Ангелам нельзя!

Он… здесь? Из ступора меня выводит Дин, схватив за руку. Да, это действительно они, и действительно… Чувствую, как в глубине моей сущности ядом разливается темное чувство, чем-то напоминающее разочарование вперемешку с обидой. Вы были мне нужны два месяца назад. Я сходил с ума, прижимая к себе тело Дина и понимая, что он не проснется. Где вы были все это время? Сила рвется наружу, но я загоняю ее обратно, нет, они… могут помочь, помощь нам необходима, Дину угрожает опасность, а значит… значит придется сотрудничать. — Габриэль, Бальтазар, — короткие кивки — как к равным, на большее меня сейчас не хватит. — Кастиэль, неужели не рад. — Рад, ребята, ой как рад, единственное, что не позволило вас растерзать — присутствие Дина в сознании. Интересно, в первый момент я на вас действительно зашипел или только хотел это сделать? Краем глаза замечаю, что крылья уж в полной боевой готовности и в случае опасности не без удовольствия разорвут наших гостей. Они у меня… самостоятельные, каждый раз думаю, что это должно меня до смерти пугать, но не пугает. Привык, видимо. Жестом приглашаю пройти к дивану, все же это «мои» гости, Дина же чуть приобнимаю за плечо и веду следом. — Габриэль, я молился тебе, — говорю я. Что ж, меня это волнует. Почему сейчас, почему ты пришел ко мне только сейчас? Брат, я должен знать. — Почему ты появился только сейчас и… в такой компании? — Были некоторые трудности, — Габриэль напустил на себя таинственный вид. Забавный он, хоть и архангел. — Зато я кое-что сделал, кое-что узнал. И, если хорошо попросишь — даже поделюсь. Мне в очередной раз захотелось его прибить, ну что ж я нервный-то такой? В порядке же уже все! Дин — рядом сидит, меня любит… как умеет. С этими двумя на улице тоже все в порядке. В мире есть сахар и наверняка еще что-нибудь не менее прикольное, что ж, мне еще-то нужно. Глубоко вздохнув, прижимаюсь к Дину. Не могу я так больше, смыкаю руки на его прессе и кладу голову на его плечо. Они надо мной издеваются… все. А я тот еще псих — убью ненароком, а они помочь могут. Может, Дин с ними поговорит? Целую его куда-то за ухо, вдыхаю запах волос… Да, не хочу я с этими двумя разговаривать, у меня уже такое чудо в руках, что больше мне ничего и не нужно… Хорошо понимаю Каса… Ну, ладно, Габриэль… Он еще вообще непонятно, как остался жив. Но ведь Бальтазар все это время был рядом? Почему никто из них не помог Касу?.. Вообще, мне крайне приятно, что я начинаю автоматом переживать не только за себя, Сэмми или Бобби. Раньше я так за Каса не переживал. Нужно расспросить этих двоих, вон, смотрят, усмехаются… Но все, что приходит мне в голову, это… — Какого черта ты закинул нас сразу на 26 или какой там был этаж? Какого хрена не в хранилище? Габриэль улыбается в кулак, уже почти смеется. — Забавные такие, да, Бальтазар? Все им объясни… Между прочим, я все еще архангел, и творю я все, что хочу, — но, видимо, заметив наши явно грозные взгляды, он почему-то серьезно поясняет: — Моих сил вообще едва хватило, чтобы закинуть вас на небо. Скажите спасибо, что вообще удалось. Я ведь, как бы, еще не совсем жив. — А Бальтазар? Вы все время были в сговоре? — Кас что-то бурчит, да, я знаю, что спрашиваю не о том, но мне нужно знать. — Типа того, малыш, — Бальтазар потягивается, хрустит пальцами рук. — А зачем мы пришли, тебе неинтересно? — Интересно, — коротко бросаю я. — Как ты остался жив? Габриэль чуть поворачивает голову и вопросительно приподнимает брови. — Надо же, кто-то догадался спросить… — Кас хмыкает в моем плече, и я вдруг понимаю, что он знает чуть больше того, что знаю я. — Да, я жив, но не совсем. Чтобы полностью вернуться, нужно будет кое-что сделать, но об этом потом. — И все-таки? — мне почему-то чертовски интересно. Мне начинает казаться, что дело как раз в нем, и мы — всего лишь пешки. Ну, может, и шахматные кони в его игре, кто его знает. — Почему я не могу прочитать его мысли? — Габриэль оборачивается к Бальтазару, и тот беспечно пожимает плечами. Но после отрицательно качает головой. — Ну, ладно, скажем так, я оставил после себя несколько крестражей, которые не дали мне умереть. Вообще, удивительно, что этим клевым приемом до меня никто не воспользовался. — Чего ты оставил? — переспрашиваю я, и Гейб расстроенно кивает сидящему рядом ангелу: — Они не читали, представляешь, Балти? И даже не смотрели… С кем приходится работать… — Ладно, не суть, — прерываю