***
Комната, погружённая в полнолунный мрак, освещалась лишь не спящим городом, покрытым искусственными звездами. В очередной безумный день, так похожий на остальные, Акабаяши вернулся, вновь застав «измученную пленницу» у себя в покоях. В его рубашке она смотрелась слишком раскованно и притягательно, как подарок в красивой, но обрамленной шипами упаковке. Немного отросшие локоны хаотично разбросаны на красных шелковых простынях, как и руки поперёк кровати. Она скорее напоминала брошенную хозяином куклу. Такая же неестественная, словно заготовленная заранее поза. И снова он не стал будить её, направился в душ, чтобы смыть очередной сор подпольного мира и чужую кровь, что будут лежать всё равно на его совести, сколько ты её ни оттирай. Но что было хуже всего, он зашел в тупик. Звонил Изая, заявив, что ему якобы звонила Кукла. Но почему-то эту информацию мужчина упрямо игнорировал, будучи полностью уверенным, что Кукла сейчас спит в его постели. Ну и чего он ждет? Искреннее раскаяние? Кажется, Никки дала ясно понять, что не собирается сознаваться. А значит, её нужно выпустить и поймать с поличным. Когда мужчина вернулся в спальню, лениво накинув полотенце на плечи, Никки всё так же лежала в той же позе. Ему даже на мгновение показалось, что она не дышит… Или не показалось? Акабаяши присел на край кровати и присмотрелся к груди, которая, по идее, должна мерно подниматься, но никаких движений. Даже глаза в обычном глубоком сне не двигались под веками. Тогда мужчина вытянул руку над лицом Авакусу и не почувствовал её дыхания. Какого чёрта происходит? Охваченный паникой, он тут же взял Никки на руки, одной рукой придерживая за спину, другой пытаясь нащупать пульс. Девушка прогнулась под стать поломанной игрушке, голова неестественно легла набок. Крови нигде не было, вены в целости и сохранности. Наглотаться таблеток она не могла. Газа в доме нет. Так в чём дело? — Никки! — Акабаяши ласково провел по бледному лицу, холодным губам, заметив в угалках синюю крошку и бережно стер её. «Нет, она ведь не…» Но взгляд скользнул на обнаженные бедра и прозрачный пакетик, упавший из-под рубашки. Пакетик лишь с одной таблеткой Хром, когда их должно быть две. Она приняла свою последнюю дозу. Доигрался. Первой мыслью было звонить в скорую, но этот вариант он тут же отмел. Подпольный доктор — если, конечно, в этом был еще резон. Если Никки умрёт в его квартире и на его руках, этого он простить себе точно не сможет, даже если она Кукла Вуду. Но как только мужчина хотел переложить её обратно на простыни, Авакусу зашевелилась, веки дрогнули вместе с сердцем мужчины. — Никки, — он провел тыльной стороной ладони по щеке, и янтарные застеленные дурманом глаза открылись. Она лишь вымученно улыбнулась, чуть прищурив глаза. — Никки, что ты натворила? Нервное моргание, и Авакусу тяжело простонала, словно по телу прошлась резкая боль. — Я приняла свою последнюю посмертую дозу, — ответ вырвался охрипшим голосом. Акабаяши медленно качнул головой, словно это был кошмарный сон, и он пытался прогнать тягостное наваждение. — Вы так отчаянно хотели выбить из меня правду, а правда слишком противна даже для меня самой. — Слова явно причиняли ей боль, Никки с трудом улыбнулась. — Я наркоманка. Я сидела в США на Хром больше полугода. Потратила все деньги со счета. Делала ужасные вещи. Меня выгнали с учебы. А потом и с работы. Я всего лишь отброс. Сломанный человек. И я не хотела, чтобы кто-то знал эту мою сторону жизни. Я хотела… — Никки замолчала, скривившись от нелестных слов. — Забыть себя, своё имя. Стереть в порошок и стать никем. И какая ирония, попав к вам в руки, я ощутила себя чуточку живой. Никки