Когда сломался телевизор

Звонок в дверь был весьма неожиданным для Артура, ведь он никак не ждал гостей и вообще рассчитывал побыть в эти выходные дома, наедине с самим собой. Он ведь и так уставал на бесконечных совещаниях и собраниях, а длительные перелеты ему не нравились и, сходя с борта самолета, Керкленд еле сдерживался, чтобы не расстаться с завтраком — так сильно его мутило. Он вообще предпочитал путешествовать пешком или хотя бы не прибегая к воздушному транспорту — так было гораздо спокойнее, не появлялось никаких турбулентностей и тому подобного. И вот, наконец, наступили выходные и появилось свободное время. Англия как раз сидел в гостиной, попивая чай и набрасывая одну петлю за другой — в последние несколько недель он начал увлекаться вязанием. И не только всяких милых рождественских носков самых разных расцветок и с интересными узорами, но и даже милых игрушек вроде целой коллекции куколок с милыми шапочками. Они были расставлены на каминной полке и часто Артуру нравилось смотреть на них. Что-то в этом было необычное. И Керкленд нисколько не стыдился своего нового хобби. Должен же он чем-то заниматься помимо распития чая, разбора кучи бумаг и просмотра видео с кошками. Это, кстати, его тоже забавляло. Нехотя отложив крючок и моток красной пряжи, Артур поднялся с кресла и пошел открывать. Он искренне надеялся, что это не Америка с его очередной просьбой помочь ему в его шалостях. Этот невзрослеющий идиот вечно появлялся либо не вовремя, либо начинал плакаться ему по поводу того, что никто его не любит. Разумеется, Англия в душе хохотал до колик, когда пытался утешить Альфреда, гладя его по голове, как маленького ребенка. А тут ещё Россия дал ему мощный отпор. Правительство Брагинского явно имело мозги и одурачить их, или спровоцировать никак не удавалось ни самому Керкленду, ни Джонсу. Жаль… Моля Бога о том, чтобы Америка не стоял сейчас за дверью, Артур распахнул её и, зевая, спросил: — Кто там ещё объявился? — Здравствуй, Англия, — раздался до боли знакомый голос. Голос этот растягивал слова, а человек, которому он принадлежал, то ли кайфовал неизвестно отчего, то ли просто был чему-то рад. Не желая верить в этот обращающийся реальностью ночной кошмар, британец во все глаза посмотрел на незваного гостя и едва не поперхнулся воздухом. Россия. Да-да, это был именно он, в своем привычном бежевом пальто и нежно розовом шарфе, который ему подарила, кажется, старшая сестра, Украина. Впрочем, сейчас Англию не интересовала эта странная семейка. Он трясущимся пальцем показывал на улыбающегося Брагинского и бормотал так, словно его только что постигло жестокое разочарование: — Но.. Но я же наложил санкции! Евросоюз наложил санкции, тебе нельзя тут появляться! — Какие такие санкции? — кажется, Иван избрал тактику полного неведенья. Он состроил самую милую мордашку, какая только была в его арсенале. Но Керкленд-то прекрасно знал, что чем сильнее улыбается Россия, тем коварнее и ужаснее его мысли. И тем больше он желает захватить его страну. Англия задрожал от ярости. Внутри он почему-то ощутил жгучий стыд. — Я наложил на тебя санкции! — орал он, по-прежнему тыкая пальцем в Ивана. — ты не должен быть здесь! Как тебе это удалось? Я сейчас… я сейчас Америку позову! Э-э… Новые санкции придумаю! М-м… Пойду на тебя войной! Но Брагинский был безмятежен. Всё так же улыбаясь, он спокойно протянул руку и буквально отодвинул Англию со своего пути. Конечно, этот здоровяк мог сдвинуть кого-угодно! Артур вновь поперхнулся, на этот раз от возмущения. Пришел, бесцеремонно ввалился в прихожую… В его доме! Да как посмел этот варвар так поступить?! — Америка ещё узнает об этом! — кидал Керкленд угрозы в спину удаляющегося России. — Да ладно тебе, — тот обернулся и сделал непонятный жест, то ли помахав, то ли приказав замолчать. И он направился в гостиную. Артур вспомнил, что там, на каминной полке как раз находились его любимые куколки в вязаных лично им шапочках. Спеша спасти своих маленьких «деток», британец пулей кинулся следом за Брагинским, намереваясь как настоящая «мать» защищать игрушки и оттягивать от них Ивана прямо за его шарф. Если придется. Хотя Англии была противна сама мысль о том, что он может коснуться Ивана. Например, тронуть его за плечо. Или того хуже, обниматься с ним. Если, конечно, представится такой случай… Стоп. О чем это он только что подумал?! Нагло плюхнувшись в любимое кресло Артура, Брагинский взял со стола пульт от телевизора и включил его, спокойно наслаждаясь какой-то программой, которая не представляла интереса для Керкленда. — Ты совсем обнаглел, Россия?! — тот всеми силами пытался отобрать пульт, но Иван ловко вертел его в руках. Англия злился. — Кыш с моего кресла! И не трогай здесь ничего! Иначе… — Да-да, санкции… — скучно протянул Россия, вытянув ноги поближе к огню камина. — Будь добр, Англия, помолчи. Я устал. И Керкленд, к своему изумлению, тут же притих. Вернее, он продолжал открывать и закрывать рот в немом возмущении, однако не мог выдавить из себя ни звука. Магия? Неужели Иван тоже колдует? Брагинский не находил ничего особенного в том, что сейчас он развалился в чужом кресле, смотрит чужой телевизор и вообще находится в доме