I'd do it all again

Когда Элизабет увидела глаза мужа, горящие восторженным азартом — тем самым азартом, которого она не наблюдала весь последний год, то, честно говоря, подумала, что Питер сейчас возьмет пару недель за свой счет, оставит отдел на верного Джонса и вылетит в Париж ближайшим авиарейсом. Но Питер был настроен иначе: — Этот паршивец ждет, что я брошу все дела и побегу его искать, как в старые добрые времена? Найду, буду ругаться, угрожать, а дальше обниму и все забуду?! Ну, уж нет! Пусть, наконец, поймет, что виноват! Я слишком многое прощал и он привык, что ему все сойдет с рук. Даже если Нил совершает что-то, чего стыдится, этот же поступок не мешает ему гордиться собой! Мало того, он ощущает себя настоящим героем! Итак, Берк остался в Нью-Йорке и начал ждать, чего долго делать не пришлось. После бутылки вина одно за другим последовали: букет восхитительных орхидей на день рождения Эл, коробка домашнего печенья на День Благодарения, на Рождество — рукописная открытка с Санта-Клаусом и упряжкой оленей. Элизабет уверяла, что глаза Санты точь-в-точь, как у Питера. На день рождения самого агента пришла уже целая картина — «Мона Лиза», Леонардо да Винчи. Питеру поплохело, едва он развернул старинный холст. К счастью комиссия искусствоведов признала шедевр гениальной копией. Как высказался глава комиссии: «работа, достойная кисти самого Леонардо». — Он тебя дразнит, — заметила Эл. — У него ничего не выйдет, — самодовольно хмыкнул супруг, вешая «Мону Лизу» в гостиной. — Ты не боишься, что Нил, пытаясь до тебя достучаться, возьмется за старое? Элизабет оказалась, как всегда, права — Нил взялся за старое. В один прекрасный день в ФБР позвонил директор Национального Музея и сообщил, что этой ночью некто взломал их систему безопасности, обошел охрану, проник в музей и… вернул коллекцию атцекского золота, украденную десять лет назад. — Ну и зачем вы нас вызвали? — скрывая ухмылку, спросил Питер директора музея. — У вас же ничего не пропало, совсем наоборот. Заодно указали на недостатки в вашей системе безопасности. В ответ потрясенный директор издал несколько невнятных звуков, выражающих крайнюю степень шокированности и, наконец, выпалил, что таинственный тип, лазающий по ночам в музеи, оставил в ритуальной чаше бога войны леденец! — Чупа-чупс? — оживился Питер. — Зеленого цвета? — Да… — пробормотал директор. — Как вы узнали?! Агент Берк невозмутимо достал из ритуальной чаши, предназначенной для сбора крови жертвы, леденечик и, развернув обертку, сунул его в рот. Перекатил за щеку, замер, прислушиваясь к ощущениям. — Определенно, тот самый вкус, — с видом опытного дегустатора изрек он. Директор тихо выпал в осадок. Немного подумав, Берк решил выяснить, какое отношение к «смерти» Кэффри имел Моззи и не знает ли коротышка больше, чем показывает. ************ -Явился! — голосом, не предвещающим ничего доброго, изрек агент Питер Берк. Моззи, восседавший в любимом бархатном кресле с бокалом вина и книгой, подпрыгнул при звуке голоса внезапного гостя. Прежде всего, коротышка не любил нежданных гостей. Особенно из ФБР. Особенно в тайном убежище под кодовым именем «Восток-2», упрятанным в старой полицейской будке на западной 43-й улице, о котором, как он считал, Галстукам совершенно неизвестно. Никаким галстукам, в том числе, и дружественно настроенным. Тем более, Питер вовсе не выглядел дружелюбным. И голос его звучал обвиняюще, хотя, несмотря на две выпитые бутылки вина, Моззи был уверен, что это Галстук явился в его дом, а не наоборот. — Без приглашения является только война и разозленные соседи, — сообщил Моззи. — Зачем пожаловал, шпик? Если насчет той аферы с продажей мормонского кладбища в Юте под строительство аквапарка, так впервые об этом слышу! — Не я явился, — рявкнул взбешенный агент, — а покойничек! Лежащий в гробу, что б его… — На мормонском кладбище? — невозмутимо уточнил Моз. — Почему на мормонском? — ошалел Питер. — На кладбище Гринвуд. Ты же сам… Погоди, Моззи, то есть, ты действительно не знал? — Не знал что? — спросил коротышка