его я, — так что за информация? Что вы узнали? — К примеру то, зачем Рафаилу мог понадобиться Кастиэль, — отвлекаюсь от обнюхивания Дина. Его волосы пахнут… великолепно, им пахнут. Не успело мое чудо сходить в душ, после этой странной водной процедуры от него разит какой-то химией. Так лучше… — И зачем? — нет, ну, честно. Дин хотя бы на меч претендует, а я… так, шушваль спятившая. — Дежавю, — говорит Бальтазар и улыбается. И ради этого я отвлекся от Дина? Братья мои, имейте совесть… — Бальтазар имел в виду то, что ты напомнил моему брату кое-кого. Не внешне, скорее, запахом силы. Не точь-в-точь, но очень похоже. — И кого же? — не выдержал Дин. На что архангел заговорщически улыбнулся, показав, что тема закрыта, дальше информация не за бесплатно. Ладно, что там у него… крестражи? — Что ты от нас хочешь? — Все просто, мое «не совсем жив» привести к «просто жив», — не оригинально. — И что я должен для этого сделать? — я начинаю злиться. Моя сила чувствует это, и крылья начинают трепетать, снеся некоторые неправильно, по ее мнению, расставленные предметы. — Эй, Кас, успокойся, — смотрю на Бальтазара и понимаю, что в самом деле веду себя недостойно. Прижимаюсь к Дину… отпускает. Что бы там ни было — я справлюсь, иначе бы Гейб ко мне не пришел. Он вообще очень хорошо разбирается в том, кто что может… Нет, ну, вообще логично. Смотрю на Гейба. Фокусник, он на то и фокусник, чтобы вести игру. Бальтазару тоже, видимо, какой-то прок есть. — Давайте сначала, — я развожу руками и сажусь более прямо, Кас снова недовольно бурчит. Потом садится за мной, обнимая за талию и опустив голову мне на плечо. Как-то не слишком пугает свое такое поведение перед архангелом… Ну, хотя, это же Гейб. Вообще, я хотел спросить это у Сэмми, но… не судьба. — Что такое крестражи? — О, ты догадался спросить? Похвально, — Габриэль снова включает шутника, но крылья Каса уже в боевом положении, и Гейб, бросив быстрый взгляд на Бальтазара, ловит его покачивание головой, как бы намекая, чтобы сейчас не стоит нарываться. — Ладно, это такие штуки, в которые в книге злой волшебник заключил часть своей души, не позволив себе умереть, когда его убили. Ну, это, конечно, бред, не так уж и легко разделить душу на семь частей. Но, в целом, можно использовать и кое-что другое. Часть силы, кровь архангела, некие специальные предметы — и вуаля! — крестражи готовы. — Так чего сам ими не воспользуешься? — я скрещиваю руки на груди. — Ты же вроде бы не призрак, более-менее осязаем. Вон у тебя Бальтазар есть. — Ой, а вы совсем ничего узнать не хотите, — Габриэль возмущенно поднимается со своего места. — Пошли, Бальтазар, найдем себе других помощников. — Сиди, — ангел рывком опрокидывает Гейба обратно в кресло. — Хватит, я люблю шуточки, но надоело. Нужно работать. Ты больше нигде не найдешь двоих, которые так легко смогут проникнуть и в рай, и в ад, и в то самое место на Земле, которое ты благополучно забыл. — Да не забыл я! — злится Гейб, тоже скрестив руки на груди и отвернувшись. — Просто оно на то и есть странное место, чтобы менять свое местоположение. — Ни за что! — я резко подскакиваю, отчего Кас тоже подскакивает, смотря на меня. — Я не вернусь ни в рай, ни в ад. Спасибо, хватило. С нас обоих кстати. Вы вообще себе это как представляете? А еще этот предмет, или чего там у тебя нужно найти, так? То есть не просто смотаться туда и обратно, но и побыть там. Нет уж, из ада больше не выпустят меня, из рая — его, — я киваю на Каса, который несколько шокирован моей пламенной речью. — Ищите себе других самоубийц. — Вы и так уже почти мертвы, Дин, — Бальтазар становится серьезным и тоже поднимается со своего места. Гейб, нехотя и тяжело вздыхая, следует его примеру. — А если ты решишь рискнуть, потому что он один без тебя не пойдет, то я поговорю со своим старинным другом, Петром. И может быть, он вычеркнет из одного списка одно имя. Да, у него есть такие полномочия, впрочем, если хочешь, я могу дойти и до Главного, того, кто составляет список. Он давно кое-что хочет… Бальтазар говорит загадками, но я его понимаю. Моя пылкость куда-то улетучивается, и я поворачиваюсь и смотрю на Каса. А ты что скажешь, дружище? Да как они смеют угрожать Дину?! Меня переполняет сила. Я чувствую, как сосуд начинает содрогаться, не выдерживая напора моей ярости, кожа трескается, не выдерживая давления. Из глубокой раны, рассекающей лицо от линии волос через глаз до