сама подалась вперёд, обняв мужчину за шею и прижавшись щекой к горячей груди. — Вы мне смогли заменить Хром и сейчас я умираю от терзающих меня чувств, куда больше, чем от любого наркотика. — Никки, я вызову доктора, и мы поговорим потом. — Нет, доктор не нужен, — усмехнулась Авакусу, и запрокинув голову, лукаво улыбнулась, влюблённо смотря в глаза якудза. — Вылечите меня сами. — Ты бредишь, — Акабаяши переложил свою ношу и поднялся за лежащим в пиджаке мобильником. Но Никки упала на край постели и обняла своего Демона, не желая отпускать. — Если вы оставите меня в комнате одну, я умру. Мне так страшно, Акабаяши-сан. Мизуки обернулся, попытавшись успокоить опьяневшую от Хром наркоманку, но, встав на колени, она лишь снова обняла его, блаженно прикрыв глаза. Акабаяши запустил руку в растрепанные локоны, и словно благодарная кошка, Никки замурлыкала и скользнула рукой от накаченного пресса к замку брюк, но якудза перехватил её руку. — Никки, я не знаю, кого ты сейчас видишь под действием Хром, но я тоже не железный… — Но я вижу вас, Акабаяши-сан, — выделив имя с легким французским акцентом, тяжело вздохнула Авакусу, — вы мой наркотик. Не откажете же в последнем желании опьяненной от чувств девушке? На грани смерти. Но сладкие речи не смогли пленить Алого Демона. Когда Акабаяши уже набирал номер, совсем тихий, но отчаявшийся голос пророптал: — Я не приняла Хром. Что? Голос Никки вновь стал четким, а не заигривающе пьяным. Никки вытянула два пальца, меж которых была зажата синяя таблетка. Точно такая же нетронутой лежала в пакетике. Акабаяши откинул мобильник. Камень упал с души. По крайней мере, она не умирала. Но тем не менее, неконтролируемая злость на минуту захлестнула мужчину, и он непривычно прорычал: — Положи на место. — А то что? Убьёте меня? Накажете? Нажалуетесь моему дяде, который даже не знает, где я? Интересно, когда вы не почувствовали моего пульса, какие отговорки продумывали, чтобы объяснить мой труп у себя в квартире? — Никки, отдай мне её, — Акабаяши медленно приближался к Никки, которая ногами вскочила на постель и попятилась назад. — А что если мне правда её принять? Какая разница? Выхода мне отсюда нет, так может легче умереть? — она срывалась на истерику, глаза заискрились гневом. Якудза попытался перехватить Никки, но поймал её слишком поздно, Авакусу забросила таблетку в рот и сжала челюсти в тиски. Даже сбив её с ног, полностью ограничив в движениях, Акбаяши не смог разжать челюсти. — Выплюнь немедленно, или дядюшка будет вынужден сломать тебе челюсть. Мы ведь оба не хотим причинять тебе боль? — по-отечески пожурил он её, понимая, что кричать на внучку главы бесполезно — она лишь сильнее воспламенится на агрессию. Но Авакусу упрямо помотала головой, из-за пережатого горла глотательную функцию парализовало, и таблетка оказалась в своеобразной клетке. Но если она растворится в слюне, толку от такой блокировки будет мало. Мизуки перевернул вновь забрыкавшуюся Никки, что попыталась его ударить, но мужчина перехватил её за затылок, все так же двумя пальцами давя на точки. Тогда пришлось идти на крайние меры, задействовав слабое место своей пленницы. Под её тихое возмущение, Акабаяши насильно поцеловал постепенно стихающую Никки, что уже больше не брыкалась в его руках, а лишь по инерции еще слегка хлопала ладонями по груди в протест. Она в конец расслабилась, постепенно сдавшись, и словно под настоящим наркотиком, перестала сжимать челюсть, ответив на поцелуй, обвила шею, отдавшись в так желаемые объятья, совсем забывшись о недавнем противостоянии, о котором Акабаяши не забывал. И углубив поцелуй, сплетаясь с чужим языком, захватил злополучную