***
Десятилетний мальчик упорно лепил снеговика. Проходившая мимо девочка, взглянув на снежную фигуру, в слезах и с визгом убежала. Снеговик и вправду был страшным: злые глаза-камушки были закрыты очками летчика, на голове - шапка летчика, когтистые лапы из окостеневших дубовых веток, дубовые щепки формировали острые зубы... - Нам пора возвращаться, Том. Уже темнеет, надвигается буран. Этот снеговик... Он выглядит жутковато, тебе не кажется? - воспитательница уже давно беспокоилась о рассудке мальчика. - Пойдем. Уже темнеет.***
За окном разыгралась метель. Старый композитор, бывший участник когда-то известной группы "Wisher of Night" сидел за пианино и настолько слабо нажимал на клавиши, что ничего не было слышно. Сиделка, изредка поглядывая на него, читала журнал. Старик оторвался от пианино и безнадежно посмотрел на аккуратно склеенный стеклянный шарик фигуркой женщины в темном, даже черном платье. Оглядев фигурку, он задрожал. - Медея, принцесса... Это было то, что нужно... В чем дело, дочь Эета? Почему ты не танцуешь? Танцуй же, танцуй... Взгляд блуждал по комнате, перемещаясь с семейной фотографии на самолет у потолка, от него к стеклянному шарику, а потом на лист бумаги. Композитору показалось, что платье Медеи развевается от его тяжелого дыхания. Лист бумаги уже у него в руке. - Мистер Уитмен! - сиделка подбежала к упавшему старику и стала щупать его пульс, - Вы меня слышите? - Мгновенно все поняв, она взяла телефон и набрала 911. За много километров от дома Уитмена, на тумбочке у кровати, в которой спала красивая рыжеволосая девушка, зазвонил телефон. Джэм Уитмен, находясь в сонном состоянии, села на постели и взяла мобильник в руки. - Алло? - Мисс Уитмен? - мужской голос в динамике был необычайно серьезен.- Это доктор Дженссон. У меня плохие новости. Вашего отца снова госпитализировали. Приступы участились. Похоже, это серьезно. Я знаю, Вам долго ехать, но нам стоит поговорить. Немедленно. - Да, - Джэм обреченно вздохнула. - Я понимаю. Приеду, как смогу. Спасибо.***
Воспитательница дочитывала малышам сказку про Мэтью и снеговика Мистера Уайта. Не слушал лишь Том. Он сидел в спальне, сжимая в руках игрушечный самолет, и смотрел на принадлежащий ему стеклянный шар со стоявшей внутри фигуркой девушки-брюнетки, одетой в красивое черное платье. Его соседки занимались своими делами, прислушиваясь к словам воспитательницы. - Дети! Пора спать! - скомандовала женщина, закрыв книгу. Все забрались под одеяло. Одна из девочек, занимавшая ближайшую к Тому кровать, рассматривала его, так как видела впервые. - Тебя ведь зовут Том, так? Это ты слепил во дворе страшного и злого снеговика? Том посмотрел на соседку. Та подумала, что он стесняется. - Я Энн. А это принцесса? Какая красивая. Я знаю ее. Можно посмотреть? Эй, ты, что, немой? - Вовсе нет, - Том впервые открыл рот в детском доме. - Кто твои родители? Это они на фотографии? - Это моя мама. Она заболела, и ее больше нет. А отец - летчик. - Он тоже погиб? - Он не погиб! Его зовут Теодор Уитмен, и он герой. Он спас всех пассажиров от урагана, - Том явно гордился своим отцом. - Ему пришлось совершить аварийную посадку. Когда его спасут, что будет очень скоро, он заберет меня отсюда. - Здесь ни у кого нет родителей. - Он есть! - Том повысил голос. - Он обязательно вернется за мной! - Гасим свет! - воспитательница, стуча каблуками, прошла по коридору. Энн выключила свет и легла. - Спокойной ночи. - Спокойной ночи, принцесса, - шепнул Том Медее в сфере и лег. Поздней ночью окно в спальне распахнулось, и в комнату проник ледяной ветер. Том проснулся от холода. Поежившись, он пошел к окну, чтоб закрыть его. - Ау, ой, - мальчик наступил на оловянного солдатика. Острый меч больно уколол его ступню. Том взял игрушку в руку и мстительно прищурился. - Ну, погоди у меня, - солдатик полетел в сторону, а Том подошел к окну и схватился за ставни, чтобы закрыть. - Так-так-так, - из-за внешнего подоконника вынырнул снеговик, построенный днем, и Том отскочил назад. - Кто тут у нас? Как хорошо встретить старого друга! - Что? - Том не понимал, что случилось. - Том, нам с тобой пора в дорогу. Возможно, в путешествии мы встретим всех твоих знакомых. Или приключения, о которых ты лишь мечтал. - Это сон, - Том попытался проснуться, но не вышло. - Идем со мной, будет интересно. Том посмотрел на пустующую кровать. - Слушай, дружок, - продолжал снеговик, - если ты просто боишься идти, я пойму и приду за тобой другой раз. Может, ты не такой, как твои родители. Не переживай, возвращайся в кроватку, иди. Или все же пойдем? Снеговик протянул мальчику руку. Том едва пошевелил своей рукой, как снеговик резко сжал его локоть, словно тисками. - Ты как-будто настоящий, - пробормотал Том. - Лед и крепкий дуб, - похвастался снеговик. - Держись крепче, дружок, полетели. Снеговик с огромной скоростью взлетел. Том держался за жесткий ремень компаса. Полет просто захватывал дух. Внизу простирались снежные горы. Позже вдали показались рельсы. - Что это? - Том пытался перекрикивать шум ветра. - Ничего, дружок. Просто старая железная дорога. - А нельзя мне на это посмотреть? Снеговик лишь вздохнул. Тут Том услышал еще один звук. - Гляди, вон твой отец, - сделанный из снега человек показал Тома вдаль, где летел самолет. - Ты не рад его видеть? Глаза Тома защипало. То ли от снега, то ли от слез. - Это просто сон! - Иногда сон реальнее действительности, дружок.***