внезапно осипшим голосом. — Что я не знал, Питер? — Нил жив, Моззи. Жив, и бомбардирует меня игрушками, желая внимания. — Вот, стало быть, как, — прошептал мошенник. Встал, опираясь на кресло, шагнул к окну, глядя на ночной город. Где-то в вдалеке бухал виброкаток, трамбуя котлован под строительство очередной безликой стеклянной высотки. А может, это внутри Моззи схлестнулись недоверие, обида, радость, злость… — Моззи, ты в порядке? — забеспокоился Питер, на минуту позабыв о вероломном трупе, требующем поиграть в любимую игру «поймай Кэффри». — Воистину, вечный в своей верности карфагенянин, — бормотал коротышка, — колесо судьбы свершило свой оборот… — Моз? — Ссскотина, — с чувством заорал Моззи, разворачиваясь лицом к Питеру, — сволочь неблагодарная! Эгоистичный мелкий подонок!!! В стену полетел книжный томик. По иронии судьбы, до появления агента, Моззи перечитывал «Короля Лира». — Моззи, успокойся, — уговаривал Питер, — прости, я был уверен, что ты знаешь… — Знаю?! Знаю? Да я не то, что знать, видеть его рожи смазливой не желаю! Выставлю вон, метлой! Нет, лучше скалкой! У меня и катана есть! — надрывался Моззи. — Пусть только сунется! Башку отрублю! Сам! Чтобы наверняка! Галстук, дай мне свой пистолет!!! Внимания он хочет? Я ему покажу внимание 43го калибра! Перезахороним и кол вобьем, чтобы не восстал! Мерзавец! Даже на порог не пущу! — На порог которого дома? Всех или только пятницы? — ехидно поинтересовался Питер, которого вспышка Моззи не столько позабавила, сколько успокоила. Моззи залпом допил вино: — Всех без исключения! Сколько времени он уже так развлекается? Месяц, два? Питер прикинул в уме: — Около полугода. — Скоро придет, — в голосе коротышки отчетливо прозвучала та самая нотка, которая напомнила Питеру, что врагов у Моззи, собственно говоря, нет. Потому, как те рады сами исчезнуть без следа, только бы не попасть под фантазию лысого умника. Напомнив, на всякий случай, о существовании уголовной ответственности за убийство, агент откланялся. Нил шагал, не разбирая дороги, по некогда самому дорогому его сердцу городу. Он уже несколько раз споткнулся, чуть не сбил с ног каких-то прохожих. Наконец, Кэффри едва не угодил под колеса автомобиля, водитель которого выскочил, чтобы треснуть идиота-пешехода, но остановился, столкнувшись с совершенно пустым, равнодушным взглядом. Нилу было настолько все равно, что с ним произойдет, что он машинально побрел дальше. Мошеннику казалось, что даже Нью-Йорк отвернулся от него. Что огни ночного города светят уныло и тускло. Что ветер неприятно свистит и хочет прогнать его прочь. Как это сейчас сделал Моззи… Лысый умник был его последней надеждой, запасным аэродромом и спасительной бухтой. Был, потому что теперь он тоже не желал иметь ничего общего с Нилом Кэффри. Почему никто так и не понял, что он хотел их всех защитить? Что он просто не выдержал бы, если бы с кем-то из дорогих ему людей случилось что-то плохое? Нил понимал, что его друзья, должно быть, пришли в бешенство, когда поняли, что гениальный аферист их жестоко разыграл, заставив поверить в собственную гибель, но почему они не догадались, что он готов рискнуть своей жизнью, но ни за что не поставит на кон семью? Нил споткнулся в очередной раз и, неловко подвернув ногу, присел на бордюр тротуара — все-таки рефлексы не подвели, и тренированное тело перевело падение в приземление. Тучи сгущались, начал накрапывать дождь. Холодный пронзительный ветер намекал, что пора убираться с улицы. На его неудачу, Джун не было в городе. Мошенник был уверен, что эта мудрая добрая женщина первой простила бы его. Что-то подсказывало, что его комната в особняке осталась такой, какой он ее оставил, и терпеливо ждет, когда блудный мошенник вернется под родной кров. Нил не мог заставить себя пойти в гостиницу. Одна мысль, что придется доставать свой — один Бог знает, в который раз! — поддельный паспорт и представляться очередным вымышленным именем, вызывала тошноту. Нилу отчаянно был нужен тот, кто его знал, знал именно в ту счастливую пору, когда он работал