чжан почти бегом умчался с площади и, когда почти добрался до дома, остановился, почти падая на ступеньках парадной. Только что он пережил что-то вроде столкновения душ. Исин ни разу за свою жизнь не видел взгляда чище, яснее и искреннее по отношению к себе. Он ни разу не испытывал такого волнения, которое сравнимо лишь с прыжком в неизвестность. Наверное, Исин не ошибся, когда выбрал этого человека. Он надеялся на это, не зная другого объяснения своему поведению. Но уже через минуту Чжан понял. Он понял, что отдал не только самое дорогое, что у него было. Он отдал вместе с этим сапфиром нечто большее – свою душу. Этот человек украл её, только заглянув в глаза, а он и не сопротивлялся. Ну, разве не дурак?* Настоящее время *
– Тогда ты был другим, – молодой человек слегка улыбнулся, подходя ближе к мужчине, теперь сверлящим его взглядом. – Ты тоже, – он словно хотел что-то услышать, но всё больше склонялся к тому, что сказать придётся самому, и за этими размышлениями тон его казался равнодушным, холодным и по злому учтивым. – Прости, я не думал, что ты расстроишься, – этот парень всегда чувствовал чужое состояние, скрытое оно или открытое, вымученное или искреннее, неумело выраженное - он всегда с лёгкостью мог распознать настроение собеседника. Наверное, именно поэтому мужчина, вспоминая сейчас все те моменты, когда он чувствовал чужую поддержку сквозь натянутую плёнку уверенности в отсутствии её необходимости, медленно осознавал, насколько же ценными для него стали эти воспоминания. – Нет, всё в порядке, - соврал он, пусть и знал, что его раскусят уже через пару секунд. – Я уже говорил: решать только тебе. Он в вежливой дружеской манере похлопал друга по плечу, чуть надавливая, незаметно для себя, а после проследил за тем, как молодой человек устало плетётся к дивану, с тихим стоном падая на него. Тот снял часы, кольцо и стянул галстук с шеи, небрежно кинув всё на журнальный столик. И кто знает, почему мужчина проигнорировал его напряжение? А, может, он всё-таки заметил? Его взгляд зацепился за рыжий камень, что в подобном освещении казался осколком солнца, случайно влетевшим в их квартиру из-за сильного порыва ветра. Могло ли быть, что пришёл тот самый день, когда удача, сопутствующая ему, впервые крупно изменила ему? Или же всё это лишь маленькое испытание на пути к чему-то большему? Потому что сейчас он чувствовал, что только он один может что-то сделать, что надеяться на высшие силы просто глупо. И как всегда – был прав.* Два года назад *
– Неужели так сложно делать то, что я прошу? Тебе нужно было лишь принести мне документы, а не заливать их холодным кофе. Почему ты даже с этим справиться не можешь?! – Простите... – Сколько можно извиняться, Рин?! – Чунмён тяжело вздохнул и рухнул в кресло. – Проваливай, ты уволена. – Спасибо, господин Ким, – промямлила секретарша, затем поклонилась и молча вышла из кабинета. Мён закатил глаза. Увольнение молодой секретарши, да ещё и с таким откровенным наездом, никак не украшало его имидж, однако... Что делать, если по-другому люди уже не понимают? Всего за месяц эта девушка умудрилась совершить столько нелепых ошибок, сколько не совершает новичок в первую неделю работы. А ведь на Кима она работает уже три года. Да, именно три года назад он нанял её, и именно тогда Рин забыла забронировать для него номер в отеле, почему ему и пришлось в середине ноября мёрзнуть на улице в чужой стране. Мужчина лениво потянулся к нижнему ящику стола, тому, что всегда был закрыт на ключ, после чего выудил из него сверкающий, даже в приглушённом свете, сапфир. Этот камень называют падпараджей. Мён многое узнал о нём за эти три года. Про его состав, стоимость, прочие свойства и даже легенды. Но единственное, что осталось для него загадкой – причина, по которой он получил его. Такие дорогие подарки случайным прохожим не дарят. В памяти вновь возни образ юноши, вручившего ему этот маленький кусочек солнца. Кто бы мог подумать, что впоследствии он осветит жизнь Чунмёна. Во взгляде того незнакомца не было подвоха, он был искренен и слегка неуверен, но необычайно мягок. Заглянув в эти глаза, Ким увидел звёзды, красоты которых был лишен из-за жизни в городе. И тот парень всё не выходил из его головы. Нет, не потому что каким-то необычайным образом запал Чунмёну в душу, нет, это вовсе не так. Просто с тех пор, как он получил этот весьма нескромный подарок, удача ходила за ним по пятам: уйма успешных сделок, три повышения впоследствии, и вот, уже близится четвёртое – это если рассматривать лишь его карьеру, что уж говорить о прочих мелочах. Упустить это из внимания было просто невозможно, ведь Киму не пришлось идти по головам, чтобы добиться своего положения, власть сама шла к нему в руки. Ему оставалось лишь раскрыть перед ней свои объятья. Всё это казалось просто сказочным, ведь до того, как он получил сапфир, его преследовал отнюдь не успех, а напротив, грозил полный финансовый крах. Он стоял на краю обрыва, и в один момент, в ту самую ночь в Китае, он заключил наиболее выгодную сделку для своей компании, о которой директор не мог и мечтать. Ему не пришлось выгрызать её зубами, к чему он морально готовился долгие пару недель, он получил всё просто и легко, и ради этого не пришлось даже напрягать свои голосовые связки. Хватило одного многозначительного взгляда и хитрой ухмылки, чтобы один очень влиятельный человек поступился всем, ради сохранения своей грязной