подбородка, вытекает не кровь, а густая черная субстанция, заливая часть лица наподобие причудливой маски. Сами глаза заливает черная пелена. В ушах шум собственной крови вперемешку с бешеным ритмом сердца. Я практически не вижу, что происходит в комнате. Я не слышу, о чем они говорят, до меня едва ли долетает десятая часть их слов. Петр? Список? Они хотели забрать Дина от меня в рай? В этот инкубатор для праведных душ, чтобы через века три сделать из них средство от потертости на крыльях? Я уничтожу эти небеса, лично разорву каждого, кто посмеет встать у меня на пути. Я не пощажу никого. Они… Они… — Кас? — голос Дина пробивается сквозь шум теряющейся реальности. Он звучит чисто… Он всё, что у меня есть. Не знаю, наверное, от обращения я остановился, потому что в следующее мгновение почувствовал, как рука моего охотника осторожно сжимается на моем плече. Теперь я могу рассмотреть его лицо. Он… встревожен, обеспокоен. Нет, я не хочу, чтобы он так выглядел из-за меня. Нет, все хорошо, я защищу тебя… Осторожно касаюсь его щеки тыльной стороной своей ладони. — Ты все еще этого хочешь? — Габриэль смотрит на Бальтазара, ну, насколько я могу увидеть, потому что стараюсь утихомирить своего ангела. — У нас нет выбора, — Бальтазар встревоженно смотрит на Каса, — и у них тоже нет. Я еле удерживаю Каса на месте, крепко прижимая его к себе. Он бы, наверное, мог в таком состоянии навредить и мне, но его крылья медленно успокаиваются, красивыми волнами покрывая диван. Я обнимаю Каса, поглаживая по спине, шепчу на ухо, что люблю его и что мы со всем справимся. Я, кажется, понимаю, на что намекают эти двое. Кастиэль может погибнуть, если пойдет без меня — у Рафаэля есть оружие против него, к тому же они союзники с Кроули. Но вдвоем мы сможем действовать как-то сообща, что ли, более хитро. Хотя, может, эти двое выдали еще не все, что хотели. — План есть? — я смотрю на них, Кас недовольно дергается в моих руках. Он не хочет этой сделки, но нет, слишком много проблем это решит. К тому же эти двое не стали бы отправлять нас, не зная, как скрыть или защитить - мы ведь должны вернуться. Но почему именно мы? Почему не Кас и Бальтазар? Потому что Бальтазар его не остановит в случае чего, а я могу? Потому что Гейб слишком слаб? — Есть, — Гейб кивает, — начинать нужно будет с ада. Я шумно сглатываю. Мои эмоции мгновенно перехватывает Кас, обнимает меня за плечи, целует в шею. Да я справлюсь, чувак. Подумаешь, снова ад… Я все-таки опускаюсь снова на диван, пернатые занимают свои места напротив. Кас прижимает меня к себе, снова зарывается лицом в мои волосы. Внутри у меня все выключается. Эмоций нет, ничего нет. Это место никогда меня не отпустит, хотя рай вон тоже на очереди. Земли там только нет. — В самом центре ада есть место, где редко кто-то бывает. Это сердце тьмы, но оно несколько пугает даже самих демонов. Это… живое начало. Оно похоже на осьминога с щупальцами, ну, чем-то, и у его подножия есть нечто наподобие тайника, маленькое, неприметное, но я подскажу вам, как его найти. Вопрос в том, что оно спит всего лишь некоторое время, я так и не вычислил, сколько, но взять тайник за это время можно успеть. А до этого — схорониться рядом. Говорю же, демоны обходят это место стороной. — А в чем подвох? — осторожно спрашиваю я. — В том, что оно вас почувствует, — отвечает вместо Гейба Бальтазар. — Оно легко ощущает сущности, но людей — нет. Поэтому нужен ты, Дин. Кас подождет подальше, а ты дождешься, пока оно заснет, и заберешь из тайника то, что там будет. Совсем нервы расшалились, такое при Дине учинить, мне стыдно. Ну, не нужно было так себя вести. Вечно я палку перегибаю. Благо хоть… успокоили. Крепче прижимаюсь к своему чуду, но в следующий момент понимаю, что убивать нужно было вовсе не несчастных святых, а вот этих двух. Да я… Дина близко к этой штуковине не подпущу! — Хорошо. — Дин? Ты зачем согласился? Я же… не смогу тебя там защитить. Мы ведь можем обойтись и без этих двух с их сделками. Тебе Кроули мало? — В таком случае подошел бы любой смертный. Они алчны, безрассудны и при должном подходе вполне могут выполнить необходимое, а у Бальтазара есть возможность доставить туда любого. Нет, ребята, я вам просто так не позволю Дина в ад загнать. Он там... ведет себя неадекватно. Вырывается… Стены ломает. А если все на самом деле так, как вы сказали, то и делать там моему охотнику нечего. Крылья осторожно дернулись, как бы