Лежавший в больнице Томас тяжело дышал и никак не приходил в себя. Джэм издали наблюдала, как врачи ухаживают за ним. Поговорив с доктором Дженссеном, она осталась с ним наедине. Документ об отказе от спасения при остановке сердца был подписан. Джэм подошла к отцу. В ее глазах можно было прочитать ненависть, безучастность, безразличность, досаду, но только не грусть или любовь. Она не любила его. - Ничего не изменилось, да? Ты меня даже не помнишь, верно? Я - размытое пятно, как всегда, - она укоряюще посмотрела на старика, склонившись над ним. - Знаешь, как долго я ждала, что ты меня хоть раз заметишь? Это было ошибкой. А теперь я ухожу. Джэм ушла. Уже много лет ей было очень обидно.***
Снеговик все летел. Начиналась буря. Молнии рассекали затянутое темными тучами небо. Том испугался. - Нет! Нам нужно... нужно вернуться! - Слишком поздно! Я не могу! Мимо резко пролетел самолет. Ремень расстегнулся, и Том соскользнул со спины снеговика. Тот не удержал его, и мальчик с криком рухнул вниз.***
На секунду старик Томас открыл глаза. Белый свет палаты ослепил его, и он снова потерял сознание.***
Сорокалетний композитор стоял на железном полу и смотрел, как одетая в угольно-черное платье девушка поет хорошо знакомую ему песню высоким академом. Он сделал несколько шагов вперед, но певица оставалась на том же расстоянии, что и была. - Подожди, Медея! - мужчина кинулся к ней, но она растворилась в темноте, но все еще пела. Впереди показались фигуры, стоящие спиной к сорокалетнему Тому. Он подошел, и они повернулись к нему. - Фабиана, Моник, Флер... Ее здесь нет... Ливия, Саймони, Скарлетт... Как же ее звали? Шарона, Талия, Элла... Медея... Алина, Элиза, Эмили... Нет... Дайан, Керри, Генриелль... Медея! Где ты? Том побежал вперед, вслушиваясь в голос. И вскоре он увидел еще один силуэт, но когда он подошел, то внезапно увидел Маркуса, виляющего попой в шотландском килте. - Маркус, мать твою!***
Том очнулся. Он лежал на холодной земле. Спина жутко болела, и он не сразу заметил, что поранил руку о когти снеговика. Мальчик долго лежал, пытаясь отдышаться и понять, где он. Вставать было сложно. - Что за...? - Том осмотрелся увидел запутанную железную дорогу. Чужой, но при этом смутно знакомый смех привлек его внимание. - А вот и ты. Привет, Том. Давно не виделись, - рядом, на камнях, сидела старуха. В ней еще можно было увидеть былую красоту, ее волосы были по-прежнему черны, хотя уже пробивалась седина. - Мы разве знакомы? - с подозрением спросил Том. - Конечно. Мы знаем друг друга с детства. - Вы сумасшедшая... - Была. Но ненадолго. Всего ради одной песни. Подойди-ка, я тебя подлечу. Дай руку. Женщина перевязала Тому руку куском своей юбки, по-прежнему улыбаясь. - Ты, верно, гадаешь, куда попал? - Я во сне. - Если так, то на тебе это плохо сказывается. Во всех смыслах. Вообще-то, я была твоим голосом разума. Ты очень в нем нуждался. У тебя много талантов, но с реальным миром ты не ладил, словно эскапист. - То, что ты говоришь, не имеет смысла, - Том резко перешел на "ты". - А должно. Я говорю только то, что ты хочешь услышать. Вдруг стрелка компаса бешено закрутилась, и сверху раздался громкий голос снеговика: - Дружок! Где ты? - Эй! Я тут! - отозвался Том. Женщина запаниковала и зажала ему рот. - Тихо! Он услышит! А компас оставь, он лишь напомнит тебе о нем. Том вырвался. - Вы чокнутая. Отстаньте от меня. - Эгоист и грубиян. Да, узнаю старого Тома, - старуха вздохнула. - Знаешь ли, снеговик не лучший провожатый. Он не тот, кем кажется. Не дай ему украсть то, что от тебя осталось. - Я тебя не вижу, дружок! - снеговик продолжал звать мальчика. Крикни громче! Женщина опять не дала Тому произнести ни звука. Снеговик стал злиться. - Дрянной щенок! Ты прячешься! - Не очень-то он вежлив, да? - старуха отпустила его. Том молча пошел прочь, изредка осматриваясь. Позже он обернулся, но странной женщины уже не было. Но мальчику это не было интересно. Его заинтересовали бесконечные и запутанные американские горки в воздухе. Откуда-то доносилась знакомая мелодия, но Том не мог вспомнить, где ее слышал. Рядом с Томом рабочий собирал свои инструменты. - Эй, ты. Будь тут осторожнее. Рельсы расшатались, могут обвалиться в любой момент. - Зачем они нужны здесь? - Тому показалось странным, что их до сих пор не снесли. - Без понятия, - рабочий пожал