тайны. Мёну просто посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время. Вот и всё. Однако сам он в такие случайности не верил. Но такое совпадение игнорировать не мог. Поэтому, каждый раз, когда ему с чем-то везло, он вспоминал того парня и благодарил его. Тихо, тайно, про себя или шёпотом. Но, наверное, лишь он один за последние пять лет удостоился его искренней улыбки. Из всех людей, которых он встречал, лишь этот человек её заслуживал. Ким тяжело выдохнул и зажмурился, чтобы прогнать лёгкое наваждение и сон, режущий глаза. Он не спал всю ночь, работая в этом, уже обжитом, офисе, исправляя ошибки Рин и готовясь к очередной сделке, до которой осталось ровно три часа и сорок девять минут. Всё тело ломило, а мозги необходимо было собирать в кучу. Мён встал с кресла, собрал все свои вещи и поспешил отправиться домой, чтобы успеть хотя бы принять душ перед встречей, определяющей - быть его повышению или нет.***
Всё пошло не так. С первых минут и до сего момента всё летело к чёрту, и исправить ситуацию было в данных условиях почти невозможно. Мён нервно покусывал губы, старался улыбаться и не выглядеть при этом словно пришибленный, а вместе с тем, он также пытался вспомнить хоть что-то из успешно забытого китайского. Эта встреча должна была пройти совершенно иначе, хотя бы потому, что партнёры из Китая должны были быть из Японии. И всё усложнял тот факт, что Мён почти не говорил по-китайски, а они не знали ни корейского, ни английского. И кто, спрашивается, вновь облажался, забыв сообщить о заявке на переводчика? Уволенная секретарша, разумеется! Ким хотел было набрать её номер, но тут его осенило, что она, чёрт её дери, ничем уже не поможет. Боясь выдать беспокойство в голосе, он промямлил едва разборчивое «Прошу прощения, не могли бы вы подождать?», и, получив кивок от пары озадаченных китайцев, вылетел из ресторана. Тот находился недалеко от аэропорта, так, что стоя у его входа, можно было наблюдать за счастливыми семьями, расстающимися парочками, спешащими на рейс бизнесменами и бизнес-леди, а также – за толпой фанаток, большинство которых кучковалось через дорогу. Созерцание всего этого только больше распаляло в душе Мёна желание убивать, раздражало и мешало глобальному мыслительному процессу, направленному на разрешение его проблемы. Счёт шёл на секунды, и искать переводчика нужно было оперативно, потратив как можно меньше денег и времени на разъяснение ситуации. Но желательно вообще найти. Взгляд пробежался по контактам в телефоне, но не зацепился ни за один, из-за чего Чунмён готов был взвыть и испуганные иностранцы, что проходили мимо, его уже совсем не волновали. Его гениальный мозг не мог придумать гениального плана. Да, что уж там, он и обычного-то придумать не мог – сказывались две бессонные ночи подряд и литры кофе, влитые в его организм через силу. И всё это слегка скрыто тонким слоем косметики. Для напускной презентабельности, конечно. Однако сейчас это мало чем могло помочь. Вечно спокойного и собранного Ким Чунмёна, всегда имеющего план «Б» на все случаи жизни, одолевала паника, прокрадывающаяся в каждую клеточку мозга. Самому смешно было от того, в какой простой и в то же время безысходной ситуации он оказался. И только он начал отчаиваться, как слуха коснулась чужая чуть ломаная речь: – Простите, – раздалось за его спиной. – Не сейчас, – лишь отмахнулся Мён, продолжая строить в голове сложные цепочки из неосуществимых по своей природе планов. – Но, господин, это важно, простите... – Что, что, что?! – взвыл он, наконец обращая внимание на человека, потревожившего его, и без того слишком беспокойную, жизнь. Обернувшись, Ким наткнулся взглядом на протянутую незнакомцем руку, которая вот-вот бы коснулась его спины. Подняв грозный взгляд, мужчина замер. Он готов был к тому, что сейчас на его голову свалиться айсберг, который бы обязательно охладил его кипящий котелок, бурлящий от переизбытка осмысливаемой в нём информации. Перед Кимом, собственной персоной, стоял тот самый незнакомец с той самой площади в Китае. Тот самый, которого за эти три года он вспоминал чаще, чем собственных родителей. И он бы определённо порадовался или же в лоб спросил бы обо всём, что его интересовало всё это время, если бы не надвигающееся на его карьеру маркетинговое цунами, план предотвращения которого вот-вот должен был дать о себе знать. Эмоции, что отражались в тот момент на его лице, нельзя было описать словами. Только не теми, что были знакомы нашему миру. А всё это потому, что потрясающая идея всё же решила посетить его и дать возможность выкрутиться, без лишних потерь. С нездоровым блеском в глазах и всё ещё отстранённым взглядом, он протянул к молодому человеку руки, хватая того за запястья. – Как вас зовут?! – со слишком ярко выраженным энтузиазмом в голосе и мольбой во взгляде выдал он, заставляя юношу ошалело попятиться назад. – Я... Ис... Чжан Исин – так меня зовут, – неуверенно ответил он, надеясь, что ничего не перепутал. – Исин, вы должны спасти мою жизнь, поэтому, прошу прощения, но... прошу стать моим переводчиком! Прямо сейчас! Только на полчаса! – Погодите, что?! Но я же... – Я потом всё объясню, обещаю, а сейчас, одолжите мне ваши уши и язык! – Мён трижды отвесил себе бодрящих пощечин за неподобающий данной встрече нескладный бред, но увидев согласную полуулыбку, потащил нового знакомого в ресторан, проигнорировав очень важное «но», так и не слетевшее с губ Исина. Пройдя в огромный холл, Чунмён остановился. Ему понадобилось ровно три минуты, чтобы привести себя и новоиспечённого переводчика в божеский вид, а затем в двух словах объяснить, что от него требуется. – Я постараюсь говорить проще, поэтому надеюсь на вас, так как это вопрос жизни и смерти, – возвращая себе серьёзное выражение лица, произнёс Ким, заглядывая в зал из-за полуопущенной шторы. – Хорошо, но... – Не беспокойтесь, вам заплатят, но об этом позже... – Простите, но как мне к вам обращаться? – Исин, наконец, задал давно интересующий его вопрос. – Ким Чунмён, – отрезал мужчина, застёгивая пуговицу на пиджаке. – Так, а теперь наш выход. Мужчина буквально выволок Исина в зал, тут же превращаясь в уверенного в себе карьериста, не оставляя от былой нервозности и следа. В три размашистых шага он оказался у нужного ему столика, а Чжану только и оставалось, что спешно семенить за ним, на ходу соображая, во что он только что ввязался. Оказавшись у стола, на котором уже красовались самые различные блюда, цену которых он даже боялся спросить, парень сдержанно поклонился и как можно аккуратнее уселся рядом с Чунмёном. – Прошу прощения за задержку, думаю, уместным будет представиться ещё раз, – улыбнулся Мён, старательно выговаривая слова на чужом языке. – Меня зовут Ким Чунмён, а этот молодой человек будет нашим переводчиком, – он коротким кивком указал на Исина и сглотнул, понимая, что теперь, от этого очаровательного незнакомца зависит его репутация и судьба компании. Но тот молчал, и это пугало его больше, чем возможность неточного перевода его слов. Ну что же, он хотя бы попытался. – Чжан Исин, очень приятно работать с вами, – юноша, словно резко оттаял и снова привстал, чтобы поклониться, на удивление стойко держась под напором двух оценивающих взглядом, направленных на его растянутую майку, джинсы и кеды. – Простите мою задумчивость и мой вид, всё это немного внезапно, – спокойным тоном проговорил он, взглядом будто передавая слово Мёну. Тот сдержанно выдохнул и, вновь натянув дежурную улыбку, бросил ещё пару таких же дежурных фраз, прежде чем перейти к делу. Ким выглядел так, словно пытался отдышаться, но всё никак не выходило и каждое новое предложение начиналось с некого секундного ступора и резкого вдоха. Исин вообще удивлялся, как у него голова ещё кругом не пошла, а судя по уверенному поведению мужчины, она этого не сделала. За ним было интересно наблюдать, особенно за тем, с какой скоростью эмоции сменяют друг друга на его, казалось бы, невозмутимом лице, что тогда – три года назад, что за последние десять минут их, теперь уже, знакомства. Несмотря на то, что вся эта ситуация сложилась совершенно немыслимым образом, Мён старался не думать о возможных последствиях и полностью сосредоточился на предмете разговора. Точнее, у него это получалось бы куда лучше, если бы не Исин. Нет, он прекрасно справлялся, но было во всём этом что-то такое, из-за чего раз за разом Ким сбивался с мысли, возвращаясь к тому дню три года назад. Ему и самому казалось странным, что он готов бросить все свои дела, ради разговора с совершенно незнакомым ему человеком. Вот уже три года он представлял их случайную встречу и ни разу за всё это время не подумал о том, что они могли встретиться именно так. За эти три года накопилось столько не заданных вопросов и столько слов благодарности, что, боясь тесноты, они готовы были вырваться из заточения сию же секунду, пренебрегая всеми законами приличия. Но всё же он умело прерывал задумчивые взгляды, обращённые к соседу, пусть они и повторялись раз за разом, возвращаясь к напряжённому лицу или длинным пальцам, нервно теребящих салфетку на коленях. Вот он, Чжан Исин, сидит рядом и внимательно ожидает реакции что-то усердно обдумывающих соотечественников. Его сосредоточенность и отдача делу, которое совершенно его не касалось, просто поражали. И Мёну хотелось думать, что всё это ради него одного, но тешить себя мнимыми надеждами он не привык, хоть порой, и сам не замечал, как это происходило. Юноша завораживал одной своей аурой, его глаза так же светились, как и тогда, только немного иначе, и Ким не готов был сказать, почему именно. В такие моменты Чжану всё сложнее было улавливать смысл его высказываний, ведь Чунмён, в попытках взять себя в руки, кажется начал забывать, что его новый знакомый далеко не профессиональный переводчик. – Тогда, остановимся на этом? – предложил Мён, когда разговор начал принимать вид свершившейся сделки. – Все необходимые данные вам вышлют к вечеру, остальное нужно будет согласовать с моим начальством... Пока мужчина подводил итоги, Чжан продолжал поражаться, насколько искренней кажется эта его натянутая улыбка. А в том, что она фальшивая, парень был уверен. Он резко перевёл дыхание, после фразы «С вами приятно иметь дело» и судорожно начал переводить, стараясь скрыть лёгкую дрожь в голосе. Сейчас, когда они кланялись в прощальном жесте, его чувства были сравнимы лишь с отдышкой и резкой слабостью в мышцах после кросса в несколько километров, и как только деловые партнёры его нового знакомого скрылись за пределами ресторана, он обессилено рухнул на стул, залпом осушив бокал воды, что предусмотрительно был подан Мёном. – Ты не представляешь, как сильно я сейчас благодарен тебе, – мужчина сполз по спинке стула, облегчённо выдохнул и, отослав официанта с оплаченным счётом, тут же вскочил. – Но не время прохлаждаться, пойдём, отдохнёшь