спрашивая: можно ли этих двух начать препарировать? Одно слово, Дин, и я тебя от них избавлю. Не знаю, что они задумали, но мне это не нравится. А мы справимся с Рафаилом, а тем более с этим демоном в костюме. — Ага. Согласится, конечно, — Бальтазар улыбается. — Кастиэль, как ты думаешь, чем я занимался все это время? Неужели не попробовал закинуть туда кого-нибудь? Я не так глуп, друг мой, и не столь безответственен. Я бы не пришел, если бы мы могли обойтись без вас. Впрочем, вы не можете обойтись без нас. Давай, Гейб, жги. Расскажи им хоть что-то. — Что, например? — Габриэль искусно выгибает одну бровь. — То, что Касу осталось совсем недолго? То, что лучше ему как можно скорее покинуть это место? Или, может быть, рассказать про то, как брат надеялся, что Кастиэль все-таки поедет умом, и тут он его тепленьким и перехватит? Но, облом, Винчестер вернулся. А нового плана у брата не было. Да он и устал уже, нужно нововведения вершить на небесах, а он не может с предателем справиться. И ангелы отчего-то за ним не идут… У него теперь есть против тебя оружие, Кас. И за ним не заржавеет. Мои эмоции так и не включаются. Я поворачиваю голову и судорожно целую Каса. Я его люблю, его нужно защитить. Повторяю это, как мантру, а внутри — все по-прежнему мертвое. — Тебе нужно больше доверять людям. И существам тоже, Дин, — Габриэль смотрит мне прямо в глаза. Я криво улыбаюсь. Иначе я плохо кончу, да? «Да», — одним взглядом отвечает мне Габриэль. Страшно. Холодно. Больно. Мы — как агнцы на заклание. Все не отрываю взгляда от Гейба, не просто же из-за крестражей он нам помогал. Или только из-за этого? Доверять… Черт бы побрал этих существ. Мне всегда брата хватало, пока Кас не появился. А сколько прошло времени, прежде чем я научился доверять ему? — Гейб рассказал вам не все, но суть не совсем в этом. У нас с вами — общая цель, ну, практически общая. Рафаил — не лучшая кандидатура на престол, и чтобы дать ему отпор — одного Каса будет мало. Даже с его новой силой. А Габриэль помог бы, будь он снова как новенький, да ведь, друг? Габриэль кивает. — Мы пойдем. Подумайте еще раз, но времени у вас нет. Он скоро будет здесь, — Габриэль уже какой-то бледный, Бальтазар бросает на него взгляд, и дальше я слышу только шелест крыльев. — Они правы, Кас. Давай, мы сможем. Ты ведь хочешь жить долго и счастливо? Я… хочу. Я очень хочу жить долго и счастливо, но это возможно, только если ты будешь в безопасности. — Дин, они хотят тебя использовать, — меня, скорее всего, тоже, но меня можно, я сильный — выкарабкаюсь. — Причем вслепую. Это опасно, я… я не хочу тебя потерять. Не хочу! Я… я имею на это право, ну, по крайней мере, я очень хочу думать, что имею. Дин, я люблю тебя, я… не могу тебя потерять. — Мы можем найти другой выход. Он должен быть. Обязан! Тебе не нужно так рисковать, — если потребуется, я встану перед ним на колени. Я уже понял, что решать за него не могу, оставить в безопасном месте, уберечь — он зубами будет камни грызть, но найдет, во что вляпаться. Может, уговоры помогут? — Давай посоветуемся с Сэмом… и Бобби, — да, эти двое смогут объяснить Дину, что ангелам верить нельзя. Понимание, что я уже не причисляю себя к ангелам, немного меня шокировало. Действительно, от ангела у меня разве что… А что? Я сейчас больше на демона похож. Черная кровь, обожженная сущность, сила, несущая лишь боль и разрушение. Я больше не ангел… Я… Я оборачиваюсь, расправляю свое «крыло», состоящее из боли. Оно не просто черное, оно поглощает свет вокруг себя. Чем я стал? — Дин, кто я? — Нечто прекрасное, но пока что пугающее самого себя? Я прижимаю к себе Каса, явно несколько напуганного всеми этими переменами. Да, он прав, им нельзя верить. Но что нам еще остается? Верно, ничего. Иначе это чудо — я провожу по крыльям Каса рукой, и они, словно повинуясь и мне тоже, лезут мне под ладонь — снова будет безжалостно срезано моим же мечом. Поднимаю его голову за подбородок, нежно целую, он тянется за чем-то большим, но я отстраняюсь, впрочем, не выпуская его из своих объятий. — Кас, у нас нет времени, чтобы медлить. Нет его, понимаешь?.. Ты говоришь, что не хочешь потерять меня, но это твои прекрасные крылья были так легко срезаны одним разящим движением, — я заталкиваю поглубже мысль, что все это случилось из-за меня. Тем более, я должен все исправить. — Я тоже боюсь за тебя, Кас. А ему нужен не я, ему нужен ты. Если же на нашей стороне