***
Рин светится от счастья, когда заходит в кафе и крепко держит за руку Хару. Они приходят последними, и их взбудоражено-радостный вид сразу же привлекает внимание. Все разговоры мигом стихают, за столиком повисает предвкушающее молчание. Они объявляют о помолвке, переплетая пальцы у всех на виду, и взгляд Макото тухнет на мгновение, но он сразу же приходит в себя и подключается к всеобщим поздравлениям. А после, оставаясь незамеченным из-за предсвадебного ажиотажа, тенью проскальзывает к барной стойке. Соске подсаживается к Макото практически сразу же после того, как Ай-чан начинает восхищенно хлопать полными слез глазами и обнимать семпая, а Рей силится удержать от таких же действий успевшего смешать пару коктейлей Нагису, что, впрочем, заведомо повальное дело. — И давно ты уже? — спрашивает Соске, отчего-то уверенный, что его обязательно поймут правильно. — Давно что? — в противовес его уверенности спрашивает Макото. Он перекатывает слабоалкогольную дрянь по дну стакана и раз за разом прижимается губами к прохладному стеклу, но никогда не заканчивает действие до конца, обрываясь на середине. — Давно ты уже пытаешься прикончить этот стакан? — усмехается Ямазаки, но тут же становится серьезным. — Как долго ты сохнешь по этому недоумку? Макото поджимает губы, но молчит, а позади раздается восторженный гул их друзей. — Ты не прав на его счет, Ямазаки-кун. Харука очень чуткий и заботливый друг, — почти шепчет Макото, опустив голову. Соске звучно ставит рюмку на стойку и просит бармена повторить. — Как же, ты сам-то в это веришь? А впрочем... Ты-то как раз веришь, — он пропускает пару прядей своих коротких волос сквозь пальцы и обреченно вздыхает, не понимая, зачем вообще ввязался во все это. Какое ему дело до чужой безответной любви? — Я задал тебе вопрос. Соске знает, что не сможет заставить Макото ответить, если тот не захочет. Но так же он уверен в том, что Тачибана не захочет держать рот на замке, когда до него пытаются достучаться. Возможно, впервые. В конце концов, он слишком долго молчал, и пытается делать это даже теперь, но его силы наверняка уже на исходе. — Сколько себя помню?.. — неуверенно предполагает Макото, сам, кажется, удивленный своим ответом. — Ты безнадежен, друг мой, — горько усмехается Соске, опрокидывая в себя очередную рюмку коньяка и сжимая рукой плечо Тачибаны. Они сидят в молчании некоторое время, пока их друзья беззаботно веселятся за их спинами, и Ямазаки ощущает иррациональное чувство ненависти к этой однобокой дружбе. Почему именно он, Соске, сидит сейчас рядом с Макото и грамотно набирается за них обоих, потому что Тачибана правильный мальчик и никогда не опустится до того, чтобы упиться от безысходности? Почему именно он, ведь они даже не друзья, максимум приятели? — Ребята заказали шампанское, пошли, — говорит он, когда к столику с их шумной компанией приближается официант. Соске знает, что смешивать плохо, и что наутро его ждет просто отвратительнейшее похмелье, но это именно то, что он должен сделать сейчас. Ямазаки сильнее сжимает руку на плече Макото, и Тачибана поднимается, утирая сухую щеку рукавом свитера. — Да, конечно. Мы еще не поздравили их как следует. Нагиса что-то говорит про платье и про цветы, и про банкет тоже, он даже пытается выпросить себе место шафера, а когда не получается — подружки невесты. И Соске невольно противопоставляет его возбужденную речь улыбке Макото. Тачибана улыбается по-доброму счастливо. Но Соске смотрит глубже и дальше — всматривается в морщинки вокруг глаз и небольшую складку меж бровей. Макото выглядит уставше-смирившимся. — Точно Хару! Рин никак не может быть в платье, он даже на школьном фестивале был дворецким, а не горничной! — А Микошиба-семпай — нет! — добавляет Рин, и все смеются. — Хэй, а почему тогда кольцо у Рина? — спрашивает Рей. Рин торжественно улыбается, показывая ряд белоснежо-белых зубов (реакция с хлорированной водой? У Соске всегда было плохо с химией), и обнимает Харуку крепче. — Потому что это Хару сделал мне предложение. Нагиса умиленно завывает, а у Рея краснеет даже шея, и Соске готов поклясться, что слышит, как сердце Макото пропускает пару ударов, но улыбка на его лице все та же, что и пять, и десять минут назад. Жизнерадостно-участливая. Бесконечно печальная. Они еще долго смешивают всевозможные напитки из довольно скудного меню в случайном порядке и обмениваются веселыми историями, но весь вечер внимание, так или иначе, притягивают к себе Хару и Рин. Они рассказывают о своих планах и успехах и украдкой ото всех крадут друг у друга поцелуи, за что Соске порой смотрит на них практически с отвращением. Не за себя — за Макото. А тот не прекращает дружелюбно и заботливо улыбаться, так, что, Ямазаки уверен, к концу их посиделок у него скулы сводит от этих улыбок. Когда они расходятся, Макото вызывается проводить его домой, потому что да, он достаточно трезвый и им в одну сторону первые десять метров. Соске знает, что так даже лучше. Потому что воспитание, не позволившее Тачибане напиться, самое прекрасное, что могли дать ему родители. А еще он знает, что завтра ему будет плохо, но так даже лучше. Потому что Макото плохо вот уже несколько лет, и никто из его друзей не удосужился снять хоть часть этой печали с широких плеч, но так даже лучше. Потому что плечи Соске гораздо шире любого из них и даже шире, чем у Макото, и он сможет тащить часть чужого груза даже с вывихнутым плечом.***
Уже на следующую их встречу Макото приходит с девушкой. И улыбается действительно искренне, глядя на то, как Рин, дурачась, кормит Харуку с рук.