Синяя краска

Деньги у Алекса закончились еще две недели назад... Владелец галереи хоть и обещал, но так и не выставил на продажу три его картины. Другой работы не было... Да и кто его возьмет? Тощего, еле стоящего на ногах. Неделю назад закончились и те крохи еды, которые еще оставались в доме. Но зато были краски. Немного, всего на одну картину, а больше Алексу и не надо было. Больше ему все равно не протянуть... Зима, а топить каморку давно было нечем, кашель донимал его уже неделю... Неизбежный конец неотвратимо надвигался ... Но сначала... Алекс хотел снова увидеть его... Он прикрыл глаза. Перед мысленным взором во всех красках встало прошлое лето. Каким же непередаваемо счастливым он был в то время... Тогда, продав одну из своих картин, он потратил все деньги на поездку к морю, снял дешевую комнатку и, взяв краски, убежал на берег. Это была его детская мечта - рисовать море... Его завораживали волны, шум прибоя повергал в транс, и он, словно зачарованный, все смотрел и смотрел на безбрежную гладь. Он рисовал, отрешившись от всего, играя светом и тенью, легко накладывая прозрачные мазки... - Красиво... Алекс, вздрогнув, обернулся. Прямо за его спиной стоял высокий элегантный мужчина. - Вам, правда, нравится? – Алекс лучезарно улыбнулся. - Правда. Мне нравится все, что я вижу... – бархатный голос мягко звучал, сливаясь с шумом моря, и Алексу казалось, что говорил незнакомец не только о картине. Глазами художника юноша окинул незнакомое лицо: красивое, мужественное, загорелое. Выгоревшие на солнце светлые волосы, чуть отросшие и уже пытающиеся завиться в кольца на шее. И глаза - синие, как море, и такие же глубокие. В них так же ослепительно отражался солнечный свет, и хотелось утонуть... Не юноша. Нет. Лучики морщинок пролегали в уголках прищуренных глаз, когда он улыбался. Алекс смотрел и все больше ощущал желание нарисовать незнакомца. Он вглядывался в каждую черточку его лица, стараясь запомнить как можно подробнее, чтобы потом, в тишине дома, взяться за карандаш. - Можно, я постою рядом? – голос незнакомца завораживал. - Конечно, - Алекс улыбнулся и получил в ответ такую же открытую улыбку. - Можете называть меня Терри. - А меня Алекс. Время до вечера пролетело быстро. Они непринуждённо болтали. Казалось, что с Терри говорить можно было обо всем - так легко и свободно Алекс не разговаривал еще ни с кем. Прийти к согласию они не смогли только один раз, когда Терри позвал его ужинать в ресторан... Юноша, конечно, был одет во все чистое, но жутко стеснялся своей старенькой штопаной рубашки и затертых джинсов. Его одежда была, явно, не для ресторана, да и денег на такой ужин у него не было... - Спасибо, я... Я не могу... То есть, я не хочу... – но живот громко возразил, и Алекс, смутившись, замолчал. - Да, неудачная идея, - нашёлся Терри, - в такую погоду сидеть в душном зале. Как я сразу не сообразил!.. Тогда пойдем, - вскинул он голову и озорно, по-мальчишески улыбнулся, - на набережной купим хот-догов и колы... - Пойдем, - на этот раз согласился Алекс. Так и повелось... Алекс рано утром приходил на пляж, работал, делая акварельные наброски, а Терри стоял за его спиной... Они смеялись, болтали, подшучивали друг над другом, а когда солнце поднималось высоко над горизонтом, уходили купаться, гулять. Сидели в облюбованной беседке, ели мороженое, и однажды Терри, наклонившись, слизнул у Алекса с губы сладкую каплю. Алекс замер... В тот момент он даже, кажется, и не дышал. - Алекс, посмотри на меня... – голос Терри звучал тихо, но требовательно. - Я напугал тебя, прости... Ты очень мне нравишься. Я не смог удержаться. И пойму, если ты не захочешь больше со мной видеться... Но я бы хотел ухаживать за тобой, и со временем, может быть... - Ухаживать? – удивился Алекс. – Как за женщиной? - Я никогда не ухаживал за женщинами... - Я... Я не знаю... Я никогда... Ни с кем... Я... - Мальчик мой... И горячие губы Терри накрыли его рот поцелуем. Алекс ошеломленно замер, только удивленно хлопая глазами, а потом сладкая нега, разлившаяся по телу, не позволила оставить их открытыми. Это был его первый поцелуй... Сейчас Алекс вспоминал, как это было странно - позволять другому человеку находиться так близко, позволять чужому языку касаться его... Это потом он привык к поцелуям и научился не улыбаться, видя так близко глаза мужчины; научился приоткрывать губы, впуская его; научился, осмелев, сам ласкать его языком; научился выпрашивать ласку; научился получать от этого ни с чем не сравнимое удовольствие... А пока, пока он только краснел и в смущении прятал глаза. Терри не спешил, он постепенно приручал Алекса. Приручал к своим рукам, к своим губам, приручал к себе. Потихоньку и невзначай вытесняя мир «я» и заменяя его на «мы». И вот пришло время, когда Алекс не ушел ночевать к себе, а так и остался в номере Терри на ночь. Эта ночь была полна волшебства и нежности. Неопытный Алекс, не знавший, что надо делать со своими руками и ногами, полностью доверился Терри, отдаваясь ему телом