Among the sounds of obsession

Яркая, запоминающаяся внешность сильно выделялась среди привычной обыденности и с самого первого дня невольно приковывала к себе внимание посторонних, по каким-то нелепым причинам становясь объектом насмешек. Акцент, не очень хорошее знание языка, излишне вежливая речь, которая не всегда являлась уместной, и постоянное напряжение во взгляде сыграли нехорошую роль в попытке подружиться с местными ребятами. Девушка боялась не расслышать какое-то слово или ответить неправильно, поэтому внимательно вслушивалась в речь собеседника, машинально следя за движениями его губ. Ей было ужасно неудобно и даже стыдно что-либо переспрашивать или случайно отвечать невпопад, ведь со стороны могло показаться, что у неё серьёзные проблемы со слухом, хоть таковых не имелось и в помине. - Смотри, это же та самая странная американка! Местные подростки открыто посмеивались над новенькой, которая появилась в их районе в самом начале жаркого июня. Поначалу девушка боялась выходить из дома, несмотря на прекрасную погоду, и очень радовалась малейшим дождям, которые являлись прекрасным поводом отсрочить новые знакомства. В то же время, она понимала необходимость языковой практики, ведь, судя по словам отца, семья надолго задержится в Южной Корее. Долгие разговоры с друзьями значительно скрашивали пребывание в чужой стране. Интернет создавал впечатление близости, что ощутимо поднимало настроение и придавало уверенности в своих силах. Впрочем, лишь до той поры, пока иностранка не сталкивалась лицом к лицу с очередными насмешками. Опущенный взгляд, неловкая улыбка вперемешку с обидой. Она понятия не имела, как вести себя с заносчивыми мальчишками, внимание которых, вообще-то, притягивала и яркая внешность, и округлые формы, и даже акцент, но, тем не менее, они предпочитали бесконечно подшучивать вместо того, чтобы хоть как-то помочь освоиться. Их шутки во многом получались злыми. Лениво потягивая дешёвое пиво из банок, девчонки с напускным презрением смотрели на красивую грудь, которую новенькая усиленно старалась прятать в мешковатых футболках, тем самым, окончательно загоняя себя в угол и ставя на позицию жертвы. - Я буду звать тебя Бобби. Можно? Парень тихо рассмеялся, услышав в свой адрес такое необычное прозвище, и открыл вторую упаковку печенья. Воспользовавшись тем, что рабочие не потрудились запереть за собой чердак, он привёл девушку на крышу с целью показать, насколько маленькими и ничтожными видятся её обидчики с высоты многоэтажного жилого дома. Впервые за время пребывания на новом месте ей было по-настоящему интересно и весело. Чживон оказался общительным, добродушным парнем, который с первых минут знакомства начал относиться к девушке так, словно перед ним находился давний друг. Легко и просто, открыто и беззаботно. К тому же, местные ребята не решались приставать к новенькой не только в его присутствии, но даже у него за спиной. Парень пользовался уважением среди окружающих и умел неплохо врезать, если того требовала ситуация. Молодой человек припомнил во всех красках, насколько смачно дал по роже одному заносчивому хулигану из соседнего дома. Вообще-то, они всегда относились друг к другу нормально, да ещё и с некоторой долей равнодушия, которая не позволяла устраивать разборки по любому поводу и постоянно быть на ножах. Однако Чживон не мог простить ему слёзы девчонки, на тот момент незнакомой, но явно не заслужившей подобного беспардонного обращения. Провинившийся хулиган упал, потеряв равновесие, и в тот же момент сам защитник почувствовал, как падает спиной на асфальт, возвращаясь в реальность из пучины неожиданно нахлынувших воспоминаний. Громкий визг автомобильных колёс, послышавшийся совсем рядом то ли секундой ранее, то ли вообще минут десять назад, стремительно удалялся, а перед глазами почему-то нарисовалось небо, залитое тёплыми предзакатными оттенками. Чживон закрыл глаза, тяжело выдохнув, и тут же услышал чью-то ругань в адрес промчавшегося на полной скорости водителя. Неизвестно, что именно заставило его столь быстро ехать по шоссе, но, как бы там ни было, молодой человек остался жив лишь благодаря какому-то непредвиденному