будет другой архангел, возможно, мы сумеем выстоять. Ты думаешь, что я не прав? Он стоит, смотрит на меня, и я вижу, как в уголках чистых голубых глаз его оболочки собираются слезы. Крепко прижимаю его к себе, целую в висок, в лоб, снова крепко прижимаю его. — Прости меня, Кас. И защити. Габриэль! Где ты? Давай свои инструкции. — Сразу бы так, — Габриэль возникает за моей спиной. Дин все еще обнимает меня и, когда я хочу обернуться, прижимает сильнее. Я не хочу видеть лицо своего брата. Не хочу смотреть на него, не хочу его слышать. Чем он лучше Рафаила? Тем, что не идет напролом? Хитрит? Изворачивается? Моя сила вновь закипает, но мне удается ее сдержать. Ярость не поможет. Дин уже все решил. Он… не хочет советоваться с Сэмом. Он… Интересно, как он вообще дожил до встречи со мной? А, ну да, не дожил. Отстраняюсь от Дина и смотрю в лицо своего бывшего брата. Что ж, я теперь не ангел, даже не знаю, могу ли называть братом это существо. Разве что по привычке и за неимением другого обращения. — Мы должны знать, что ждет нас там, а самое главное, что и зачем мы ищем. В общем, все, что знаешь ты. — Прямо все? — Габриэль, мне не нравится твой план, но мы тебе нужны. Значит, придется сделать так, чтобы он мне… понравился. — Кастиэль… — он улыбается, так тепло, что даже мне становится не по себе. — Ты все еще летаешь, не так уж легко откреститься от нашего родства. Ты не доверяешь мне, впрочем, для тебя это не так опасно, как для твоего партнера. Но, — он поджимает губы, — зря не доверяешь. Я не пришел к тебе на зов, но… Я не мог, Кас. Я пытался докричаться, но был слишком слаб. Хотя, какое тебе дело до моих откровений… — он усмехается и прижимает пальцы к губам, вскоре поднимая вверх указательный палец. — План! Да! В общем, центр вы найдете достаточно быстро. Потом дожидаетесь, пока это… кхм… создание заснет, и Дин подходит к тайнику. Я дам тебе кое-что, что поможет распознать, где именно мой тайник. Ну и все! Забираешь вещь, идешь к Касу, он переносит вас обратно. Дел-то! Всего на полчасика. Ну, побольше, но я чуток позабочусь о времени, а то твой длинноволосый братик пойдет тебя искать. Я хмыкаю. За Сэмми станется. — Что-то еще? — я поднимаю брови, ожидая ответа, и ловлю взгляд Гейба. Есть что-то еще. Я понимаю это крайне четко. Гейб не дурак, как и Бальтазар, а я — далеко не исключительный. Но… — Ты ведь будешь рядом, да, Кас? — я снова целую его, нежно, в лоб, и он горестно вздыхает. — Кастиэль, вопросы еще есть? Или можете, собственно, отправляться, — Габриэль на всякий случай отходит чуть подальше, и я улыбаюсь. — Мне все это не нравится, — сообщаю я, вдруг кто не в курсе. — Я буду рядом. Если это «создание» посмеет навредить Дину, от Габриэля мало что останется, и его «крестражи» ему не помогут. Уж я позабочусь. — Тогда вперед! — Сейчас? — А что тянуть? А я за Сэмми присмотрю. Они еще час гулять будут, а за это время можно раз десять тайник обчистить. Крепко сжимаю в объятьях Дина. Нет. Нет, нет и нет, после прошлого раза, когда я послушался Гейба и сломя голову ломанулся на небеса, я два месяца качал на руках тушку Дина и искренне верил, что это все, что у меня осталось. — Хорошо, — Дин, ты в своем уме? Он снова целует меня, крепче прижимается, видимо, для того, чтобы мне было удобнее его переносить. — Дин, это… ад, ты уверен? — в прошлый раз все не очень хорошо закончилось, а ведь я тебя в самом спокойном месте в этом гадюшнике оставил. — Замолчи, — я, наверное, бледнею, судорожно сжимая в ладони плечо Каса. Я стараюсь не думать об этом. Вообще не думать. Раз, два, туда, обратно. Ну, там еще чуток. Но душ же там нет, надеюсь?.. Гейб смотрит на нас очень внимательно, как будто оценивает, реально мы можем или нет. И протягивает мне мешочек. Я беру его. Маленький, помещается в ладони, пульсирует. Интересная штука… Но не видно, что внутри. — Откроешь, когда оно заснет. И оно само приведет тебя, куда нужно. Кастиэль. Посмотри на меня, Кастиэль. Кас нехотя поднимает взгляд на своего брата. — Что бы не случилось, не заходи в круг. Хотя бы один раз доверься своему партнеру, зря, что ли, ты именно его выбрал среди миллиардов других. Это… так приятно звучит. Пустота в моей душе, боль вдруг отступают, и на их место приходит тепло. Он выбрал именно меня. Я любим. Любим лучшим на свете. Теперь я готов на все. Даже на самое страшное. Главное, чтобы Кас сам глупостей не натворил. — Давай. Я люблю