в машине. – Где, простите? – в который раз опешил Исин, почувствовав, как чужая ладонь опустилась на его плечо. – В машине. Я бы очень хотел с тобой пообщаться, но у меня ещё куча дел, а терять тебя из виду не хотелось бы. Поэтому, ты поедешь со мной в офис, поговорим по дороге, ну, или потом. – А решать за других вам тоже прекращать не хотелось бы? – усмехнулся Чжан, послушно поднимаясь из-за стола. – Именно. Ведь во многом это моя работа, а сейчас, прости, мне нужно сделать важный звонок. Исин шёл следом за Кимом, вновь что-то усердно обсуждающим по телефону, и продолжал размышлять о том, почему же он с такой лёгкостью проворачивает всё это, доверившись одному только кусочку бумаги и погружённому в работу незнакомцу. Правда ли, что с Чунмёном связана его судьба? Правда ли, что он – тот самый человек, что поможет ему? Он не знал, так ли это, но уже поздно было сомневаться, ведь он сделал этот шаг, думая, что другого выхода просто нет. А может, мысль о том, что здесь он встретит того человека с площади, была настолько навязчивой, что ему захотелось почувствовать этот адреналин при путешествии в незнакомую страну. Как и три года назад, когда в сердце поселилась тревога, а вокруг царил хаос, он доверился последнему предсказанию из старого магазинчика. Как и тогда, оно ввело его в недоумение, ведь пришлось потратить последние деньги, чтобы только прилететь сюда. В страну, в которой его ждали. – Эй, очнись. Залезай, – прикрикнул Мён, когда они дошли до припаркованной неподалёку машины, и снова набрал чей-то номер. Всю дорогу до офиса, у которого они остановились, Ким продолжал говорить по телефону, то и дело, меняя собеседников. Выглядел он довольно уставшим, поэтому в перерывах между звонками, Чжан молчал, наблюдая за тем, как плавно меняется пейзаж за окном, нагоняя на него лёгкую тоску по дому. Надо же, он впервые заграницей, и первое, что он делает – едет в офис к человеку, которого знает около получаса. Но странно совсем не это. Странен тот факт, что всё это происходит, как само собою разумеющееся. Они прошмыгнули мимо пропускного пункта, мимо толпы, ожидающей лифта, и, пройдя к служебному, поднялись на десятый этаж. Чунмён задумчиво постукивал пальцами по бедру и едва заметно шевелил губами, проговаривая что-то про себя. А Чжан не мог оторвать от него взгляда, боялся лишний раз сделать вдох или стать источником звука, который мог бы сбить Кима с рабочей волны. И всё это потому, что каким-то необычайным образом, уже три года как Ким Чунмён поселился в его совершенно пустой душе, освещённой красками заката, и стал частым гостем в его, таких редких, снах. Наверное, он просто ещё не до конца поверил в то, что всё это не сон и не игра его воображения, а реальность. Реальность, из которой он бы с удовольствием сбежал, из которой «сбежать» – было необходимостью. Однако Исина слишком сильно тянуло к этому человеку, чтобы вот так взять и не поверить, ведь каждой клеточкой своего тела он ощущал желание просто находиться рядом с ним, и не понимал по какой такой причине оно настолько сильное. – Рин, кофе, – бросил Ким, проходя мимо пустующего стола секретаря. – А, точно. Проходи, я сделаю кофе и вернусь, – он оставил телефон и какие-то бумаги на столе, а затем вернулся в небольшую приёмную. Чжан прошёл вглубь кабинета, отмечая, что он, как и человек, занимающий его, выглядит строго, презентабельно и аккуратно, но при этом как-то холодно и нелюдимо. Здесь было довольно светло, а на небольшом столике в центре, где остановился Исин, на маленькой тарелочке лежало печенье. Это вызвало улыбку на губах гостя, решившего взять одну из них. – Прости, я только вчера уволил свою секретаршу, а на поиски замены времени не было, – прошипел Чунмён, входя в свой кабинет с двумя чашками кофе. – Не знал, какой ты пьёшь, поэтому сделал просто чёрный, – сказал он и сел напротив, при этом поставив чашки с характерным звуком удара о стеклянную поверхность. Стоило заметить, что этот звук почти оглушил обоих, и Чжан слегка поморщился, неловко улыбаясь в ответ. – Спасибо, я именно такой и пью, – тихо сказал он, грея руки о тёплую кружку, заметив, что и та серая. Мужчина смотрел на него почти в упор, из-за чего хотелось убежать, спрятаться, но где-нибудь не далеко, так, чтобы в зоне его видимости. Тишина была звенящей и беспокойной, она словно носилась по помещению, отражаясь от окон и других стеклянных поверхностей, которых в этой комнате было в переизбытке. Но Исину нравилась эта тишина. В ней он чувствовал себя немного защищённее, чем там, на улице, с которой сбежал, имея при себе лишь пару футболок на смену. Может быть, он слишком сильно полагался на судьбу и все эти предсказания, но сейчас он ждал чего-то от человека, сидящего напротив, словно тот мог решить все его проблемы одним щелчком пальцев. И даже если этого не произойдёт, даже если то, зачем он пришёл уже не осуществимо, он благодарен судьбе лишь за то, что снова смог встретится с Кимом. – Знаешь, – тихо произнёс Мён, делая ленивый глоток, – я множество раз представлял этот момент и... В общих чертах я представлял его иначе, – усмехнулся он, не сводя изучающего взгляда с Исина. – Ты... Наверное, вам интересно, зачем я здесь? – неуверенно поинтересовался Чжан, вжимаясь в спинку дивана. – Мне интереснее узнать, почему ты здесь, и о том, почему три года назад... – Да, – внезапно перебил Исин, резко подавшись вперёд, – насчёт этого. Я хотел бы вернуть