и душой. Боясь, что его засмеют, замирал от страха, но все же гладил руками сильные плечи; обмирая от смущения, проводил кончиками пальцев по ягодицам. Но его не осмеяли, не прогнали, и вскоре уже Алекс сам отвечал не менее пылко. А утром был кофе с воздушными круассанами, были улыбки, нежные прикосновения и прощание до вечера. Только вот вечером ничего уже не было... Алекс долго ждал Терри возле беседки, потому что внутри, на лавочке, развалился какой-то отдыхающий. Алекс ждал и ждал... Уже начинало темнеть, и, испугавшись, что что-то случилось, Алекс побежал в гостиницу. Портье посмотрел на него и объяснил, сочувственно улыбнувшись, что постоялец из сорокового номера съехал ещё днём... - Как? Куда? Случилось что-то страшное? – Алекс тогда испугался так, что начал заикаться. - Да ничего страшного, - лениво ответил портье, - не ты первый, не ты последний, кого бросают, получив все, что хотели... Бросают... Это слово и сейчас отзывается болью, а тогда казалось, что его режут по живому. Алекс помнил только холодный край стакана, поднесенного чьей-то рукой к губам, да потный, скомканный бумажный платок, зажатый в руке. И все равно еще неделю он упрямо ходил к беседке... Напрасно... Ее оккупировал новый отдыхающий... Терри не было. И, когда денег почти не осталось, Алекс уехал домой. Он долго гнал от себя воспоминания, но они приходили в страстных выматывающих снах, и каждое утро Терри исчезал, а Алекс просыпался в слезах. Всё валилось из рук. Не было сил встать к мольберту. Вдохновение покинуло юношу, а сбережения таяли… И Алексу пришлось расстаться с тремя картинами, которые он написал летом. Но и здесь ему не повезло. Хозяин галереи выставил их не сразу, а теперь это уже не имело значения. К ночи на улице похолодало еще больше. Алекс стоял у мольберта, закутавшись в одеяло, и рассматривал при тусклом свете уходящего дня написанный им портрет. Терри... Вот только кобальта не было - синяя краска закончилась, но это и к лучшему... Алексу уже больше никогда не увидеть теплую синеву его глаз... С портрета Терри смотрел на него серыми, как грозовое небо, глазами. Серыми, равнодушными... Холодными... Художник пальцами провел по уже высохшей краске. Губы... Холодные... В них нет жизни. Тепло ушло. А было ли оно? Может, он только поигрался... Алекса била дрожь: из его тела тоже уходило тепло... Скоро он будет таким же холодным и бесчувственным. Главное, чтобы бесчувственным... Главное, чтобы не болело... Как же он устал! Устал просыпаться по утрам в слезах, устал терять надежду с каждым новым прожитым днём... Алекс, сдавшись, улегся на кровать и, свернувшись в клубок, закрыл глаза. Говорят, от холода умирать не страшно, просто засыпаешь - и все... Снилось ему теплое ласковое море, которое укачивало его на своих волнах. Снились теплые живые губы Терри. Снилось солнце... Терри и был солнцем - обжигающе горячим... Алекс прижимал его к себе, но все равно не мог удержать. Терри выскальзывал из рук... Алекс вздохнул: снова сон... Он шел туда, где яркий свет сулил счастье и тепло, он уходил все дальше и дальше... - Не оставляй меня! Не бросай! Вернись! Терри... - Ты сам ушел... – недоумевал Алекс. - Вернись! Пожалуйста! Вернись! Голос звал и звал, не давая уйти, не давая войти в свет, не давая сосредоточиться... - Мальчик мой! Обжигающе горячие губы... Так уже было когда-то... - Терри... - Вернись ко мне... Только вернись... Его Терри... Он звал Алекса. Ну, как он мог не откликнуться, как мог не вернуться? И Алекс отвернулся от света, сулящего тепло и забвение, он упрямо возвращался туда, где нет надежды, где больно, но туда, где был Терри... И Алекс открыл глаза... Белый потолок, белые стены. Больница? Но у него нет денег. Как же? Алекс дернулся в испуге, и тут же над ним склонилось лицо. Терри... Значит, сон еще не закончился? - Малыш, мальчик мой! Ты очнулся... – его руки дрожали, когда он невесомо гладил кончиками пальцев его щеку. - Не уходи сразу, - еле прошептал Алекс, - не обрывай сна... - Я не снюсь тебе, маленький мой! – живые губы жарко целовали исхудавшие, словно веточки, руки. - Ты бросил меня... – обвинил его Алекс и попытался забрать свою руку из теплых ладоней. - Нет! Никогда! Просто мне позвонили, сказав, что мои родители попали в аварию... Я должен был срочно уехать, но не знал, где тебя искать, чтобы предупредить... Я послал своего человека ждать тебя в беседке, но ты так и не пришел... - Я пришел... – прошелестел Алекс, - но, увидев чужака там - не вошел... А как я оказался здесь? - Я искал тебя, но все было напрасно... И только три дня назад мои люди сообщили, что в одной из галерей выставлены работы, похожие на твои... Я тут же примчался, узнал адрес и... чуть не умер рядом с тобой... Я больше никогда не оставлю тебя, не отпущу одного, я буду выполнять все твои прихоти, ты только скажи, что останешься со мной, что не уйдешь, скажи, что ты хочешь, я все для тебя сделаю... - Хочу... - Что? - Синюю краску... – улыбнулся Алекс, заглядывая в тепло любимых глаз...