Я люблю тебя

— Я выиграл. — Да кракен утащи меня на дно, как так-то?! — Изабелла из последних сил держалась, чтобы не разнести „Висельник“ ко всем чертям. Варрик деловито хмыкнул и, как бы невзначай, подсунул пиратке бутылку портвейна, которую та осушила в мгновение ока под пораженный и полный зависти взгляд Андерса, которому сегодня перепала только кружечка сидра. Стоило ему только потянуться к непочатой бутылке, как мысли Справедливости сулили ему на полном серьезе откусить язык. Чтоб не повадно было… Поэтому, пришлось целителю, недовольно хныкая, довольствоваться тем, что есть. Сам гном, еще после первой проигранной партии понял, что сегодня фортуна повернулась к нему, Изабелле и Андерсу не самым приятным местом. Чего не скажешь про Фенриса, который, сорвав уже четвертый куш, сгреб выигрыш себе в сумку и довольно отпил из стакана приличный глоток. Ну, как сказать, „довольно“… Вот это вот: „Хм-м“, на мрачной эльфийской роже, наверное, можно было расшифровать как „выкусите, неудачники“. Изабелла с Андерсом были полны решимости отыграться, даже не смотря на то, что кошельки у обоих скуднели стремительней, чем выпивка на столе, а Варрик же, в отличие от целителя и пиратки, сумел вовремя остановиться и теперь наблюдал за своими, желавшими „восстановить справед…ик!..вость, Андерс, это не к тебе“, друзьями со стороны, попивая портвейн. — Так, еще одну партию! — решительно и пьяно воскликнула Изабелла, стукнув кулаком по столу. Пиратку штормило не по-детски, и если бы не придерживающий ее Андерс, то она давно бы уже мирно посапывала на полу, в обнимку с одной из позвякивающих пустых бутылок. — Ну что, Андерс, дружище, готов отыграть у этого Ушастого наши кровные? — Угу, — обиженно просопел целитель, выгребая последние деньги для новой ставки. Фенрис даже бровью не повел, удваивая банк. Изабелла, лишившись наличности, поставила сверху одно из своих колец. Игра началась… — Фенрис, а помнишь, что ты мне пять золотых должен, а? — ехидно заметил Варрик. — Провалами в памяти не страдаю уже почти семь лет, — отозвался эльф, не отрываясь от карт. — Все отдам. Потом. — Ну-ну, — хмыкнул Варрик, отхлебнув из своей кружки. А эльф-то, оказывается, и язвить умеет… периодически. Гном чуть не захлебнулся когда кто-то неожиданно подошел к нему сзади и, положив руку на плечо, произнес: — Ну, как у вас тут дела? — Хоук, негодяй! Нельзя же так подкрадываться! Такими темпами у меня из-за тебя все волосы на груди поседеют! — Прямо-таки уж все, — усмехнулся Защитник, подсаживаясь к старому другу. Подозвав официанта, Хоук заказал себе „чего-нибудь покрепче“. Он давно уже заметил, что титул „Защитник Кирквола“ ускоряет процесс подношения выпивки в два, а то и три раза, что не могло не радовать. Трио за столом так было увлечено игрой, что не заметило прибавления в их компании. — Твой Ушастый сегодня обобрал нас всех до нитки, — пожаловался Варрик. – Ну, „почти“ всех. Вот эти двое только все никак не успокоятся. — А ты? — А что, „я“? Я-то, в отличие от Блондинчика, знаю, когда надо остановиться. Ты только представь сейчас, что у него в башке творится, того и гляди Справедливость дырку в затылке прогрызет. Кстати, как у тебя дела-то? Совсем загоняла тебя наша капитан стражи. — Я обещал помочь Авелин разобраться с контрабандистами, которые засели в одной из пещер на Рваном Берегу, — пояснил Хоук. — Вот и решил заглянуть к тебе. Поможешь? По старой дружбе. — Не вопрос! — фыркнул Варрик. — Бьянка, девочка моя, как раз соскучилась по подобным вылазкам. За тебя! Гном с человеком звучно чокнулись кружками, под аккомпанемент отрешенного: „Я выиграл“. Посетители вздрогнули, оглушенные женским воплем: „Да пошло оно все к дьяволу!!!