его, тот камень... – парень с надеждой заглянул в момент помрачневшие глаза Мёна. – Он же всё ещё у вас? – тихо добавил он, чувствуя, как меняется чужое настроение. – Я бы хотел для начала узнать, почему ты вообще дал его мне... Даже Чунмён не понимал своей реакции, будто ждал совсем другого, хотя это совершенно абсурдно, ведь, на что он надеялся? На то, что этот парень приехал из другой страны ради того, кого случайно встретил на улице? И самый недалёкий поймёт, что он хотел вернуть сапфир, который уже так полюбился Чунмёну, что отдавать обратно он был просто не готов. Но ведь это не его камень, верно? Он знал, что рано или поздно его придётся вернуть, хотя причин для таких мыслей почти не было. Но вот сейчас, когда за ним пришли, Мён не хотел отдавать его, свою удачу. И терять этого парня он тоже не хотел, ведь испытывал некую потребность вновь зажечь тот блеск в чужих глазах, что был таким ярким и цепляющим три года назад. – Это... Сложно. Так он у вас? – его взгляд заметался по комнате, а губы резко пересохли, из-за чего приходилось их постоянно облизывать. – Я не отдам его, пока не разберусь с этим твоим «сложно», – в своей обычной спокойной манере проговорил Ким, игнорируя нервозность юноши. Исин лишь поджал губы. Нельзя сказать, что то, что случилось с ним, было тайной, что говорить об этом было тяжко или, что рассказывать об этом он совершенно не хотел, но что-то останавливало его, заставляло задуматься, стоило ли вообще поднимать эту тему. Элемент попрошайничества, наверное. Да и про решение отдать камень из-за предсказания рассказывать не очень-то хотелось. Однако... – В тот раз... Я бы не сказал, что мой выбор пал на вас случайно и... – Прошу, давай избавимся от формальной речи, из-за моей работы уже уши вянут, когда слышу её, – перебил его Чунмён, решив опустить ту часть, где он говорит: «Ведь с тобой хочу чувствовать себя свободней». – Хорошо. В тот раз, я выбрал тебя не случайно. Точнее, я хотел сказать... Так вышло, что предсказание... Ты подошёл, – выдохнул Чжан, мысленно опуская руки, ведь по какой-то причине объяснить всё это было действительно очень сложно. – Что? – Ну... Понимаешь, я получил предсказание и ты сказал, что у меня глаза сияют, – парню хотелось сдержать улыбку, при воспоминании о словах, что он тогда услышал, но та упорно рвалась наружу, из-за чего выражение его лица стало немного неоднозначным – казалось, что ещё чуть-чуть и он разрыдается. – Так, стой, какое ещё предсказание? – мужчина раздражённо глянул на телефон и сбросил звонок, возвращая всё своё внимание Исину. – Успокойся и давай по порядку. Набрав больше воздуха в лёгкие, Чжан решительно настроился рассказать всё с самого начала и до сего момента, затем положившись лишь на Мёна, надеясь, что его не назовут ненормальным и не вышвырнут из здания, так, чтобы не растягивать и без того упущенное время. – Три года назад, тогда, на площади, я отдал тебе свою фамильную драгоценность. Возможно, я поступил глупо, но обычно предсказания сбываются. То предсказание, которое я получил в тот день, – он резко засунул руку в карман джинс и выудил оттуда помятый и очень потрёпанный клочок бумаги, и протянул его сидящему напротив, – вот оно. – Если истинно желаешь быть счастливым – вручи самое дорогое, что у тебя есть тому, кто заглянет в твои глаза и увидит свет ночи? – по-китайски прочёл Ким, тут же возвращая бумажку Чжану. – Прости, я не так хорошо знаю китайский, – с нотками неловкости в голосе добавил он. – Написано, что увидевший в моих глазах свет ночи позволит мне стать счастливым, если я отдам ему самое ценное, что у меня есть. В тот день ты сказал, что мои глаза красиво светятся, вот я и подумал, что... – Хочешь сказать, что отдал мне сапфир, стоимостью в тридцать тысяч долларов из-за предсказания в печенье? – дышать стало тяжеловато, да и глаз нервно задёргался. Надо же. За те же деньги он мог бы купить себе машину. – Оно не из печенья, – парень обиженно надул губы, и, не ожидая чужого ответа, продолжил: – возможно, это покажется тебе ерундой, но для меня это важно. Тем не менее, я отдал его тебе, потому что тогда мог себе это позволить. – Ты из богатой семьи или зарабатываешь так много, что «можешь себе такое позволить»? Знаешь, по тебе не скажешь, – усмехнувшись, возмутился Ким, ведь для него такое расточительство казалось самой дикой дикостью. – Мне двадцать один. И именно потому, что я не зарабатываю и не из богатой семьи, я сейчас здесь. – Погоди, погоди, ты же совсем недавно стал совершеннолетним и уже ввязываешься в подобное? – В смысле? – не понял Чжан, мило хлопая ресничками, так, что все возмущения, назревшие в голове у Кима, вмиг испарились, заставляя того лишь бросить на жертву грозный взгляд и бессильно надуть щёки, а после шумно выдохнуть. – Мало ли кем я мог оказаться! Я мог пойти за тобой и обокрасть или зарезать. Мог бы похитить или ещё что, ну разве можно быть таким безрассудным?! Или в твоём предсказании была указана вся моя личная информация?! Да даже если так, откуда ты знаешь, что у меня на уме... – протараторил он, словно ругал себя, а не мальчишку, сидящего рядом. Чунмён вскочил и начал расхаживать по помещению, подавляя в себе порывы гнева, ведь почему-то внезапно он очень разнервничался, представив, что могло бы произойти, окажись на его месте кто-то другой. – Но ведь ты – это ты. Значит всё хорошо. И на это Мён хотел что-то ответить, но как только он заглянул в печальные