Обнаженка

Эпилог. «Жаклин… Наркоманка, проститутка, беспризорница… Красивая, с выжженными до белизны волосами и смоляными черными нарисованными бровями… Сосущая кровь и деньги, не чувствуя границы и меры… Ты правда хочешь узнать за что я так тебя ненавижу? Если ты готова слушать, то слушай». POV Taylor Lautner Не могу сказать, что она меня любила. Жаждала, да. Нуждалась, да. Желала, да. Но не любила. Любовь… Ее не существует. Всё делается из выгоды. Из эгоизма. Взять к примеру моих родителей. Мой отец никогда меня не любил. Он любил себя. Свою жизнь. Свою работу. Не меня, не мать, не Маккену. Только себя. Спросите, почему же тогда он заботился обо мне, воспитывал, дарил подарки? Да из глупого самолюбия. Ему льстила сама мысль того, что все братья завидуют, а их жены втайне хотят заполучить такого мужчину, как он, себе. Да… Мой отец тот еще прохвост. Такой милый, заботливый, такой глава семьи, отец семейства. А на деле его тошнит от моей физиономии на каждой журнальной обложке, от маминых больших усталых глаз, от визгливого писка Маккены. Роскошный коттедж в поселке городского типа в нескольких километрах от города. Дом моего отца. — Ублюдок. Сплевываю на землю. Не хочу даже свой язык марать, вслух говоря о нем. Даже мысли марают мою голову, портят мой разум. Он – мой отец, но не он меня вырастил. Не он дал мне воспитание. Мне никто его не давал. Они с матерью были слишком заняты своей руганью, чтобы обращать хоть какое-то внимание на своего сына. Помню одну сцену. Мне было восемь. День Благодарения. Мама с утра нарядилась в длинное платье из сатина. Голубой цвет безумно ей шел, она дала мне костюм и я тоже переоделся. Все утро мама летала по кухне, готовила праздничный обед и напевала какую-то песенку. Отец должен был вернуться к полудню. Я не мешал матери, перекладывал свои машинки из старого ящика в новенькую коробку для игрушек, которую мне недавно подарил отец. Туда уже успели перекочевать разноцветные камушки, которые мы с ребятами достали со дна речки, и разные штуки, вроде рогатки и пистолета с резиновыми пулями. Что-что, а возиться с машинками я мог очень долго. Не обращал внимания на время. Отвлек меня звон бьющейся посуды. Я вздрогнул и перевел взгляд на часы, 16:45. Отец должен был вернуться два с половиной часа назад. Забежал в кухню. Мама со злостью бросала сервизные тарелки на пол. Они крупными осколками разлетались по всему полу. Один умудрился впиться в мою лодыжку. Я закричал от боли. Ну а что? Восьмилетнему мальчишке нужно было хладнокровно вытащить осколок и идти дальше? Мама посмотрела на меня. Я до сих пор помню этот взгляд. Глаза полные животной боли и ненависти. — Что ты тут делаешь, щенок, я же просила не мешать мне! – звонкая оплеуха. — Какого черта тут происходит?! – такой родной голос! Я побежал к отцу и плача, ухватился за его талию. Отец схватил меня за воротник костюма и оттащил от себя, толкнул в сторону, я упал. Прямо на осколки посуды. Еще одна фарфоровая «кость» впилась мне в руку. Я снова закричал. — Какого черта ты творишь?! – отец даже не обернулся на мой крик. — Ты сказал, что приедешь ровно в 14:00!!! А уже прошло три часа! – мама на минуту успокоилась. — Но я ведь тут! Я же приехал! Что ты устроила?! Сумасшедшая! – отец зло сплюнул прямо на чистый кафель. — Сукин сын! Ублюдок! Чтоб ты сдох, неблагодарная свинья! – мама схватила из серванта чашку и бросила ее в стену. Фарфор распался. — Идиотка! Успокойся, ненормальная! – отец тоже закричал. Схватил ее руку и заломил за спину. – Ты сдохнешь раньше, не дождешься! Поняла?! — Отпусти меня, свинья!!! – мама пыталась вырваться, но лишь порвала подол платья, на которое наступил папа. Пара минут неравной борьбы, и красивое одеяние было превращено в изорванную тряпку. Папа лишился пары пуговиц и галстука. Я сидел на полу, в лужице крови, со страхом наблюдал за потасовкой и кажется, именно тогда понял, что им наплевать на меня. — Я найму киллера и ты сдохнешь! – вопила мама, пытаясь освободиться. — Попробуй! Я сам собственноручно тебя закопаю, если заподозрю, что ты сможешь меня пережить! Ты