Огастуса Уотерса нет.

      Хейзел Грейс плачет. Хейзел Грейс больше не хочет бороться за жизнь, наполнять легкие предательским фаланксифором вместо настоящего, свежего, волнующего. Хейзел Грейс больше не любит оранжевую Голландию и синий Амстердам. Больше не восторгается треклятым Питером Ван Хаутеном. Хейзел Грейс устало машет слепому Айзеку из похоронной машины, в который раз уже забывая, что бедный парень не видит ее руки в черной бархатной перчатке. Потому что он не хочет видеть мир без Огастуса Уотерса. Хейзел Грейс заезжает в магазин спортивных товаров и разом скупает все пластиковые трофеи, и, приехав наконец домой, долго смотрит на них, выставив на полку с книгами «Цена Рассвета». Хейзел Грейс разорвала весь «Царский Недуг» и выложила из измятых листов дорожку к тем самым звездам. Хейзел Грейс вместо музыки слушает телефонные гудки на линии Гаса. Хейзел Грейс полюбила дешевые видеоигры и играет в них, вложив в рот одну из старых сигарет из измятой пачки, украденной из дома Уотерсов. Хейзел Грейс вышивает «подбадривания» синими нитками на своих легких. «Ведь без боли никогда не бывает добра». Хейзел Грейс читает метафоры в интернете, удивляясь, насколько они приторно-сладкие. Хейзел Грейс становится Анной, безбожно задушенной Тюльпановым Голландцем. Огастуса Уотерса нет. А Хейзел до сих пор жует черствые сэндвичи и пьет терпкое шампанское из бумажных стаканчиков с Винни-Пухом.