чуду. Рядом с ним начали останавливаться другие машины. Мужчина, минутой ранее согласившийся подобрать с обочины случайного попутчика, подбежал к парню, полагая, что тот получил серьёзные травмы. По сути, промчавшийся мимо автомобиль всего лишь сбил его с ног воздушной волной, да и сам эффект неожиданности, быть может, повлиял на потерю равновесия. Чживон в самый последний момент машинально отступил назад и, возможно, именно это спасло ему жизнь и уберегло от множественных переломов. Либо водитель всё-таки успел вывернуть руль и объехать пешехода. Во всяком случае, молодой человек даже не потерял сознание. Напротив, оно словно прояснилось буквально за долю секунды, и даже окружающий мир под его влиянием стал каким-то другим: интересным и совершенно непривычным, хоть и остался для окружающих точно таким же, каким являлся две минуты назад. - Бобби, я хочу что-нибудь сделать в память о нашей дружбе. Думаю… может, красиво разрисовать твою гитару? Подросток, не задумываясь, отдал девушке свой инструмент на несколько дней, с замиранием сердца предвкушая что-нибудь поистине необычное. Он и сам готовил для неё приятный и значимый подарок, который, впрочем, так и остался лежать на полке, надёжно припрятанный среди книг: спустя пару дней Чживона увезли в психиатрическую клинику, и с тех самых пор он больше ни разу не видел свою подругу. Подругу… Между ними не было ни намёка на что-то большее. Тем не менее, та светлая и крепкая дружба, в непоколебимости которой они были уверены на все сто пятьдесят процентов, почему-то рухнула в один момент, как только врачи признали парня невменяемым. Быть может, окончательную злую роль сыграли сильно приукрашенные слухи, распространявшиеся быстрее, чем того можно было ожидать, или же виноваты какие-то другие причины… Но, как бы там ни было, Чживону было горько и очень обидно из-за того, что девушка ни разу не пришла его навестить. С другой стороны, она не могла увидеть его в окружении белых стен или, ещё хуже, во время очередного приступа, и этот факт несказанно радовал. Пусть лучше вообще никогда не появляется в пределах этого ужасного места. Убедившись, что с попутчиком ничего не произошло, мужчина даже не подумал брать с него хоть сколько-то денег. За довольно продолжительное время, проведённое в пути, он раз пятнадцать переспрашивал, действительно ли молодому человеку не требуется помощь врача. Кроме того, водителя неслабо удивил тот момент, когда парень, доселе не знавший, куда держит путь, внезапно попросил остановиться возле поворота, утверждая, что теперь ему нужно именно туда. Сам мужчина должен был продолжать ехать по прямой, причём, как видно, куда-то спешил, однако не поленился простоять на обочине примерно полчаса и тормознуть приличную женщину, которой вроде бы можно без опаски доверить жизнь своего попутчика. Дорога предстояла неблизкая, но, тем не менее, Чживон почему-то не обременял себя мыслями о неправильности совершаемых действий. Неважно, что до пункта назначения доберётся задолго до прихода рассвета, и придётся болтаться вдоль улиц, стараясь узнать что-то знакомое в желтоватых огнях фонарей. Главное, чтобы осенние дожди не застали врасплох, а с другой стороны, и от них можно спрятаться, заскочив в какой-нибудь приоткрытый подъезд. По крайней мере, несколько лет назад таких имелось великое множество: в небогатом районе то тут, то там встречались сломанные домофоны, оставшиеся на металлических дверях как память о чём-то хорошем и недолговечном. Отнюдь не многое изменилось с тех пор… Разве что капитальный ремонт затронул несколько старых домов, да и новые высотки с дорогими квартирами росли неподалёку, словно грибы в урожайный сезон. На отремонтированных детских площадках деловито сидели с колясками молодые мамаши, которые, кажется, совсем недавно и сами были детьми. Неубиваемый газон, стелившийся вдоль зданий непривычной для осени зеленью, радовал глаз своим цветом, контрастирующим с жёлто-красным огнём опадающих листьев. Мимо проходили озабоченные учёбой школьники, среди которых уже не наблюдалось ни одного знакомого лица. Немногое изменилось с тех пор, и этот маленький мирок, если взглянуть по