Найди свою пару, оборотень

Дерек не понимает, почему Стайлз не может хоть раз последовать его совету и просто взять и заткнуться. СДВГ, таблетками от которого Стилински пропах насквозь, ему оправданием не служит — нужно же иметь хотя бы каплю мозгов, или, на худой конец, чувство самосохранения. Но у парня как будто действительно сорван защитный тормоз, и он не в состоянии в нужный момент остановиться, выбешивая хмурого оборотня все сильнее. И потому в каждую их встречу Дерек полирует им все вертикальные и горизонтальные поверхности, а еще окружности рулей машин. Когда Стайлз опять влезает туда, куда не просят, и лишь по счастливой случайности остается жив, Хейл готов сам разорвать ему горло, чтоб не мучился. Стилински в очередной раз донельзя выбешивает его, когда только-только прошло полнолуние, и Дерек, казалось бы, должен был быть немного спокойнее, чем обычно. Но эта неискоренимая привычка лезть во все не касающиеся его дела, постоянно размахивающие длинные руки, не закрывающийся даже в редкие минуты молчания рот заставляют внутреннего волка Хейла бесноваться из раза в раз. И Дерек, будто в замедленной съемке, видит, как не удержанные когти рвут тонкую ткань футболки под распахнутой клетчатой рубашкой, полосуют кожу, разрывая мышцы, слышит скрип, с которым они проезжаются по ребрам. Стайлз воет от боли и шока и валится навзничь, когда Дерек отпускает его и опрометью выбегает из лофта, не обращая внимания на окрики стаи. Кровь пропитывает одежду насквозь, и Скотт решает не ждать Дитона, а постараться зашить раны самостоятельно. Он закидывает Стайлза на обеденный стол, смахивая пару оставшихся тарелок и чье-то недопитое пиво, и выхватывает из рук Эрики иголку с нитью. Скотт хотел бы напоить Стайлза виски, чтобы хоть немного уменьшить боль, но в логове оборотня не водится крепкий алкоголь, и Бойд успевает вырубить парня точным ударом прежде, чем в тело вонзается игла. Дереку плевать, когда на тренировках его волчата получают раны и переломы, они привычны к боли и, к тому же, быстро исцеляются. Но Стайлз — не оборотень, а обычный человеческий мальчишка, и его гложет совесть, а внутренний волк как будто разрывает на части. В этот день Дерек, наплевав на окончание тренировки, не возвращается домой, не чувствуя в себе силы видеть укоряющие взгляды бет. Он не подает вида, но, стоя за углом школы, внимательно вслушивается в разговор Стайлза и Скотта: - Уже все зажило. - Так быстро? Ты же не думаешь, что это из-за того, что я зашил рану? - Нет. Ты знаешь, что это означает. - Ты теперь оборотень, Стайлз. - Да, мать твою! И ты отлично знал, что я никогда не хотел этого! И что на этот раз меня будут сковывать цепями и запихивать в полнолуние в холодильник. Да у меня от него клаустрофобия разовьется, Скотт! Я отказался тогда, когда этот псих Питер предлагал укусить меня, и что теперь?! Теперь Дерек просто берет и лупит своими когтями, как будто не знает, что этого хватит для обращения. Зашибись! Дерек поджимает губы, садится в машину и уезжает — он услышал все, что было нужно. Стайлз давно стал частью его стаи — самой раздражающей, но от этого не менее необходимой, хоть и не был объединен с ним сверхъестественными узами. Теперь Стилински — его волчонок, и он как альфа должен позаботиться о новом бете, помочь освоиться с новой силой и научить выживать. И пока Дерека-человека снедает чувство вины, его волк радуется обретению нового, теперь уже точно полноценного члена стаи. То, что никаких сверхъестественных изменений в Стайлзе не происходит, он узнает от Скотта, попытавшегося провести пару тренировок с мальчишкой. Дерек надеется, что это результат сработавшего иммунитета, как у Лидии, и гадает, не превратится ли парень в банши или что похуже. Стайлз молится всем богам, имена которых нашел в интернете, поминает недобрым словом хмурого волка и лихорадочно пытается придумать, какими цепями беты будут сдерживать его в полнолуние и не стоит ли спереть у отца пистолет и застрелиться в лучших традициях обращенных охотников. Он продолжает общаться с волчатами и даже пару раз приходит на тренировки, но Дерек, едва завидев его, корчит до невозможности хмурую рожу и сбегает. Не то чтобы Стайлз так уж стремится пообщаться с ним, но обсудить свое возможно изменившееся положение в стае все же