глаза, желание возмущаться тут же исчезло. Оставалось лишь пройти ещё пару метров и усесться обратно, отнеся свою излишне бурную реакцию к разделу «сегодня был очень тяжёлый день». – Ладно. Допустим, всё закончилось хорошо по воле небес, но ты один прилетел сюда за ним, не зная, кто я такой и где меня найти. Тебе хоть есть где остановиться? – устало пробормотал мужчина, не обращая внимания на то, как дёрнулся парнишка в ответ на внезапную хрипотцу в его голосе. – Нет, – он виновато повесил голову, даже не пытаясь оправдаться на этот раз. Но собеседник ждал продолжения, уткнувшись лицом в сцепленные в замок руки. И кто знает, отчего Ким чувствует такую ответственность за этого парня? – Дело в том, что мне и в Китае-то некуда идти, – пояснил мальчишка, улыбаясь так, словно это в порядке вещей и проблемой вовсе не является. – Почему? – сухо переспросил мужчина, не отрывая взгляда от своих ботинок, на этот раз и вовсе игнорируя входящий вызов. – Ты не ответишь? – Чжан бросил на вибрирующий телефон короткий умоляющий взгляд, будто бы смартфон был в состоянии его спасти. – Нет. Ответь на вопрос. Пожалуйста. Ким хотел услышать ответ, но не хотел вдруг узнать о том, что этот светлый парень перед ним пережил что-то страшное за эти три года или, что всё это время был одинок, что был лишён чего-то, ведь почему-то чувствовал себя в этом виноватым. – Ну... Так вышло, что дом, в котором я жил, сгорел почти дотла, а родственников у меня нет... То есть, есть один, но я не могу с ним связаться. Я прилетел сюда на свои последние деньги, потому что не знал, что делать, ведь даже не работал. Вернее, я работал, но теперь не выйдет... Вот. Тишина теперь кралась, словно мышь, огибая всю комнату, которая, казалось, расширялась с каждой секундой. Что-то мрачное поглощало все звуки, и Исину начало чудиться, будто кто-то нажал на паузу, что весь мир замер из-за его слов. – Интересно, – прошептал Ким, про себя думая, почему этот паренёк свалился именно ему на голову, ведь должна быть для того причина? – Хорошо, – продолжил он чуть громче, – точнее: ничего хорошего... И я рад, что с тобой всё в порядке, но что ты теперь планируешь делать? – Я хотел вернуть сапфир и... А ведь «вернуть сапфир» и было его планом. Он думал, что вернув его, справится со всеми своими проблемами, ну а что дальше? Верно, об этом он даже и не задумывался. – И? Исин напрягся, не зная, что на это ответить. Он чувствовал себя так, словно его вызвали на ковёр к директору, а теперь, вместо обычного выговора, убеждают в том, что он был неправ. И что самое обидное – его уже убедили. – Давай так, пока ты здесь и пока не решил, что делать с камнем... Поживёшь у меня, идёт? – парень даже не успел раскрыть рта, как Чунмён, поймав блестящий, но неуверенный взгляд, продолжил: – И не смотри так на меня. Я понимаю, что это немного странно, но знаешь, ты здесь из-за меня, а я не смогу оставить ребёнка на улице... Всё равно дома почти не бываю, – пробурчал он, чуть смущённо тупя взгляд. – Это... – Не обсуждается, я вижу, что ты уже согласен, не стоит усложнять всё этими «это же неправильно», «спасибо, не стоит», «вы не обязаны» и так далее. Пожалуйста, – он кинул короткий взгляд на парня, вновь вжавшегося в спинку дивана, а затем вскочил и направился к столу, нервно откашливаясь по пути. – Прости, у меня много работы, можешь посидеть тут или пойти прогуляться пока... Если хочешь... Исин лишь неопределённо пожал плечами. Такое решение старшего пусть и было заманчивым, но всё же неожиданным, немного обескураживающим. Однако оно было самым лучшим из существующих на тот момент, поэтому, выудив из сумки какую-то потрёпанную книжонку, Чжан уселся поудобнее и принялся её читать. Или просто делал вид, что читает, но главное, что уйти он не решился. Ведь, так или иначе, он уже давно ввязался в это, да и отступать уже просто некуда. Юноша кинул заинтересованный взгляд на Кима, перебирающего документы, и тут же на него нахлынуло чувство какого-то ярко выраженного спокойствия. Мёну льстило то, как этот парень доверяет ему, как смотрит, как ведёт себя с ним... Но также его настораживала эта наивности и доверчивость. Для чего этот мальчишка был «послан» ему? Ведь совершенно непонятно, откуда в таком человеке, как он – обычно отстранённом от любых отношений, кроме деловых, появилось вдруг желание защитить, помочь, приблизить... Однако ближе к вечеру, когда все рутинные дела закончились, вновь отдав возможность Мёну думать о чём-то несвязанным с работой, он окинул оценивающим взглядом помещение, будто только что очнулся от долгого сна. Уже стемнело – день прошёл как-то быстро за всеми этими бесчисленными звонками и кипой почти бесполезной документации, которая неплохо сошла бы за расходную макулатуру. Ким привычно вытянулся в кресле и почти пятнадцать минут просто смотрел в потолок, оценивая и прикидывая, сколько прибыли он принёс компании за сегодняшний день. Результаты подсчётов его не сильно радовали, но всё же это было лучше, чем «ничего», в которое могло вылиться утреннее происшествие. Всё это складывалась в интересную задумку, которую он рвался осуществить как можно быстрее, но не знал, стоит ли вообще об этом заикаться. Возможность иметь персонального переводчика под рукой была заманчивой, особенно если выучить его, как следует и дать возможность этому пареньку стать его новым секретарём, ведь тогда речь пойдёт сразу о трёх зайцах, а не о двух. Это новое