плечами. - Чья-то гениальная мысль построить подобное в этой дыре. - Эй, стойте! Вы знаете, откуда доносится музыка? Я уже слышал ее. - Он слышал. Да мы все ее слышали. Каждый день та же мелодия. Ни конца, ни начала. Раз за разом. Бесконечно. Меня уже тошнит. Скоро себе уши оторву, чтобы не слышать ее. Том внимательно осмотрел рельсы американских горок, обрывающиеся над пропастью. В это время короткая полоска рельс заскрипела и отвалилась. - Да что же это?! - рабочий от злости сорвал с себя оранжевую каску и бросил ее на твердую землю. - Кому это вообще нужно? Их же не починить. они бесконечны! Я устал. Что будем делать, Джэм? - Джэм? - Том обернулся и увидел девочку, рыжеволосую и веснушчатую. одетую в старомодное розовое платье с длинным, волочащимся по земле, красным бантом. Девочка посмотрела на рельсы и покосилась на Тома. - Оставьте их, они умерли. - Да, благодарю. Пусть так, - рабочий улыбнулся. Джэм подбежала к нему, и они вдвоем скрылись из виду. А Тома окутала темнота, которая рассеялась уже через секунду, а Том увидел, что стоит не на каменистой земле, а посреди улицы. Дул ветер. Вокруг были разбросаны листки бумаги, на которых загнутыми столбцами были написаны стихи. Мальчик присмотрелся. На одном из листов он прочитал слова "Song of Myself" и непонятное "Taikatalvi". Едва Том прочел слова, как ветер подул сильнее, и лист улетел. Он услышал голос снеговика и поднял голову. Стрелка компаса крутилась. - Несносный щенок, - снеговик облегчался на очередную страницу, смывая чернила, и разговаривал сам с собой. - Стоило на минуту спустить с него глаз, как тут же на тебе, пожалуйста. От этого недомерка больше проблем. О, тут-вот пропустил ненужное ему воспоминание. - Что ты делаешь? - Том подошел к снеговику. - Ничего, - тот обернулся. На нем уже не было очков, а дубовые зубы были еще острее, чем прежде. - Я искал тебя. И вот нашел. Дай на тебя взглянуть. Что? Что со мной? Просто буря немножко потрепала. Не волнуйся ты за меня. Слушай, а давай немного повеселимся? - Нет. Что с тобой? - Том отошел от него. - Какой дурацкий сон. Я пошел. - Эй, стой, - снеговик подлетел к нему. - Остынь. У меня есть кое-что для нас двоих. Два билета в цирк. Он тут, рядом, за углом. Будет весело. - Нет. Отстань от меня, ты какой-то странный, - Том побежал прочь. - Не смей от меня уходить! - снеговик разъярился и полетел в погоню. Мальчик вбежал в ближайшее здание и захлопнул дверь, подперев ее стулом. Снеговик выплюнул пару ругательств и сдался. Том стал осматриваться и наткнулся на старый патефон. Пластинка закрутилась. При касании иглы к ней заиграла музыка, которая была слышна у рельсов. Зажегся свет. Вокруг были манекены. Том дотронулся до одного из них и перевел взгляд на сцену, где находились выступающие: мужчины с музыкальными инструментами и женщина в красном блестящем платье, полулежащая на пианино. А рядом... - Нет... Зачем... зачем разбили ее?! - Том с ужасом переводил взгляд с разбитого шара с Медеей на пианиста и певицу. Те не обращали на него внимания, словно его нет. А справа за столиком сидела девочка, которую мальчик уже видел, Джэм. - Привет, Том, - группа исчезла, а на пустом пианино расселась все та же старуха. - Я рада, что ты от него удрал. - Что вы сделали с моей принцессой? - Ты называл ее своей принцессой... Она действительно была красива, словно царская дочь. Помнишь, как она пела и танцевала на сцене? А в сфере она вправду кружилась? Или это твоя очередная выдум... фантазия? Мимо прошла официантка с круглой тарелкой, на которой стоял стеклянный шар с фигуркой Медеи. Старуха усмехнулась. - Серебряная тарелка... Ты вправду думал, что если ты починишь шар, то это ее вернет? Нет. Ты просто не хотел ничего менять. Я верно говорю? - Зачем он мне? Он разбит! - Джэм отвернулась от официантки и показала на вновь появившуюся певицу с красным яблоком в руке. - Мне то же, что ей. - Что вы делаете? Он мой! - Том попытался защитить свое сокровище. Певица в ответ протянула ему яблоко, игриво дернув бровями и напевая "Slow, love, slow". - Кто вы? - мальчик сделал шаг назад. В дверь оглушительно стукнули. Сквозь щели в комнату просачивалась тьма. Стрелка компаса завертелась, словно сумасшедшая. - Ты так красиво играл, Том, - старуха снова появилась. - У тебя были безумные, но при этом прекрасные песни для каждой мелочи в жизни. Как жаль, что это конец. Я понимаю. - Хватит называть меня Томом, - мальчик возмутился. - Вы меня даже не знаете! - Это ты больше не узнаешь людей, Том, - парировала женщина. - Ты сам виноват! Ты его придумал! Снеговик в очередной раз ударил по двери. Тьма затопила половину комнаты. - Этим дверям не укрыть от меня твои секреты, - голос был очень страшным. - Не дай ему себя поглотить, - старуха исчезла. Джэм пробежала мимо Тома, спасаясь от тьмы уже во всей комнате. - Стой! - Том бросился за ней. Девочка открыла дверь и вбежала внутрь, а