***
Стайлз не появляется в особняке уже ровно неделю. Скотт приходит за это время всего лишь дважды, рассказывает о похоронах и о том, что Стайлз до сих пор молчит. Совсем молчит. Ни слова. А теперь, вдобавок, избегает встреч, даже коротких. Даже на минуту. Скотт паникует, просит совета, но Дерек не умеет их давать. Только переживать внутри и знать нужные ответы где-то глубоко, на дне своей человеческой сущности. Это предел. Все, что он может — развести руками и покачать головой. А затем конкретно так задуматься, минут на пять. На следующий день после истерики Скотта, Дерек проходит на кухню отремонтированного дома, нажимает кнопку на кофе-машине и прислушивается к своим волчатам: Айзек смотрит футбол, Эрика рядом с ним пьет чай с ароматом земляники и листает книгу, а Вернон тренируется на улице в одиночку. Питер хрен знает где, но это и не важно. Скотта нет — тоже насрать. А вот неожиданное информационное спокойствие должно бы радовать, да вот только раздражает. Странно. Стойкое ощущение гложет изнутри, напевает тонким голоском на ухо: чего-то не хватает. Кого-то не хватает, если быть откровенным с самим собой, и плевать на ходячие детекторы лжи в радиусе нескольких метров. Блядь. Здесь не хватает Стайлза, и Дерек не знает, как реагировать на это открытие. Пусть и не совсем новое для себя, зато честное. Неужели смерть так сближает? Отставив в сторону пустой стакан, он выходит в прихожую и забывает о том, что кофе-машина давно выполнила свою работу и ждет команды. Несколько шагов к входной двери и кожаная куртка на плечи. — Мемориал номер двести шесть, — выкрикивает Эрика из гостиной, и Дерек не хочет спрашивать у своей беты, откуда ей известны такие подробности. На догадливость Эрики он тоже решает забить. Главное сейчас — это успокоить жгучее желание помочь кому-то, кроме себя. Дерек не будет рассуждать о мотивах, просто сделает.***
Тяжело смотреть на человека, который утонул в собственном небытии. Который молча сидит возле мраморных плит и почти не моргает. Потерян. Разбит. Предан судьбой. Тяжело видеть в этом человеке Стайлза. Совсем другого. Чужого. Незнакомого. Его как будто здесь нет — осталась лишь оболочка, а душа покоится в деревянном гробу, рядом с отцом. Дерек подходит ближе, ведет носом в попытке учуять хоть что-либо, добавить реактив в свою волчью лабораторию и проанализировать химическую реакцию, завязанную на эмоциях. Ничего. Дерек не ощущает тоски, горечи или печали. Вообще ничего — пустота. Словно все чувства спрятались за бетонной стеной, отделяющей сердце от разума. Словно перегорели какие-то важные предохранители, вызывая тем самым моральное истощение. Когда умерла Талия, а вместе с ней отец и близкая родня, — Дерек тоже молчал. Выжила только Лора, которая говорила ему, что это нормально — вот так сидеть возле могилы, безмолвно плакать или превращаться в каменную статую. А потом и Лоры не стало. Её смерть изменила всё, заставила повзрослеть раньше времени и забыть о боли. Чувства застопорились, заледенели вместе с сердцем. До того самого момента, пока он не услышал: «Стайлз, твой отец погиб. Мне жаль». — Сколько ты здесь уже сидишь? — Дерек встает за спиной Стайлза и неотрывно смотрит на коротко стриженый затылок. В ответ молчание. — Такими темпами ты ляжешь у соседней плиты. Я знаю, о чем говорю, — Дерек понижает тон, потому что беспокойство нарастает. Со стороны может показаться, что Стайлз уже мертв. Где-то внутри. — Я не шучу. В воздухе опять молчание. — Прекращай. Слышишь? — Новая попытка, опять бесполезная. — Я хочу, чтобы ты прекратил. Стайлз кивает головой, словно отвечая на собственные мысли. Если честно, то в этом месте такое поведение выглядит вполне нормальным. Дерек знает по опыту, а еще он знает, что ему не все равно на этот затянувшийся кивок. — Вставай, я