— Сергуня! Проснулся, засранец? Вовремя! — вопил с энтузиазмом мой лучший друг Антоха, когда я спускался со второго этажа к народу.
— Да не ори ты! Лучше давай накатим еще, чтоб шлейф настигающего похмелья покинул меня.
— О! Да ты, оказывается, поэт с бодунища, — и ржет.
— Ёпть, так в художке же учусь, впрочем, как и все контуженые, что здесь собрались.
Обвел глазами просторный холл загородного дома, что был любезно предоставлен в распоряжение Антохиным отцом в честь дня рождения сынули. М-да… на лицо видна вся подноготная творческой натуры каждого из собравшихся: вон Манька с Людкой сосутся, лесбиянки недоделанные; перевесившись через подоконник, издает рыгающие звуки уже бывший интеллигент Аркадий; какая-то куча вроде знакомых ребят танцует макарену, потрясая активно задницами; остальные творческие личности потребляют алкоголь. Только один субъект выделяется на общем фоне собравшихся: идеально-ровная осанка, почти белоснежные волосы, длинные костлявые руки и вечно недовольная морда — это все он — Даниил. Пару лет назад этот чепушило бегал за мной, уверяя в вечной любви, но я его незатейливо посылал простым выражением: «Отвали, пидаросня!» А потом он забросил свои жалкие потуги и стал таким вот снобом, который именно сейчас, абстрагировавшись от всей нашей компании, восседал за пафосно стоящем роялем и не менее пафосно наигрывал лирическую мелодию.
— Сергуня! Пьем, блюем, уходим! — тыча мне в нос наполненной рюмкой-рогом, в своей манере вопил Антон.
— Блевать и уходить я пока не собираюсь, а вот выпить… — забрал «подношение» и с удовольствием потребил внутрь. Ух, огненно!
Тем временем закончилась макарена, и личности, которые до этого весело двигались, начали требовать развеселой игры:
— Твист!
— Не, твист — это по-детски! Давайте в бутылочку!
— Бутылочка — прошлый век! Давайте в фанты!
— А фанты — опупеть, новая инновация! Давайте правда или действие!
— Успокоились, — прям-таки восстал из-за рояля Даниил. — Есть одна замечательная японская забава, и именно ее я и подарил Антону. Кажется, пора имениннику распаковать один из своих подарков.
— Дань, если честно, то я уже открыл эту огромную коробку, но так и не понял, что там за пластины с дырками, — пожалуй, впервые Антон выглядел настолько озадаченным.
— Ха, — хмыкнул белобрысый. — Сейчас покажу вам наглядное пособие к этой игре, — проведя несколько раз по сенсору, парень явил миру две кучки японцев, которые что-то оживленно обсуждали, перемотав на пару минут вперед, мы увидели те самые пластины с дырками, а в них… полупопия?.. Япона мать! По-другому и не скажешь! Узкоглазые бесстыдно облизывали чужие жопы, выдавая сие сумасшествие за игру, вернее, за соревнования.
Куча «макаренщиков» сразу радостно завопила: «О, да! Тема!», у лесбиянок заблестели глазки, «по углам пьющие», икая и заикаясь, подтвердили выбор: «Добро!», даже Аркадий, и тот, покинул гостеприимный подоконник и, на ходу снимая штаны, изрек:
— Мой зад самый благородный, лижите! — но Аркашку вовремя успокоили, пихнув на близ стоящий диван.
— Серёг, а ты что скажешь? — вопрошал Антон.
— Пф, а я выпил по ходу дела мало, сейчас накачу как следует, там и посмотрим, — изрек я, хватаясь за хрустальный рог.
Самые активные тут же установили приспособление для жополизания и начали спорить, кто же первым подставит свои тылы, победили «макаренщики», а роль униженных и оскорбленных (это по моему личному мнению), было решено выбирать старым добрым способом — пресловутой бутылочкой. «Повезло» одной из "по углам пьющих" и Аркашке с благородным задом. Сознаюсь, смотреть на эту картину было до жути весело, особенно на Аркадия, который с таким энтузиазмом присосался к смугловатому заду, но через пару минут начал икать и подавлять рвотные позывы, и все-таки променял подкачанный попец на так полюбившееся окно.
Первым двум парам конкретно повезло, так как девочкам попадались мальчики и наоборот, а вот третий заход оказался невероятно угарным или это я уже столько выпил, что прям обхохочешься… Антоха нарвался на нашего знакомого Шурика и поставил парнишке знатный засос. Еще веселее стало, когда бутылочка указала на Даню, ха, посмотрим, кому достанется лизнуть его надменный зад! Второй подставить попу выпала честь лесбиянке Маньке, а теперь дело за малым — выбрать волею случая тех несчастных, что будут весело опозорены. Шта?! Гребаная бутылка не могла указать своим горлышком в мою сторону! Пока я судорожно соображал, как бы отмазаться и не прослыть знатным очкуном, стеклянная тара сделала еще один оборот и указала на Людку. Ух, пронесло, уж она-то знает зад своей подруги, так что надо отвоевать Манькину жопу любой ценой, ту что она откажется целовать — и будет тыл Дани!
Нас предусмотрительно загородили, врубили музыку погромче и через минуту скомандовали:
— Вперед!
— Я не буду целовать эту задницу с засосом! — тут же заявила Людка.
— А что это ты выбираешь? По правилам на меня первого пузырь указал, значит, я выбираю! Лижи жопу с засосом! - ха, да я прям Шерлок! Раз отказалась, значит, точно не Манькина!