“, но уже через несколько минут продолжили заниматься своими делами. То есть: спускать деньги и травить байки. — И кстати, Хоук, — вдруг нахмурился Варрик. — Давно хотел тебя спросить… — А? — Не важно, сколько я об этом думал, но… вот скажи мне… что ты в нем нашел? Варрик резко дернул Хоука за руку, чтобы тот оказался с ним на одном уровне, пока недоумевающий Защитник пытался сообразить, чего от него хотят. — Вот смотри… Сейчас Ушастый раскатал этих двоих в пух и прах. И это вот его „счастливое“ выражение лица, — Варрика аж передернуло. — Боюсь представить себе, как оно выглядит, когда он шепчет тебе „люблю“… Пожалуйста, скажи, что хотя бы в постели он не похож на того, кому в детстве приложили кирпичом по роже. Хоук сделал вид, что у него в горле запершило, и он несколько раз громко прокашлялся: — Ну-у-у… как тебе сказать… Ты прав примерно наполовину. В постели, например, он очень сексуальный… — Угу, говорит тот, кому только раз в три года что-то перепадает, — фыркнул Варрик. — Может быть, — оскалился Хоук, а потом тяжело вздохнул. — Но вот тут ты попал точно в цель… Он действительно ни разу не говорил мне „я тебя люблю“. — Что и требовалось доказать… — Однако, позволь мне показать тебе его с другой стороны, — вдруг предложил Хоук, подмигнув старому другу и направившись к игровому столу, где Изабелла и Андерс заливали горе, даже не смотря на протесты последнего, что „Справедливость не разрешает!“, под звучный тост: „За неудачников! О, ик… привет, Хоук.“ Варрик же лишь только взгляд к небу возвёл, однако, направился вслед за Защитником, недовольно бурча: — Ничего нового я всё равно не увижу… — Хоук, ты здесь! — радостно воскликнул Андерс. Хандру как рукой сняло только лишь от одного вида Защитника, который, к разочарованию целителя, его проигнорировал, подсев к ничего не понимающему эльфу. — Ты что здесь делаешь? — недовольно поинтересовался Фенрис. Лукавая улыбка Защитника явно не предвещала ничего хорошего. — Фенрис… — Хоук выждал многозначительную паузу, а затем, подвинувшись почти вплотную, вкрадчиво прошептал. — Я люблю тебя. „Ну, что я говорил?“ — недовольно думал Варрик, наблюдая сначала за посеревшим, потом побелевшим, а затем и покрасневшим эльфом. — „Этот Ушастый только помрачнел еще сильнее. Эх, тоска нападае…“ Грохот опрокинутых табуреток и звон бутылок заставили Варрика встрепенуться. Да и не только его. Похоже, даже сам „Висельник“ заглянул в свой трактир, чтобы лично посмотреть, как угрюмый эльф повалил Защитника на пол в страстном поцелуе. Казалось, еще минута, и они начнут раздеваться прямо здесь. — Ух, разрази меня гром! — похотливо облизнулась Изабелла, потирая ручки. — Заиньки мои, не обидитесь, если я к вам присоединюсь? Но между ней и „заветной целью“ вовремя успел встать Варрик: — Так, все, ребята, намек понят, закругляйтесь! Закругляйтесь, я кому сказал! Или, хотя бы, валите ко мне в комнату! А вы — расходитесь! — велел Варрик заинтригованной толпе зевак. — Нечего тут смотреть! .. А в это время, пока все остальные с интересом и одобрительным улюлюканьем наблюдали за Хоуком и Фенрисом, Андерс готов был волосы на себе драть от обиды, злости и прожигающей до самого нутра ревности: „Почему?.. Создатель, скажи мне, почему именно он?! Чем я хуже этого беглого раба?! Что у него есть такого, чего нет у меня?! Фенрис же бросил его! Так почему он просто не отдал его магистру?!.. Ну уж нет! Хватит с меня эльфов! Все они, как один: первый сердца из ребер вырывает, вторая демонов домашними питомцами считает!“ Непонятно, чем он руководствовался в тот момент. Явно не здравым смыслом. Когда все отвлеклись, Андерс быстро провел рукой над стаканом Фенриса. На какое-то мгновение жидкость в нем стала угольно черной, но затем снова приобрела свой темно-вишневый цвет. Наконец, Варрику удалось разогнать эту надоедливую толпу, а пребывавших в некой эйфории Хоука и Фенриса рассадить по своими местам. Защитник довольно усмехнулся и собственнически прижал к себе пунцового до кончиков ушей эльфа. — Ты хоть в следующий раз предупреждай, — недовольно пробурчал Варрик, одним махом опустошив свою кружку и плеснув ещё. — Обязательно, — подмигнул Хоук и к ужасу Андерса, ничего не подозревающий Защитник потянулся к стакану с отравленным спиртным. — А кстати, твое предложение по поводу комнаты еще в силе? — Хоук, не надо! — попытался остановить его целитель, но было уже поздно. Защитник отпил из отравленного бокала. Андерс замер, с ужасом ожидая дальнейших последствий… Яд подействовал почти сразу же. Хоук внезапно захрипел и, закатывая глаза, схватился за горло. Ноги уже не держали Защитника, и он снова повалился на пол, но уже по более неприятным причинам… Первым очнулся Варрик: — Черт меня дери, Хоук! — охнул он, опустившись на колени. Пока гном шарился по своему поясу, перебирая различные пузырьки и склянки с зельями, тело Защитника начало биться в судороге, а изо рта у него пошла кровавая пена. — Дьявол! Ушастый, держи его, чтоб не дергался! Фенрис, очнись!!! Эльф, наконец, вышел из прострации и, молясь всем кому только можно, крепко сжал тело Хоука. Рядом опустилась и Изабелла, которая стерла своей банданой кровавую пену с губ Защитника. И лишь только Андерс продолжал сидеть на месте, выронив из ослабевших рук посох: „Что я наделал?..