Ойкава и всё-всё-всё (Все что могло быть с Ойкавой)

— Докатился — язвительно бы кинул Кагеяма Высшему Королю, если бы узнал. Стараясь бы ударить как больней, Тобио невольно бы повторил мысли Ойкавы точь-в-точь. -Докатился- произнес Ойкава Тоору вслух. Половина надежд на хорошее будущее были уничтожены- ситуация была не в плюс его репутации. Она была страшной- ни капельки не проходила на идеальную девушку из пошлых журналов, которых у него было полно, была явно очень широкой кости, да и к тому же прыщавой, словно подросток- но, черт возьми, она была беременной! Ойкава переспал с ней по пьяни на какой-то вечеринке. Его пригласил знакомый, кажется Гин, известный гуляка и мажор — про пати, устраиваемые этим парнем, ходили всевозможные легенды — и естественно там были неудачные происшествия после употребления алкоголя, но никому не «повезло» так, как «Высшему Королю». Черт возьми, будь он трезв, он бы и не взглянул на нее, но он переспал с ней, не заботясь о последствиях, считая, что пронесет. Не пронесло. Микото принесло как воздушный шарик, наполненный водой — когда она ходила по комнатам, то качалась из стороны в сторону- «буль-буль». «Высший Король» был бы не против, лопнет она в какой-то миг, но чуда не произошло и Камикава не исчезла и не оказалась страшным сном. Она по прежнему жила у него на квартире, находясь там на правах невесты по залету. Тоору, смотря на свою будущую жену, понимал: где-то внутри нее сидел его ребенок, к которому он не чувствовал ничего — ни любви, ни ненависти. Ойкава понимал: этот ребенок — его ошибка, и он ошибся еще тогда, когда решил что секс без презервативов будет лучше, чем с ними же. Ребенок — неприятное последствие его же глупости, а то, что Микото пришла к нему с условиями — жестокая жизнь без сказки, которую он ожидал. И, черт побери, пришлось покупать кольцо, еле налезшее на ее палец-сосиску, заказывать подвенечное платье и выбирать место бракосочетания… На свадебной церемонии он увидел свою невесту у алтаря; галстук душил его шею, все сильней и сильней, пока тот вовсе не перестал дышать; Микото улыбалась своей кривой улыбкой; , а он все же не умер, принимал поздравления родственников после церемонии: родители Микото были такими же как и его жена- толстыми и нескладными, его же родственники смотрели с непонятным чувством в глазах. Тоору не знал жалость ли, ненависть ли, боль ли, непонимание ли отражалось в их глазах, но смотреть на семью было больно и неприятно. Когда прошла брачная ночь Тоору понял — прежняя жизнь навсегда закончилась. Волейболом он больше не занимался: не было ни времени, ни желания — Микото за ребенком не следила вовсе, предпочитая проводить время с подругами, жалуясь на то, что муж оказался не таким как она ожидала, а так же на то, что зря она решила выйти замуж так рано: такой поступок сразу перевел ее в отдельную касту японцев — «замужних и женатых». Теперь же, если она проводила время, разгуливая по клубам, то на нее смотрели осуждающе. Считалось, что создать семью — это кропотливая работа, поэтому множество входили в брак уже после тридцати, быть может чуть раньше. Создать брак — добровольно отказаться от молодежных развлечений, признать себя достаточно взрослым. Микото не признавала этого. Ойкава единственный, кто был серьезным в их браке. Бывший волейболист занимался ребенком, менял ему подгузники, кормил молоком из бутылочки: в общем, делал все, что должна делать порядочная мать, которой у Теруо (его сына) не оказалось. Кроме этого, на его плечах повисла забота о доме, начиная с ремонта, заканчивая банальной уборкой пыли, с которой справилась бы сама Микото, какой бы ленивой она не была. Микото, наверное, давно бы подала на развод. Но ее удерживал ребенок. Ойкава был готов отпустить жену на все четыре стороны, можно даже с условием, что его сын останется у него, но так просто отступить бывшая Камикава не могла. Галстук душил Ойкаву довольно сильно: волейболистом Ойкава не был, звездой тоже, но офисным работником он был отменным. Приготовив еду для сына, он разбудил того, и, покормив, собрался на работу. Добирался он как всегда, на электричке, и, пока было время, в интернете смотрел новости о Сейджо, а так же искал информацию о Иваидзуми, которому даже не написал о свадьбе: он и не говорил, сбежал от сплетен, которые бы точно пошли, сбежал от лекций лучшего друга. Он даже не сказал что переехал — точнее его переселили, родственники с обеих сторон решили, что им нечего делать в городке, помогли купить дом молодоженам. Ойкава коснулся от воспоминаний лишь когда объявили его остановку.

***

Развод случился лишь через десять лет и вообще не ударил по психике Теруо, хотя Тоору и говорили психологи, что не стоит торопиться с подобными действиями. Сына оставили с ним, а Микото представила своей экс-семье своего хахаля, за что и получила пощечину: Тоору взбесило то, что она так свободно призналась, что изменяла в браке. Теруо Ойкава ничего не думал- Микото за ним вовсе не следила, он долгое время привык думать, что у него вообще нет матери: она активизировалась лишь перед разводом, одаривала его подарками, а он не мог понять почему мама теперь так добра с ним, но просит бросить отца? Зачем? На подобные вопросы она молчала. -Пап, мама говорила, что ты раньше играл в волейбол. -Я был идеален в волейболе. Ойкава решил тряхнуть стариной, но… ... ни одно движение уже не получалось