отвезу тебя домой. — Дерек в последний раз испытывает удачу и видит, как Стайлз еле заметно вздрагивает от услышанного. Дом. Конечно же. У него больше нет дома. — Просто поднимай свою задницу и поехали со мной. Знакомая до боли тишина. Дерек сжимает кулаки, теряя последние крупицы терпения. Какого хуя он вообще с ним возится? Для этого есть Скотт. С каких пор в Дереке проснулась эта гребаная эмпатия? Нервы накаляются, волк внутри скребется о клетку из костей, потому что нестерпимо хочется уебать этому засранцу и одновременно обнять. Сказать, что скоро все наладится, что время на самом деле лечит, что память будет защищать его, стирая постепенно из головы острые воспоминания. Хочется делать такие вещи, которые не хотелось прежде. Точнее… неважно. — Ладно, я попытался. Хочешь сдохнуть раньше времени? Да и пожалуйста! Не буду тебе мешать. — В голосе проскальзывает привычная злость и раздражение. Дерек очень не любит, когда его редкие уговоры остаются без внимания. Он разворачивается прочь и останавливается спустя несколько шагов, когда слышит: — Они хотят отдать меня тётке. В Оклахому. Дерек оборачивается, осторожно, словно боясь спугнуть добычу на сложной охоте. Сердце Стайлза бьется размеренно, дыхание ровное и на удивление спокойное, словно эмоции давно закостенели и не полыхают больше. — У нее восемь детей, Дерек, восемь... — продолжает Стайлз сухим тоном, не отрывая взгляда от могилы отца. — И каждый из них меня ненавидит. Три комнаты, пропахшие кошачьей мочой и прокуренные до тошноты. Хотел бы себе такую жизнь? Стайлз усмехается и впервые обращает взор на Дерека: исподлобья, снизу вверх. Глаза наполнены слезами, которые застряли на половине пути, а губы искусаны почти до крови, красная толстовка испачкана в зеленой траве, так же выглядят и джинсы. Твою мать, сколько он здесь просидел? Где ночует? Как выживает? Видеть его таким беззащитным и расколотым тяжело даже для Дерека, который знаком с безразличием, как никто другой. — Тебе обязательно ехать к ней? — Дерек делает шаг к нему навстречу, а Стайлз по-прежнему наблюдает померкшим взглядом. — Выпускной класс, чувак, никто не оставит меня одного, и плевать они хотели, что я загнусь среди этих уебков уже на вторые сутки, — Стайлз вновь отворачивается. Дерек подходит к нему и присаживается рядом, стараясь не читать надписи на мемориальной плите. — Я сдохну там, а все будут только рады. Включая меня, — тихо добавляет Стайлз. — Наверное, поэтому ты сидишь здесь вместо того, чтобы пойти домой, — предполагает Дерек. — Уходишь на время, а потом возвращаешься, чтобы не привлекать внимания. В ответ снова тишина, но и так все становится понятным. Стайлз прячется не только от социальных служб, Скотта и прочих соболезнующих. Он прячется от пустующего дома, от фотографий, от воспоминаний, что убивают быстрее пули. Стайлз, в какой-то мере, прячется от самого себя. Это Дереку тоже знакомо. — Я в порядке, — всего лишь говорит Стайлз и надевает капюшон. — Уходи. «Не в порядке», — витает в воздухе. Дерек глубоко вдыхает влажный воздух, поднимается на ноги и прячет руки в карманы кожаной куртки. Мысль приходит в голову мгновенно, и он прекрасно понимает, что может пожалеть о сказанном, но… — Поживешь у меня, пока не решим вопрос с опекунством. — Дерек замолкает. Стайлз резко снимает капюшон и смотрит на него огромными карими глазами, отчего просыпается желание повернуть время вспять и забрать свои слова обратно. Если Дерек зря обнадежит его, то никогда себе не простит. — Чего уставился? — раздраженно вопрошает Дерек. — Поговорим с мамой Скотта, предложим ей один из вариантов. — Временное опекунство? — Кажется, Стайлз не верит, что они вообще говорят об этом, но его сердце делает несколько рваных ударов. Это радует. Всё еще жив. — Да, мы с Лорой таким способом избежали приюта, — Дерек протягивает руку и помогает Стайлзу подняться на ноги. — Если ты не хочешь в Оклахому, значит, никакой Оклахомы. — Ты странный. — Я просто знаю, через что тебе придется пройти. Стайлз передергивает плечами — сумерки уже спустились на улицы Бикон Хиллз, а толстовка влажная от росы и моросящих дождей. Дерек кивает в сторону выхода и предпочитает больше не тратить время впустую. То, что Стайлз идет следом за ним, он уже считает маленькой победой.***