тебя, Кастиэль. Люблю больше всего на свете. — Хорошо, не заходить в круг, — повторяю я инструкцию Габриэля. — Да, я запомнил. Тянусь к губам Дина, целую, пытаясь показать всю свою любовь в этом простом действии, обнимаю его, крепко прижимаю к своей груди, чуть приподнимаю, распахиваю крылья. Я отстраняюсь уже на месте, впрочем, «отстраняюсь» слишком сильно сказано — разрываю поцелуй, смотрю на своего охотника. Волосы взъерошены, зрачки расширены, раскраснелся. Отпустить его сейчас? Напомнить, где мы и зачем? Да ни за что! Целую еще раз, провожу рукой по спине, заставляя чуть прогнуться, окутываю своей любовью. Ну его, этот мир, у меня уже есть ты, этого более чем достаточно. Но он отстраняется сам. — Мы на месте? — я киваю и показываю влево. — Туда? Он хлопает меня по плечу и идет в указанном направлении. Мне остается только следовать за ним. Дин, будь осторожен, пожалуйста… Коридоры, коридоры, коридоры… Я периодически оглядываюсь на Каса, и он уверенно кивает мне. Душ не слышно, демонов нет и в помине, и я с каждым шагом становлюсь все более уверенным в себе. Пока мы идем, я думаю. Все-таки зачем мы Гейбу? Потому что он погиб из-за нас, и теперь мы как бы возвращаем долг? Или что такое можем только мы двое? Охотник и его несчастный, превратившийся в непонятное, хоть и крайне сильное существо, ангел? Что такого мы можем?.. — Дин… — Кас останавливает меня за плечо. — Да? — я послушно оборачиваюсь на него. — Мне… вроде как, нельзя дальше. Мы пришли. Перед нами колонна. Под ней — вход в большой зал, скорее всего, это… чудовище именно там. Я спрашиваю себя и уверенно же отвечаю — нет, мне не страшно. Ни капельки. Я вообще горы теперь свернуть готов. — Кас, — я снова обнимаю его, — не входи туда. Стой здесь, даже если тебе будет казаться, что со мной что-то не так, — он поднимает на меня взгляд, в котором смешалось все, а главное — там боль. И у меня в груди тоже сразу начинает болеть. — Потому что со мной все будет хорошо. Нам нужно попасть еще в два места, так что… Все получится. Я крепко прижимаю его к себе, он судорожно цепляется за меня, его крылья снова сооружают вокруг меня кокон, пеленая, как ребенка. — Я пошел, — предупреждаю я, поглаживая крылья, которые с легкостью отпускают меня, доверяя. Кас со слезами на глазах смотрит вначале на крылья, потом на меня. Я огибаю колонну и спускаюсь. Чудище волнуется, тело — огромное, похожее на шоколадное желе — изгибается волнами, и его щупальца тянутся ко мне… Я… я доверяю ему. Полностью, без остатка. Но как же больно видеть, как он уходит. Уходит от меня туда, где я не смогу ему помочь. Отчаяние, одиночество… Чувство собственной никчемности и бесполезности душит, придавливает. Я падаю на колени, заваливаюсь на бок, прижимаю колени к груди. Я не могу видеть Дина, но прекрасно слышу, что там происходит. Шаги моего охотника, переваливание, какое-то бульканье чего-то огромного, даже на звук мерзкого. Я не сдвинусь с места, я обещал... Я буду ждать столько, сколько потребуется. Мои крылья чувствуют мою боль и осторожно касаются моей руки. Нежно, как касались Дина, пытаются успокоить. Да. Да! Мне это нужно. Я чувствую, что меня просто не хватает. Черные ленты покрывают все мое тело, пытаются согреть. Я чувствую их, возможно, впервые так близко. Мы… одно, мы и есть я, но мы разные, как пламя и ее свеча, как причина и следствие. Я могу существовать без них, они же без меня — нет. Волны силы, моей воли, моих желаний, не всегда осознанных, но более чем понятных. Моя любовь — ее физическое проявление, моя боль — ее отблеск в этом мире. Ленты проходят сквозь меня, забирая с собой то, что казалось таким важным, мои тревоги, дают веру. Вера — это важно. Сейчас это то, что мне действительно нужно. И вот она… Я верю в Дина. Но продолжаю беспокоиться. Говорю себе, что с ним все в порядке… Он обещал, что вернется. Я верю в это. И в следующий раз, когда я скажу, что он должен довериться мне и сидеть тихо — я напомню ему об этом случае. …тянутся, но проплывают мимо… Ничего себе! Хотя бы в этом Габриэль был прав. Что ж, я опускаюсь на пол возле колонны, все еще сжимая в руке заветный мешочек, и жду. Я знаю, что Кас там, наверху, сходит с ума от переживаний, от времени, которое сейчас особенно тягучее и вязкое… Потерпи, Кас, я скоро, вот только оно заснет, и я все очень быстро сделаю… Вскоре волны успокаиваются, щупальца мягко раскладываются вокруг, и чудище затихает. Жду еще пару