консультантом ФБР. Знал всю эту историю с «пантерами», со смертью, но не слишком злился и был готов выслушать… Как ни странно, но такого человека Нил вспомнил. Оставалось только надеяться, что он действительно не слишком разгневается, узнав, что зря притащил на могилу цветочки… ******************** Несмотря на то, что сегодня было воскресенье, раннее утро агент Берк и его команда должны были посвятить засаде и аресту банды, специализирующейся на подделке и контрабанде китайских исторических ценностей. Половина участников банды по совместительству работала на китайскую мафию, что добавляло операции острых ощущений. — Доброе утро, Ди! — Питер заскочил в фургон и увидел, что Бэрриган уже на месте и обговаривает детали с командиром группы захвата. — Где Джонс? — Привет, босс. Он еще не подъехал. — Позвони и узнай, почему задерживается. Хотя, я и так знаю — наверняка Моззи, прежде чем сесть к нему в машину, проверяет - не нашпигованали ли ее жучками?! Клинтон должен был забрать Моззи и привезти на место операции, где роль коротышки сводилась к диктовке через наушник тонкостей фальсификации китайских гравюр. — Сэр! — перебил агент Шеппард. — Чжао Ли и его люди уже на подходе! Похоже, они решили начать все с утра пораньше. — Черт! — выругался Берк, прокляв день и час, когда согласился принять помощь Моззи. — Начинаем! Всем приготовится! На счастье «белых воротничков» им удалось провернуть операцию без помощи Моззи. Питер с наслаждением вслушивался, как молодой агент чуть ли не с придыханием зачитывает права своему арестованному бандиту, а тот пользуется тем, что можно хранить молчание и яростно сопит. Убедившись, что упаковка обвиняемых и улик идет полным ходом, Питер подошел к Диане: — Джонс так и не приехал? — Нет, босс, — спохватилась Диана и вытащила телефон, спеша набрать номер коллеги. Берк встревожился. Клинтон — чрезвычайно ответственный человек и опытный агент. Опоздать на операцию, даже, учитывая, что ему нужно привезти Моззи, совершенно на него не похоже. К тому же коротышка, при всех его недостатках, отличается пунктуальностью. Питер вспомнил, что вчера Джонс и Моззи договаривались, что последний рано утром сам придет к дому Клинтона, откуда они уже отправятся на место засады. — Это Моззи! — Диана включила громкую связь. — Вам лучше приехать, — каменным голосом сообщил лысый умник. — Что случилось?! — Сами увидите. — Все в порядке?! — выпалил Питер. Моззи издал странный звук, в коем причудливо смешались ужас и смех: — Это как посмотреть! ******************* Моззи встречал агентов на пороге квартиры Джонса. — Дверь была открыта, — сказал он, — Видимо, они выходили за добавкой и находились уже не в том состоянии, чтобы запереть за собой замок. Апартаменты Джонса были скромными, маленькими, уютными… были! Теперь в небольшом помещении было не продохнуть от перегара. — Что здесь произошло?! — оторопела Диана. На полу валялась пустая бутылка из-под виски. В кресле — из-под коньяка. Под столом из-под вина. Судя по этикеткам, все напитки были высшего класса. — Здесь пили… — то ли себе, то ли Диане пояснил потрясенный Питер. — И не только! — со знанием дела произнес Моззи, ткнув пальцем в остатки травки. Тут до Берка дошло, что к запаху перегара отчетливо примешивается запах марихуаны. Образ глубоко порядочного, с твердыми моральными принципами и ведущего здоровый образ жизни агента Джонса покатился с белоснежной горной вершины в вонючую придорожную канаву. Сам хозяин бардака преспокойненько спал на диване, завернувшись в одеяло. Диана решительно потрясла коллегу за плечо: — Джонс! Просыпайся! Клинтон просыпался медленно и неохотно, словно предвидя, что это утро — точно не доброе! Узрев перед собой постные лица коллег, кои с трудом сдерживали праведное негодование и ехидную физиономию Моззи, а также сосчитав взглядом емкости из-под алкоголя, Джонс преисполнился ужаса: — Который час?! — Девять часов и двадцать три минуты, — тоном диктора радио сообщил Питер. — Я проспал?! — к ужасу добавились паника, стыд, раскаяние, готовность сделать харакири и