Последние две кружки анжуйского

      Однажды Портос, Арамис и Д`Артаньян устроили себе небольшой праздник в уютном кабачке на улице Феру. Ждали Атоса, но в последний момент явился его слуга Гримо с запиской, в которой их товарищ просил извинить его и сообщал, что по неотложному делу личного характера уехал в Менге. Друзья были заинтригованы не на шутку. На протяжении всего застолья они пытались разгадать тайну поездки старшего мушкетёра.       Портос утверждал, что эта экспедиция — задание господина-де Тревиля, капитана королевских мушкетёров. Арамис говорил, что всё куда как проще: должно быть в Менге живёт дама, к которой Атос неравнодушен. Он не принимал во внимание тот факт, что у старшего мушкетёра никогда не было возлюбленной, или, по крайней мере, никто о ней не слышал и не знал. Юный Д`Артаньян предполагал, что поездка таинственным образом связана с происшествием, столкнувшем в поединке самого гасконца и графа Рошфора, кардинальского шпиона.  — Господа, мы должны были поехать с ним! — воскликнул Д`Артаньян, не боясь быть услышанным. — Вдруг Атосу грозит опасность!       Он порывисто вскочил, хватаясь за шпагу.  — Сядьте, друг мой, — спокойно сказал Арамис.  — Но как же так?!  — Если бы опасность была так велика, что одному не справиться, Атос сам позвал бы нас. Что же касается обычной опасности, то, вы же знаете, он не такой человек, чтобы так просто можно было его победить. К тому же, Атосу совершенно точно не понравится, если мы без позволения влезем в его личные дела.  — Я согласен с Арамисом, — сказал Портос. — Давайте лучше выпьем!       Предложение было принято единогласно и исполнено незамедлительно. Правда, гасконец довольно быстро откланялся, объявив на весь кабачок, что пойдёт сейчас к своей возлюбленной Констанции, прекрасней которой нет никого на свете.       Портос и Арамис остались пировать. Вновь и вновь они отдавали щедрую дань анжуйскому. Наконец, оба собрались по домам — час был поздний. На улице ярко светила луна. Дома и мостовая казались посеребрёнными. Несмотря на выпитое, Портос твёрдо держался на ногах: чтобы свалить великана, ему нужно было дать выпить несколько винных погребов. Чего нельзя было сказать об Арамисе, которого, как он ни пытался сохранить равновесие, пошатывало из стороны в сторону. Ища опоры, он взял своего товарища под руку и положил голову на его могучее плечо.  — Последняя кружка анжуйского оказалась лишней? — добродушно поинтересовался Портос.  — Последние две кружки…  — Вас не тошнит?  — Слава Богу, нет.       Тогда добрый великан подхватил своего друга на руки. Арамис был слишком расслаблен, чтобы сопротивляться, он покорно обнял Портоса за шею. Внезапно их лица оказались совсем рядом. Порыв был подобен вспышке — губы двух друзей соединились в поцелуе. Такое поведение было не просто опасно, а весьма опасно: в любой момент мог появиться гвардейский патруль.       Свернув с улицы в тупик между домами, Портос поставил Арамиса на землю, прижал спиной к глухой, лишённой окон стене, и продолжил целовать. Его горячий рот полностью поглотил нежные узкие губы друга, который крепко обнимал его за плечи. Ночной шум отвлёк их от приятного занятия. Мимо входа в тупик по улице двигался патруль с факелами.  — Вовремя мы завернули сюда, правда? — смущенно спросил Портос, когда гвардейцы скрылись.  — Не то слово, друг мой, — чуть кокетливо ответил Арамис. — Где вы научились так хорошо целоваться?       Портос покраснел, как свёкла, но под покровом ночной темноты этого не было видно. Вместо ответа он вновь взял Арамиса на руки, и так они вместе выбрались из тупика.  — Куда мы идём?  — Не знаю… — Портос замялся. — Пойдём туда, куда вам больше хочется.  — Если я выберу Тур, Нант, Кале, а то и Лондон или Мадрид, донесёте ли меня туда? — томное настроение Арамиса сменилось на шутливое.  — До Тура, Нанта и Кале — не сомневайтесь, — улыбнулся великан. - Ну, а до Мадрида с Лондоном придётся плыть, причём, в разные стороны, а я не лодка.  — Вы не лодка, вы — целый галеон! Идёмте!  — Уже пришли.       Действительно, мушкетёры оказались напротив двери дома по улице Старой Голубятни, где жил Портос. Арамис мягко опираясь на плечи товарища, слез на землю, пьяно покачнулся, зевнул и перекрестил рот.  — Боитесь, туда залезет злой дух? — хохотнул хозяин квартиры, подкрутив усы.  — Я предпочёл бы другое…       Будущий аббат, внешний вид и поведение которого в эту ночь не отличалось благочестием, не договорил. Дверь распахнулась, на пороге появился Мушкетон с зажжённым канделябром.  — Господа, входите скорей! — позвал слуга Портоса. — Ежели жилец с первого этажа проснётся, не миновать скандала. — А, вот и ты, Мушкетон! — воскликнул его господин нарочито громко. — Не бойся! Чёрт с этим соседом!  — Монсеньор…  — Будет придираться, я спущу с него шкуру. Входите, Арамис, переночуете у меня.  — Добро пожаловать, сударь! — радушно пригласил Мушкетон.       Они вошли в дом, где уже стучал в стену проснувшийся сосед с первого этажа.  — Да сколько ж можно?! — возмущался он. — Люди спят! — Эй, не расслышали насчёт вашей шкуры?! — Портос тоже хлопнул по стене да так, что с неё упала картина.  — Меня не запугать! У меня чуткий сон! Я требую уважать моё право на отдых! — О, сударь, — весело и ласково обратился к соседу Арамис, не забыв также хлопнуть по стене. — Вы истомлены, вы хотите спать. Вот и спите на здоровье, мы более не помешаем вам.  — Хорошо, сударь. Но если ещё раз…       Никто не дослушал, что ждёт Портоса в случае повторного возмущения спокойствия. Мушкетёры со слугой прошли наверх. Сосед утих.  — Здесь славно, — отметил Арамис, оглядывая гостиную. — Где мне разместиться?       И только хотел присесть на диван, как Мушкетон остановил его.  — Нет-нет! Не садитесь! Диван… в каком-то смысле…  — Что с диваном, говори — приказал Портос.  — Провалился наш диван.  — Когда же?  — Спустя час после того, как ваша милость ушла в таверну.  — Опять ты вставал на него ногами?  — Клянусь, это не я, он сам.  — Какая неприятность, — вздохнул Арамис.  — Ладно. На моей кровати места хватит. Не ночевать же дворянину в каморке для слуг?  — Идёмте в спальню.       Последние слова Арамиса слышались Портосу не просто словами: в них сквозили тайные желания, обещания особой взаимности… По спине великана прошла дрожь, его губы ещё хранили горячий винный вкус губ друга. Хотелось целовать их вновь — слаще, сильнее, глубже. Поломка единственного дивана представлялась рукой судьбы.       Оказавшись в спальне, друзья сняли шляпы, плащи и разоружились. Мушкетон стащил с обоих ботфорты. Едва Арамис покончил с камзолом, как страшная слабость овладела им. Он забрался на кровать, обнял подушку и заснул. — Иди, Мушкетон, — кивнул на дверь Портос. — Арамис спит.  — Сколько ж он выпил?  — А то ты сам не видишь? Два лишние кружки анжуйского — и уноси готового. Иди уже, иди.  — Доброй ночи, сударь.  — И тебе доброй ночи. Не беспокой нас лишний раз. Шевалье должен выспаться.  — Как пожелаете.       Слуга удалился. Портос сел на кровати, глядя сверху на Арамиса. «Вот тебе и поцеловались», — чуть разочарованно подумал он. Хотя голову кружил хмель вина, разумные мысли её всё же посещали. Разумные мысли чередовались с поистине шальными. Да, после того, что случилось в тупике, хотелось продолжения. С другой стороны… Что с того, что оба не сдержались? Арамис видит десятый сон, а поутру вряд ли припомнит вчерашние события.       