наглотаешься земли и сдохнешь, не сумев выбраться! Я закопаю тебя прямо тут, во дворе, чтобы никто не догадался! Ты сдохнешь и выродок останется один! На этой фразе, меня словно подменили, несмотря на боль, я вскочил и выбежал из дома… Мать любила лишь отца. Он был ее первой, единственной и последней любовью. Патологическое чувство, оно сжигало ее изнутри. Ее ничто не интересовало, кроме мужа. Эгоизм по отношению к удовлетворению своих желаний… Ей никто не был нужен. Она родила меня, думая, что отец полюбит сына, а оказалось наоборот. В разговоре с матерью, он называл меня лишь «выродок», «отродье», «чумазая шваль». До 13 лет они еще как-то пытались жить одной семье, но ничего не получалось. Редкие ссоры, стали частыми гостями в нашем доме… Вот о чем я говорил, в самом начале рассказывая о любви. Я не верю в любовь. Я не видел ее и не чувствовал. Я черств? Может быть. Но я справедлив. Фанатки? Их любовь – не любовь. Это просто импульсивность, выброс гормонов, фанатизм, максимализм. Не знаю, как назвать, но это не любовь. Я не верю в нее, не верю и всё. Пусть меня пытаются переубедить, мне плевать. Главное, я знаю, как это. Не любить. Быть с самим собой. Лишь один раз я обманулся, решив, что люблю Жаклин. Это была не любовь. Эгоизм. Я удовлетворял с помощью ее тела свои желания. Жаклин Версетти. Черт, как же она хороша была в постели. Все ради меня. У нее тоже не любовь. Фанатизм. Жажда наживы. Кто вообще сказал, что она меня любит? Просто я ей нужен был. Чтобы давать ей деньги, чтобы выводить ее в свет, чтобы показывать ее миру. Продажная шлюха. Отпиваю еще мартини. Горькое, обжигает язык, а следом и горло, но это приятные ожоги. Хочется обжигаться еще и еще… и еще… и еще… Мысли знакомо путаются. Вот я уже забываю о детстве. О том, что творилось со мной раньше. Вот становится легче дышать. Включаю телевизор. — Сегодня на саммите… — переключаю. Эти политики уже достали… или как их там. — Я избавилась от лишнего веса… — жрать нужно меньше. — Подожди, куда ты Дэрик?! Я же люблю тебя! – зато он тебя не любит. — А на нашей передаче, бывшая девушка Тейлора Лотнера. – откладываю пульт в сторону и даже приподнимаюсь на локтях. – Жаклин Версетти. Вы француженка или итальянка? – толстяк-ведущий задает вопрос, и камера отъезжает к ней… Черт, что она с собой сделала?! Блестящих платиновых локонов больше нет. Вместо них спутанные иссиня черные волосы. Глаза с темными мешками под глазами. Крупным планом каждую частичку ее тела. Обломанные, некогда длинные ногти, трясущиеся мелкой дрожью пальцы, слегка впавшие щеки. Что это с ней? Голодняки? Когда я пьян, у меня гогочущий смех. Сейчас именно такой. — Я чистокровная немка. – вздернув голову жеманно отвечает Жаклин. — Черт бы тебя побрал *баная американка!! Ты даже не знаешь толком своего отца! – смех рвется через слова. — Как вы можете прокомментировать ваше расставание с Тейлором? Правда ли, что он бил вас и угрожал убить? – толстяк говорил приготовленный текст. Я знаю его содержание. Сейчас она скажет: без комментариев, но ничего подобного не было. Весь сценарий мне принесли заранее. — Да… Тейлор меня часто избивал. – я аж подскочил. Всё шло не по сценарию. – Он бил меня всем, что попадалось под руку. Один раз даже трубой от пылесоса. – На этих словах Жаклин картинно расплакалась, тихо всхлипывая и промокая слезы кружевным платочком. Зрители ахнули, послышались грозные выкрики из зала в мой адрес. — Я не могла уйти. Он обещал меня убить. Обещал закопать своими руками. Я не могла уйти. Бросить его. Оставить… Да и дело в том, что… — конца реплики я не услышал. Выскочил из номера. – я его люблю и всегда любила. Едва соображая, я влез в свой джип и завел мотор. Машина сыто заурчала. Через минуту я уже выезжал на трассу, ведущую к городу. POV Jacklene Versetti Врать с каждым разом становится всё труднее. Кажется, еще немного и я умру от переизбытка лжи в моей голове. Я ни с кем не могу быть откровенно честна. Везде жду подвоха, несправедливости. Везде жду подставы. Что поделать. — Сэм, загляни ко мне, сделай массаж. – крикнула я в открытую дверь