далее по списку. — Как ты это объяснишь?! — прошипел Берк, нависая над заместителем разъяренной коброй. Клинтон нервно сглотнул: — Я не виноват… Он сам пришел!!! — Кто?! Джонс пошарил глазами по комнате, отыскивая таинственного «кто», который спаивает в зюзю честных агентов ФБР, но никого не нашел. — Не может быть! — возопил Клинтон, перед мысленным взором которого уже маячило увольнение с позором. — Не мог же он мне привидется?! Я же не сошел с ума?! — Тебе видней, — с услужливым сарказмом подсказал Моззи, но сжалился: — Посмотри в шкафу. Ему, похоже, там показалось уютней. Присутствующие дружно поворотились к шкафу. Тот был слегка приоткрыт, из щели торчал угол пледа. Диана распахнула дверь гардероба. — Ой-ё!!! — ляпнула агент Бэрриган. Моззи откровенно хихикал, не скрывая, как его забавляет эта ситуация. Питер усилием воли вернул челюсть на место, а глаза — к привычному размеру. В шкафу, свернувшись клубочком, замотавшись в плед, прижимая к груди почти пустую бутылку из-под виски, спал Нил Кэффри собственной трудно уловимой персоной. — Ему было очень плохо… — виновато пробормотал Джонс. — Да? — хмыкнул Питер. — А сейчас будет еще хуже! Где у тебя ванная? ******************* Чувства ворвались в черную пустоту, разметав ее на осколки, подобно взрыву. Нил в один миг ощутил ледяной холод, обрушившийся вместе с потоками воды, нехватку кислорода, так как дышать мешала эта же самая вода и чьи-то пальцы, безжалостно сдавившие шею, а также весь букет ощущений, входящих в комплекс «похмелье». Где-то на периферии сознания раздался обеспокоенный женский голос: — Питер, он захлебнется! — По документам он уже давно умер, — педантично возразил агент Берк, но на секунду все-таки отодвинул бывшего подопечного из-под крана. Нил жадно вдохнул, но карающая длань тут же сунула его обратно под воду. Попытка вырваться обломалась жестким встряхиванием за шею. Попытка отмахнуться — заломленной за спину рукой. Макание бывшего информатора в воду длилось, по личным ощущениям Нила, бесконечно. Когда он уже смирился с тем, что Питер его утопит как слепого щенка, тот неожиданно рывком поставил его на ноги, еще разок встряхнул, втащил обратно в комнату и поставил перед собой. Мокрый, взъерошенный, в рубашке с почти оторванным в ходе отрезвительных мер воротником, Нил совсем не походил на того безупречно элегантного афериста, которого знало большинство. — Ну?! — прорычал Берк. — Что скажешь?! Кэффри очень недобро сверкнул глазами из-под растрепанных волос и огрызнулся: — Если это допрос, то ты не зачитал мне права! Берк даже не сразу сообразил, как это случилось. Просто накатила, накрывая с головой, волна жутких воспоминаний… Он забирает в больнице вещи Нила, мертвого Нила. Он держит в руке браслет и тихо плачет в коридоре, давясь слезами и осознавая, что последний раз плакал в далеком детстве. Он выслушивает в бюро соболезнования и поздравления — некоторые агенты серьезно считали, что Берку неслыханно повезло избавиться от проблемы по имени Нил. Он организует похороны и ссорится с Элизабет, которая хочет проститься с Кэффри, а Питер считает, что в ее положении нечего делать на кладбище… Шквал эмоций выплеснулся в удар — короткий, резкий удар наотмашь по шее бывшего подопечного, отчего тот кубарем полетел на пол. Диана ойкнула, Моззи отшатнулся, Джонс подавил желание спрятаться под одеялом. Нил же невозмутимо поднялся на ноги и с упрямым вызовом посмотрел на Берка. Агент, буквально дрожа от злости, спросил: — Давно перешел с вина на что покрепче?! — А тебе не все равно? — для бунтарского характера Кэффри одной затрещины было недостаточно. Поэтому Питер залепил вторую, с другой руки, от которой Нил опять улетел на пол, задев по дороге подбородком угол журнального столика. Диана неожиданно поняла, что Кэффри, оказывается, неплохой боец, поскольку для него определенно не существовало выбора — подниматься после удара или прикинуться ветошью. Он медленно, шатаясь, встал, с независимым видом вытер рукавом своей рубашки (явно из коллекции какого-нибудь известного модельера) струившуюся