сторонам, остался практически прежним. Вот только Чживону не было места в знакомом районе, который он с детства знал наизусть. Убедившись в отсутствии прохожих, молодой человек раскинул руки и до отказа наполнил лёгкие родным воздухом, приветствуя небольшую тенистую улочку, где старый асфальт по сей день хранил всё те же переплетения глубоких трещин, как и многими годами ранее. Но не вспомнила улица подросшего парня, либо просто не поняла, с какой целью он решил вернуться в эти края, а потому одарила его обоняние совершенно незнакомыми запахами. Располагавшийся неподалёку поворот интуитивно отталкивал, прогоняя подальше, и не позволял увидеть тот самый многоэтажный трёхподъездный дом, в котором по сей день проживала семья Чживона. А может, они давно переехали в другое место, и теперь в родной квартире, куда ещё недавно отчаянно не хотелось возвращаться, по вечерам пьют чай какие-то незнакомые люди. И время снова приближается к заходу солнца, и середина рабочей недели пришла погостить, а значит, нужно всё-таки поторопиться, иначе придётся торчать на улице в течение ещё одних суток, чтобы ни в коем случае не застать дома ни отца, ни старшего брата. С другой стороны, мама тоже собиралась выходить на работу, и, если такое случилось, то прямо сейчас никто не откроет дверь в ответ на домофонный звонок. Завернув за угол, Чживон на секунду притормозил, увидев группу молодёжи, состоящую из парней и нескольких девушек. Они довольно громко обсуждали какие-то свои дела, смеялись и потягивали дешёвое пиво из банок с яркими логотипами. Многие лица были незнакомыми, однако некоторые из них молодой человек узнал сразу, ещё до того, как начал приближаться. Похоже, они его тоже узнали, хоть сначала и не поверили своим глазам. Ни с кем не поздоровавшись и даже не взглянув в сторону того самого заносчивого хулигана, с которым пару раз приходилось драться, Чживон целенаправленно прошёл мимо, в результате чего над гоготавшей группой молодёжи повисла тишина. Вязкая, неприятная на ощупь, пропахшая сигаретным дымом и отвратительным запахом дешёвого пива. Несколько человек, не стесняясь, курили самокрутки с какой-то травой и наверняка гордились своей сомнительной крутостью. В том числе, и тот хулиган, заметно возмужавший за прошедшие несколько лет, но по-прежнему не имевший достаточно ума, дабы найти себе занятие покруче. Посмотрев на старого знакомого и увидев, что тот равнодушно прошёл мимо, он опустил взгляд, нервно мусоля в руке помятую самокрутку. Возможно, вспомнил далёкое прошлое и даже раскаялся на пару секунд в собственноручном распространении нелицеприятных слухов. Ещё недавно Чживон чувствовал громадную пропасть между собой и невинностью Ханбина, отчаянно полагая, что уже никогда не выберется из той грязи, в которой довелось застрять. Однако теперь, встретив этих людей спустя долгие годы отсутствия, молодой человек отчётливо видел, сколь низко пали они, и как высоко умудрился взлететь он, хоть и остался вроде бы на том самом месте, где был. Неоконченная школа, вынужденное отсутствие дальнейшего обучения, ужасные события, отсутствие друзей и семьи. Тем не менее, он никогда не помышлял о каких-то вредных привычках и не мог позволить себе скатиться на дно. Никогда, ни при каких обстоятельствах, пусть даже они ежедневно пытаются ставить палки в колёса. Безумно хочется верить, что всё хорошее ещё впереди, а раз так, то нужно крепко стоять на ногах, держаться за свои ориентиры и не терять из виду путеводную звезду, время от времени скрывающуюся за тяжёлыми тучами. - Мама… - одно-единственное слово, тихо произнесённое в домофон, после которого на другом конце послышался испуганный вдох, и металлическая дверь тут же открылась. Зайдя в подъезд, Чживон услышал, как несколькими этажами выше знакомым эхом щёлкнул замок, из-за чего моментально расхотелось воспользоваться лифтом. Как раньше, бежать по лестнице, набирая скорость и пропуская ступеньки. Тяжело дыша, переступить порог и рухнуть в объятия родного человека. Из кухни доносятся потрясающие ароматы домашней еды, поэтому нет времени закидывать школьный рюкзак к себе в комнату. Пускай полежит в коридоре рядом с обувницей, а мама в