Никто из стаи не удивляется появлению Стайлза в их убежище. Только Питер ехидно усмехается, ведет бровями и скрывается в просторах кухни. Остальные виновато улыбаются просто потому, что не находят нужных фраз: соболезнования уже сказаны, как и слова поддержки. Дальше — лишнее. Травмирующее. Стайлз переминается с ноги на ногу, смотрит на всех по очереди неуверенным взглядом, а Дерек, не долго думая, подходит сбоку и толкает его в сторону лестницы. — Второй этаж. Первая комната слева, — четко отрезает он, кивая наверх. — Чистую одежду возьмешь у Айзека, у вас вроде один размер. — Сейчас все сделаем! — Айзек моментально срывается с места, убегая к себе. — А я заварю тебе чай с медом. Ты весь продрог, — Эрика чуть ли не вприпрыжку бежит на кухню. — Ребят, это не обязательно. Я в порядке, честно. И снова этот привкус лжи на языке у всех, кто не совсем человек. Но никто не говорит вслух о том, что до состояния порядка Стайлзу еще очень далеко. Примерно как им до беззаботной жизни. Поняв, что сопротивление бесполезно, Стайлз вздыхает и медленно поднимается на второй этаж. Дерек пристально наблюдает за каждым его шагом, скрестив руки на груди. В движениях Стайлза кроется такая выверенная сосредоточенность, будто он тщательно старается не упасть замертво. Словно пытается быть сильнее, чем есть на самом деле. Словно желает обмануть внутренний мир, сказав ему: «Я в порядке. Давай продержимся еще денек, а дальше можно и подыхать, оʼкей?». Эти мысли не нравятся Дереку, они заставляют задуматься над очевидными фактами. Один из них — Дерек не хочет, чтобы Стайлз исчезал следом за своей семьей, а второй — боль Стайлза обжигает изнутри, как если бы раскаленное железо оставляло клеймо на коже. Бесполезно врать. Метод больше не срабатывает. — Это нормально, Дерек. Это вполне предсказуемо. — На плечо ложится рука Питера. — Все однажды признают свое поражение, особенно, когда рядом Стайлз. — Твои подъебы неуместны, — Дерек скидывает чужую ладонь и привычно хмурится. — Лишь констатация факта и не более того, — Питер миролюбиво улыбается во избежание драки. — Просто хочу сказать, что твоя забота имеет более глубокие корни, нежели ты думаешь. Прими это как данность. — Ты сейчас примешь несколько ударов, если не заткнешься. Дерек включает свои красные фонари, и Питер послушно удаляется в гостиную, все еще тихо посмеиваясь. Чертов козел. Бесит. Дайте Дереку очередную причину разорвать ему глотку, и он сделает это, ей богу.***
Первая ночь проходит относительно спокойно, если учитывать, что Дерек практически не спит. Он слышит за стеной ровное дыхание, вошканье и редкие стоны. Стайлз не в порядке. Совершенно. Дерек чувствует это каждой клеточкой своего волчьего тела. Ему хочется встать, открыть соседнюю дверь и проверить… А что проверить? Дерек задает себе этот вопрос и смотрит в потолок неотрывным взглядом. Черт возьми, что он хочет проверить? В безопасности ли Стайлз? Естественно. Хорошо ли ему спится? Это вряд ли, слышно и отсюда. Может, все дело в желании забрать у человека боль, которая так знакома? Наверное. Ближе. Горячее. Хоть и признаваться сложно. Крик разрывает пустые коридоры, и Дерек подпрыгивает на месте, срываясь на шум. Он залетает в комнату к Стайлзу, который барахтается на кровати и кричит. Нет, орет, да так