он резко остановился, увидев рядом с дверью самого себя. Второй Том зашел в комнату, в которой сидел его отец, потихоньку отпивая из стеклянной бутылки темный напиток. - Пап? Мне приснился кошмар. Что ты делаешь? - Ничего. Ничего я не делаю. Время позднее, иди спать. - Но... пап... - Опять по поводу матери? - Теодор раздраженно посмотрел на сына. - Нет. Летчик перевел взгляд на стол, где лежали билеты. - Цирк? Это.. это только завтра. Ступай спать. Что ты смотришь на меня? Боишься? Как можно его бояться? Ты никогда его не видел? А? А?! - он резко схватил Тома за локоть. - Слушай, это лишь кучка клоунов. И воздушных акробатов. В трико. И все. Ясно, дружок? Иди в кровать. Том медленно пошел к выходу, и отец окликнул его: - Томас. - Да? - Ничего. Спать. Марш! Второй Том вышел из комнаты. Первый услышал, как отец его зовет, и стал оглядываться. Дверь захлопнулась. - Нет! - мальчик в ужасе стал искать ручку. Сзади появился рассерженный снеговик. - Нет!***
Джэм вышла из такси и зашла в особняк своего отца. В доме горел свет, и играла музыка. Женщина осторожно зашла, осмотрелась и облегченно вздохнула, увидев сидевшую в кресле-качалке гостью. - Так-так-так, - старуха улыбнулась. - Энн... - Джэм вздохнула. - Ты красавица. - Энн. Ну, конечно. Как ты сюда попала? - Фокус-покус, - Энн улыбнулась и пожала плечами. - Не могу раскрыть тайну, но тут замешан кирпич. - Рада тебя видеть, - совсем не радостным голосом буркнула Джэм. - Это вместо "ты мне всю жизнь испортила, старая стерва"? - Никто мне жизнь не портил, вы просто делали, что хотели. Каждый сам за себя. - Это нечестно. Все было не так, - старуха встала и скинула шаль. - Да ну? А как все было? Ведь группа, турне и деньги, вся эта чепуха - все это для отца значила гораздо больше, чем я или мама вместе взятые. И даже когда он был дома, то находился не с нами, а блуждал в потемках своего сознания. В общем, мне плевать. У тебя могут быть претензии к Тому, а у меня - нет. - Ну да, заметно. - Я не была частью его жизни никогда, так что... - Ты была самой важной частью его жизни. Энн сняла одну пластинку с патефона и поставила другую, и заиграла бодрая музыка. - Вот, так-то лучше. Ох. Зачем он прикрепил все эти вырезки? - она посмотрела на газетные статьи о роковой для жены Томаса аварии, приклеенные к стене. - Все не мог смириться с прошлым... Ого, как мило. У тебя было счастливое детство. Джэм не смотрела на свои фотографии на стенах, а крутила оставленный на полу шар с фигуркой колхидской принцессы. - Было. Благодаря ему. - Все, чего он хотел - забыть обо всем. И продолжать тебя любить. Увы, не получилось. - Знаешь, Энн, - Джэм усмехнулась и поставила шар на пианино рядом с мобильным телефоном, - это было давно. Пора тебе это забыть. - Я не забыла и не забуду. Почему ты так отзываешься о человеческой памяти? Ты знаешь, что чувствует твой отец? Знаешь, какой он тебя помнит? Джэм стала раздражаться. - Тебя явно это волнует больше, чем моя собственная память. Если он вообще меня вспомнит - это будет равноценно вот этой стекляшке, которую сначала разбили, а потом склеили. Он никогда не умел чинить вещи. - Он старался, старался, как мог, - процедила Энн. - Я устала, - бросила ей Джэм, быстро зашагав наверх, в спальню.***
- Ты должен быть осторожнее, дружок, иначе приключения превратятся в кошмар, - снеговик тащил Тома к сияющему шатру цирка. - Нет... Ты делаешь мне больно! - Том пытался вырваться. Он ногой оттолкнул снеговика и побежал в шатер. Добежав до арены, он остановился: прямо перед ним прыгали и кривлялись клоуны, изуродованные и раскрашенные. У одного был зашит разрезанный улыбкой рот, второй рычал и сверкал острыми клыками... Клоуны схватили мальчика и вытащили на арену. - А вот это другое дело! Эй, дружок, что ты там делаешь? Иди сюда, шоу начинается, - снеговик сидел в самой лучшей ложе и злобно смеялся. - Прости, я понял, ты тоже участвуешь. Я хочу на это посмотреть! Те же музыканты, что и в предыдущей комнате, играли сумасшедшую мелодию. Красавица-вокалистка была одета в черное платье на манер принцесс Диснея и со своими движениями была похожа на взбесившуюся Белоснежку. Клоуны кружили над мальчиком, словно вороны. В просвете между ними он увидел симпатичную девушку в розовом платье, которая протянула к нему руку и кричала "Папа!", но вскоре она уже ходила, мстительно улыбаясь, вокруг кровати с мертвым стариком. - Дамы и господа! Зло пожаловать в Цирк де Морг! Сегодня вас ожидает грандиозное шоу! - ведущий кричал на весь цирк, не используя микрофон. Девушка в это время листала книгу, лежавшую на животе мертвеца. Досмотрев, она небрежно бросила ее обратно. - Мэм, - пухлощекий фокусник подал ей пилу. Девушка встала. - Мистер Томас Уитмен! - она рассмеялась. - Композитор и поэт! Плохой, плохой отец с очень плохой памятью. Зрители негодовали. Джэм поцеловала отца в лоб и вскинула пилу. - Нет, не