“ — Хоук, дружище, ты только держись! — Варрик, одной рукой придерживая Гаррета за голову, а другой старался влить в него заветное противоядие. — Давай, хотя бы один глоток! Похоже, высшие силы сегодня все-таки были где-то рядом. Хоук перестал биться в конвульсиях и, выгнувшись дугой, уже задышал размеренно и спокойно, провалившись в сон без сновидений. — Получилось! — облегченно охнул Варрик, целуя пустой фиолетовый пузырек, замечая краем глаза, как резко в „Висельнике“ убавилось число посетителей. — Никогда бы не подумал, что эта штука спасет меня от чего-то серьезнее, чем простое похмелье! Ох уж эти универсальные противоядия! Все, Ушастый, твой Защитник вне зоны риска… Фенрис, ты чего?! Лириумные клейма эльфа опасно вспыхнули голубым огнем. Фенрис резко встал, оставив Хоука на попечительство Изабеллы, и тяжелым шагом направился в сторону целителя: — Ты… это ты что что-то подмешал ему, да?! Зачем ты кричал, чтобы он остановился?! Но Андерс молчал, уставившись в одну точку. Это еще больше вывело эльфа из себя, и, схватив целителя за грудки, он прокричал: — Зачем ты это сделал?! — Этот стакан предназначался не ему… — тихо ответил Андерс, отводя взгляд. Какой смысл упираться, если и так все понятно?.. — Он прав, — вдруг серьезно сказала Изабелла. Хмель из головы пиратки стремительно улетучивался. — Если ты не заметил, то Хоук отпил из твоего стакана, Фенрис… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, к чему она клонит. Задыхаясь от негодования и злости, Фенрис со всей своей не маленькой силы швырнул судорожно охнувшего целителя в соседний стол, а его оскал, озаренный синевой лириума, не предвещал ничего хорошего: — Ты покойник, маг, ты в курсе? Однако дальше произошло то, что совсем никто не ожидал. Клейма Фенриса неожиданно погасли, а сам эльф обмяк и упал на пол, словно подкошенный. — Вот так да, — присвистнул Варрик, все еще сидящий рядом с Хоуком. — Что ты с ним сделала, ривенийка? — Он просто в отключке, — хмыкнула Изабелла, хрустя костяшками пальцев. — Ушастому полезно немного остудить голову… — Вот тут я с тобой согласен, — кивнул Варрик и покачал головой. — Да-а-а, Блондинчик, дров ты сегодня наломал не мало… — Я… я не хотел, — стеная от боли, прошептал Андерс. — Я не думал, что так получится… я не хотел… — Угу, но, как минимум, один труп от твоего „я не хотел“ мы бы сегодня вынесли, — ехидно заметила Изабелла. — И что мне теперь делать? — тихо прошептал Андерс, едва сдерживая слезы. Но совсем не от боли, нет… — Бежать, Блондинчик, — вздохнул Варрик. — И бежать быстро. Вечно вырубать Ушастого у нас вряд ли получится, да и Хоук, когда очнется, не сильно обрадуется нашему рассказу… — Мне жаль… Мне так жаль! .. — Что здесь произошло?! В „Висельник“ неожиданно появился отряд стражи, во главе с самой Авелин. Что капитан делала в Нижнем городе — неизвестно. Однако, появилась она как нельзя кстати. — А вот и „Железная Дева“, — хмыкнула Изабелла. — Помощь твоя нужна. Вот этих двоих нужно дотащить до дома… *** Хоук очнулся на следующее утро и, с нескрываемым интересом, обнаружил себя в собственной спальне. „Так, давайте размышлять логически… В этой цепочке „Казармы-поместье“ явно должно быть некое промежуточное звено, которое взяло и просто вырвало из моих воспоминаний весь вчерашний вечер. Черт, такое ощущение, будто бы по Глубинным Тропам туда-сюда прогулялся!“ Хоук попытался встать, но эта ненавязчивая идея махом испарилась из не очень трезвой головушки Защитника. Неприятная ломота змеей расползалась по всему телу, а глотка, судя по всему, стала эдакой новой Клоакой: мерзкой и сухой. „Ох, „Висельник“, чтоб тебе провалиться в Тень! Задница Андрасте, моя бедная голова! Когда я это успел так вчера напиться? Вообще не помню… о, Фенрис?