Портос не мог соврать самому себе: он втайне давно любовался Арамисом. Иногда — и довольно часто откуда-то из глубины поднималась горячая волна обожания и, стыдно сказать, страсти. И он давно бы уже распустил руки, не будь Арамис ему ближайшим другом. Портос охотнее дал бы проткнуть себя вертелом и зажарить на огне, как бычка, чем нанести урон чести боевого товарища. Для настоящего дворянина честь дороже золота. Не зря её отстаивают на дуэлях. Не зря за неё проливают реки крови.       Портос, как и все люди на свете, был грешен. Грешить он начал ещё в юности, живя на родине, в Пикардии. Среди грехов женского пола был и один мужского. Познакомились они случайно, но юноша, несмотря на возраст, уже многоопытный в подобных делах, с первой же встречи вознамерился соблазнить статного красавца дю Валлона. Получилось это довольно быстро, так как Портосу, в котором бурлила горячая кровь, хотелось взять от жизни как можно больше. Связь была весьма приятной, необычной, но продлилась недолго. Конец ей положил один меткий удар шпаги одного из ревнивых любовников пикардийского сладострастника. Портос горевал мало. К тому времени он вступил в роту королевских мушкетёров, и впереди открывались новые дороги. Прошлое осталось в прошлом.       Сейчас он на мгновение вспомнил своего покойного соблазнителя. Милые светлые локоны, припухшие алые губы, развратный, пресыщенный зелёный взгляд из-под ресниц… Облик, которым соблазнишь и святого угодника. Но Портос не почувствовал ничего.       Он неотрывно смотрел на рассыпанные по подушке чёрные волосы, на сомкнутые веки, на едва приоткрытые губы. Арамис лишь на первый взгляд казался хрупким и беззащитным. Портос слишком хорошо знал, на что способен его друг в бою, чтобы обманываться. Пикардийский красавчик был для него, по большей части, умелой игрушкой. Арамис — другом, которого любил, ценил и оберегал.       Но удержать руки при себе стало подобно пытке. Портос дотронулся до плеча, а затем до щеки спящего и внезапно его могучая шея оказалась в плену рук Арамиса. Мушкетёр открыл глаза и улыбнулся, видя, какое удивление горит в серо-голубых глазах пойманного гиганта. Воспользовавшись замешательством, он проворно свёл его губы со своими, наслаждаясь их хмельным жаром. Кончики пальцев погрузились в волосы Портоса и чуть сжали голову. Тот не остался в долгу, проникая руками под рубашку, скользя по коже, которую пронзала сладкая дрожь. Прервавшись с поцелуем, Арамис схватился за воротник портосовой рубашки.  — Помочь? — усмехнулся Портос, пряча смущение.  — Помочь, — сверкнул глазами Арамис. — Вы не против?  — Не против чего? Поцелуев или большего? — Рад, что вы меня понимаете. Я желаю вас. Сейчас.  — Вы попросту пьяны. — Да, я пьян. Иначе до самой смерти продолжал бы мечтать о грехе вместо того, чтобы согрешить. Будь вы дамой, мы бы уже принадлежали друг другу, но с мужчинами сложней. Не подумайте обо мне плохо… — он на секунду потупил глаза, но рука лежала ниже пояса.  — Может быть больно.  — Мужчины терпят боль… даже такую.       Несколько мгновений понадобилось, чтобы избавится от мешающей одежды. Вид обнажённых тел друг друга, порывистые ласки помноженные на продолжавшееся действие вина распалили обоих.  — Никогда не видел вас без одежды, — прошептал Арамис. — И?  — Вы так прекрасны, что я рискну.  — Повернитесь спиной и не бойтесь.  — Я не боюсь.       Арамис повиновался, краснея. В его глазах плескалась эйфория и предвкушение. Портос провёл рукой по его спине, по бёдрам, по подрагивающим чуть раздвинутым ягодицами и почувствовал, что сходит с ума. Всё это уже почти принадлежало ему. Он смочил пальцы слюной.  — Сейчас, сейчас, — шепнул он, устраиваясь сверху, стараясь не слишком сильно придавливать. — Расслабьтесь.       Спустя миг он ощутил теснейший жар невинности. Арамис вскрикнул и вцепился зубами в подушку.  — Вы девственник…       Ответом послужил болезненный стон и мокрый всхлип.  — Предупреждал же.       