очередной раз по-доброму отругает за неровно поставленные кроссовки и, взяв за плечи, настойчиво отправит мыть руки. Подожди, мам, всё так вкусно, позволь ухватить хотя бы один кусочек. Действительно, не так уж много изменилось с тех пор… Подъезд всё такой же старый, но аккуратный и чистый, а ступени по-прежнему отдают прохладой светлого камня. Как здорово было в детстве пробежаться по ним босиком после длительного пребывания на жаре в середине июля. Вот только годы безвозвратно ушли, и двери соседних квартир изменили свой облик. Наивные признания в любви на стенах первого этажа частично перекрыты нецензурными высказываниями в адрес местных распутных девиц. Да и в квартире, похоже, давненько нет места кому-то четвёртому, несмотря на то, что он вырос именно здесь. Нерешительным шагом Чживон переступил порог родного жилища и огляделся, не скрывая своей настороженности. Похоже, родители учинили крупногабаритный ремонт, раз молодой человек не узнал ничего, кроме оставшейся с незапамятных времён планировки. Сняв обувь, он ровно поставил её рядом с новой обувницей, которая, в отличие от старой, сочеталась по цвету со всей остальной мебелью. Парень продолжал молчать, разглядывая обои и невыносимо скучая по тому, что привык видеть с детства. Скромно, небогато, но всегда аккуратно, тепло и уютно. Именно таким он запомнил свой дом и теперь отчасти жалел о спонтанном решении ненадолго вернуться. - Очень красиво, - тихо произнёс молодой человек и ничуть не солгал. Не выдержав напряжения, его мама расплакалась и заключила сына в крепкие объятия, на которые он, впрочем, не спешил отвечать тем же. За минувшие годы женщина сильно состарилась, вероятно, от стресса, который пришлось пережить в результате потери мальчишки. Но… она ведь сама виновата… Не захотела слушать и пожелала просто уйти, заживо похоронив память о том, кто был болен и нуждался в поддержке. Почему так случилось?.. По щекам непрерывно текли слёзы, хоть женщина и старалась более-менее держать себя в руках, наблюдая за тем, как сын с дикой скоростью поглощает домашнюю пищу, забывая нормально прожёвывать. Только сейчас молодой человек осознал, что невыносимо проголодался и ужасно устал после долгой дороги и бесцельных прогулок по родным окрестностям в ожидании нового дня. Его руки заметно тряслись то ли по этим причинам, то ли от волнения, из-за которого бешено колотилось сердце, и хотелось плакать. Тем не менее, он старался сдерживаться до последнего момента, пока мать не решилась заговорить о наболевшем прошлом. - Где ты был всё это время? – дрожащий голос и очередная порция горьких всхлипов, - Мы узнали из выпуска новостей о том, что происходило в той клинике. Тебя ведь не затронули те события, правда? Чживон?.. – она с надеждой и нетерпением посмотрела на сына, но тот промолчал, - Скажи, куда ты пошёл после выписки? У тебя ведь не было даже паспорта, - молодой человек опасливо вздрогнул, когда женщина коснулась рукой его плеча. Хотелось дёрнуться в сторону и отсесть чуть подальше, но спустя пару секунд это желание почему-то исчезло. - Я некоторое время работал грузчиком на рынке, чтобы солгать о потере документов, заплатить положенный штраф и получить новые, - спокойно ответил парень, рассматривая оставшееся содержимое своей тарелки, - Тот самый рынок, где ты постоянно покупаешь овощи. Я видел тебя пару раз, но не хотел подходить и разговаривать. Честно говоря, даже сейчас не хочу, - он вежливо убрал руку матери со своего плеча, - Мне нужен душ. И кое-какие вещи, если, конечно, ты не успела их выкинуть. - Нет-нет, в твоей комнате всё осталось по-прежнему, можешь убедиться, - всё тот же дрожащий голос, только слишком испуганный. Она не хотела терять сына повторно, но и способов удержать его рядом найти не могла. Как и доступных путей для того, чтобы всецело или хотя бы отчасти искупить свою вину, тяжесть которой лежала непосильным грузом на плечах и с каждым днём всё сильнее старила внешность. А комната, и правда, осталась совершенно нетронутой… Только пыль здесь, похоже, вытирают даже чаще, чем во всей остальной квартире, чего не наблюдалось в прежние времена. Раньше Чживон самостоятельно затевал