“ Кажется, Защитник только сейчас заметил, что в комнате он не один. Напряженный эльф стоял к нему спиной, уставившись в догорающий огонь камина, чье пламя поблескивало на лезвии стоящего рядом двуручника, меча Милосердия, и лишь только по периодически сжимавшимся кулакам можно было понять, что Фенрис живой… наверное. — Где-то я это уже видел, — едва слышно хмыкнул Хоук. В голове у Защитника промелькнула мысль, что он, возможно, еще не проснулся. Слишком уж происходящее напоминало тот день три года назад, когда бывший раб, терзаемый резкой вспышкой воспоминаний о прошлом и собственными страхами, так спешно покинул Хоука. Целых три года от Фенриса не было ни слуху, ни духу, пока в один прекрасный день он снова, как снег на голову, не свалился на голову Защитника. Оказывается, все это время ему не давали покоя предсмертные слова этой трусливой сучки, Адрианы. Проведя собственное расследование, Фенрис самолично убедился в правдивости слов бывшей ученицы Данариуса. У него и правда есть сестра. Адриана не соврала. Видимо, лишь заглянув в глаза смерти люди готовы на все, чтобы только отсрочить этот ужасный момент. Даже на предательство. Все эти три года Фенрис по крупицам собирал любую информацию, так или иначе связанную с его сестрой, Вараньей, и даже сумел устроить им встречу в „Висильнике“. Огонек надежды, что едва заметно тлел все время поисков в искалеченной душе бывшего раба, был потушен… собственной, родной кровью. Сестрица мало того, что связалась с этими проклятыми магами, так еще и привела его прямиком в „распростертые объятия“ Данариуса. Шесть лет в бегах, и вот хозяин и бывший раб встретились лицом к лицу. Лириум под кожей вспыхнул адским огнем, боль, что терзала, и до сих пор периодически терзает его, зажглась с новой силой, на какое-то мгновение даже ослепляя…, но все прекратилось ровно в тот момент, когда ему на плечо одобрительно опустилась рука Защитника, а сам Хоук, с нескрываемыми злостью и отвращением к магистру, пресек все его дальнейшие выпады в сторону эльфа. Фенрис, буквально кожей чувствовал поддержку Защитника, и это дало ему сил, наконец, бросить вызов бывшему хозяину. „Оружие“ Данариуса обернулось против него, и магистр с ужасом понял это только тогда, когда Защитник Кирквола умертвил всех его подручных, а железные когти Фенриса сомкнулись на его горле. В зеленых глазах эльфа плескалось торжество, а орошенное чужой кровью лицо тронула едва заметная улыбка, больше похожая на оскал дикого зверя. — Ты мне больше не хозяин! И вот магистр валяется на полу, среди осколков посуды и обломков мебели, с переломанной шеей, в луже собственной крови. Под конец схватки, на подмогу Хоуку и Фенрису, неожиданно появился Варрик. Оглядев мимоходом поле битвы и пустив болт точнехонько в затылок пытавшемуся удрать работорговцу, гном укоризненно покачал головой, цокая языком, и зашагал в сторону барной стойки, за которой спрятался поседевший от страха хозяин „Висельника“, и кинул тому пригоршню золотых монет в качестве „морального ущерба“. Казалось, именно этот момент должна была выбрать Варанья, чтобы сбежать, но несчастная эльфийка от ужаса не могла даже сдвинуться с места. Она умоляла брата пощадить ее, пыталась воззвать к ей же и разорванным „семейным узам“, даже Хоука молила повлиять на брата, но Защитник лишь скривился и покачал головой. Свершилось то, что и должно было свершиться. Фенрис вырвал сердце у собственной сестры. Казалось, теперь все должно быть иначе. Данариус мертв, но Фенрис совсем не чувствовал радости или удовлетворения. Напротив, лишь горькое разочарование и какую-то детскую обиду. Надежда обрести семью рухнула быстрее, чем Изабелла, сраженная пятой бутылкой рома. Магия отняла у него все. Никого и ничего не осталось. Он один… — Ты не один, Фенрис. Я здесь, с тобой. Казалось, эльфа с головой окатили ледяной водой. Фенрис отказывался верить своим ушам. Почему, даже не смотря на ту ночь, Защитник все еще испытывает к нему теплые и нежные чувства? Не привыкший к подобной заботе и видевший вокруг себя только боль и унижение, эльф не понимал. Почему после его эгоистичного поступка Хоук его не ненавидит?.. Но Фенрис не знал, что Защитник ждал. Ждал его все эти годы. И оставался верен только ему. Андерс не раз пытался воспользоваться отсутствием Фенриса, чтобы стать Защитнику чуть ближе, чем „просто друг“, но Хоук был тверд и непреклонен в своем решении. И даже на фразу целителя: „Тебе нужен кто-нибудь менее предвзятый к жизни“, Хоук лишь покачал головой и произнес: — Ты просто его не знаешь, Андерс. Прости. Да и разве красный, немного потускневший шарф на правом запястье у эльфа не есть доказательство тому, что и сам Фенрис не готов забыть Защитника Кирквола? Хотя, признаться честно, Хоук думал, что гордый эльф выбросит эту тряпку сразу же на следующий день, но… „Я должен во всем разобраться!