кровь, уставился бывшему куратору прямо в глаза и четко произнес: — Да пошел ты! Питер изменился в лице так, что подчиненные испугались, как бы босса не хватил инфаркт. — Упертый сукин сын! — процедил агент Берк. — Как же ты меня достал своим ослиным упрямством!! — он опять замахнулся… — Питер!!! — дуэтом, которому подвыл Моззи, завопили агенты. Но тот уже и сам остановился — потому, что Нил вдруг испугался и втянул голову в плечи, ожидая удара. Испугался не того, что его сейчас убьют, а того, что это сделает Питер. Бывший куратор с трудом перевел дыхание и взял себя в руки. — Я думаю, — спокойно и оптимистично, словно на утреннем совещании в конференц -зале, произнес Берк, — теперь мы можем разъехаться по домам и насладиться выходными, а Джонс отправится в Бюро и сделает за нас всю бумажную работу? — Конечно, Питер! — тут же выпалил Клинтон. — Клянусь, я… — Верю, — перебил Берк. — Моззи, ты со мной? — Д-да, — пробормотал лысый умник, выглядевший непривычно тихо и подавленно — видимо, по привычке разделять с Нилом не только радость провернутой аферы, но и горечь расплаты за содеянное. Берк взял Кэффри за плечо и потянул к выходу. Тот без слов двинулся за куратором. *********************** Питер автоматически, точно имея дело с очередным подозреваемым, открыл дверь машины и втолкнул туда Нила. Моззи забрался на заднее сидение. Усевшись в автомобиль, Нил всю дорогу хранил молчание, равнодушно уставившись взглядом в одну точку за стеклом. Видимо, ему было не важно, куда его везут и что будет дальше, он только иногда вытирал рукавом кровь с разбитого подбородка. Питер же вел машину к дому, в Бруклин, стараясь держать руль ровно и не позволять рукам дрожать — агента все еще трясло. Он сам не понимал, что на него накатило — ведь он давно был в курсе, что Кэффри жив, догадывался, что рано или поздно тот вернется в Нью-Йорк и, конечно, не одобрял спаивания Джонса, но не это заставило его поднять руку на бывшего подопечного. Видит Бог, Берк мечтал это сделать сотни раз — дать Кэффри по шее за срыв очередной операции, за ложь, за неоднократно висевшую на волоске карьеру, за то, что тот опять полез, куда нельзя и чуть не остался без головы, за отчет, который приходилось требовать неделями! Но даже когда Келлер похитил Элизабет, единственное, что позволил себе сделать Питер — это разок тряхнуть Нила за шиворот. По сути, получается, единственное, что он не смог простить Нилу — только это «самоубийство» Однако теперь, когда Нил сидел рядом — потрепанный, ушедший в себя, не возражающий, практически мертвый… Питеру хотелось отмотать все назад и, может быть, макнуть его разок-другой под воду, но не более того. ******** Элизабет возилась на кухне, когда щелчок замка на входной двери, шаги и заспешивший туда Сатч подсказали, что муж пришел домой. Миг спустя раздался голос Питера: — Милая, я вернулся! Вслед за этим заговорил Моззи, который просил Сатчмо умерить восторг и не сбивать гостей с ног. Услышавший отца ребенок счастливо взвизгнул и протянул к маме ручки, требуя вынуть его из стульчика, откуда он, как с трона, наблюдал за приготовлением печенья. Элизабет торопливо переложила последнюю партию выпечки с противня на тарелку и взяла малыша: — Пойдем встречать папу? Ну, конечно, пойдем! Но оказалось, что встречать придется не только папу и дядюшку Моззи. Еще один гость стоял у дверей с таким видом, точно он, то ли ошибся адресом, то ли сам не знает, зачем явился. Элизабет тихо ахнула, и Нил встретился с ней взглядом. На дне глаз мошенника прятался страх — Нил ждал, что реакция Эл на его «воскрешение» окажется не слишком приветливой. Но для Элизабет важнее было обещание, которое больше года назад дал ей Нил — дал за спиной у Питера — «я сделаю все, чтобы с ним ничего не случилось». Когда Питер нашел врача, помогавшего Кэффри подделать смерть, медик признался, что летальный исход мог стать реальностью. Препарат, погрузивший мошенника в глубокую кому с равной вероятностью отправил бы его на тот свет, если бы сердце Нила не выдержало. Врач честно предупредил