хочется. Волчата синхронно поджимают губы и пожимают плечами на подобное поведение своего альфы, но помочь ничем не могут — тот ни с кем не собирается говорить о случившемся. Когда до полнолуния остается всего несколько дней, Стайлз начинает замечать на себе изменившиеся взгляды стаи — из встревоженных и сочувствующих они превращаются в призывные, и черт возьми, похотливые, но парень решает, что это просто игра его растревоженного раной воображения. Когда у Скотта впервые за всю жизнь на него встает, Стилински считает, что это влияние приближающейся полной луны, и в чем-то он, несомненно, прав. Когда Айзек, не иначе как решивший поиграть «в Дерека», прижимает его в раздевалке к шкафчику и жадно обнюхивает шею, Стайлз решает добиться-таки от неуловимого альфы, что происходит с его волчатами. Но тот предсказуемо снова сваливает, едва завидев парня на подъездной дорожке, и это, между прочим, уже становится довольно обидным. Стайлз запрыгивает в джип и едет к единственному, кажется, оставшемуся в своем уме сверхъестественному существу — друиду Алану Дитону. Размахивая руками и вываливая на ошарашенного мужчину массу ненужных слов, он рассказывает о своей ране от когтей и долбанутом поведении волчат. Дитон приходит к выводу, что Стайлз, определенно, обращен — как будто тот в этом сомневается! — но понятия не имеет, в какое существо, и предлагает уточнить в бестиарии. Парень скептически смотрит на него, вспоминая зубодробительный латинский текст, но покорно врубает переводчик на мобильнике и начинает поиск по слову «запах». Спустя несколько часов и кучу потраченных нервов у них уже есть ответ, заставляющий Стайлза со стоном хвататься за голову и почти на полном серьезе жалеть, что не умер во время инициации. Он мардагайл, оборотень-женщина, способный создать почти идеальную пару с любым другим оборотнем и даже родить ему ребенка, если парой окажется мужчина — пол самого мардагайла при этом не играет никакой роли. Вдобавок к этому, при приближающемся полнолунии он теперь будет призывно пахнуть феромонами, ну, как минимум, до тех пор, пока не получит метку пары, а в само полнолуние станет сходить с ума от желания потрахаться хоть с кем-нибудь. Стайлз искренне надеется, что Эрика согласится стать этой его «парой», потому что трахаться с парнями да и тем более рожать им детей ему не улыбается совершенно. Он теперь уже с грустью вспоминает о холодильнике в подвале Айзека, забывая, что любые цепи вполне реально сорвать снаружи. Стайлз делится новой информацией со Скоттом, и тот, отводя взгляд, предлагает только поддаться собственной природе и дождаться в полнолуние пару, а Стилински молится волчьему богу, чтобы этой парой не оказался его лучший друг. В противовес своим словам, в день перед полнолунием Макколл увозит всех волчат подальше от Бикон Хиллс, чтобы ни одна нота запаха Стайлза не долетела до них. Им по-прежнему предстоит провести ночь закованными в цепи, но Скотт не слишком полагается на это, зная по себе, что проснувшийся волк в состоянии разорвать любые звенья. Стайлз рад тому, что вечером его отец выходит на смену, потому что донельзя округлившаяся луна заставляет его кататься по кровати и выть от неудовлетворенного желания, а между ягодиц стекает какая-то скользкая липкая гадость, которую совершенно невозможно удержать в себе. Глаза Стилински светятся ярко-зеленым, когда он воет, будто обычный вервольф, давая сигнал своей стае. Дерек все еще не знает, как вести себя со Стайлзом и смотреть ему в глаза, но парень - часть его стаи, и его обязанность как альфы - позаботиться о нем в полнолуние. Он собирается лишь проконтролировать состояние Стилински и ни в коем случае не вмешиваться в его поиск пары, но внезапно слышит практически оглушающий призыв. Он безрезультатно пытается удержать рвущегося вперед волка и запрыгивает в окно, спеша на помощь члену стаи, а еще вернее — идеальной для него пары, которая так сумасшедше приятно пахнет домом, молоком и булочками с корицей. Стайлз совершенно не удивляется вторжению чужака в свою комнату и лишь выжидательно смотрит в упор на своего ночного гостя, даже не пробуя прикрыть простыней обнаженное тело или притушить свет глаз. Дерек пытается напомнить себе, что существо, раскинувшееся перед ним, пусть сейчас хоть трижды мардагайл, но на самом деле — парень, и притом несовершеннолетний, но Стилински всхлипывает от очередной волны желания и смотрит с такой мольбой, что человеческая сущность в нем перестает доминировать. Рука с длинными когтями ложится на грудь Стайлза, не раня, но заставляя подчиняться своей воле, а горячий язык по-волчьи вылизывает шею и ключицы. Парень вздрагивает и громко стонет, но не пытается сопротивляться, а наоборот прикрывает глаза — пара наконец-то нашла его и собирается о нем позаботиться. Дерек тихо рычит, реагируя на искреннюю отзывчивость парня, и чуть отодвигается, чтобы скинуть с себя одежду — волк требует прикосновений кожей к коже. Сильные руки гладят тело, лаская натренированные лакроссом мышцы, а язык, в последний раз обведя маленький треугольник родинок у уха и лизнув мочку, вторгается во влажный, вечно приоткрытый рот. Стайлз отвечает жадно, неистово, сжимая руками темные пряди и царапая спину короткими ногтями, выгибается, обхватывая поясницу Дерека ногами — все, лишь бы стать ближе. Он тихо поскуливает, обнажая чуть заострившиеся зубы, и волк оборотня довольно урчит от того, что после стольких поисков его идеальная пара нашлась и не собирается сопротивляться. Он скользит вниз, чуть прикусывая кожу клыками и вылизывая подрагивающий от ласк живот, обводит языком головку члена, щекочет тонкий шов уздечки и плавно насаживается до конца, аккуратно прижимая языком к небу. Дерек впервые рад раствориться в своем волке, сегодня вместо крови и власти тот хочет ласкать, заботиться и обладать, и он, истосковавшись по искренним чувствам, позволяет себе в это полнолуние потерять контроль. Оборотню приходится пережать основание члена Стайлза, чтобы тот, толкаемый к краю подростковыми гормонами, не кончил раньше времени, но не перестает ласкать языком, упирая член в собственное горло. Стайлз морщится и ерзает, когда чувствует, как мышцы задницы сокращаются, и оттуда буквально выплескивается порция смазки, и он посчитал бы это ощущение отвратительным, если бы не рот Дерека. Тот сразу проникает в него двумя пальцами — Стилински даже не удивляется тому, как легко и безболезненно они входят — и только закатывает глаза от удовольствия. Раньше ему даже в голову не приходило запихнуть в себя хоть что-то, пусть даже и тонкое, а вот сейчас с двух пальцев кажется мало — хочется больше, сильнее и глубже. Видимо, что-то такое он и выстанывает, потому что Дерек отрывается от его члена, еще раз пережав у основания напоследок, и размазывает оставшуюся на пальцах смазку по своему. Глаза Хейла горят оглушительно красным, когда он, стискивая худые мальчишеские бедра, вторгается внутрь, а его волк скулит от счастья и максимального единения со своей парой. Стайлз только воет и иногда всхлипывает, уже не разделяя, где ощущения мардагайла, а где его собственные. Дерек вдруг начинает казаться действительно его идеальной парой, единственной из всех возможных, и Стилински только покорно поворачивает голову, облегчая доступ к шее и открытым плечам, когда Хейл в момент оргазма впивается клыками, глубоко прокусывая кожу. Волчара все же успел в последний момент выйти из тела Стайлза, и парень безмерно благодарен ему за это, потому что прямо сейчас к выводку маленьких оборотней он был категорически не готов. Сам Стилински срывается за грань удовольствия в тот момент, когда его шеи касаются острые клыки. - Чувак, ты моя пара, - выдает едва отдышавшийся Стайлз свое гениальное умозаключение. Хейл на это лениво улыбается, поглаживая парня по бедру и раздумывая, осилит ли тот еще один заход. Решив, что сегодня все же нет, он переводит взгляд на живот Стайлза, по которому парень задумчиво размазывает густые белые капли. - И почему из всех оборотней именно ты должен был стать моей парой? Почему не Эрика или какая-нибудь другая девчонка? Почему я теперь должен всю жизнь трахаться с парнем? Дикость какая. Нет, я, конечно, не осуждаю геев, и Дэнни классный парень, но все-таки… И учти, я не собираюсь никого рожать, заруби себе это на своем хмуром носу! Дерек в ответ на эту отповедь только вздыхает и прикрывает глаза — переубеждать того, да и вообще что-либо говорить ему сейчас бесполезно. Он понимает, что в сложившейся ситуации винить, кроме его самого, некого, но оправдываться не собирается тоже. В конце концов… черт возьми, это же Стайлз.