гримерной. — Хорошо! Раздевайся и ложись, буду через полчаса. Так даже лучше. Мир Жаклин держали четыре змеи, каждая из которых готова была сделать все что угодно, для достижения своей цели. Моим оружием была я сама. Мои ногти в физической борьбе. Мой разум в моральной. Я одним движением языка могла заставить мужчин делать то, что мне было нужно. Одним взглядом я уничтожала целые крепости. Я рушила своими руками моральные ценности, отбирала у детей отцов, а у жен мужей. Я могла улыбнуться и ко мне неслись парни всех возрастов. Стоило мне только подойти к дороге, как останавливались десятки машин. Я была совершенством. Я скинула короткое платье на бретельках и осталась топлесс. Придирчиво осмотрела себя в зеркале. Синяки по всему телу, глаза как у загнанной в угол кошки. Господи, я не совершенство, я убожество. На данный момент я убожество. Отвернулась от двери, легла на кушетку, приподнялась на локтях и закурила. Зажигалка… Мой первый подарок от Тейлора. Красивая с маленькой киской на боковой стороне. Кто бы мог подумать, что все так обернется? Последний его подарок на моей шее. Золотая цепочка с двумя пистолетами-кулонами. Красиво выполнено, насколько мне известно, на заказ у Картье… Одной рукой держу сигарету, а второй держу кулон, прикрыв глаза вспоминаю все, что было. Шорох за спиной. — Сэм, сколько можно ждать, приступай. – я тушу сигарету и не открывая глаз кладу голову на подушку. Никакого движения. — Сэм! Лишь прерывистое дыхание. Запоздало начинаю чувствовать запах дорогого алкоголя. Медленно поворачиваюсь на спину. Так и есть. Тейлор Лотнер, своей собственной персоной, в простых тренировочных штанах и белой заляпанной майке. Глаза дикие, бешеные, с такими идут на войну. — Уходи, или я вызову охрану. – голос дрожит, я вся дрожу. — Отвернись. – голос хриплый. Курил по дороге. — Нет. – я просто-напросто боюсь отворачиваться. — Отвернись, я сказал! – он ударяет меня по затылку ладонью. Молча, переворачиваюсь на живот. Слезы уже текут по щекам и, срываясь с подбородка, падают на мои ладони. — Сука! Я ненавижу тебя! Ты испортила мне всю жизнь! Ненавижу! Никогда не любил, шлюха! — Тей….. – хлопок. Что-то горячее пронзает мое левое плечо, почти рядом с сердцем. Дыхание перехватывает. Я нахожу в себе силы повернуть голову. В вытянутой правой руке Тейлор держит пистолет. Снова взводит курок. Целясь уже непосредственно в голову. — Шлюха! Ты портишь мне всё! Ты испортила всё! Ненавижу, сука! Отворачиваюсь. Холодные кулоны-пистолеты неприятно трутся о голую грудь. Как символично. Пистолеты… Последний взгляд в зеркало, на его красивое, любимое лицо. Вижу тень, которая тихо выскользнула за дверь… Всё… Это конец… Эпилог. «Тейлор Лотнер презентовал новый фильм под названием «Enelkcaj». История о двух бродягах убийцах, которую взялся продюссировать сам Стивен Спилберг! Сироты, девушка и парень, становятся наемными киллерами, богатеют, но в конечном итоге начинают подозревать друг друга и парень убивает девушку в салоне красоты, куда та приходит на маникюр. Мы побывали на премьере и остались довольны, остросюжетный экшн, простите, тафталогия, отличный фильм для всех возрастов, Тейлор как всегда превосходен!!!». 12 канал. Осанна актеру продолжалась еще двадцать минут, за которые светловолосая девушка успела заполнить все документы. — Вы уверены, что хотите подать заявление? – неуверенно переспрашивает мужчина. — Да. — Вы знаете, что это может повлечь? — Да. – лишь сверкнула зелеными как у кошки глазами. — Хорошо, мисс. Ваше обвинение будет рассмотрено в течении не менее часа и не более трех часов после подачи заявления. – мужчина перечитал листок и вернул его девушке, — Вы тут не дописали. — Черт. – выругалась девушка. – Сейчас. «Имеется так же видеозапись произошедшего, но ее я буду демонстрировать только в присутствии адвоката, суда и свидетелей, непосредственно в день судебного заседания. Записано с моих слов верно, Тейлор Дэниэль Момсен». Поставила последнюю точку и словно вздохнула с облегчением. — Займитесь этим, сэр. – она отдала бумагу полицейскому и схватив сумку, вышла из кабинета.