Нила об опасности, но тот только улыбнулся и сказал, что ему есть ради кого рисковать. Эл пересадила ребенка на руки мужа, а сама шагнула ближе к мошеннику. Нил улыбнулся, пытаясь скрыть усталость, и чуть смущенно пожал плечами: — Привет, Элизабет. Извини, что я в таком виде и без приглашения… — Нил… — голос Эл дрогнул, она всхлипнула, на миг прикрыла лицо ладонью. — Нил… Теплые, пахнущие домашним печеньем руки стиснули мокрого, перемазанного кровью мошенника и прижали к себе, крепко обнимая, даже укачивая, как маленького, а шепот на ухо банального «все будет хорошо» звучал подобно колыбельной. Что-то цепко схватило Кэффри за горло и безжалостно скрутило так, что он перестал дышать. Обстановка поплыла перед глазами, он смотрел прямо перед собой, но видел только какие-то бесформенные пятна. Питер мог притащить его куда угодно — на допрос в ФБР или сразу в тюрьму, там Нил удержал бы любую маску — холодного равнодушия, наглой самоуверенности, беспечной улыбки. Но не здесь, в объятиях Эл, рядом с уже стареньким псом, который преданно нес ему мяч, и, слушая, как восторженно что-то лепечет папе маленький мальчик. Почувствовав это, Эл быстро отстранилась, деловито скомандовала: — Уверена, ты не забыл, где у нас душ. Чистые полотенца там же, в шкафу, одежду Питер сейчас принесет. Когда Нил скрылся за дверью ванной комнаты, Элизабет обратила на мужа и Моззи вопрошающий взгляд. — Что с ним случилось? Мужчины растерянно переглянулись, словно ища друг у друга подсказки. Эл недоуменно подняла брови. Питер занервничал, бегая глазами по потолку и стенам. Моззи кашлянул и с умным видом начал объяснять: — Нил слегка перебрал по случаю возвращения в Нью-Йорк, не удержал равновесия и упал, налетев на журнальный… — Я похожа на дуру? — вежливо перебила миссис Берк. Моззи ужасно испугался и даже попятился, поспешно замахав руками: — Что ты, Эл! Ни в коем случае! — он резко умолк и покосился на Питера. Тот кое-как промямлил, кажется, больше всего на свете желая провалиться под землю: — Мы повздорили… и я… — Погорячился, — подсказал Моззи. Элизабет уставилась на мужа взором, одинаково возмущенным и потрясенным. После чего пробормотала: — Боже, помоги нам! — поспешно отобрала у Питера ребенка и тоном, не терпящим возражений, велела: — Иди и поговори с ним. Он еле держится. Питер обреченно вздохнул: — Боюсь, он теперь не захочет со мной разговаривать. Если вообще захочет. Элизабет твердо возразила: — Иди! Это единственное, что ему сейчас нужно. *************** Голова трещала по всем черепным швам, на жалкие остатки разума, чудом не пострадавшие от непомерного количества выпивки и ударов Питера, упорно лез старый анекдот про мигрень и гильотину. Глаза резало так, словно в них попал перцовый спрей, а горло ломило от сушняка. Последнему Нил мог только вяло удивляться — воды он нахлебался достаточно, принудительно в ванной у Джонса и самостоятельно, уже под душем. Потянувшись к стопке одежды, которую вручил ему Питер, Нил криво усмехнулся — футболка была та самая, однажды давно, года три назад, забытая в доме Берков. Он так и не удосужился потом ее забрать. Судя по всему, одежку сохранили. И старый спортивный костюм Берка был тем, который агент всегда одалживал, если Нилу приходилось ночевать у них дома. Нил медленно натянул одежду. Тело ныло и разламывалось, требуя переместить его в горизонтальное положение и не эксплуатировать часов шесть, а лучше все десять. Кэффри попытался вспомнить, где именно он заснул, когда алкоголь свалил его с ног, но память таких сведений не сохранила. Похоже, это было весьма тесное место. Впрочем, сейчас он был готов свернуться квадратиком на коврике у душевой кабины. Как выяснилось, Питер ожидал его за дверью. Агент стоял в коридоре и при виде Нила словно через силу заставил себя улыбнуться. — Ты стал похож на человека, — одобрительно заметил он, не зная, с чего начать разговор. Поскольку Нил не отвечал, повисла тягостная для обоих пауза. Питер кашлянул, скрывая неловкость, и вдруг протянул к нему руку. Прежде, чем Нил успел понять, что Берк