Счастливый конец

— Мне скучно, — Шепард закидывает ноги на стол и недовольно оглядывает присутствующих, те в ответ единодушно закатывают глаза. — Не думала, что скажу такое, но я скучаю по нашим безумным и смертельным вылазкам. Я скоро сдохну в этих документах, которые нужно изучить, утвердить, отвергнуть, обговорить, подписать. У меня иногда немеет задница сидеть на приёмах, слушать людей и что-то обсуждать. Сейчас, когда угрозы всему живому нет, народы опять принялись делить безграничный космос. Безграничный! — Шепард закрывает лицо руками. — Они только и делают, что ругаются. За место в совете, за власть, за денежную поддержку... чёрт, как же спокойно было, когда были Жнецы! — Ты перегибаешь, Шепард, — Лиара кладёт руку ей на плечо, не отрывая взгляда от своего планшета. — Расскажи мне, чем ты занимаешься, и я скажу, перегибаю ли. Лиара, мы вроде собрались выпить, отвлекись уже от работы. — У Серого посредника нет выходных, Шепард. — Ну вот и я об этом. Кайден вообще не пришёл, потому что у него дела Спектра. Рекс и Грюнт на Тучанке делают новых кроганчиков. Джек воспитывает своих детишек. Вега готовится к экзамену в N7, Стив ему помогает (последнее время они очень сблизились). Миранда присылала фотку с какого-то пляжа, где они отдыхают с Орианой. Джокер с СУЗИ тоже не охотно выходят на связь. Тали строит себе дом на родной планете... и только мы здесь. Я, ты, Лиара, и ты, Гаррус. И то, ты, Лиара, не отрываешься от своего планшета ни на секунду. — Важные дела, Шепард. — И так всегда. А ты как, Гаррус? — Я умудрился сбежать от "бумажной" работы, — довольно скалится Гаррус, — и политики. Ни за что не вернусь к ним и не представляю, как ты согласилась работать там. — Меня не спрашивали. "Спасителей" вообще редко спрашивают. Это же такая честь — быть в Совете! — А то, — закатывает глаза Гаррус. — Я тренирую солдат на Палавене. Это не так весело, как быть каждую секунду на волосок от гибели, но... иногда я ставлю яблоки на голову провинившимся и стреляю по ним. По яблокам. — И всегда попадаешь? — Пока ни разу не промазал, — самодовольно усмехается Гаррус. — А если хочется новых ощущений, то бери отпуск и лети со мной. Ты же толком у нас и не была. Я бы показал тебе много крутых мест. — Я, наверное, приму твоё предложение, Гаррус, но не потому, что люблю природу, — мурлычет Шепард и игриво проводит рукой по руке Гарруса. — Я всё ещё здесь, если что, — отзывается Лиара, кидая взгляд поверх планшета. — Но если я мешаю... — Нет, но оторвись же ты хоть на минуту. Мы так давно не виделись! — И то правда, — со вздохом говорит азари и, наконец, откладывает планшет в сторону. — Я скучала по вам... по всем скучаю. Хоть я и зарываюсь по уши в работу Посредника, мне не хватает Нормандии и нашей команды. Мне даже не хватает Явика, хоть тот и присылает мне различные отчёты и письма с историей протеан каждую неделю. — Тебе уже не так интересна их история? — Знаешь, сейчас мне больше интересно настоящее, чем история вообще. Но я рада, что Явик всё же решил поделиться со мной. Он, наконец, начал привыкать к нашему времени и довольно неплохо проводит время среди ханаров. Те относятся к нему как к Богу. Ему нравится. — Ещё бы, — усмехается Шепард, — но я рада за него. Я боялась, что без своего главного врага он свихнётся и покончит с собой. По крайней мере, напившись, он именно этим и угрожал. — Я знаю, — Лиара тоскливо кивает и берёт со стола стакан с турианским виски, — мне он тоже такое говорил. К счастью, сейчас он чувствует себя хорошо. Иногда грустит, правда, просит рассказать ему, что я знаю о протеанинах. Я, конечно, восхваляю их расу, хоть теперь не считаю их такими уж хорошими. — Суровые времена, суровые поступки. Они пытались сражаться со Жнецами своими способами. Мы оказались умнее, — Шепард самодовольно улыбается. — Нам просто повезло — у нас была ты, — улыбается Лиара и касается руки Шепард, унимая её дрожь. — Да, была, — задумчиво тянет Шепард, глядя на свою руку. — Тебе уже лучше? — Да, конечно, — Шепард мотает головой и натянуто улыбается. Лиара качает головой, но больше не поднимает тему, чувствуя, что от этого никому лучше не будет. *** Когда Лиара