громко, что закладывает уши. А еще Стайлз плачет, но во сне или наяву — не ясно. — Стайлз! Эй, ну же, Стайлз! — Дерек легонько бьет его по щекам, пытаясь разбудить. — Давай же, Стайлз, это сон. Это всего лишь сон. Дерек берет его за плечи и приподнимает, прижимая к своей груди. На этот раз чувствуется целая радуга эмоций: гнев, печаль, горечь, тоска, обида. Стайлз не пытается их скрыть, купается в отравляющем коктейле наедине с собой и пытается бороться, пусть даже безрезультатно. Стайлз намеренно закрылся ото всех, чтобы сохранить эту боль, чтобы чувствовать ее, как наказание. Ведь он не смог, не защитил, не спас. И неважно, что это заблуждение — Дерек винил себя гораздо сильнее. Нормальная реакция, но смертельно опасная. Стайлз еще несколько раз дергается, всхлипывает и обмякает, так и не открывая глаз, а потом утыкается Дереку в изгиб плеча и шеи. Его дыхание и сердечный ритм постепенно выравниваются — эти звуки сейчас, как маятник надежды. Маленькой надежды на то, что не все потеряно, что есть способ помочь. Стая уже в дверях. Практически вся, кроме Питера — тот не любит тревожить свой сон. Дерек поджимает губы и одним лишь кивком приказывает всем вернуться в свои теплые кроватки, а сам аккуратно укладывает Стайлза обратно на подушку. В груди маленький жгут, стягивающий легкие. Внутри непонятное чувство, слишком теплое, которое не скроешь. Только не в этот раз. — Останься, — шепчет Стайлз, когда Дерек уже собирается подняться с колен. — Пожалуйста. Это первая ночь, когда Дерек засыпает не в своей постели, а сидя на полу в соседней комнате. Он опирается спиной на чужую кровать и прислушивается к спокойному дыханию перед тем, как провалиться в сон, и это первая ночь, когда Дерек признает, что Стайлз изначально был немного больше, чем просто человек с похожим горем. Чуточку больше. Совсем чуть-чуть… процентов так на сто.***
Стая аккуратно, невзначай рассматривает Стайлза, завтракая за столом. Тот выглядит почти так же паршиво, как и Дерек после недавней битвы с пришлым альфой, который проткнул его когтями чуть ли не насквозь. Под глазами Стайлза залегают серые тени, он часто зевает и почесывает переносицу, а причина этому лишь одна — Стайлз практически не спит. Вошкается, кричит, стонет, затем просыпается и зовет на помощь, как будто все еще во сне. Его мучают кошмары, и Дерек чувствует это, улавливает страх почти каждую ночь, даже за стеной. Стая прекрасно знает, что Дерек изредка заглядывает в комнату по соседству и молча смотрит на редкие минуты спокойствия, только чтобы убедиться в наличии чужого дыхания. То, что Дерек и без этого слышит сбитый сердечный ритм, как мучительную какофонию в своей голове, его не останавливает. Все равно приходит. Просто, чтобы убедиться лично. Они все знают, но молчат. Дерек тоже молчит, и тоже знает. Оказывается, сложнее здесь не признаться самому себе, что Стайлз дорог гораздо больше, чем помощник в опасных делах, генератор идей или тот, кто прекрасно готовит пиццу, нет — сложнее всего признаться в том, что он больше, чем просто Стайлз. — Ты пойдешь в школу? — спрашивает Айзек и забирает солонку у Питера из рук. — Харрис про тебя часто спрашивает, да и остальные преподаватели интересуются. — Вот теперь я точно не хочу туда идти, — печально усмехается Стайлз и смотрит в свой стакан, гипнотизируя плавающую в нем дольку лимона. — Рано или поздно тебе придется это сделать, — поддакивает Питер. — Или собираешься вечно прятаться от жизни в этих стенах? — Питер! — рявкает Дерек и сжимает кулаки. — Закрой свою пасть. — Все в порядке, он прав, — по-прежнему сухо отвечает Стайлз. — Я и так у вас слишком задержался. — Ты останешься здесь столько, сколько потребуется, а ты, — Дерек указывает пальцем на Питера и поднимается со стула, — вали решать свои дела, и как