Он с осторожностью, полезной для обоих, двинулся внутри. По правде говоря, Арамису было больно. Даже весьма больно, но отступать, как в смертельном поединке, было некуда. Он попытался как можно полнее расслабиться, и внезапно острое сладкое ощущение накрыло юношу с головой. Боль мешалась с удовольствием, когда фаллос его партнёра касался точек, в которых таилось наслаждение. Он изгибался, приподнимал зад, стараясь поймать как можно больше невероятных ощущений. Боль потеряла смысл. Стыд и благочестие обречённо отчалили от арамисова берега, словно корабли дальнего плавания.       …Несколько рваных толчков, уже почти грубых. Почти одновременный финал — желаннейшее чудо для всех любовников, случившееся наяву в первую же их ночь. Они чувствовали себя мокрыми, грязными и счастливыми.  — Милый друг…  — Это было чудесно, — Портос отодвинул прядь его волос и ласково поцеловал висок. — Клянусь.  — Вот и сбылось, — с лёгкой горечью проговорил Арамис.       Наутро мушкетёры проснулись бок о бок. Оба молчали. Портос прятал глаза. Последняя фраза запомнилась ему перед тем, как пришёл сон. «Вот и сбылось…». Голос друга звучал печально. Что это значит?  — Арамис, вы жалеете?  — О чём?  — О вчерашнем. — Да.       Короткий ответ полоснул по сердцу Портоса, словно остро отточенное лезвие.  — Не о том, что было между нами.  — Как не о том?  — Не о том, что случилось, а о том, как это случилось. Похоже на случайное развлечение после пьянки, а мне хотелось… романтичнее, — он улыбнулся. — Глупо, не правда ли?       Портос не ответил. Он одним сильным, но бережным движением сгрёб друга в объятья. У Арамиса кружилась голова, в теле бродила тянущая боль, но он был доволен, как человек, осуществивший давнее сильное желание.       Спустя время мушкетёры сидели в гостиной за завтраком, приготовленным Мушкетоном.  — Тип с первого этажа всё никак не уймётся, — жаловался слуга, хлопоча у стола. — Представьте, господа, сегодня утром опять ко мне пристал.  — Что ему нужно? — спросил Портос.  — Жаловался, что его опять потревожили. Мол, ночью на втором этаже стоял такой стук и грохот, будто вы с шевалье Арамисом лупили друг друга стульями.       Портос и Арамис прыснули от смеха, едва не подавившись завтраком.  — Занятный у вас сосед, дорогой Портос, — заметил мушкетёр.  — Сдаётся, пора ему подыскать другую квартиру, — самоуверенно заявил тот. — Его придирки уже невыносимы!  — Я тоже слышал какие-то звуки, сударь, — подал голос Мушкетон. — Что же это такое было?  —  Ах, придётся сознаться! — воскликнул Арамис. — Этот шум наделал я. — Вы, сударь?  — Ночью захотелось промочить горло. Я встал, надеясь найти воды или вина, но случайно задел кучу наших вещей на полу, и она рассыпалась.  — Да-да, всё так и было, — радостно подтвердил Портос. — От шума проснулся я и тоже стал искать вино. Тут мне показалось, будто кровать стоит криво, я начал её передвигать.  — Вот так история! — восхитился Мушкетон. — Вы правы, господин Портос, пусть этот зануда с первого этажа выметается отсюда вон со своим чутким сном.  — Не дай Господь никому такого соседа, — усмехнулся Арамис.       После завтрака мушкетёры отправились к дому господина де Тревиля, где намеревались найти Д`Артаньяна и узнать от него новости об Атосе, который, возможно, дал о себе весть из Менге. Идя рука об руку, Портос и Арамис украдкой поглядывали друг на друга. Глаза говорили то, о чём молчали губы, но один вопрос всё-таки прозвучал.  — Так когда у нас романтический вечер? — Арамис хитро улыбнулся. — С меня баранина.  — Когда вам будет угодно. И баранина… О! Вы знаете секрет соблазнения. — Но, ради всего святого, не позволяйте мне пить много вина!  — Последняя кружка анжуйского оказалась лишней?  — Последние две кружки…       Портос и Арамис обменялись улыбками, ещё теснее переплели руки и отправились дальше.