надо, стойте! - Том попытался прорваться сквозь толпу клоунов. но они не пустили его. А Джэм уже вернула пилу фокуснику и вытащила лист бумаги. - Смотри-ка, это же о твоей жене. От нее почти ничего не осталось, - она скомкала листок и отшвырнула его. - Вряд ли, - фокусник поймал его и заставил исчезнуть. - А вот так устроит? Джэм брала листы с воспоминаниями, комкала их, делала самолетики выбрасывала, и они исчезали в руках фокусника. Зрители ликовали и смеялись вместе с ней. - Воспоминания! Зачем они нам вообще нужны? Мы все теряем частичку себя по чуть-чуть. Чуть-чуть. Внезапно девушка замолчала. Она потрясенно глядела на очередной листок, приоткрыв рот. В это время раздался детский смех. В другой ложе находилась маленькая Джэм с темноволосым мужчиной. Они оба смеялись. - Что? В чем дело? Такого быть не должно! Стойте! Это неправильно! Не меняйте ничего! Вы только все портите! - снеговик чертыхнулся, заметив, что медленно исчезает. Он злобно взвыл и улетел из шатра. Том проводил его взглядом и услышал голос отца. Отец звал его. Мальчик снова оказался у открытой двери рядом с еще одним собой. Другой Том осторожно заглядывал в комнату. Первый Том зашел и подошел к отцу. Тот, словно робот, отпил алкоголя из бутылки. Он смотрел на два билетика в цирк и семейную фотографию. Сбоку, на стене, появилась та же комната, но теперь там стояло пианино, у которого, на табуретке, сидел мужчина, которого Том видел в цирке и среди музыкантов. За его длинными волосами не было видно лица. Он со всей силы швырнул на пол фотографию в рамке и закрыл лицо руками. К нему осторожно подошла Джэм, сжимая в руках шар с Медеей. На ее лице читалось беспокойство. Мужчина посмотрел на нее совершенно безумным взглядом. Девочка дала ему шар и, удостоверившись, что он держит его, улыбнулась.Теодор резко схватил пистолет и взвел курок. На лице длинноволосого мужчины появилась ярость. Теодор выстрелил себе в горло. Мужчина швырнул шар об стену. Кровь забрызгала столик. Медея в сфере закружилась и словно беззвучно закричала. - Нет! - Джэм завизжала. Теодор упал на пол. Шар разбился.
***
Внизу что-то стукнуло, и Джэм проснулась. Она осмотрелась, отложила книгу, встала с кровати и пошла на первый этаж, проклиная расшумевшуюся Энн всеми словами, какие знала. Энн сидела у сейфа и раздраженно стучала по замку. - Сколько цифр обычно бывает в коде? - Не знаю. Не ломай его, а то выйдет из строя. - Нет, надо попытаться открыть эту дурацкую штуку. - Зачем тебе это нужно? - Том что-то там спрятал, это важно. - Там нет денег, вы все пустили по ветру. - Глядите-ка, мы сердимся. - Мне пришлось платить за уход за ним. Да. - Ты правильно поступила. Позволила ему остаться дома с его воспоминаниями. Неожиданно, учитывая, что тебе на отца плевать. - А что мне оставалось? Иначе меня бы заклеймили позором все его друзья, особенно Маркус, Джек и Эмиль. - Чепуха. Эта семья уже лет десять ни с кем не дружит, милочка. - С чего бы это? Том ведь так любил заботиться о других. - Ох, сколько же тебе говорить? Он заботился. Разряженный телефон завибрировал, но его заглушил открывшийся сейф. Энн довольно улыбнулась и потерла руки. - Еще один фокус-покус. Он выбрал код, который не мог забыть. Четыре цифры, дату, объединяющую четырех женщин в его жизни. Так банально... - Кого же? - Свою мать, Медею, свою супругу и тебя. - Что в сейфе? Энн вытащила стопку листов бумаги и передала их Джэм. Та стала их рассматривать. - "... но я пускаю пыль в глаза...", - прочитала она. - Это о нем. Вот это новость! Девушка в ярости отшвырнула листки, и они разлетелись по всей комнате. Она посмотрела сначала на потрясенную Энн, а затем на пол и увидела лист с прикрепленными билетиками в цирк и взяла его в руки. - "Чудеса случаются по одному. Как мало нужно, чтобы сделать ребенка самым счастливым на свете", - она скомкала листок и бросила его в сторону, не сумев сдержать слез.***
Теодор лежал на полу в луже крови, раскинув руки. Том осторожно подполз к нему, не в силах поверить своим глазам, и дотронулся до лица. Осознав всю правду, он, оскальзываясь в черной жидкости, забился в угол и заплакал. Услышав еще чьи-то рыдания, он поднял голову и увидел плачущую Джэм, рядом с которой на месте Теодора лежала в ореоле собственных черных волос и длинного платья, словно мраморное изваяние, красавица Медея. Джэм с обидой и злостью посмотрела на Тома и снова склонилась над фигурой принцессы, почему-то увеличившейся до человеческих размеров. Она вдруг вскочила и бросилась бежать. - Нет! Стой! - Том побежал за ней. - Отстань! Я тебя ненавижу! - Подожди! Кто ты? Джэм выскочила за дверь. Том хотел последовать за ней, но за дверным проемом была пропасть. Девочка стояла на самом дне. Мальчик собрался с духом и прыгнул. Приземлившись, он уже не был мальчиком. Удивившись стремительному взрослению, он осмотрел свои руки. Длинные волосы развевались на ветру. Томас встал и побежал догонять девочку. Та убегала, стремительно вырастая. Она обернулась, и Томас узнал в ней девушку из цирка. В этот же момент Том упал, превратившись в старика, и больше не вставал.***