можно скорее. — Жаль тебя огорчать, Дерек, но у меня нет на сегодня дел, — Питер равнодушно пожимает плечами. — Лучше съебись! — Предупреждение звучит скорее как угроза. Стая быстро покидает пределы кухни, не рискуя попасть под горячую когтистую руку, и Питер следует их примеру, но на его лице такое выражение, будто он делает одолжение всем присутствующим здесь. — Собирайся, я отвезу вас в школу, — Дерек подходит к Стайлзу и кладет руку ему на плечо. Простая проверка: физической боли нет. — Айзек прав, тебе нужно появиться там, чтобы не возникало лишней паники, а я наведаюсь к Мелиссе. Она уже решает наш вопрос. — Хорошо, как скажешь, — Стайлз облизывает губы и украдкой смотрит в ответ. У Дерека внутри странная помесь из чувств, которые начинают выливаться из сердца, как из разбитого фужера. — Только рюкзак возьму, подожди меня пять минут, — выйдя из-за стола, Стайлз уходит наверх. Дерек ждет стаю в машине, пока они собирают все необходимое, и думает, что погрузился в эту пучину гораздо глубже, чем собирался изначально. И он не может сказать наверняка: рад этому или же нет. Телефонный звонок раздается знакомой музыкой. Дерек достает из кармана мобильный и принимает звонок, заранее ожидая плохих новостей. Просто это уже плотно вошло в привычку. — Мелисса? — Дерек осторожно задает вопрос и слышит на том конце провода учащенное дыхание. — Какие-то проблемы? — Нет, я просто только что поднялась пешком на восьмой этаж, — отвечает она и прокашливается. — Надеюсь, ты сможешь уделить мне немного времени. Дерек выслушивает ее чуть больше минуты, не перебивая. Его сердце стучит в висках гулкими ударами, а голос Мелиссы приятным послевкусием остается внутри. — Хорошо, я вас понял. Сделаю все так, как вы сказали. Дерек кладет трубку обратно в карман кожаной куртки и наблюдает за приближающейся стаей. Хорошо, что Скотта среди них нет — его постоянные визиты необъяснимо напрягали. Он перестал приходить сюда пару дней назад, когда понял, что Стайлз в безопасности, и взялся за учебу в надежде подтянуть свои баллы. Дерек не против отсутствия Скотта — от его скошенной челюсти слишком мало толка. Стайлз открывает дверь, пропускает Айзека, Эрику и Вернона на заднее сидение, заметно удивляясь тому, как эта кучка умудряется там поместиться, а затем сам усаживается на пассажирское сидение. — У меня для тебя новости, — Дерек начинает немного неуверенно, но потом оборачивается к Стайлзу и продолжает: — Питер использовал свои старые связи в мэрии, они нам здорово помогли. В общем… Дерек делает паузу. — Что ты пытаешься мне сказать? — губы Стайлза начинают подрагивать. — Мелисса получила ордер на временное опекунство, — Дерек дергает уголком губ, пытаясь улыбнуться, но выходит как-то фальшиво. Он отворачивается обратно, смотрит сквозь лобовое стекло на хвойный лес и крепко сжимает руль. — Сегодня ты переезжаешь к ним. Я помогу перевезти вещи. В машине повисает молчание: густое, болезненное. По крайней мере, для Дерека. Он только начал привыкать, втягиваться, научился заботиться. Он только начал ощущать свободу от того, что больше не скрывает от себя собственные чувства. А теперь все заканчивается. Радует лишь одно: там Стайлзу будет лучше, там больше тепла, уюта и любви. Мелисса позаботится о нем — это главное.***