уборку, однако случалось это в том случае, когда она начинала перерастать в масштабы генеральной. Впрочем, элементы творческого беспорядка, как ни крути, сохранялись всегда. Быть может, поэтому молодому человеку с первых минут показалось симпатичным холостяцкое жилище Ханбина. Возле стены стояла фантазийно разрисованная гитара. Та самая, которую парень когда-то отдал подруге, но так и не успел забрать. Вспомнив кое-что важное, он подошёл к полкам и без труда отыскал среди книг очень милый и значимый подарок, предназначенный для девушки. Как здорово, что родители не стали рыться в его вещах и затевать перестановку в этой комнате. Наверное, это всё-таки… что-то… означает? Серьёзно? После того, как они отвернулись от своего ребёнка, посчитав его конченным сумасшедшим? Ха-хах… - Где Майя? – спросил Чживон, посмотрев на мать, в нерешительности застывшую на одном месте возле двери, - Та американка, из-за которой я дрался пару раз, помнишь? – пояснил парень в ответ на вопросительный взгляд, - Она, как и все вы, решила забыть обо мне, не так ли? - Майя… - женщину покоробила последняя фраза сына, но для начала она решила ответить на первый вопрос, - Родители отправили её к бабушке. Обратно в Соединённые Штаты. Это случилось после того, как к ней серьёзно пристал тот самый парень, с которым ты дрался. Но… Чживон… - она закрыла глаза, стараясь сдерживать слёзы, - Врачи говорили, что… - Что я безнадёжный, знаю, а вы поверили им на слово и вот так просто выкинули меня из своей нормальной жизни, - обида закипала внутри. Парень решительно открыл шкаф и начал искать подходящие вещи, из которых не вырос. Как оказалось, с такими было весьма туго, за исключением пары тёплых толстовок, купленных просто потому, что они очень понравились, невзирая на мешковатый размер. Пожалуй, теперь такая одежда придётся впору и замечательно сядет на теле. А мама, тем временем, в очередной раз давилась слезами и пыталась хоть что-то сказать в своё оправдание. Нечего говорить, не заслужила она прощение младшего сына, а старший, видать, испугался, будучи едва не убитым, поэтому не желал видеть обезумевшего родственника в стенах этого дома. О мнении отца почему-то речи не шло, но он, похоже, был вовсе не против подобного развития событий. Чживон отшатнулся в сторону, когда женщина попыталась его обнять. Он недоверчиво смотрел ей в глаза и с опаской думал о том, что в любой момент может вернуться кто-то ещё из членов семьи. Необходимо сматываться отсюда, как можно скорее, не забыв прихватить гитару и тот важный подарок, который, впрочем, всё равно не удастся отдать. Девушка не пришла в больницу не потому, что отвернулась от друга. Её просто отправили домой, в безопасное место, чему молодой человек был искренне рад. Очередная попытка матери приблизиться к сыну обернулась внезапным всплеском эмоций. Он не был похож на привычные приступы, да и сам парень в тот момент прекрасно понимал и помнил каждое сказанное слово. Это обида, глубокая, непосильная, живущая внутри на протяжении нескольких лет. Ей просто не позволяли выйти наружу, в результате чего она разрасталась, подобно раковой опухоли и грозилась непременно заявить о себе. Да вот хотя бы сейчас. - Надеешься, что меня не затронули те события, да? Ты серьёзно?! – Чживон повысил голос, продолжая смотреть на мать, - А вот теперь представь во всех грязных подробностях, как в палату заходят два мужика, впечатывают твоего сына в стену, зажимают ему рот и насильно связывают, несмотря на отсутствие приступа! Врачи поведали тебе о суицидальных наклонностях, да? Неужели? А возможно ли, по-твоему, жить после того, как это тело истязали больные извращенцы, которых возбуждают молоденькие мальчики?! – парень стукнул себя по груди и почувствовал, как тяжёлые воспоминания стремительно забирают у него силы, - Мама… мам… они со мной такое вытворяли… мама… - накопившиеся эмоции взяли своё и хлынули по щекам солёными реками. Почувствовав себя всё тем же беззащитным мальчишкой, который нуждался в родительской заботе, Чживон упал в объятия матери и доверчиво прижался к груди самого родного человека, которого всё это время считал своим главным врагом и предателем.