знакомство легко могло обратиться выгодой для всех, а Мён, будучи собою, упустить такую возможность просто не мог. Бросив короткий взгляд на ящик, где хранилась главная причина его нынешнего беспокойства, мужчина прикинулся ленивой кляксой, сполз со стула и, кое-как запихав некоторые документы в сумку, подошёл к пареньку, что за всё это время успел вздремнуть и до сих пор слегка посапывал, развалившись на, казалось бы, таком маленьком диванчике. – Эй, пацан, – тихо окликнул он Чжана, еле разлепившего глаза, когда его плеча коснулась чужая ладонь, – нам пора. – Почему ты называешь меня так? Я младше, но не настолько же... Или? – Пять лет – этого мне достаточно, чтобы называть тебя «пацаном», – Ким снисходительно ухмыльнулся, вновь замечая несерьёзную обиду в глазах парня, резко вскочившего с дивана, верно от возмущения. – Стоит ли мне тогда называть тебя «дяденька»? Исин попытался скопировать ухмылку старшего, но вышло немного неловко – его лицо так перекосило, что казалось, будто он вот-вот разрыдается. Снова. На это Чунмён ничего не ответил, только рассмеялся, да ещё так по-доброму, что обида, плескавшаяся в глазах Чжана, переросла в настоящее негодование – он, и правда, почувствовал себя ребёнком, чей розыгрыш не удался. Что же до всего остального: этот вечер мог стать самым памятным в жизни Мёна, редко выползающего на улицу, да и в жизни Исина тоже, ведь он не помнил, чтобы проводил хоть один день вот так, как сегодня. Они прогуливались по вечернему, почти ночному, Сеулу, сперва молча, а потом, когда разговор завязался за стаканчиком самого лучшего, по мнению Кима, кофе в городе, каждый почувствовал себя по-особенному живым. Чунмён улыбался. Нет, не так, как тем китайцам в ресторане, совсем иначе – намного искреннее, и с какой-то тоскою в глазах, говорящей о том, что он скучал по подобным ощущениям. Он слушал рассказы Чжана о его прогулках по крышам Чанши* или по берегу Сянцзян**, когда особенно хочется одиночества, и это заставляло Кима всё больше осознавать, что сейчас, возможно, он бы многое отдал за такую юность – за вечера, полные свободы и тишины, а не книги и зудящих вокруг соседей по общежитию. Исин же так погрузился в свои впечатления и события, что по большей части уже стали воспоминаниями, что и не заметил, как легко ему удавалось рассказывать о том, о чём он не рассказывал никому ранее, ведь попросту не часто шёл на контакт с другими людьми. Ведь одному ему всегда было лучше. Домой к Киму они пришли в первом часу ночи, а всё потому, что Исин загорелся желанием увидеть ночной мост Банпо***. И только тогда, когда он застенчиво переступил порог чужой квартиры, его по-настоящему охватила паника. – Чунмён, – Исин обеспокоено выдохнул, а после, затаив дыхание, тихо спросил: – я действительно могу тебе верить? Мужчина тем временем прошёл в гостиную, на ходу стягивая с себя пиджак. Дошедший до него вопрос совсем не удивил его, а в воображении загорелось «наконец-то». Ведь, в самом деле, не могло же всё быть таким милым и неподозрительным, и он был рад, что эта мысль, наконец, дошла до Чжана. – Это решать только тебе, – внешне Мён будто даже не воспринял вопрос всерьёз, словно и это считал формальностью, но именно этот ответ был лучше любого «да, конечно», «ты не должен» или «нет, ведь мы почти незнакомы, однако...». Именно поэтому Чжан решил, что довериться этому человеку – самое верное решение.* Настоящее время *
– Я буду скучать по всему этому, – глядя в потолок, как бы облегчённо сказал юноша, прикрывая глаза. – Ага. Мужчина был погружён в свои мысли. Вредная привычка из всего выжимать свою выгоду давала знать о себе и сейчас, когда решался вовсе не рабочий и даже не просто личный вопрос. Он хотел заключить сделку, наверное, самую выгодную в его жизни, но даже не знал, за что зацепиться, ведь в отличие от друга, совершенно не умел читать чувства людей, которые в данном деле играли важнейшую роль. В эмоциях и жестах он видел лишь согласие или отказ, прибыль или проваленное дело, но отнюдь не истинную природу чувств. Пусть он и умел играть на желаниях людей, никогда не разбирался в причинах их появления. А сейчас ему это нужно, как никогда раньше. Ведь буквально сегодня он решился на нечто важное, разорвать некогда дружеские отношения, признаться, если угодно. Но всё в его жизни почему-то имело особенность рушиться на его глазах, так, что потом не соберёшь без чей-либо помощи. Сейчас он не мог позволить такому случиться ведь... Он вспоминал то время, когда впервые осознал, что рано или поздно этот день настанет, но даже при знании этого факта, не смог заранее создать идеальную стратегию, что непременно бы привела его к победе. Вот только враг не был врагом, а сам он стал своего рода объектом, целью, жертвой, и вот уже целый год, или даже больше, ходит, будто в тумане, не зная, возможно даже не понимая, с какого момента на сей раз всё пошло не так. Тогда, два года назад, всё закрутилось как-то очень быстро, почти само собой: вот Исин уже совсем не чужой, не мальчишка с улицы, а близкий, почти родной человек; вот и Мён уже не тот добрый незнакомец, протягивающий руку помощи, а больше, чем просто наставник, чем просто друг. Целых два года, а, может, и «только» – именно столько прошло с того дня, как Чжан поселился в пустой квартире Сеула, где лишь изредка существовал Ким. С тех самых пор он старался, работал, выполнял всё, что ему было поручено просто безупречно, ещё и