- Ну? Теперь ты довольна? - Энн улыбалась. - Да. Вот так, среди всего этого, я росла. Разбросанные листки, песни, поучения, сказки везде, куда ни глянь. Видишь ту штуку, его драгоценную принцессу, его Медею, статуэтку актрисы из какого-то театра? Он сказал, что она будет крутиться, если я правильно сыграю гамму, когда я училась играть на пианино. - Но, Джэм... - Нет! Он так меня воспитывал. Кормил пустыми надеждами и странными нотациями. Он вечно играл на публику! И так же вел себя с мамой. Дурачил ее, давал обещания и обманывал, а она всегда ему верила, всегда, а он ее подводил! А все потому что ты, ты была первой! И поэтому она все же погибла из-за тебя. Надеюсь, это того стоило. Джэм сделала несколько шагов к окну, наступила на солдатика и чертыхнулась. Взяв его в руку, она злобно посмотрела на него. - Bonjour, mon général. Смотри, Энн, такой мелкой фигуркой я была в его волшебном мире музыки. Знаешь, он писал песни для всех вокруг, может даже для этого солдатика. Но никогда, никогда для мамы или меня.***
Томас открыл глаза. Он слышал шум самолетов и громкие шаги. Оглядевшись, старик увидел небольшой отряд солдат с французским флагом. Они окружали кровать, на которой он лежал. - Un, deux, trois, quatre. Un, deux, trois, quatre, - командовал генерал со свернутой шеей. - Bonjour, mon général. К счастью, вы нашли правильный путь. - Что происходит? - Том испугался. - Где я? - Сэр! Какое неуважение! - генерал картавил на французский манер. - Многие годы Вы боролись в этой комнате. Мне жаль, что я так ужасно Вас ранил. И ради чего? - Не понимаю, о чем Вы. - Прошу, Сэр, не щадите мои чувства. Я нанес Вам сокрушительный удар. Умоляю Вас простить меня. - Я наступил... - Но-но-но! Я Вас подкараулил. Но, сэр, мои намерения были чисты. Я пытался не дать Вам увязаться за мерзким снеговиком. Тьфу! Грязная свинья. Это все Ваши воспоминания, сэр. Он их забирает. Уводит Вас все дальше в темноту... - Зачем? - Том не мог ничего понять. - Вы стареете. И все же Вам удалось взять верный курс, хотя бы на время. Хорошие и возвращенные воспоминания его ранят. Мы нашли самое лучшее. - Девочка... - Да, Ваша дочь, - генерал торжествующе рассмеялся. - Какая девушка! Какое воспоминание! C'est magnifique! Память помнит общие для вашего с ней детства вещи. Например, я или прелестная мадемуазель в стеклянном шаре. Да, мы были Вам дороги, как и Вашей дочери. - Я ее не помню... - Что ж, тогда ничего не поделаешь. C'est la vie! Здесь мы простимся. - Нет! - Сэр? - Помогите мне! - Томас схватил генерала за руку и умоляюще посмотрел на него. - Помогите мне... ее вспомнить... Мне надо ее найти. - Помогать! - скомандовал генерал. - Шагом марш! Солдаты схватили кровать со стариком и понесли ее вперед. Они шли мимо огромного детского кубика с большой буквой М, мимо пианино, на котором стояла разбитая и склеенная сфера с принцессой. Медея в нем была живая и танцевала, словно на сцене. Вверху летали военные самолеты. - У Вас еще остались драгоценные воспоминания. Вы их спрятали. Мы знаем, где. Это совсем близко. - Вряд ли их много... - О, нет. - Я даже не знаю, кто я такой... - Нас всех ранят, сэр. - Простите меня... - Не стоит, сэр. Я всего лишь солдат. Военные потери. Вы могли нас выбросить, но вместо этого передали дочери и рассказали, как мы важны. Ура!***
- В тот вечер, когда твоя мать попала в аварию, - рассказывала Энн, - если бы Том приехал домой раньше, все было бы по-другому. - Он был у тебя, Энн! - Джэм уже не сдерживала эмоции и говорила на повышенных тонах. - Ты была ему дороже, чем я, даже в мой день рождения! - Это не то, что ты думаешь. Тогда моя жизнь летела под откос. Все шло наперекосяк, в группе, везде. Я больше так не могла. Я приняла таблетки, но недостаточно. И когда я проснулась, Том был рядом. Я этого не хотела. Он остался рядом, но даже не смотрел на меня после того, что я сделала. - Не желаю слышать эту наглую ложь. Еще эта низкопробная актриса, играющая Медею... Он не расставался с этим шариком! Не удивлюсь, если он от мамы ходил еще и к ней! - Послушай меня! Медея... Вернее, Люси была лучшей в театральном кружке. Она превосходно пела, поэтому ее и взяли на главную роль. Мы с Томом почти ровесники, я младше на два года. Я работала с Люси, мы играли в одном спектакле. Она - Медея, а я - Гелла. Она отыграла в двух спектаклях в своей жизни. Ей было семнадцать, а Тому девять. Они никак не могли встретиться, когда ты была ребенком. - Почему же? - Люси и почти всех актеров, среди которых были мои родители, расстреляли, когда они вышли на поклон, и все это случилось на глазах у Тома. Я одна уцелела, потому что меня не заметили за кулисами. Все, что осталось у Тома от его любимой актрисы - это сувенирный шар с первого спектакля. Ты не знаешь ничего. - О чем? - Джэм, дорогая... Ты не знаешь, что отец Тома покончил с собой? Да, Теодор Уитмен выстрелил себе в голову прямо на глазах у Тома. Он не вынес смерти своей жены. Придя домой после того рокового для актеров спектакля он нашел ее мертвой. Представь, каково ему было. И через несколько лет, в тот же день, твоя мама попала в аварию. Поэтому группа распалась.