уходит, Гаррус настойчиво ведёт Шепард к дивану, а сам, с массажным маслом, усаживается у её ног. Аккуратно стягивает с неё брюки и нежно гладит длинные бледные ноги. — Прости, что я улетел. Отец болен, ему нужен был уход, а мне ещё предложили эту дурацкую должность тренера. Сейчас ему лучше, потому я смог вырваться сюда. К тебе. Гаррус гладит тонкие белые шрамы, сеткой обматывающие ноги Шепард, практически не оставляющие чистой кожи. Каждый шрам — след и напоминание о подвигах. Но особенные шрамы остались на икре правой ноги. Глубокий шрам от вырванного куска мышцы. Кратер на теле-планете Шепард, оставленный космическим мусором. Жёсткий и глубокий, он пускает белые лучи вдоль по ноге прямо к ступне, словно паук с длинными лапками. Гаррус смазывает руки маслом, греет его в ладонях и нежно касается её ног. Кожа в местах прикосновения блестит и теплеет, Гаррус поглаживает выемку, где когда-то засел осколок. — Врачи говорят, что я никогда не смогу ходить нормально, — тихо говорит Шепард. — Они предлагают заменить её на бионическую. Я… мне страшно. Мне никогда уже не сражаться на поле боя, Гаррус. Мои руки… они не держат даже кружку, не то, что оружие. Мои ноги не слушаются, не бегут. Но… я не хочу становиться роботом. Я не хочу терять даже такие руки, даже такую ногу. Но я... я такая бесполезная, такая слабая, Гаррус, — Шепард болезненно хмурит брови и кладёт руки поверх рук Гарруса. — Ты — самый сильный человек и не человек во всей галактике. Во всем безграничном космосе. Не смей считать себя слабой. Гаррус нежно массирует искалеченную мышцу, а потом осторожно двигается вверх по ноге и тянется, чтобы поцеловать Шепард. Та наклоняется к нему навстречу и отвечает на поцелуй, обнимая его за плечи и чувствуя почти забытый вкус его губ. — Я так скучала, — шепчет она, упираясь лбом в лоб. — Забери меня с собой. Я не могу быть здесь одна. Это невыносимо. Слушать их голоса, видеть их сочувствие в глазах, когда планшет выпадает из моих дрожащих рук. Чувствовать провожающие взгляды. Я уже не Капитан Шепард, герой и защитник. Я слабый, больной ветеран, к которому приставили охрану. Охрану, Гаррус! Да раньше я одна могла заменить взвод! Шепард сжимает руки за шеей Гарруса, а тот целует её щеки и гладит бедра. Он знает, что все её тело и лицо покрыто паутиной шрамов, что её руки дрожат, что она хромает, но он не может думать о ней иначе, как о самой прекрасной, как о самой сильной. И в то же время, ему хочется защищать её ото всех. Даже от нее самой. — Лети со мной. Пусть хоть мёртвой тебя считают, не зная, куда ты делась, но лети со мной. Мы будем жить вместе, будешь со мной тренировать малышей. Они знают тебя как героя, и я убью любого, кто посмотрит на тебя не так. Шепард тихо смеется, прижимаясь к Гаррусу и чувствуя свое и его сердца. — Все получилось не совсем так, как я думала. Впрочем, я и вовсе не надеялась выжить… хотя, может так и было бы лучше. — Не смей так говорить, — Гаррус хлопает её по бедру и смотрит серьёзно. — Не смей. Так. Говорить. Я сделаю все, чтобы ты снова почувствовала себя сильной, старой Шепард, которая никогда не сдаётся. Которая едва живой кинулась в лапы Жнецам, чтобы их уничтожить. Которая едва держала пушку, но не сомневалась. Которая покорила моё сердце и навсегда заняла в нем место. Умри ты тогда — умер бы и я. Частичка каждого, кого ты когда-то встречала, умерла бы. Ты просто не осознаешь, сколько значишь для всех. Особенно для меня. Но не смей говорить, что лучше бы умерла тогда. Гаррус поджимает губы и сжимает руками её бёдра. Шепард смотрит на него с непонятной гаммой чувств на лице и в душе. — Знаешь, я готова научиться готовить и усыновить пару детишек, но только забери меня из этой проклятой Цитадели. Я ходила по её коридорам, усеянным трупами. Я умирала на ней. Я видела, как умирают другие. И я больше не могу видеть её. — На Палавене сейчас лето, — говорит Гаррус и взгляд его смягчается. — У нас у дома есть сад, который сейчас зарос без ухода, но всё равно красивый. И папе ты понравишься. И тебе не нужно будет готовить, обещаю. Шепард обнимает её лицо руками и целует, чувствуя, как уходит напряжение. И что руки не дрожат.