таблетку, тут же оторвавишсь от губ Никки. Открыв затуманенные сладкой негой глаза, Никки лишь тогда поняла, что произошло, когда Мизуки зацепил ногтями таблетку с языка, выбросив на пол. Но даже понимание того, какой это был подлый трюк, не вызвало в сердце девушки гнева, она всё так же была в плену его объятий и невесомо проводила пальцами по груди. — Каждый день с тобой — новое испытание, юная леди, — попытавшись разрядить обстановку, мужчина чуть криво улыбнулся, проведя по скуле Никки. — А вы бы не хотели… — томно прошептала Авакусу, не отрывая глаз от его гипнотизирующего взгляда и полностью уничтожающего жертву в своем плену. — Хотел бы чего? — Принять Хром? Акабаяши усмехнулся вопреки уколу в сердце, он попытался тут же отпустить Никки, но она не торопилась покинуть его объятий и вытянулась, робко дотронувшись до его щеки. — Приняв Хром, вы можете увидеть кого угодно, того, кого желает ваше сердце. — Разговор окончен, иди на свой законный диван. Но Никки тут же оседлала мужчину, выхватив пакетик с Хром, и голосом искусителя принялась нашёптывать на ухо: — Это может быть даже Кукла, которую вы так упрямо желаете поймать. А может… это кто-то другой… Любимый человек, которого вы носите в своем сердце. — Никки, прекрати немедленно. Никки провела пакетиком Хром по груди в районе сердца и прошептала в самые губы. — Но я сама хочу этого. Я не буду против, лишь бы вы сами были счастливы. Я всего лишь хочу подарить вам это сладостное мгновение. И взамен, может, даже с эгоистичных помыслов получить и свое маленькое счастье. — Ты еще найдешь свое счастье, хорошего человека, который сможет тебе его подарить. — А что если я его уже нашла? — Никки невесомо провела подушечками пальцев по шраму и дотронулась до губ мужчины, вложив пакетик в руки, точно так же, как когда-то сделала Кукла. — Подумайте хорошенько. От одной таблетки вам ничего не будет, в отличие от меня. Вместо ответа Акабаяши ловко пересадил змею-искусительницу со своих колен и вышел из комнаты. Устало закрыв глаза, Никки прорычала сквозь зубы и упала на постель. Поверженная и усталая, она постепенно проваливалась в сон и не сразу поняла, явь это или просто грезы, но огрубевшая кожа пальцев ласково провела по её скулам, спускаясь к губам. Никки едва приоткрыла рот, ощущая лёгкие прикосновения, и теплые губы оказались на её лбу. Никки боялась открыть глаза — вдруг эти призрачные поцелуи, спускающиеся дорожкой по щеке к губам, исчезнут. Но когда поцелуй из нежного на её губах перерос в страстный, Никки открыла глаза, встретившись с хищническим взглядом её похитителя. Последнее средство проверить, не сон ли это: Никки оплела его шею, прижимаясь к желанному телу. Рука Акабаяши скользнула с талии по бедру и пробралась под рубашку, дразня движениями виртуоза. Когда его губы спустились на шею, оставляя влажную дорожку, Никки не жалела стонов, зарываясь в жесткие пряди волос. В своём собственном дурмане, она не ощущала ни кровати под собой, ни времени, ни пространства, полностью отдавшись в так долго желаемый плен из похоти и страсти. Дрожащие пальцы расстёгивают единственную преграду и, откинув полы рубашки, Мизуки отстраняется, проводя рукой по бледной коже, спускаясь от шеи к ключице, к ложбинке грудей и к животу. Но останавливается на резинке белья, смотрит в глаза жертвы, что сама желает попасть в свою личную ласковую ловушку. И он ласкает её груди, очерчивая языком орел соска, слегка прикусывая, и вместо стона из приоткрытых губ вырывается шипение. Словно дикая кошка, Никки в отместку проводит отросшими ноготками по смуглой спине. Выгибается, когда поцелуи спускаются ниже. С замиранием сердца Никки чувствует как