Том не переживал, но знал, что потеряет и тебя. - Зачем ты рассказала? - Потому что ты совсем не знаешь отца. Теодор был для него кем-то вроде Бога даже во время приступов тоски. Том рассказывал, что он бывал просто невыносим. И когда твой отец понял, что становится таким же, то оттолкнул тебя, надеясь, что этим причинит меньшую боль. Я знаю, это жестоко. Джэм проводила Энн взглядом и подошла к солдатикам, возле которых лежал скомканный лист.***
Томас увидел открытый сейф, на котором стояла семейная фотография в рамке. На сейфе была написана фамилия создателя - Донохиль. Это был конечный пункт, и солдаты опустили кровать. - Мы прибыли, сэр! - Я вспомнил! Да, я их запер... Они здесь. - Если позволите, сэр. Служить Вам и Вашей семье было честью. Не в силах произнести ни слова, Том похлопал генерала по плечу и забрался в центр своих воспоминаний.***
- "Чудеса случаются по одному. Как мало нужно, чтобы сделать ребенка самым счастливым на свете. Это был посредственный цирк, дешевый, захудалый, убогий. Но она была в восторге от увиденного, смеялась и сжимала мою руку. Впервые, глядя на ее улыбку, я ощутил себя отцом". Почему он просто не сказал? - Джэм прижала руку к губам. - Говорил, - улыбнулась Энн. - По-своему, как умел. - Постой, - Джэм осенило, и она схватила другой лист бумаги. - Это не просто разрозненные мысли и чувства! Смотри!***
Томас прошел внутрь сейфа, и дверь захлопнулась. Снаружи раздались крики солдат. - Он здесь! Нас атакуют! В сейфе посветлело. На полу были написаны строчки, изогнувшиеся, как рельсы на бесконечных американских горках. По полу покатился детский кубик...***
- Некоторые закончены, а остальное... Слова обрываются и исчезают. Пробелы, пропуски... - Джэм внимательно рассматривала написанное на бумаге. - "Она - миниатюрная копия своей матери, моей бедной, потерянной любви. Такая маленькая, но мудрая и красивая, как она. Я так ей горжусь. Я ее отталкиваю..."***
- "...Она не должна видеть мое отчаяние. Надеюсь, когда-нибудь она поймет...", - читал Томас слова на полу сейфа. - Так вот куда ты припрятал самое ценное, - раздался голос снеговика. Вскоре он и сам показался. Снеговик полз, помогая себе руками. Лицо окончательно превратилось в злобную маску. Его очень сильно "буря потрепала". - Я знаю, что ты задумал! - заявил Том. - Поздравляю. И что же? Папочка был сыт тобой по горло, застрелился. Певичка пыталась выкинуть тот же трюк, а твоя маленькая дочурка? Она тебя ненавидит. Ничего у тебя не осталось. - Похоже, у тебя тоже немного осталось. - У меня есть самое главное - волшебство. Свет приносит тьму, какая тонкая ирония. Снеговик щелкнул пальцами и создал снежинку, которая полетела вверх. Буквы стали отделяться от слов и исчезать. Томас в отчаянии огляделся вокруг, встал на колени, снял повязку с руки и кровью стал записывать то, что помнил.***
Телефон отключился. Джэм, не обращая на него внимания, раскладывала листки, словно паззл. Энн, устав от происходящего, уснула в кресле.***
Лежавший без сознания в больнице Томас не приходил в себя. Его указательный палец выписывал невидимые буквы.***
Джэм положила последний лист на пол и встала. Строчки образовывали огромное стихотворение, извивающееся на бумаге. - Энн. Энн! - она разбудила старуху. - Взгляни. - Это все твой отец, - Энн подошла к ней. - Да, ты только посмотри! Он все это написал от руки! Тут пропуски, что-то не закончено... - Он начал все записывать, когда осознал, что теряет рассудок. - Где последняя страница? - Джэм показала на верхний левый угол, где лист отсутствовал.***
Снежинка неумолимо летела вниз. Томас спешил закончить свои мысли. - Как же там было? - он злился. Память подводила его.***
Буря усиливалась. Свет отключился. - Отлично, - буркнула Джэм. - Постой. Я посмотрю, может, пробки выбило, - Энн ушла и вскоре вернулась со свечами. - Да, вырубили свет. И телефон не работает. Свечи осветили фотографию Тома с женой и дочкой. - Я еду к нему, - твердо сказала Джэм. Она взяла телефон, но он не включался. - У меня машина,- в ответ на ее проклятья сказала Энн. - Да? Поехали! - девушка побежала одеваться. От сквозняка свечи погасли, а аккуратно сложенные листки разлетелись по комнате.***