“ — твердо решил Хоук, когда Фенрис одарил его таким нежным взглядом, что Защитник готов был хоть сейчас принести ему на серебряном блюде головы всех тевинтерских работорговцев. Да еще и с посохом первого чародея в придачу. Тем же вечером Хоук явился в бывшее поместье Данариуса. У дверей его встретил Варрик, вместе с Авелин. Гном посоветовал ему запастись терпением, а капитан стражи попросила хоть как-то повлиять на эльфа, мотивируя это тем, что: „Тебя он точно послушает“. Друзья покинули столь не гостеприимное поместье, а Защитник в одном из пустынных залов встретил опустошенного, потерявшего смысл жизни эльфа. Нет никого: ни друзей, ни семьи, ни даже врага. Однако, Хоук не собирался мириться с таким положением вещей. Слово за слово, фраза за фразой, и вот они пришли к тому, на чем остановились три года назад. Кусая губы и смущенно отводя взгляд, Фенрис признался, что все это время думал о Хоуке и ненавидел себя за то, что так позорно сбежал в ту ночь. Что как бы он не хотел, он не смог забыть его прикосновения и ласки. — И что бы ты сказал, Фенрис, если бы была возможность? — Что моя жизнь без тебя не имеет смысла… „Интересно, а что он мне скажет в этот раз?“ — подумал Хоук, а вслух страдальчески простонал, откинувшись на подушки. — Фенрис, солнце мое… хотя нет, ты у меня, наверное, все-таки „луна“. В общем, прежде чем ты опять бросишь меня на три года и сбежишь, гонимый одному лишь тебе и, может быть, Создателю, известными тараканами, выполни последнюю просьбу брошенного героя… принеси водички, а? Однако Защитник явно не ожидал того, что в него полетит ваза с цветами. — За что? — обиженно воскликнул Хоук. — Разве ты не должен сейчас сбежать от меня, мотивируя это внезапной „вспышкой воспоминаний“ из прошлого? — Это было три года назад, идиот, — оскалился Фенрис. — В смысле? — недоумевающе переспросил Хоук. И тут его осенило. — Так я что, не сплю? Фенрис мгновенно переменился в лице и, осторожно подсев рядом, на краешек кровати, спросил: — Так ты что… ничего не помнишь о том, что случилось вчера? — Ну-у-у, как сказать, — задумчиво протянул Хоук. — Если не расписывать весь мой день, начиная с утреннего туалета, то я помню, как зашел к Авелин. Кажется, даже пообещал ей расправиться с контрабандистами, что засели в одной из пещер на Рваном Берегу… потом решил пропустить стаканчик в „Висельнике“, а дальше… глаза закрыл — глаза открыл, и вот я у себя дома. Чудеса, да и только! — Понятно, — проговорил Фенрис и направился к столу. Вернулся он со стаканом, наполненным холодной водой. Однако, перед тем как отдать его в загребущие ручки Защитника, Фенрис предварительно капнул туда несколько капель из какого-то фиолетового пузырька. — Что это? — удивленно спросил Хоук, кивая в сторону баночки в руках эльфа. — Лекарство, — коротко ответил Фенрис. От Хоука не укрылось то, как стремительно начали краснеть его уши. А это значит, что эльф что-то скрывает. — Выпей, обязательно. На всякий случай… — Для тебя — все что угодно, — улыбнулся Хоук и одним махом осушил стакан. Странно, лекарство, и даже совсем не противное…, но в ту же минуту Защитник мгновенно посерьезнел. — Я что-то вчера спьяну натворил, Фенрис? Выкладывай… — Ты — ничего, — перебил его эльф, до хруста в костях сжимая кулаки. — Чего не скажешь о некоторых магах-отступниках… — В смысле? — не понял Хоук. — Андерс спьяну что-то натворил? .. — Да „натворил“ — это мягко сказано! — неожиданно зло воскликнул Фенрис. Лириумные клейма на его теле опасно вспыхнули голубым огнем. — Я тебя предупреждаю, если он подойдет к тебе ближе, чем на десять шагов, то клянусь, я вырву его чертово сердце и скормлю крысам! — Фенрис, прошу тебя, успокойся! Что он сделал? — торопливо воскликнул Хоук, вскакивая с постели и хватая эльфа за руку, но тот дернулся, словно от огня, и отвернулся, злобно шипя: — Не трогай меня! А иначе я за себя не отвечаю… — Хорошо, — Хоук