хотел всего лишь поправить воротник толстовки на шее подопечного, он непроизвольно сжался, закрывая глаза. Берк замер, явно ощущая себя не в своей тарелке. — Я не собирался… — с трудом произнес он. Немного помедлил и осторожно придал воротнику правильное положение. — Прости… за то, что произошло… я не должен был… Застывший, словно камень Кэффри смотрел на него настороженно, слова Питера, кажется, еще больше привели его в смятение. — Не стоит, — мошенник заставил себя собраться. — Я сам виноват. Питер не ожидал такого ответа, поэтому решил уточнить: — В чем ты виноват? Нил вдруг растерялся, глядя на бывшего куратора так, точно тот спросил, сколько будет дважды два. Мошенник, всегда столь ловко играющий словами, не мог найти нужных. Питер терпеливо ждал, глядя, как бывший подопечный ломает мозги, но, даже признавшись (не впервые ли в жизни!), Нил все равно не мог объяснить, в чем конкретно его вина. Берк решил отложить выяснение на потом и задал другой вопрос: — Почему ты даже не позвонил мне, когда вернулся в Нью-Йорк? Нил помедлил, прежде чем ответить: — Я думал, тебе это не важно. — «Не важно»? — опешил Питер. — Черт побери, после стольких лет?! Причем, мне тебя даже хоронить пришлось! — Ты не отвечал на мои сообщения! — почти крикнул Нил. — Я решил, что не стоит тебя беспокоить — тебе или все равно, или ты слишком зол и не хочешь меня видеть. — А ты чего ждал?! — выпалил Берк. — С твоей «смерти» дня не прошло, чтобы я тебя не вспоминал! Знаешь, каково это, Нил?! Приходить на работу и смотреть на твой пустой стол? Получить новое дело о краже из музея и подумать: «О! Нилу это понравится!», — последнее было сказано с сарказмом, но затем в голосе агента прозвучала боль: — И тут же поправить самого себя – нет, Нилу бы это понравилось… Что тебе еще рассказать?! Про то, как Диана плакала над твоей могилой? Ты вообще можешь представить Диану в слезах?! Или что сказала моя жена, когда я пришел к ней в палату после родов и спросил, как мы назовем ребенка?! На последней фразе Нил непонимающе, словно хотел спросить, причем здесь это, посмотрел на Питера, но догадка быстро мелькнула на лице мошенника. — Да, — кивнул Питер, — Элизабет предложила, чтобы его звали Нил. Как я мог отказаться? Берк замолчал, без слов наблюдая за мошенником, который стоял, устало прислонившись к стене и глядя куда-то в пустоту. Прошло около минуты, после чего Нил с трудом произнес — заученно, словно он тысячу раз убеждал в этом самого себя: — Я просто хотел вас защитить. — А ты не подумал, что мы за это слишком дорого заплатили? — зло рявкнул Питер. — Я считал, — продолжал все тем же механическим тоном Нил, — что доставил тебе достаточно проблем… Агент резко шагнул к нему вплотную, окинул недобрым взором, отчего мошенник попробовал отпрянуть, но сзади уже была стена. — Идиот, — сказал Питер. Это прозвучало даже не оскорблением, а как констатацией факта. — Дурачок, — он взял его за плечи и рывком притянул к себе, как когда-то сделал на Кабо-Верде, и Нил точно так же, как тогда, замер в его руках, будто не веря, что действительно дорог куратору. — Идиот, — повторил Берк, — глупый маленький ребенок, — он гладил затылок Нила, пока тот, наконец, не выдохнул и не прижался к Питеру так, словно боялся потеряться. — Вот только скажи еще раз такое, я тебя точно убью! — Я думал, — дрогнул голос Нила, — ты меня никогда не простишь… — он пошатнулся, и Питер поспешно придержал его: — Ты как? — Нормально, — Нил неуверенно отстранился от куратора, взамен опять прислонившись к стене. — Просто устал… — он уселся прямо на пол, и потер рукой виски. Питер опустился напротив, обеспокоенно изучил лицо друга, но там, кажется, была только сильная усталость. Все же Берк сел рядом и заставил себя спросить: — Как твоя шея? Нил настороженно покосился, явно пытаясь угадать, какой ответ больше устроит куратора. Затем мошенник неожиданно усмехнулся: — Я понял, что очень тебя разозлил. Питер невесело улыбнулся в ответ. Нил задумчиво взъерошил волосы, осторожно произнес: — Питер… — Что? — Почему ты меня раньше