Вид

      Все как обычно: он считает меня своим лучшим другом, а я не понимаю, кто он для меня; ему нравится Маргарет, а я не понимаю, кто мне; он со всеми веселый, немного упрямый и умный, а я не понимаю, как он со мной общается. Ничего нового.       Это какой-то круговорот, цикл, повторяющийся изо дня в день — я задаю себе эти вопросы, он же кричит на меня, если я «слишком долго ухожу в себя». И я ничего, блять, не понимаю.       Мы друзья. Наши разговоры, шутки, действия, наше поведение и манера общения ничем не отличаются. Он насмехается над моим ростом, я бешусь и даю ему подзатыльник. Он легко берет меня на «слабо», тем самым находя проблемы не только на мою задницу, но и на свою. Система.       Мы работники парка, живущие в одной комнате. Я сплю на полу, а он, как король, на моем и своем матрасе — черт, мало его убить за это, и я ведь ничего не могу сделать. Завтракаем мы хлопьями, причем молоко в моей тарелке всегда налито, даже когда мне просто хочется поесть одни лишь хлопья. Сколько бы его не просил, а он все наливает и наливает молоко, говорит, такая забота с его стороны. Смешно.       Но что-то всегда было, есть и будет не так.       Я его игрушка, его друг, его любовник, его. Он не подпускает ко мне никого, в том числе и Эйлин. Когда он уставший приходит в нашу комнату — делать за двоих работу вдвойне утомляет и тяжело делать, — он рычит что-то про то, чтобы я к нему подошел, и я, словно марионетка на негнущихся ногах, лишенная своего мнения, подхожу к нему и потупляю взгляд. Может, он делает это, считая, что этим я плачу за выполненную ним работу, а может ему нужно от меня вовсе не общение, а только это.       В такие моменты я вижу его настоящим, злым и мрачным; таким, каким он показывает себя только мне. А мне ничего не остается, кроме как подчиняться.       Он срывает на мне всю свою злость, толкаясь в меня сильнее, «сильнее». Кусает мою шею, на которой красуются фиолетовые пятна и глубокие ранки, яркость моих засосов и глубокость ранок говорит, что ему наплевать на всё и что он ненавидит все свое окружение (а меня?). Царапины на моих бедрах постоянно горят при соприкосновении с джинсами, и мне приходится сжимать зубы, чтобы не начинать перед другими стонать из-за боли.       Самое большое наше отличие — это то, что он скрывает весь негатив за маской, а я за одеждой. Неисправимо.       И это будет продолжать, наверное, до самой смерти: днем он смешной и заботливый парень, которому нравится Маргарет, а ночью он тот, кем является.       Один из своего вида.       И он показывает это на мне.