Штамм

Какое оружие на ваш взгляд самое эффективное? Холодное? Огнестрельное? Атомное? Мы можем ответить вам абсолютно точно: биологическое. Всю свою жизнь мы посвящаем выведению штаммов болезнетворных бактерий. О, мы в этом преуспели. Сотни пробирок с культивированной живой смертью ждут своего часа, чтобы показать, насколько прекрасна бывает паразитология. Вот, например, обратите внимание на эту крошечную капсулу. Растворите её в городской канализации, и наутро город будет очищен от всего населения. Эти малыши не знают жалости. Они уничтожат всех, чьи хромосомы определяют генотип человека. Вы скажете, что химическое или ядерное оружие обладает столь же выраженным воздействием? Ошибаетесь. Что мы ценим в оружии? Направленность на врага с минимумом разрушений. После ядерного взрыва страдает вся планета. После химической атаки поражённая местность не может оправиться годы, если не десятилетия. Наши же малыши изящно вплетаются в локальную экосистему, выкашивая из неё неугодное население. Без носителей эти крошки нежизнеспособны и погибают в течение непродолжительного срока. Вся инфраструктура, флора, фауна местности сохраняет первозданный облик. Достаточно выждать от недели до пары месяцев карантина (для каждого штамма сроки варьируются)  — и город вновь может быть заселен. Мы выиграли этот бой, не потеряв ни одного своего солдата. А взгляните-ка на эту нашу разработку! Моё детище. Бактерии, спящие в этой инъекции, способны вступать с человеком в невероятный симбиоз. Продуцируемые ими глобулины заставляют организм человека расширить свой потенциал: мышечная масса нарастает с утроенной скоростью, болевой порог снижается до степени, когда перелом кажется комариным укусом, улучшается зрение, обостряется слух. Побочный эффект — жить такой человек будет не больше года. Но ведь этого времени достаточно, чтобы переломить ход сражения. А теперь посмотрите на ту очаровательную маленькую капсулку. Она совсем крошечная, почти незаметная. Её легко можно скормить врагу. Это идеальный яд нового поколения. Ни одна экспертиза не сможет установить истинную причину смерти неугодного вам человека, так как природа этих малышей неотличима от видовой идентичности нашей собственной кишечной флоры. Они гуляют по крови, внедряясь в ткани каждого определенного органа и вызывая местный паралич клеток. Внешне органы совершенно здоровы, все анализы в норме, а организм почему-то перестал работать. Как только сердце человека совершило последний удар, крошки сразу мигрируют в кишечник по сложной цепи кровеносных сосудов. Новый вид трупной фауны, предпочитающий свежую мертвечинку. Хотите мук и адской агонии для своего недруга? Устроим. Желаете быстрой смерти? Наши малыши справятся с этим быстрее, чем нервный импульс домчится до вашего мозга. В нашей власти рассчитать любой исход. Нет оружия опаснее, чем живое. Но оно же весьма капризно и требовательно. Люди в нашей лаборатории потеряли всякую личностную идентичность. Мы — Демиурги сотен маленьких миров, заключённых в этих пробирках и капсулах. Мы создаём новую жизнь, следим за их благополучием, экспериментируем над их судьбами. Временами мы слышим их молитвы. Эти крошки созидают на своём микроуровне, любят, страдают и умирают. Некоторые из них даже задумываются неким прототипом аналитического мышления о смысле своего существования. Но им никогда не постичь истинного замысла. Согласитесь же, нелепо полагать, что однажды маленькая бактериальная клетка поймёт, что истинное её предназначение — ждать своего часа за стеклом их огромной вселенной, чтобы однажды, ничего в сущности необычного не совершая, убить Бога. Не того, кто так тщательно ухаживает за их мирком, а его видового брата. Вы сами смогли бы смириться с мыслью, что вся наша вселенная — капсула, предназначенная для убийства огромного организма? И вся великая цель человечества — делать то, что оно обычно делает, чтобы полимерами или углекислыми газом прекратить существование неугодного нашему Богу существа? Вы можете счесть меня сумасшедшим, а я даже спорить с вами не стану, ибо так оно и есть. Каждый отыскивает себе своё предназначение. Мы же нашли его в этих маленьких мирках, заточённых в чашке Петри.