То, чего я хочу

- Амиго! Ренджи оборачивается, и у него нет никаких задних мыслей. Он просто видит перед собой достаточно красивого парня, чтобы заинтересоваться им. -Эй, обрати на меня внимание! У мальчишки привлекательная улыбка, неплохое тело и яркие рыжие волосы. Он словно неоновая вывеска. У него на лице прямо написано: «Хочу тебя» - Как зовут то тебя? Ренджи улыбается так ослепительно, что вся решимость парня куда-то уходит. Проваливается к чертям собачьим. Вот только в голове пульсируют тупой болью голоса: «Хочешь развлечься, рыженький?» И парнишка отвечает. Улыбается, как прожженная жизнью проститутка: - Ичиго. Ты помнишь меня, Ренджи? Ренджи не помнит. Он в своей жизни спал со столькими, что не только имена, но и лица не запоминает. Гримджо даже смеялся над ним: - Не боишься что-нибудь подцепить? Хоть на листочке записывай, а то притянешь трипак и не узнаешь от кого. Но сколько бы Киса не стебался, на своеобразную «охоту» они шли всегда вместе. Ходили, если быть точным. Недавно Кису убили. Копы говорят, что он сам сдох. Только Ренджи не верит. Эта тварь была слишком живучей. Только вот сейчас у него мысли совсем не о Кисе. Его мысли о Ичиго. Он стоит и улыбается. Зазывает. У него взгляд пьяной шлюхи. - Ренджи, - Ичиго тянет его имя так, словно они уже в постели. - Ренджи, пошли к тебе? И Ренджи соглашается. «Ты только посмотри, какой он милый, Киса. Может быть, оставишь его мне?» - Ты действительно меня не помнишь? - Нет, а должен? - Должен. И Ренджи теряет сознание прямо на пороге своей квартиры. - Ты просто обязан меня помнить, сука. Когда Абараи очнулся, то был уже раздет. И привязан к батарее. Ичиго целовал и покусывал его шею, поглаживал руками его тело. И Ренджи даже не пытался вырваться. Он смотрел. Он чувствовал. Он выдыхал - резко, порывисто – когда Ичиго брал у него в рот. Он прикрывал глаза, когда Ичиго устроил ему маленькое представление. Когда Ичиго разрабатывал себя сам. Ренджи вскидывает голову и резко открывает глаза, когда Ичиго шипит на ухо: - Неужели совсем не помнишь? Неужели ты мог меня забыть? Ичиго трахает себя членом Ренджи. И продолжает говорить: - Даже Киса меня вспомнил. Смеется. Задыхается от стонов, но смеется: - Он вспомнил меня сразу после этого, - и проводит ножом по груди Ренджи. Ичиго слизывает кровь с ножа и смотрит прямо в глаза. - Зачем куда то идти? Все дороги ведут в Рим, знаешь же. - Значит прямо так? - Значит прямо здесь. - Право слово, после этого разговора я мог чувствовать только боль, тошноту и ненависть. И только ты меня понимаешь, правда Ренджи? Ичиго вырезает у Ренджи на груди число пятнадцать. Режет практически на ремни красивую кожу и Ренджи кричит. Его немного пугает эта ситуация, но заводит гораздо сильнее. Этот запах собственной крови, эти затуманенные глаза. У Ренджи стоит так, как никогда ни на кого не стоял. И Ичиго продолжает выгибаться на его члене. - Ты знаешь, у Гримджо болевой порог ниже, чем у тебя. Он отключился после своего имени, которое я вырезал у него на животе. Ичиго задыхается, но продолжает говорить. Ренджи подмахивает ему бедрами. Кажется, будто он совсем не слышит. - Ты меня поймешь. И тогда Ичиго проводит ножом по его горлу. Собирает кровь в ладонь и прикладывается к ней губами. - А еще кровь у тебя горячее. Была. Ичиго быстро слезает с еще не остывшего тела, одевается и уходит. Он знает, что его не найдут. Главное – вовремя уйти. «Иногда мне хочется вести повествование от первого лица. Я таким образом заново все переживаю. Те моменты, когда я ловлю на улице очередного мальчика. Который решил попробовать. У меня в квартире тонна записей о том, как я их имел. Трахал. Ебал. Называйте как хотите. Но все эти записи просто как рассказы. От третьего лица. Мне так хочется сказать каждому из них: -Ты вообще знаешь, что будет? Ты действительно хочешь этого? Это будет больно, ужасно больно. Это будет противно, отвратительно. Это будет настоящий кошмар! Мне хочется прокричать это в лицо каждому мелкому засранцу, жаждущему приключений. Я просто был таким же, как они. И вместо всех этих предупреждений я произношу только: - Зачем куда то идти? Все дороги ведут в Рим, знаешь же. Я беру этих мальчиков иногда даже против их воли. Мне просто нужно, что бы меня хоть кто-то помнил. - Значит прямо так? – сомневается парень, и я смеюсь. Все как всегда. Он будет меня ненавидеть, и я дико рад. - Значит прямо здесь. Просто ненависть – это тоже память. Куросаки Ичиго, 21 год»