покорно поднял руки вверх, словно сдаваясь, а затем, осторожно предположил. — Справедливость опять разбушевался, что ли? Жаждет храмовничьих душ? На эти слова Фенрис как-то грустно усмехнулся. Однако, тот факт, что лириумные клейма на его коже снова погасли, уже много о чем говорит. — Фенрис? — Мы были в „Висельнике“, — тихо начал Фенрис. - Я, Изабелла, Варрик и… Андерс. Зачем народ приходит в подобные заведения? Правильно, спустить все свои деньги на азартные игры и пойло. Все шло своим чередом… до тех пор, пока не появился ты. Хоук недоуменно замер, хлопая глазками, но затуманенное сознание постепенно начало проясняться, и он вспомнил обрывки его вчерашнего разговора с Варриком. А так же то, как он спровоцировал своего любимого эльфа, на спор с гномом. „-…смотри, вот это его „счастливое выражение лица“… -…позволь показать его тебе с другой стороны… -…ничего нового я все равно не увижу… -…Фенрис, я люблю тебя…“ А сам эльф, словно читая мысли Защитника, опустил эту часть рассказа. Однако, от Хоука не укрылся тот факт, что у Фенриса еще сильнее покраснели уши. — А затем, твой многоуважаемый „целитель с довеском“ подсыпал мне в стакан какую-то дрянь. Проще говоря — отраву. Догадываешься, „зачем“? — как-то зло поинтересовался Фенрис. — Думаю, догадываешься. Избавиться от меня „быстро и просто“. Но что Андерс не рассчитал, так это то, что ты первый отопьешь из моего стакана. Если бы не Варрик с Изабеллой… Тебя они напоили противоядием, а меня…, а меня вырубили. Не знаю, что потом случилось с Андерсом, да и знать не хочу! Фенрис тяжело вздохнул и развернулся лицом к Защитнику: — Очнулся я уже в твоем поместье. Гномы сказали, что нас принесли сюда стражники Авелин. Чуть погодя пришла Изабелла и велела напоить тебя этим, — эльф указал на фиолетовый пузырек. — Когда ты проснёшься. — Поверить не могу, что Андерс решился на этот поступок, — огорошено произнес Хоук. — Мне казалось, я ясно дал ему понять, что между нами ничего не может быть. Даже, когда ты меня, якобы, „бросил“… — Ну, конечно же, он же у нас „белый и пушистый“! — язвительно прокомментировал Фенрис. — Защитник всех убогих и обделенных магов! А теперь, слушай меня внимательно, Хоук. Защитник охнул от неожиданности, когда Фенрис резко дернул его за ворот домашней рубахи, так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и с решительностью в голосе произнес: — Ты — мой, Хоук! Запомни это хорошенько! Никто и ничто не встанет у нас на пути, а если и посмеет, то я самолично вырву сердце у этого одержимого ублюдка! И в этот раз его не спасет ни Варрик, ни Изабелла, ни даже сам Создатель! Защитнику и слова не дали вставить. Просто заткнули, самым что ни на есть действенным образом… нет, не кинжалом в ребро! Целовался Фенрис пылко и жадно, стараясь передать Защитнику все переполнявшие его чувства: от безграничной любви до жгучей, просто удушающей ревности. На какое-то мгновение Фенрис даже испугался, что это всего лишь сон… и в реальности его ждет новый день под гнетом Данариуса. Но магистр мертв, и сейчас рядом с ним тот, с кем он готов начать все сначала. Тот, ради которого он готов жизнь отдать. „— Я — беглый раб, живу в чужом доме, да еще и к тому же, эльф. Тебя ничего не смущает? — Хорошо, контраргумент. Я — человек и беженец. Тебя ничего не смущает? И вообще, у каждого свои недостатки…“ Забывшись, Фенрис даже прикусил Хоуку губу, и лишь металлический привкус чужой крови на языке ненадолго отрезвил эльфийский разум. — Прости, — прошептал Фенрис, оторвавшись от губ Защитника и пытаясь перевести дыхание. Но тот лишь лукаво ухмыльнулся, плавно переместился эльфу за спину и сгреб его в охапку. — Что ты де? .. — Я-то? Я мстю-ю-ю, — жарко зашептал Хоук, проводя языком от мочки и до самого кончика острого эльфийского уха. Шаловливые ручки Защитника тоже не „сидели на месте“, и уже вовсю блуждали по ремням и застежкам доспехов Фенриса, желая его поскорее из них освободить. — Прекрати жевать мое ухо! — охнул эльф, вздрогнув всем телом. — И побрейся уже, наконец! — Ни-за-что, — хмыкнул Хоук и специально потерся подбородком о голую шею Фенриса, наслаждаясь его шипением, не забыв напоследок укусить его за ухо. — Моя борода — мое второе величайшее сокровище во вселенной. После тебя, конечно… Защитник мягко обхватил