Две ситуации, одна проблема, ноль решений

Рин просит у Шиеми минутку, но на самом деле готов посвятить ей целую жизнь. И эта девочка — солнышко, яркое и наивно-искреннее — идет вслед за ним, улыбается, и глаза у нее светятся от любви. Любви в Шиеми — как крови, много-много, столько, что она может любить и дарить свою любовь целому миру. Но самое сокровенное уже бережно собрано в особые луночки и лишь ждет своего часа, чтобы согревать Юкио. Сладковатый привкус счастья на губах старшего Окумуры тает и превращается в пыль при упоминании более успешного и удачливого младшего брата. — Ты что-то хотел мне сказать, Рин? — мягко спрашивает Морияма. Когда Рин видит удивительно яркий, обжигающий румянец у нее на щеках, он теряет все слова, такие нужные здесь и сейчас, правильные и совершенно бесполезные. Шиеми прекрасна, чиста и невинна, Шиеми достойна всех богатств королевы-земли, Шиеми — ангел, которому обрезали крылья. А Юкио — идеал, которого не достичь, не догнать, и нет ничего удивительного в том, что она раз за разом выбирает его. Рин смотрит в ярко-зеленые глаза любимой девушки, выдавливает из себя заботу и лжет — неловко, почти отчаянно, выдает себя с головой, однако Морияма этого не видит и лишь сверкает такой неземной улыбкой, что сердце аж ёкает в груди. Рин бы пережил отказ легче, не упоминайся в разговоре Юкио. Как бы он ни хотел это признавать, наследник Сатаны до зубного скрежета завидовал брату. Рин бы пережил. Рин переживет.

***

Изумо светится иначе — не менее ярким, но абсолютно не созидающим, колючим и яростным светом, ненавидящим слишком сильно. Ненависть — как батарейки; у каждого — своя, и у нее запала хватит на пару веков. Лицо безумно холодное, почти замороженное, а кончики волос похожи на кисточки, смешные, темно-фиолетовые и очень-очень ухоженные. В их дуэте краснеет почему-то уже Рензо, а она сама полностью уходит под лед. Статуя, идеальная картинка, начисто лишенная каких-либо эмоций. Некому стучаться, никто не поможет, не придет под лед и не спасет, да Изумо и не хочет, чтобы ее спасали. Она в порядке. Нужно всего-то беречь рассудок и родных. О, сколько наслаждения она испытывает, выговаривая Шиме все, что она о нем думает, раз за разом втаптывая надежды в пыль и отвечая категорическим «нет». Камики все надеется, что когда-нибудь эта игра ему надоест, но розововолосый оказывается на редкость противным. И упорным. Изумо не верит, что он ее любит, что этот бабник вообще способен полюбить, и думает, что она одна видит Рензо насквозь. Шима мысленно хохочет до слез — Изумо не видит даже того, что лежит на поверхности. — Ты меня любишь? — В голосе недоверия больше, чем вод в Мировом океане. Рензо выжидает паузу и улыбается, слегка кивнув головой. Брови Камики ползут вверх, щеки алеют. Рензо продолжает все так же двусмысленно, фальшиво улыбаться. Он — превосходный актер, лицемер, настолько искусен в своем деле, что никто и никогда не смог бы разоблачить его без его собственного желания. Младший из клана Шима так устал быть последним, ненужным, что не раздумывая принял приглашение, от которого невозможно было отказаться. Да, сейчас он — мелкая сошка, но ведь о нем говорят. Рензо с детских лет кричит окружающим «я здесь!», и сейчас у него появляется слабый шанс быть услышанным. Разыгрывать из себя по уши влюбленного в Изумо — часть плана. Выполнена на пять с плюсом. Никто даже не пытается его заподозрить в чем-то суровее хранения хентай-манги, и Рензо это на руку. Изумо в десятый раз твердит свой чертов отказ, и на лице у нее — маска победителя. Шиме настолько на нее плевать, что он удивляется, как люди ухитряются быть настолько легковерно-слепыми. Это просто нужно — играть на публику. Укротительница должна быть уверена в том, что Рензо не оставит ее в покое. Он улыбается еще шире, приглашает ее на Фестиваль в одиннадцатый раз, и Камики смотрит на него, как на душевнобольного. В голове эхом проносится «она красивая», Рензо и бровью не ведет. Лед на лице Изумо медленно трескается. Ему просто так нужно, приказали любить ее и отираться вокруг, а Шима привык выполнять приказы, и выполнять их хорошо. Впервые в жизни это не похвально.