минут и осторожно разворачиваю мешочек. Содержимое едва не выпадает из пальцев, но я удерживаю его. Это кровь. В небольшом пластиковом пакете, похожем на пакет с донорской кровью, но меньше. Она вибрирует и рвется из моих рук, но куда?.. Иду на зов. Обогнув чудище, нахожу тайник: он похож на сундучок, чуть трепещет, как будто в некий такт. Старинный на вид, но легко открывается, являя мне… сердце. В первую секунду я отшатываюсь от увиденного. Какая гадость! Не то чтобы я мало их перевидал, но… Сглатываю, прихожу в себя и понимаю, что именно требуется. Принести его. Это сердце. Мне даже думать не хочется, чье оно. Но стоит мне открыть сундучок, как сердце вдруг хиреет. На глазах иссушивается, и я открываю стерильную кровь у меня в руках, поливаю сердце. Оно снова дышит. Здорово. Заворачиваю его в тряпку, что всегда лежит в кармане, бережно сжимаю в руках, иду к выходу. И в чем подвох-то?.. Почему только я мог это сделать? — Дин, хороший мой… — голос откуда-то сбоку, я его знаю, я… его помню. — Родной, мы не отдадим его тебе. Мы?.. Я поднимаю взгляд и застываю на месте. Меня окружают женщины. Мертвые женщины. Близкие и не очень, хорошо знакомые и очень смутно. Когда убиваешь — не всегда запоминаешь лицо, но сейчас справа от меня девушка-зомби, которую вернул ее друг. А слева… мама, чуть поодаль за ней — Джо. Вот кто по-настоящему охраняет артефакт. Убить близких может только тот, кому это не впервой. Пустота внутри меня возвращается. Я должен вернуться к Касу. Я должен не разбудить то, что еще спит. Но что, если я покрошу сейчас не свои воспоминания, а… души?.. Ведь мы все же в аду. Ему плохо. Я знаю это, я чувствую. Его боль физически отражается на мне. Я бьюсь в собственных крыльях, которые сдерживают меня, не дают пошевелиться. Он просил меня дождаться. Он просил меня верить, но… это сложно, Дин. Как же это… сложно. В кровь расцарапываю собственные руки, сжимаю челюсти до металлического привкуса во рту. Ждать сложно, это чертовски сложно, Дин. — Кастиэль, — тихий, вкрадчивый, чуть насмешливый голос. — Дин справится, ему не привыкать. Сердце замирает и как будто покрывается ледяной корочкой страха, скорее, по привычке, по тому, что именно так нужно реагировать на этот голос. Крылья вздымаются, расправляются во всем своем чарующем великолепии. Попытка напугать? Его? Нет, вы серьезно? Сам я сижу на каменном полу и молчу. Он же стоит, возвышается надо мной и усмехается. — Тебя здесь нет, ты… не мог выбраться. Ты… — В клетке? — снова эта улыбка, от которой стынет душа. — Есть такое дело, но это совсем не значит, что меня здесь нет. — Что тебе нужно? — Немного смерти, немного любви, — он загнул два пальца, после чего полюбовался содеянным и отсутствием маникюра. — Как и тебе. — Зачем ты пришел ко мне? — Захотелось, — он хмыкнул. — Эй, хватит на меня так смотреть, впервые за последние хрен знает сколько лет решил помочь, а от меня шарахаются. — Хватит мне уже архангелов, которые хотят помочь. — Не сравнивай меня с ними, — он подходит ближе, наклоняется и шепчет на ухо в то время, как я не могу даже пошевелиться. — Я знаю, каково тебе, а они нет. Считай, что я хочу помочь брату по несчастью. — И? — Бери Дина в охапку и вали из этого измерения. Желательно туда, где нет магии, небес, ада и прочей фигни. — Но... — Люцифер прижимает палец к своим губам, прося о тишине, после чего расслабленно и почти мило улыбается. — Как можно дальше и как можно быстрее, — он исчезает, и я тоже начинаю слышать какой-то шум, исходящий из-под колонны. Даже если это души, мне уже все равно. Я убийца. Место мне — даже не здесь, на самом дне. У меня в руках один маленький ножик, но они — даже не сопротивляются, кричат, молят о прощении, о помиловании, о милосердии, но даже не защищаются… Одна, вторая, третья… Эллен, Джо, Джессика — все остальные сливаются для меня в один водоворот лиц, имен, криков… Я падаю на колени, слезы текут из моих глаз, но я не могу… не ее, только не ее. — Тебе придется, родной. Иначе не выбраться. Оно скоро проснется, и тогда будет поздно. Я не прощу тебе этого, Габриэль. Никогда. Одно легкое движение ножом, и преград больше нет. Но мне не хочется никуда идти. Мне холодно. Больно. Мне хочется вонзить этот нож в себя, но... я не успеваю. Темные ленты, быстро ворвавшись в пространство, вытаскивают меня из этого проклятого круга. Чудище просыпается, навостряет свои щупальца, но успевает лишь задеть одну