двумя пальцами Фенриса за подбородок и развернул к себе, целуя нежно и жарко. Через пару мгновений эльф развернулся и, обхватив Хоука за шею, сам углубил поцелуй, стараясь прижаться к нему сильнее. Однако, доспехи очень мешали сему действу… — Черт подери, да это же мой личный рекорд! — победоносно усмехнулся Хоук, любуясь полуобнаженным Фенрисом, который остался в одних штанах лежать на алом бархате кровати. Доспехи эльфа тихо-мирно покоились где-то на полу. — Я умудрился выковырять тебя из нагрудника чуть больше, чем за три минуты! — Балабол, — раздраженно бросил Фенрис, краснея до самых кончиков ушей и пытаясь прикрыться одеялом. Однако, Хоук быстро пресек эту попытку спрятаться и прижал его руки к кровати. — Ты прекрасен, — мягко улыбнулся он, пропустив насмешку мимо ушей. Фенрис лишь смущенно отвел взгляд, из-за чего Защитник улыбнулся еще шире. Короткий поцелуй в губы, цепочка поцелуев вдоль подбородка, и вот уже Хоук добрался до „заветного“. Языком Защитник нежно обвёл контуры лириумного рисунка, стараясь не упустить ни одной линии, лаская шею, грудь и плечи эльфа. Фенрис, до сих пор не привыкший к тому, что прикосновение к татуировкам может причинять что-нибудь еще, кроме боли, тихонько постанывал, выгибаясь в ответ на ласки Хоука. Дрожащие руки потянули за ворот рубашки, стараясь вырвать Защитника из плена одежды. Тот ненадолго отстранился и скинул с себя верх, оставшись в одних штанах, которые совсем не скрывали его возбуждения. Ох, Андрасте… Вернувшись к своему прежнему занятию, Хоук накрыл губами грудь эльфа, покрытую лириумной вязью, осторожно покусывая и лаская языком горошинки сосков. Сладкие стоны Фенриса, вперемешку с жалобными всхлипами будоражили сознание еще сильнее, чем предсмертные крики врагов, отдаваясь сладкой дрожью в паху. Хоук призвал на помощь всю свою выдержку, чтобы не броситься на эльфа прямо сейчас и, не дай бог, не причинить боли. Нет, нет, нет! Фенрис заслуживает большего, чем Защитник может ему дать… и, тем не менее. Хоук обхватил эльфа за запястье, чуть пониже, где завязан красный шарф и зубами осторожно расслабляет тонкую ткань, так, чтобы она лишь чуть-чуть сползла. Фенрис напрягся как струна, что не укрылось от глаз Защитника: — Расслабься, — улыбнулся Хоук, целуя его запястье и ласкаясь, словно гигантский кот. И тут в голову Защитника прилетела одна идея. Шальная и совершенно бесстыжая, из-за которой он наверняка с утра огребет. Но это — с „утра“… Варрик был прав. На все сто процентов прав. Пора кое-что исправлять. Хоук, наконец, освободил судорожно вздохнувшего Фенриса от оставшейся одежды. Даже стоящий колом член эльфа, который сейчас так и жаждал, чтобы его приласкали, „не обделили“ лириумным рисунком. Это было и завораживающе, и пугающе одновременно. Хоук даже боялся представить, что за боль испытывал его эльф, когда Данариус „украшал“ его подобным образом… — Гаррет… — едва слышно прошептал Фенрис, комкая простыни. Защитника словно оглоблей по голове ударили. Редко-редко эльф называл его по имени, и вот именно в такие моменты здравый смысл, махая на дорожку ручкой, уступал свое место жгучему желанию. Хоук опустился ниже, щекоча бородой чувствительную кожу внизу живота, и накрыл губами головку члена эльфа, слизывая солоноватые капли выступившей смазки. Фенрис судорожно вскрикнул и широко распахнул глаза, невольно толкаясь во влажную тесноту чужого рта. Губы Хоука и его горячий язык, который и здесь очерчивал контуры лириумных отметин, загонял все темные воспоминания о прошлом в самые отдаленные уголки подсознания, уступая место жару, который был готов вот-вот выплеснуться наружу. — Гаррет, а-ах! .. Но именно в этот момент, когда до разрядки оставалось всего лишь каких-то пара движений, Хоук выпустил изо рта член Фенриса и, сжав его у основания, мягко перевернул эльфа на живот. Тот что-то недовольно простонал, но, все-таки, подчинился. Однако, брошенный из-за плеча взгляд произвел на Хоука такое неизгладимое впечатление, что Защитнику пришлось считать в голове мертвых генлоков, чтобы не кончить раньше времени. У мужчины невольно сжалось сердце. Помимо лириумной вязи, спину эльфа покрывала еще и сетка шрамов. Кнут ли по ней гулял, или же магические молнии — неизвестно. Однако теперь, каждой твари, что посмела поднять на Фенриса