Время пошло! Под подлые улюлюканья с опаской приближаю лицо к бледным ягодицам, зачем-то нюхаю… Кожа, как кожа, слава богу ничем не пахнет, осторожно тыкаюсь губами, хм, нежная такая, ухоженная, сразу понятно, что девушка. «Эх, Маня, Люда, простите меня», — и с этой мыслью начинаю покрывать поцелуями прекрасное полупопие. Закрадывается задумка: «А не отбить ли Маньку? С такой-то хорошей жопой!» Бросаю взглад на Людку, та, прищурив глаза, взирает хитро и прям-таки вгрызается в отведенный ей зад. Почему-то стало обидно за белобрысого сноба и я совершаю ответный маневр, ставя знатный засосище на предоставленном месте.
— Стоп! — возвестил Антон.
А после, как в тумане, ей-богу! Друг снимает верхние пластины, закрывавшие лица, и я вижу стервозно улыбающуюся Людку и наглый взгляд Даниила:
— Мне понравилось, надо ли было тогда упираться, если сейчас ты с таким удовольствием облизывал мой зад? — повисла тишина, ведь все знали, что этот парень долгое время бегал за мной со своей любовью. И хоть в нашем круге такие отношения не были чем-то зазорным, я просто отказывался быть одним из них. — Сереж, в чем дело? Совсем нечего сказать? Я совсем не против продолжения, — подмигивает, гад!
— Иди на хер! — прихватив близ валяющуюся бутылку водки и ставший родным рог, я устремился наверх, в комнату, в которой уже приходилось отсыпаться.
Вот ведь урод! Первые два курса мне житья не давал и вот теперь этот глупый случай! Потребляя спиртное, становилось не по себе: эта гребаная жопа то и дело всплывала в памяти. С очередным «рогом», возникло странное желание: увидеть не только ягодицы, но и то, что между ними, потрогать пальцами, засунуть один из них поглубже… А-а-а, что за фака-мазафака! Пью, пока не блюю, появляется охренительная в своей гениальности идея: сейчас пойду, и выясню с ним отношения!
Выхожу в коридор, вижу странную картину: Антоха, зажав в углу бедного Шурика, что-то ему базарит.
— Антох, где этот? — прервал я, видимо, разборки какие-то.
— Э-э-э, — странный друг сегодня, все теряется, да смущается, раньше за ним такого замечено не было. — Ты про Даню? Он на первом этаже, на диване должен спать.
— Угу, не подеритесь только, — дал важное напутствие другу и, пошатываясь, поперся на первый этаж.
Белобрысый не спал, а сидел и курил, нагло закинув ноги на журнальный столик.
— Что нужно? — спросил, даже не глядя в мою сторону.
— Поговорить.
— О чем?
— Ты гей что ли? — бля… гениально!
— Ты дебил, Зайцев? — тушит сигарету, встает с дивана, ха, а он выше сантиметров на пять точно! — Если б я натуралом был, то таскался бы за тобой два года?
— Нет, наверное, — икнул, о-о-о… выпитое дает о себе знать, и секса хочется, молодой организм, мать его. — Дань, пошли наверх.
— Пошли, но имей ввиду, ты подписался.
— Ок, — на что я подписался, меня в тот момент совершенно не волновало, я помнил нежную жопу и хотел трахаться…
Стоило только зайти в комнату, как на меня обрушился шквал поцелуев, этот костлявый буквально пригвоздил меня к стене, целуя, зажимая, не давая вздохнуть, а в голове била одна мысль: «Трахаться! Трахаться! Трахаться!»
— Дань, я тебя хочу! — шептал я в пьяном порыве.
— Да, давай, сделаем это наконец, — к моему удивлению ответил парень.
А дальше ураган, который наполовину стерт моими хмельными мозгами: вот я вижу его обнаженное тело, вот целую его ягодицы, жадно разглядываю то место, в которое собираюсь войти… И его пальцы, что сами разрабатывают вход… А дальше — туман… Помню, что сладко, помню, что охрененно, помню, что говорил ерунду…
***
— Водички передать? — наглая ухмылка Дани и его обнаженный торс — это первое, что я увидел с утра.
— Что было? — прохрипел я.
— Просто потрахались, ничего особенного, — с этими словами он встал с кровати и потянулся. Голый.
— Дань…
— Давай это останется между нами и все такое? — грустная усмешка.
— Типа того…
— Не получится, ты вчера здорово засветился. Хотя, можешь всем сказать, что трахнул «пидарасню».
— Извини, — мне правда было стыдно, и не знаю за что больше: за то что я переспал с ним, или за то, что я переспал с ним по пьяни.
— Не парься, Сереж, если бы я не хотел, то ничего бы и не было. Просто я до сих пор имею глупость быть влюбленным в тебя, — это он сказал уже одеваясь. — Скажу всем, что ты отрубился, а я, как верный пес, следил за твоим самочувствием. — И вышел из комнаты.
***
Прошла неделя с того случая, а я не мог понять, что происходит: чувство вины вперемешку с желанием. Его ягодицы, волосы, непонятный характер, будили воспоминания и не давали покоя. Я хотел к нему, жутко, нестерпимо, будто снова пьян. Видел его мельком, и каждый раз тряс головой, пытаясь снять это наваждение. Не выдержал, шла вторая неделя после той занимательной игры и я подошел сам:
— Дань, привет, — а он стоит и грустно улыбается.
— Ну, привет.
— Может, мы с тобой погуляем? — несмело и по-дурацки, но я реально чувствую себя стремно.
— Не трави, Сереж, — запульнул окурок в сторону. Надо отучить этого курильщика от пагубной привычки.
— Не травлю. — Вдохнул поглубже и выпалил: — Ты мне нравишься, особенно, твоя задница. Может, будем встречаться?
— Такого предложения мне еще никто не делал! — рассмеялся Данька. — Попробуем, ведь я так давно тебя ждал!