своего так называемого соперника. Все русские такие бестактные? Артуру оставалось только топтаться на месте, безуспешно пытаясь сделать очередной выговор России. Однако тот всё равно не стал бы его слушать. Это же Иван. Дурацкий, высокий, опасный Иван, которого Керкленд так не любил. Почти ненавидел. Почти… Его лиловые глаза глядят на экран, казалось бы Брагинский забыл обо всем на свете. Он так толком и не объяснил, зачем явился и что ему было нужно. Впрочем, Англия не стал бы слушать. В конце-концов, санкции запрещали ему фактически здесь находиться. Но… Тогда что он тут делает? И почему делает вид, что ни о каких запретах не слышал. Артур вздохнул и направился на кухню, чтобы сделать себе чаю. Для успокоения, так сказать. С этими русскими можно легко сойти с ума. И не только от недовольства. Когда Керкленд вернулся с чашкой в комнату, Иван продолжал смотреть телевизор. Неужели он только за этим и притащился? А у самого что, телевизора нет? Англия отхлебнул чаю и уставился на часы, а затем на фигурки в шапочках на каминной полке. Рожицы улыбались ему. Они что, одобряют нахождение здесь Брагинского? Кажется, Артура предало даже то, что он создал своими руками. Британец махнул рукой и обессилено опустился на стул. Нет, он все-таки обязан рассказать обо всем Америке. Какого черта русский делает в его стране, когда ему вообще запрещено тут быть? Вот это и предстояло выяснить Керкленду. Однако парню уже решительно всё равно. Он взял свою брошенную пряжу и крючок. Как хорошо, что русский не стал насмехаться над его увлечением. Артур постарался полностью сосредоточиться на вязании, успокаивая себя тем, что Иван скоро сам уберется из его дома и больше сюда не залезет. Он искренне надеялся на это. Британец усердно заработал крючком, набрасывая петли. Трещал камин. Артуру почему-то показалось, что с появлением Брагинского в гостиной стало куда жарче. Англичанин украдкой посмотрел на незваного гостя. Тот прикрыл веки и приоткрыл рот. Неужели уснул? В голове Керкленда зародился безумный план под тихую вытащить русского на улицу и там оставить. Но он одернул себя. Даже к врагу истинный джентльмен должен обращаться с почтением. Хотя бы самым малым. Мерно тикали стрелки часов. Артур не замечал, как быстро летело время. Он вязал уже вторую шапочку, но иногда всё порывался взглянуть на Россию. Тот явно спал. Как же быстро он умудрился уснуть. Брагинский смотрелся умиротворенным и удивительно красивым в свете огня от камина. Руки его лежали на подлокотниках кресла, ноги вытянуты вперёд. Он даже не снял верхней одежды. И как ему не жарко? Англия вдруг взял недоделанную шапочку и как бы надел её на спящего Россию. Тот продолжал посапывать и выглядел очень мило и необычно. «А ему идет красный», — подумал внезапно Керкленд. Он снова зевнул и потянулся. На улицу давно опустился вечер. Он впервые за всё время посмотрел в окно. Полная луна светила в гостиную, однако её свет всё равно затмевало пламя жарко растопленного камина. Артур нахмурился, ещё раз задержав зеленые глаза на Иване. Спящий враг. Как трогательно… И всё-таки… Враг ли он? Вот так внезапно заявиться, уснуть перед телевизором, без оружия, без насмешек. Но Россия никогда не приходит просто так. Зачем же он здесь сейчас? Такой милый, со своей расслабленной мордашкой, наслаждающийся теплом пламени. Светло-русые волосы немного растрепаны. Детское лицо, едва заметный румянец на щеках. Англия отвернулся, призывая себя проявить сдержанность. «Пожалуй, — с некоторым смущением подумал он, — я уже не хочу его выгонять. Куда он пойдет? На дворе зима. И пусть у нас не так холодно и не так много снега, однако выгонять его на улицу… Даже если он — враг…» Керкленд присел рядом со спящим Россией. Он зачем-то, против воли протянул руку и слегка взъерошил волосы Брагинского. Тот что-то пробормотал во сне. — Я тут… — Англия прокашлялся. — Связал кое-что. Странно, правда? Я — и вязание. Несовместимые вещи, а? В общем, носи, чертова Империя Зла. Он хмыкнул. Артур сам не представлял, что побудило его на такую щедрость и нежность в словах. Он ведь точно слышал её в своем голосе. А вот Ивану повезло, что он так удачно уснул. Никто и не узнает о том, что чувствовал на самом деле британец. Он наклонился к лицу России и легко поцеловал его в губы, осторожно положив одну руку ему на грудь. Он уже немного отстранился, отчаянно краснея, как вдруг обнаружил, что аметистовые глаза смотрят прямо на него. Широко распахнутые, горящие, в них отражался огонь в камине. В этот же момент Брагинский резко притянул его к себе. Жадный страстный поцелуй и тепло пламени… Ноги Артура подкосились и он упал прямо на русского. Впрочем, так было даже лучше. Он растворялся в мягких губах Ивана, сжав в пальцах светло-русые пряди. Англия готов был поклясться, что этот миг длился почти вечность. Он первым нехотя прервал поцелуй и, часто дыша, взглянул на Россию. — Так зачем ты пришел? — хрипло спросил Керкленд. — Телевизор посмотреть, — хитро улыбнулся тот. На его детском лице эта улыбка была просто бесподобной. — Я так и думал, — усмехнулся Артур и уже сам поцеловал Брагинского, ощущая, как быстро забилось сердце. Влюбиться во врага. Как банально… Но зато как прекрасно.