оружие, Гаррет самолично отрывал руки. В прямом смысле. Или отрубал. Вместе с головой. — Если ты сейчас же ничего не сделаешь, то клянусь, я… а-ах! — Фенрис замер на полуслове и уткнулся лицом в подушку, тем самым пытаясь заглушить свои стоны, перемешанные с ругательствами, лишь только кончики красных ушей торчат. Хоук победно усмехнулся про себя, оглаживая напряженные бедра эльфа. Именно этой реакции и ждал Защитник, самое главное, чтобы под утро у Фенриса было хорошее настроение. Языком Хоук ласкал судорожно сжимающееся колечко мышц, периодически проникая внутрь и чередуя их с пальцами, проталкиваясь всё глубже в жаркую тесноту. Никакой резкости, никакой боли… Подушка плохо, но все-таки справлялась со своей „работой“. Все тело Фенриса била крупная дрожь, колени подкашивались, а влажные прикосновения в столь интимном месте, чередуемые с проникновениями сводили с ума, заставляя желать, умолять большем. Эльф чуть ли не таял от ласки и нежности, даримой Защитником, и ему оставалось только тихонько поскуливать, кусая губы и судорожно мечась по кровати. Но, когда Хоук пальцами задел ту самую „заветную точку“ внутри, Фенрис, наплевав на гордость, вырвался из его плена и повалил его на кровать, лишая штанов вместе с нижним бельем. — Я так больше не могу, Гаррет, — судорожно шептал он, прижавшись лбом ко лбу Защитника, седлая его бедра. Проникновение на удивление вышло мягким и почти безболезненным. Собравшись с духом, Фенрис выдохнул. — Я хочу тебя… — Сначала скажи это, — улыбнулся Хоук, приподнимаясь так, чтобы иметь за собой опору в виде спинки кровати. Одной рукой он удерживал Фенриса за талию, не давая двигаться, а другой обхватил его правую руку и положил ее себе на грудь. Кончики шарфа легонько щекотали разгоряченную кожу, и эльф сам замер, боясь пошевелиться, чувствуя, как бешено колотится сердце Защитника. Такое беззащитное — только руку протяни… — Это же совсем не сложно, Фенрис. И не страшно. Я полностью доверяю тебе. Я люблю тебя… — Я… я тоже… — запнулся эльф, смущенно отводя взгляд. Но Хоук не спешил и не давил, зная, что Фенрис сам вот-вот „сломается“. — Ты тоже… „что“? — Доверяю. За тебя не жалко отдать жизнь, Гаррет Хоук… и люблю. В зеленых глазах Фенриса плескалась нежность и безграничная любовь. Он еще никого так близко к себе не подпускал. Счастливый случай свел вместе двух воинов. Фенрис не раз задумывался, а что было бы, если бы на просьбу Ансо отозвался бы кто-то другой, а не Хоук с погибшей на Глубинных Тропах сестрой? Наверняка этого несчастного убили бы подручные Данариуса… При воспоминаниях о магистре лириумные клейма опять обожгло огнем, но он тут же погас перебиваемый жаром поцелуя, скрепившего признание. — Двигайся, — жарко прошептал Хоук, сплетая пальцы с Фенрисом. Узоры на ладонях эльфа, словно кости, поблескивали на фоне смуглой кожи. - Сам, в своем ритме. Фенрис лишь коротко кивнул и, зажмурившись, совершил первый, аккуратный толчок. Громкий вскрик попрек воли вырвался из горла эльфа, вперемешку с удовлетворенными стонами Защитника… Но надолго их обоих не хватило. Фенрис кончил всего лишь от трёх толчков, так и ни разу не прикоснувшись к себе, заливая жемчужными каплями живот и грудь Защитника. Да и сам Хоук тоже не далеко от него ушел. Прижав Фенриса к себе покрепче, который, словно мантру, шептал его имя, он уткнулся носом ему в плечо, сдавленно ругаясь сквозь стон и изливаясь внутрь столь податливого тела. Оргазм волной накрыл обоих с головой. Хоук откинулся на подушки, увлекая за собой обмякшего эльфа. Тот, удобно устроившись на широкой груди, потихонечку начал дремать, убаюканный нежными поглаживаниями по волосам. — Если хочешь, я прикажу гномам, и они наберут нам ванну, — предложил Хоук. — Позже… не сейчас. — Как скажешь, — хмыкнул тот и вдруг скорчил обиженную гримасу. — Когда ты, наконец, уже переедешь ко мне, а? А то у меня из „родных и близких“ под боком остался только мабари. — Когда побреешься, — недовольно фыркнул Фенрис, с головой улезая под одеяло, напоследок предупредив. — Чтобы и близко не подходил к его лечебнице. Понял? -…понял. Значит, никогда не переедешь… *** — Андерс, ты же понимаешь, что за все это придется отвечать? .. — Понимаю. Я готов ко всему. И пускай уж лучше это будешь ты, Хоук. Прости меня за все. Я люблю тебя…