Под конец школьного дня Дерек подъезжает на парковку к парадному входу и ждет Скотта со Стайлзом после занятий. Стая доберется до дома самостоятельно, сегодня у Дерека есть более важные дела, даже если они не считают их таковыми. Двери резко открываются, выпуская на белый свет толпу разношерстных подростков, но Дерек выискивает глазами только одного из них. Клетчатая рубашка маячит на горизонте, а зеленые глаза сталкиваются взглядом с карими. Взрыв. Как будто эти двое смотрят друг на друга впервые. Между ними гребаный атомный взрыв, сбивающий радиусом остаточной волны все мысли в голове Дерека Хейла. Стайлз не двигается до тех пор, пока Скотт не одергивает его за рукав, указывая на машину матери, но тот лишь вырывается из хватки, что-то говорит в ответ и уверенным шагом направляется к черной Камаро. Стайлз без лишних слов усаживается вперед, захлопывает дверь и глядит четко перед собой, по-прежнему в полной тишине. Дерек предпочитает поддержать игру в молчанку, заводит мотор и трогается с места, направляясь следом за темно-синей Хондой Мелиссы. Весь путь — ни звука. Только неравномерное дыхание, неуверенные взгляды искоса и плотно сжатые губы. Интересно, может ли тишина сказать больше слов?***
Картонные коробки забивают машины практически под завязку. Мелисса со Скоттом разгружают багажник и заднее сидение своего автомобиля, а Дерек уже давно перенес вещи на второй этаж, в отдельную комнату. Он опирается задницей на капот своей тачки, прячет руки в карманы кожаной куртки и наблюдает за Стайлзом, который смотрит в окно, выходящее прямо на проезжую часть. Вообще-то, Стайлз должен разбирать вещи, но вместо этого пялится на Дерека. Есть в этом какая-то магия, что притягивает взгляд к оконному стеклу. Есть в этом глубокое понимание того, что обратно уже не повернуть. Дерек утонул. Уже не спасти. Мелисса машет рукой на прощание, Скотт благодарно кивает головой, и оба скрываются в доме. Стайлз оборачивается назад на шум, но спустя секунду вновь смотрит на Дерека перед тем, как отстраниться от окна. Есть в этом движении надрывная безысходность, непринятие, немного злости. Стайлз сегодня плохо скрывает свои эмоции. Машина тихо гудит заведенным мотором, а Дерек не спешит покидать улицу, все еще поглядывая на второй этаж. Он прислушивается к чужому разговору, понимает, что слова принадлежат в основном Скотту, и решается, наконец-то, сдвинуться с места. Стайлз в безопасности. Дерек не единственный, кто может ее обеспечить, так что нет больше причин оставаться. Вскоре визг от шин разносится по пустынной улице: машина трогается и оставляет позади себя легкое облако пыли. Эту ночь Дерек не спит. Стая не задает лишних вопросов. Питер ехидно приподнимает бровь и утыкается в свежий выпуск газеты. Снова пусто. Везде: и в доме, и под ребрами. Снова хочется слышать хоть что-нибудь, пусть даже громкое сопение во сне. Чёрт возьми, когда Дерек успел так сильно вляпаться?***
Эта ночь, вторая по счету без Стайлза, наполнена светом полумесяца и не дает уснуть. Точнее, не дает уснуть совсем другое, но Дерек не будет произносить это вслух. Даже в мыслях. А все дело в том, что рука так и стремится опуститься ниже, сжать почти стоящий член и провести по нему ладонью, закрывая глаза и думая о Стайлзе. Твою мать. Дерек присаживается на кровати, встряхивает головой, но четкий образ не спешит покидать голову. Это наваждение. Проклятие. Ебаный кайф. Дерек напрягает слух, прислушивается к биению сердец в доме и понимает, что спустя несколько секунд к четырем ритмичным звукам прибавляется пятый. Он, затаив дыхание, тревожно включает все сенсоры на полную мощь и рвано выдыхает воздух, застоявшийся в легких: — Стайлз? Быстрым шагом спустившись по лестнице, Дерек открывает входную дверь и застывает на месте. Стайлз идет ему навстречу, опустив голову и наблюдая каждый свой шаг. Он не спит, потому что Дерек ощущает все его эмоции: сомнения, горечь, тоску и… что-то похожее на мягкую нежность. — Стайлз? — повторяет Дерек. — Ты что здесь делаешь? Ночь на дворе. Тишина. — Стилински, твою мать! Какого хрена ты творишь? Снова молчание. Неужели по второму кругу? Стайлз приближается к ступенькам на крыльце и только тогда поднимает свой взгляд от земли. Его лицо кажется со стороны еще худее, болезненнее; красная олимпийка от спортивного