Молчание. Ненависть. Глупость. Любовь.

Джокер молчит.       Он часто молчит, сидя вот так по вечерам в своей маленькой, плохо освещённой комнате. Разбирает старые бумаги, чертежи, время от времени затягивается очередной сигаретой и все время молчит. Ненавижу.       Ненавижу эти дни. Ненавижу, когда я, потеряв голову от любви к нему, в очередной раз забываю, что в такие дни нельзя нарушать тишину. Ненавижу кровоподтеки, переломанные кости, выбитые зубы и белые шрамы, которых с каждым разом становится все больше на моем и без того бледном теле. Он разукрашивает меня, словно он маленький ребёнок, а я раскраска, которую ему подарили родители на день рождения. Старая, где-то разорванная, и вся полностью докрашенная раскраска. Но он все равно находит пустые места на моих страницах и заполняет их вновь и вновь алой краской. Дурочка.       Маленькая глупая девочка, влюбившаяся в монстра. Красавица, сумевшая полюбить чудовище. Вот только я вовсе не красавица, а он …, а он всегда прекрасен. Идеален. Хоть лицо его далеко не идеально. Люблю.       Люблю, когда докрасив меня, он легонько берет мое тело на руки и опускает на белые простыни, которые тут же приобретают красный оттенок. Люблю когда он проводит рукой по моим волосам. Люблю когда он еле прикасается своими сухими губами к таким же сухим и потрескавшимся моим. От него пахнет табаком и железом. Хотя скорее всего, железом пахнет от меня. Прощаю.       Я всегда его прощаю. Я не могу иначе. Стоит ему лишь протяжно назвать меня по имени своим хриплым и чертовски сексуальным голосом. Стоит лишь бросить невзначай ласковое «тыковка». Стоит лишь легонько дотронуться своей грубой рукой до моей щеки. Круговорот.       И всё вновь повторяется. Каждый чертов день. Будто я застряла в бесконечно движущемся колесе, состоящем из боли, страданий, обиды, любви и удовольствия. Лишь он один может остановить это колесо. Но он этого никогда не делает. Ему нравится это колесо. Нравится, возможно, и мне. Поэтому Джокер молчит. А я ненавижу эту дурочку, которая любит и всё прощает.