не бил? М-да, подумалось Питеру, Кэффри всегда был мастером задавать неожиданные вопросы. Еще бы угадать, какого ответа ждет бывший подопечный. Агент решил попробовать строгий официальный: — Нил, ты был преступником на условно-досрочном, я — твоим куратором. Моззи затаскал бы меня по судам за жестокое обращение с подопечным, а это не способствует успешной карьере… Нил не выдержал и фыркнул: — Конечно, конечно! Карьера — это первое, что тебя заботило, когда ты со мной возился эти годы! Разборки с отделом проффдисциплины, перевод в хранилище улик, обвинение в убийстве… я ничего не упустил? Питер ухмыльнулся: — Кажется, нет. — А если серьезно? Питер подавил вздох облегчения. Нил выглядел еще неважно и подавленно, но в его глазах потихоньку начинали проявляться проблески огоньков. — Серьезно? — с улыбкой уточнил Берк. — Ага, — кивнул Кэффри и хитро уставился на куратора: — Я видел, что иногда ты еле сдерживался, чтобы не прибить меня чем-нибудь тяжелым. Я даже переживал, как бы тебя не хватил удар… Питер уже в голос рассмеялся: — Переживал он! Это поэтому ты как-то надоумил Диану преподнести мне на день рождения набор успокоительных лекарств? Да еще сделать это при всем отделе? Нил наигранно возмутился: — Не надо валить все на меня! Диана сама попросила подать ей забавную идею! Мошенник испытующе взглянул на куратора: — Так почему нет? Питер внимательно посмотрел на него. Нил сидел, подтянув одно колено к груди, устроив на нем локоть, а потом — подбородок. Глаза мошенника смотрели абсолютно без подвоха, доверчиво ожидая ответа и, кажется, готовые поверить во все, что сейчас скажет Берк. Питер мягко улыбнулся и честно ответил: — Я всегда помнил, что я — единственный, кому ты доверяешь. А доверие — слишком хрупкая вещь, его легко разбить. Нил секунду-другую размышлял над его словами, а потом излишне быстро отвел глаза в сторону. Питер догадался, что он прячет их по той же причине, по которой отстранился тогда от Эл, кашлянул, меняя тон, и шутливо спросил: — А ты как думаешь, могла ли моя нелегкая работа стать чуточку легче, если бы я хоть раз дал тебе подзатыльник? Нил, не поворачивая головы, усмехнулся и пробормотал: — Не знаю. — Зато я догадываюсь, — уверенно ответил Питер, — это было бы абсолютно бесполезно — Почему? — заинтересованно покосился Кэффри. — Потому, — тоном, не допускающим сомнений, изрек Питер. — Скажи-ка, если тебе дать возможность отыграть время назад и решить дело иначе, ты бы действовал по-другому? На этот раз Нил думал куда дольше. Уникальные мозги Кэффри чуть ли не скрипели, взвешивая варианты, прикидывая, сравнивая, анализируя. Наконец, он твердо ответил: — Я бы сделал это снова. — Вот видишь, — ухмыльнулся Питер, — тебя даже бить бесполезно! — в словах куратора отчетливо проскользнула гордость. Секунду-другую смущенный Нил смотрел куда угодно, только не на Питера, потом тихо сказал: — Прости… Берк без слов положил ладонь на его шею и тихонько потрепал. — Питер… - Нил, что есть сил, уткнулся в плечо куратора. Всего одно слово — но оно включало в себя: раскаяние и мольбу о прощении, обиду на этот жестокий мир и жалобу на боль в отшибленной голове. Берк притянул его поближе, и невольно зажмурился, точно хотел убедиться, что все происходящее — не один из тех снов, когда просыпаешься и, со странной, щемящей, болью понимаешь — все в прошлом, и ничего не исправить, и никого не вернуть. ******** На Нью-Йорк опускалась ночь. В окнах домов на улицах Бруклина одни за другими гасли огни. Агент Берк выключил свет в гостиной и прислушался к происходящему в доме. Мир и покой… всё на своем месте, включая одного потерянного и, снова, в который раз, найденного информатора, спящего на диване. Спит крепко, как человек, чья совесть чиста, ни капли не сомневаясь, что если придется — он повторит все с начала и до конца. Питер тихо подошел поближе, всмотрелся в умиротворенное лицо своего подопечного. — Только не умирай, — неслышно прошептал Берк, глядя, как поднимается и опускается в такт дыханию грудь Нила. — А с остальным как-нибудь разберемся…