костюма висит на плечах, как на вешалке, а губы снова искусаны до багровых пятен. — Я больше не могу, — еле слышно говорит Стайлз, и в этом дрожащем голосе слышна боль. — Не могу, Дерек. Он повсюду. Куда бы я ни посмотрел, куда бы ни обернулся. Стайлз резко падает на колени, закрывает лицо ладонями и громко рыдает, не стесняясь казаться слабым. Хватит. Наигрался. С него достаточно. — О, господи, Стайлз… Дерек быстро спускается по ступенькам, чтобы опуститься рядом и прижать к груди, чтобы защитить, уберечь. Он мало задумывается о том, что вся стая уже давно проснулась, но не высовывает свои носы. — Мелисса мне напоминает его, он часто о ней спрашивал, — всхлипывает Стайлз, утыкаясь мокрой щекой ему в плечо, — и я не могу больше, Дерек, это невыносимо. Его нет и я… я… не нужен. Нахрен никому не нужен. Только навязываюсь, заставляю заботиться о себе, а ведь мне так хочется просто сдохнуть и оказаться рядом с ним. Пиздец как хочется, Дерек, ты себе не представляешь. Дерек поглаживает его по затылку и дышит в висок, еле заметно прикасаясь к нему губами. Сердце разрывается на части, потому что боли так много, что сдохнуть от нее как раз-таки очень легко. Она, словно водопад, выливается в огромное озеро из обиды и тоски. Она захватила Стайлза уже давно, плотно сжав свои мерзкие ручонки. — Ты справишься, — тихо шепчет Дерек, ощущая, как усиливается чужая хватка на растянутой футболке. — Мы справимся. — Я не вернусь туда, — Стайлз чуть отстраняется и вытирает рукой слезы. — Не заставляй меня, пожалуйста. Там везде он. В каждой моей вещи, привезенной из дома, в каждой фотографии, где его даже нет. Не выдержу. — Вот ты где… — Скотт появляется у кромки леса в полуобращенном виде. — Дружище, ты меня здорово напугал. — Можешь идти домой, — Дерек кивает Скотту, начиная раздражаться от его непонимающего взгляда. — Я потом все объясню. Мы что-нибудь придумаем. Он поднимает Стайлза с колен, подхватывает поперек спины и закидывает его руку к себе на плечо. Несколько шагов, и вот они уже в коридоре, а Скотт остается на своем прежнем месте и тупо смотрит им вслед. Но сейчас не до его удивления, не до разговоров и уже тем более сейчас не время возвращать Стайлза обратно в семью Макколлов. — Нет, я хочу остаться с тобой. Можно? — неуверенно спрашивает Стайлз, когда они подходят к его старой комнате. — Просто полежу рядом, я не буду мешать. — Хорошо. Ответ дается с такой легкостью, словно это в порядке вещей. Дерек разворачивается и открывает дверь в свою спальню, только сейчас понимая, что до сих пор обнимает Стайлза поперек спины, а тот все еще виснет на его плече. Возбуждение прошибает насквозь, словно разряд молнии. Дерек чувствует прилив тепла внизу живота и усиливает хватку, когда они проходят вглубь комнаты. Видимо, это будет гораздо сложнее, чем казалось прежде. Оʼкей, он справится, обязательно справится. Должен. Господи, да просто обязан. Стайлз присаживается на краешек кровати, снимает олимпийку, затем домашние штаны, в которых он убежал от Скотта, а следом на полу оказываются носки и футболка. Дерек прикусывает язык. Буквально. Какого хрена он творит? — Стайлз, — аккуратно говорит Дерек, — раздеваться было необязательно. — Ты боишься меня? Вопрос выбивает из колеи. Дерек присаживается рядом и прикрывает на секунду глаза. — Нет. Не боюсь. — Тогда просто заткнись. Стайлз перебирается к стенке, ложится на живот и обнимает руками подушку, опуская веки и замолкая. Дерек заваливается с краю, повернувшись к нему спиной. Причина самая обычная: у Дерека сводит челюсть от одного осознания, что Стайлз сейчас за его спиной, в одних трусах и с непонятной херней в голове. Ему хочется прикоснуться к молочной коже, усыпанной родинками, хочется поцеловать за ухом, огладить впалый живот и войти глубоко, до