Снежинка была в четверти метра от пола. Томас запаниковал. - Нет! Рано! Я не закончил! Вокруг все потемнело. Целые строфы стали отрываться и лететь вверх, превращаясь в рельсы американских горок. Тома подняло вместе с ними. Он, оказавшись вновь на твердой поверхности, сел в вагончик и поехал вперед с огромной скоростью. Снеговик дотронулся до упавшей снежинки и мгновенно восстановился, после чего полетел следом. - Все почти кончено! Куда? Решил меня обхитрить? Это же рельсы, идиот! Я знаю, что там, внизу. И тебе это не понравится. Том оказался во тьме. Он словно увидел, как в десятилетнем возрасте бежит за кулисы, где его ждет девушка, еще не снявшая сценический костюм Медеи. В руках она держит стеклянный шар. Отец стоит рядом с ней и улыбается ему. В следующее мгновение Теодор лежит на полу с простреленной головой, а Том сидит в углу и плачет. Снова темнота, и он уже в сорок лет играет на пианино, а к нему подбегает радостно улыбающаяся дочь. Потом он стоит позади жены перед фотокамерой, и Джэм со смехом встает рядом с матерью и мило улыбается в камеру. Вот он учит дочку играть на пианино и рассказывает про секрет фигурки в стеклянном шаре. Под дождем он стоит на могиле супруги, в третий раз видит день и месяц, которые ненавидит всей душой, и почти не чувствует, как Джэм сжимает его руку. Разбивает и склеивает шар, постоянно стирая кровь от порезов о бумагу, оставляя следы-завитушки. Дочь убегает, когда Медея не вращается при нескольких верно сыгранных гамм.***
- Ты беги внутрь, а я припаркуюсь. Иди, я тебя догоню, - Энн высадила Джэм у входа в больницу. Девушка бросилась на нужный ей этаж.***
- Попался! Твое будущее - это я, дружок! - снеговик схватил вагончик спереди и замедлил его. - Нет! Я не дам тебе опять отнять у меня жизнь! - Зато я превращу ее остаток в настоящий ад! - Но почему? - Будто ты не знаешь. Вся твоя музыка, все надежды превратились в пепел пыль. Ты помнишь только меня, ты скажи мне, почему! Ты всегда знал, что я коварен! Ты мог выбрать ее, поставив меня на место! Но ты с каждым годом меня подпитывал! - Мне пришлось! Я не хотел тебя забывать! - Я забрал твои бессмысленные мечты и надежды, дрянной щенок! Внезапно на месте снеговика оказался Теодор Уитмен, злобно глядевший на Томаса. Том снова стал ребенком. - Пожалуйста, остановись! - Я заберу тебя с собой! Ты знал, что так будет! - Нет! - Том опять превратился в старика. - Я должен тебя отпустить... И Теодор, отпущенный Томасом, превратился в черную пыль. А вагончик провалился вниз. На мгновение Том увидел свою руку в чужих, а затем проснулся в своей кровати в детском доме. Из открытого окна дул ветер. Все спали. Старик подошел к снеговику у окна и, сняв с себя компас, надел его ему на шею. Стрелка не шевелилась, а снеговик был словно только что слепленным. - Спасибо за прогулку. Томас отвернулся и направился обратно, к кровати. На полпути он остановился и взял в руки генерала со свернутой шеей, улыбнулся ему и поставил рядом с другими солдатиками. Забравшись под одеяло, он закрыл глаза и вскоре заснул, не забыв пожелать доброй ночи Медее в стеклянном шаре.***
Открыв глаза, старик увидел сначала уходящего доктора, затем Энн, а потом - державшую его за руку Джэм, которая улыбалась ему. Энн тоже улыбалась. - Я здесь, - дочь склонилась над отцом, не сдерживая рыданий. - Прости меня. Том с трудом улыбнулся. - Пап? Ты это ищешь? - девушка подала ему шар с Медеей, но он отодвинул его и снял с себя маску. Джэм плакала. Она прижала руку отца к своей щеке и смотрела на него, не отрываясь. - Принцесса... - улыбаясь, сказал Томас. Глаза дочери были последним, что он видел. Джэм рыдала на плече у мертвого отца. Энн пыталась успокоить ее, но не смогла. Только тогда девушка поняла, как много она упустила, разорвав связь с Томасом.***
Зимним утром Джэм вернулась в дом своего отца. На мгновение ей показалось, что она слышит звуки пианино, и когда войдет, то, как в детстве, увидит Тома за инструментом, сочиняющего новую песню. "Я надеюсь когда-нибудь снова услышать звуки пианино. Без них я блуждаю по небытию, иду по пятам за призрачной музыкой через пустыню пепла. Если бы музыка имела цвет, она была бы красной или розовой. Жизнь в вечном страхе, что она затихнет, страх тишины, которая последует за этим. Последние воспоминания уводят меня за собой в глубину темной аллеи. Там, в темноте, есть дверь. Я пытаюсь войти в эту дверь. Теперь я ее слышу. Самая прекрасная нота, созданная человеком. Я вхожу в комнату, и там вечно звучит этот переход из "соль" в Ми Минор" - было написано на листке бумаги, который Джэм нашла в руке отца. Девушка поставила шар на пианино и села на табурет. Сыграв гамму, она устремила взгляд на Медею, неподвижно стоявшую в сфере. Сам звук показался фальшивым, словно что-то мешало музыке раскрыться. Джэм стала осматривать пианино и внутри него, на струнах, лежала табличка. На ней было написано крохотным шрифтом "Дорогому кузену Тому от Люси Уитмен". Табличка должна была быть на подставке у шарика, куда Джэм ее и вернула. Вновь сыграв нужную гамму, девушка улыбнулась: Медея в сфере кружилась, словно балерина.