поступил, не без помощи, конечно, но всё же. Теперь его жизнь казалась слишком насыщенной, но от того не менее интересной, особенно, когда рядом был Чунмён, всегда знающий, что посоветовать и как помочь. И в офисе его приняли, как своего. Казалось, что его авторитет со временем начал перекрывать влияние Кима, ведь от воздействия этой тёплой улыбки, постоянно присутствующей на его лице, и яркому игривому блеску в глазах спастись не мог никто. Всё это даже начало приводить Мёна в ярость, как это бывает, когда у тебя из-под носа уводят того, отношения с кем, может, ничего и не значили, но были в любом роде особенными. Он злился, где-то даже ревновал, в чём ни разу себе не признался, но ни разу ни слова не говорил Чжану, что неизменно следовал за ним почти всюду, заменяя тень. Чего он, конечно, не замечал. В отделе Чунмёна, Исин стал своего рода серым кардиналом, но в отличие от типичного примера подобного явления, был полностью верен своему «господину», что лишний раз вызывало восхищение в глазах посторонних. – О чём думаешь? – Мён будто вынырнул из сна, услышав полюбившийся ему, уже привычный голос младшего. – Да так, – бросил он, отпивая уже остывший кофе. – Понятно... Что будем делать с сапфиром? – боязливо поинтересовался Исин, разглядывая камень в кольце, словно впервые видел его. – Хочешь забрать его с собой? – всё так же безучастно протянул Ким. – Я могу оставить его, ведь он тебе так нравится, – он улыбнулся, как и всегда очень тепло, так, что даже стоя в пол-оборота за его спиной, Мён чувствовал искренность этой улыбки. – Ммм... – Ты, всё же, расстроился? Я же не сегодня уезжаю и наверняка вернусь за вещами, так что... Не волнуйся, неудобств я тебе тоже не причиню, и если хочешь, постараюсь сделать всё незаметно для тебя. Чжан сразу поник и осёкся, ведь знал, что лишние проблемы Мён просто ненавидел, тем более нечто подобное, и двух лет вполне хватило для того, чтобы понять это. Так долго он не мог привыкнуть к постоянно проскальзывающему холоду в чужом голосе, а сегодня он и вовсе был слишком резким, таким, что терпеть было уже просто невозможно, слишком больно и тяжело. Просто ему снова нужно убежать. И снова от одиночества, прогрызающего в сердце дыру, которая, кажется, не зарастёт так легко, как прежняя. А у Чунмёна уже сдавали нервы, потому что он, чёрт возьми, не хотел отпускать этого пацана, не хотел, чтобы он возвращался в свой треклятый Китай, хотел, чтобы тот остался рядом. И падпаражда уже не волновал совершенно, ведь ясно было и без того, что единственная удача, что так неожиданно повернулась к нему лицом, ничто иное, а точнее – ни кто иной, как Чжан Исин. Тот самый паренёк, что так бесцеремонно и неожиданно решил уехать, когда успел так прочно засесть в его душе, и стать неотъемлемой частью его, теперь уже, жизни. – Эгоистично? Да. – Самонадеянно? Разумеется. – Глупо? Ещё бы. Но, так или иначе, отпустить этого паренька было бы ещё глупее, не так ли? – У меня есть мысль получше, – вдруг оттаял он, демонстрируя энтузиазм в глазах, подпитанный неуверенностью в своих же действиях и ярой жаждой расставить всё по своим местам. – Ты о чём? Вновь загадочная ухмылка, вызывающая в сердце ноющее предвкушение и мягкое предчувствие, что заставляло сердце, будто утихнуть и уже через секунду уже зайтись бешеным стуком. Мужчина подошёл ближе к дивану, заглядывая в чужие глаза. Исин всё так же сидел, откинувшись на спинку дивана, с опрокинутой головой и неотрывно смотрел на нависшего над ним Кима. Его окружал свет, слепящий и такой яркий, что пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы хоть немного видеть выражение чужого лица, что было пугающе спокойным. Как, впрочем, и всегда. – Что за идея, Мён? – хрипловатым тихим голосом спросил Чжан, когда молчание стало утомительным. – Не уезжай. Это прозвучало как-то жалобно, как мольба, выбившая Исина из общего потока событий. В следующую секунду атмосфера вокруг начала казать настолько напряжённой и трепетной, что не хватило бы ни одного языка на свете, чтобы описать весь спектр чувств, охвативших юношу. Мён чуть подался вперёд и осторожно поцеловал Чжана, слишком нежно для человека, со столь скудным запасом эмоций. И только тогда, когда пришлось чуть отстраниться, чтобы предпринять вторую попытку, он почувствовал, как его щеки касаются холодные, чуть дрожащие, пальцы, и затем чужие потрескавшиеся губы с таким же едва уловимым, прозрачным желанием, накрывают его собственные, намного увереннее, чем он секундами ранее. Это продолжалось ровным счётом одну вечность и ещё пару минут, пока целая жизнь вновь не обратилась секундами. Чжан чувствовал чужую улыбку на своих губах, но боялся открыть глаза, чтобы вдруг эта тонкая материя счастья вдруг не оказалась шуткой или прощальным подарком. Но ведь она не была таковой, и об этом напомнил любимый голос, лишённый льда и равнодушия: – Останься. – Ты так привык ко мне? – апатично произнёс он, чувствуя, как чужое тепло медленно исчезает. – Нет, просто, – Мён обнял его за плечи и носом почти невесомо провёл по виску, – я люблю тебя, – шёпотом выдохнул он парню на ухо, после аккуратно целуя за ним. Исин рассеянно кивнул и, улыбаясь, расслабленно слегка сполз вниз, ёжась от приятной щекотки и тепла, исходящего от заходящего солнца. И всё-таки предсказание сбылось – он не ошибся, когда выбрал Чунмёна. Не ошибся, когда в попытке «стать истинно счастливым» отдал ему самое дорогое – своё сердце.