предела. Боже. Сердце начинает биться в ускоренном темпе, а на лбу проступает испарина. Несправедливо. Это просто охуеть как несправедливо, потому что Дерек не имеет права дотрагиваться до Стайлза, по крайней мере, в этот самый момент. Только не тогда, когда он разбит. Сон приходит незаметно. Расслабляет и спасает от агонии, что поселилась внутри. Сон, как очищение мыслей. Дерек просыпается утром от ощущения близости, которая обжигает еще сильнее, чем вчерашний огонь в груди. Стайлз не просто за его спиной — Стайлз практически на нем, дышит прямо в шею, удобно устроившись сбоку, на руке Дерека. Он не помнит, когда и как это произошло, и не хочет вспоминать, потому что за эту ночь не проснулся ни разу, а это значит, что впервые Стайлз крепко спал. Спокойно. Без криков. Ради этого можно и обнять, ну и ради себя. — Давно я так не высыпался, — хрипло говорит Стайлз, открывая глаза. Его совсем не смущает тот факт, что он распластался на Дереке, как на спальном матрасе. — Спасибо. — Не за что меня благодарить, — Дерек растирает лицо свободной ладонью. — Ты ошибаешься. — Стайлз поднимает голову и уверенно смотрит на Дерека. — Ты спасаешь. — И каким же образом? — Тихий вопрос, под гипнозом чужого взгляда. — Просто потому, что ты есть. Здесь и сейчас, — так же тихо отвечает Стайлз. — Сегодня я впервые спал, прошло уже больше недели, я думал, что с ума сойду. Но ты спас. За это и спасибо. Стайлз проводит кончиком носа по щетинистому подбородку, отчего у Дерека сбивается дыхание. — Я хочу остаться с тобой. Мне надоели кошмары. — Стайлз прикасается сухими губами к его щеке. — Ты ведь тоже хочешь, я знаю. Дерек прикрывает глаза и медленно умирает внутри. Потому что черта перед ногами. Потому что нужно переступить, а смелости нет. Потому что это Стайлз. Его Стайлз. Разве он может принадлежать полностью, да еще и по собственному желанию? Дерек не верит в такие повороты судьбы — она была к нему слишком жестока. Хотя на Стайлзе эта тварь тоже отыгралась по полной, возможно, так искупаются грехи? — Прекрати, — шепчет Дерек, когда рука Стайлза касается груди, двигается выше и останавливается на пульсирующей вене. — Ты не соображаешь, что делаешь. — Я все прекрасно соображаю. Мне так легче, я хочу этого. Я хочу тебя. — Последняя фраза звучит совсем близко, уже практически в поцелуй. — И ты хочешь… Губы соприкасаются и все происходящее вне этой комнаты отходит на второй план. Господи, Стайлз просто не может быть таким манящим, умелым, таким соблазнительно-вкусным — это же Стайлз. Неуклюжий мальчишка с гиперактивностью и непрерывным потоком мыслей. Когда все успело так измениться? Когда Дерек успел влюбиться в того, кто вызывал прежде сплошные приступы злости? Сколько оборотов Земли Дерек упустил из вида? Кажется, слишком дохрена.***
Ласки становятся откровеннее, чувственнее, насыщеннее. Концентрация, превышающая лимит. Движения ритмичные, медленные, плавные. Чтобы почувствовать как можно больше тепла, утонуть в нем, как можно глубже. Утонуть в Стайлзе. Руки скользят по коже, Стайлз постанывает и обхватывает ногами поясницу, подстраиваясь под нужный такт. Дерек не верит, что это происходит в реальности. Стайлз под ним, и он такой открытый, раскрепощенный, требующий больше и больше. Глубже и глубже. До предела. Стайлз принадлежит ему. Добровольно. Эйфория, соединение губ и стоны в унисон. Разряд тока, будто дефибриллятором по нервным окончаниям. Дерек никогда не испытывал такого чистого кайфа от оргазма, словно неожиданный наркотический приход внутривенно. Без вариантов. Без обратного пути. Стайлз теперь никуда не уйдет, Дерек не отпустит. Они справятся, обязательно справятся, вместе. Дерек пережил свое горе в одиночку и сделает все возможное, чтобы Стайлз не повторил его судьбу. Только не он. Только не теперь.