из лент краем своей руки или ноги. Кас кричит, скорее всего, от дикой боли, прижимает меня к себе, снова закутывая нас обоих в кокон из крыльев. Я дрожу, он целует меня, пытается успокоить, и я сжимаюсь в его объятиях. Я только что убил собственную мать. И Джо. И Эллен. Снова. Как можно дальше. Сначала наверх. Приземляюсь прямо перед дверью убежища. Открываю дверь рукой Дина, мне она не поддается, а он, кажется, и вовсе не замечает, что я делаю. Дверь за нами захлопывается. Кутаю его, обнимаю, целую, шепчу что-то, что и сам до конца не могу разобрать. Он произносит имена, говорит, что убил их. — Нет, Дин, нет, их нет в аду, — по крайней мере, некоторых. — Я знаю, они на небесах под охраной моих братьев, их там нет, их там не могло быть. Мои слова едва ли доходят до него, но в моих объятьях он начинает дышать ровнее. Бешеный ритм сердца замедляется, целую его. — Это была иллюзия, игры разума, но ты справился, ты смог их победить, ты со мной… Ты здесь… Пытаюсь забрать его боль себе. Знаю, что на смену этому придет пустота, но я смогу заполнить это любовью. Я здесь, Дин. Я с тобой… И у нас все будет хорошо. Как можно дальше… Кас говорит, что их там нет… Резонно. Вполне себе резонно. Я сворачиваюсь калачиком у него на руках, он прижимает меня к себе. Как и обычно, рядом с ним мне становится проще, и вдруг я понимаю, почему. Он забирает мою боль, мои отрицательные эмоции… Но как же он справляется с ними? Ему же как-то это удается… — Он трансформирует боль в любовь, Дин, это непросто, но твой партнер научился. Воу, воу, ребят, полегче, — Габриэль, каким-то чудом забравший свой артефакт у меня, стоит как можно дальше от нас, закрывшись собственными крыльями от крыльев Каса, которые вот-вот его прикончат. — Спокойно, говорю же! — в доме резко начинает пахнуть грозой, архангел меняется на глазах, становясь больше, и крылья затихают, ждут, оценивая форму противника, готовясь напасть снова. — Я все предусмотрел! Зря он это сказал… Крылья Каса нападают, и только с подмогой откуда-то появившегося Бальтазара Габриэль отбивает атаку. Гейб тяжело дышит, смотрит прямо в глаза Касу. — Дай мне его на минуту, — даже я вижу, как сверкнули глаза Каса — не голубым, черной сталью. — Кастиэль, тебе не спасти его от сумасшествия, но я — могу. Ты можешь забрать эмоции, но не пустоту, которая пожирает его изнутри. Это мой крестраж, и только я могу исправить последствия того, что ему пришлось пережить. Смотрю на… этих… этих… Я не могу помочь ему, я смотрю на то, как мой охотник в моих руках падает в пустоту и ничего не могу сделать. Мои крылья обессиленно падают вниз, как лоскуты изодранного плаща. Я все еще прижимаю к себе Дина, крепко, ему, наверное, больно, но я ничего не могу с собой поделать. — Кастиэль, — я не в силах ответить ему, только судорожно сжимаю в руках своего охотника. По щекам стекают слезы, смахиваю одну, на руке остается черный след. Да, я тоже могу плакать, и сосуд тут уже не при чем. Меня парализует собственное бессилие. Бесполезность, никчемность. Я не могу спасти самое дорогое, что у меня есть, я вынужден смотреть, как он исчезает. Габриэль осторожно подходит, касается лба Дина. Я позволяю ему сделать это… Я… Я чувствую, что Дину становится лучше. Я… счастлив? Наверное. Да, я должен быть счастлив. — Нам лучше уйти, — да, Бальтазар, ты прав, вам действительно лучше уйти, чем быстрее — тем лучше. Я… не хочу больше чувствовать такое… Не хочу, Дин. Это слишком. — Я забрал столько, сколько смог, Кастиэль, — тихо говорит Габриэль. — Но пустота в нем давно, она была еще до этой… прогулки. И все я пока не в силах забрать. Теперь он понимает, что убивал свой кошмар наяву. Самое страшное и одновременно самое потаенное. Вот почему люди не могут этого вынести. Он скоро придет в себя, не мучай так себя. И уходи. Уходите оба. Он, — выделяет Гейб слова, — прав, да и ветер слишком переменился. Переждите где-нибудь. Спасибо, — добавляет он и исчезает, своим орлиным крылом задевая раненное крыло Каса. Кас шипит от боли, но крыло, на удивление, заживает. Мне… легче. Я даже почти нормальный. Сажусь, все еще в коконе, заставляю Каса посмотреть мне в глаза, стараюсь улыбнуться. Чувствую, как по щекам текут слезы, подаюсь к нему, обнимаю, он судорожно, снова до боли, прижимает меня к себе. — Я в порядке, Кас… Я в полном порядке… Как ты? Он молчит, прижимая меня к себе. Я не хочу знать, что он чувствует. Хотя, конечно, знаю.