последняя ткань соскальзывает с её ног, и кусает пальцы, с полной страстью и нежностью простонав: — Акабаяши. Закинув её дрожащие ноги на свои плечи, якудза целует уже влажные губы, пальцами проникая внутрь. Сначала плавно, затем наращивая темп. Когда очередная сладостная пытка заканчивается, но внизу живота все ещё мучительно тянет запрещённым желанием, Никки сама тянется к замку брюк, нащупывая сквозь ткань возбужденную плоть. Сжимает пульсирующий ствол, подрачивая его. Акабаяши влажными пальцами очерчивает искусанные губы и, нагибаясь, хрипло шепчет на ухо: — Уверена, что хочешь этого? Его губы едва задевают кожу и дыхание шекочет, так что спина невольно прогибается. Вместо ответа Никки облизывает его пальцы, чувствуя собственный сок, едва оставляя след от зубок. После чего целует мужчину и позволяет перевернуть себя, теперь она сверху, и с радостью капризной принцессы, получившей желанный подарок, проводит по кубикам пресса и сама нагибается за поцелуем, переплетаясь с чужим языком в диком танце. Она дразняще трётся о член, не позволяя проникнуть в себя, с хитрой улыбкой, но когда она устаёт от собственной пытки, Акабаяши плавно опускает её на себя под хриплый стон. Полностью поглощённые страстным исступлением, тела движутся навстречу друг другу. В потерянном времени сплелись тела, чьи противоречивые чувства притягивали друг к другу как магниты. Акабаяши перевернул Никки, сжимая в объятьях, вновь войдя до основания, вырывая новые нашептывающие на его ухо стоны и хаотичные поцелуи. Они меняли позы, словно передавая друг друг роль охотника и жертвы, не желая долго подчиняться друг другу. Но уже в полном изнеможении Никки лежала на подушке, когда Алый Демон за затылок прижал её к постели, и тем не менее двигался плавно, то целуя, то покусывая мочку уха, проводя по позвоночнику до новых мурашек. Последний долгий стон вырвался из груди вместе с окутывающим оргазмом, их пальцы сплелись. Покинув тело Никки, Мизуки излился на её ягодицы. Уткнувшись в подушку, юная Авакусу сжала простыни, пытаясь привести дыхание в порядок. Но Акабаяши перевернул её, нависнув сверху, но, несмотря на взгляд изголодавшегося хищника, ласково провел по раскрасневшемуся лицу. И сверкнув улыбкой, Авакусу шутливо провела по его губам, не позволяя сорвать новый поцелуй. В счастливо-безумном смехе Никки удобно пристроилась на грудь мужчины, что перебирал упавшие на лицо локоны, скрывающие улыбку. Она не желала засыпать, лишь бы впитать в себя это чувство до остатка, поэтому всё ещё шутливо выводила узоры на теле Управляющего. — Кто тебя научил замедлять дыхание и пульс? — перебирая огненные кончики, спросил Акбаяши, приведя дыхание в порядок. — А, это… Вычитала небольшой фокус ещё давно в одной медицинской книжке и сама научилась, один раз спасло на экзамене. Но не от отчисления, к сожалению, — осклабилась Авакусу. — Ну, про книжки, по которым ты научилась выкрутасам в постели, спрашивать не буду. Никки нервно захохотала, перевернувшись и прогнувшись в спине. Обернувшись к Акабаяши, она переплела пальцы с протянутой рукой. И было в этом жесте что-то более интимное и сокровенное. Наконец-то в тихом забытьи она опустила веки, позволив себе провалиться в счастливый сон, сонно пробормотав: — Побудьте сегодня моим личным Морфеем, что посторожит мои сломанные сны. — Может, хочешь, чтобы дядюшка собрал их? — в шутливой форме отозвался мужчина, наблюдая, как Никки засыпает, всё ещё держа его за руку. Но вместо ответа она крепко уснула.***
Проснувшись посреди ночи, Акабаяши обнаружил лишь смятые простыни, где ожидал увидеть спящую Никки, но её не было. Натянув первые попавшиеся вещи, не застегивая рубашки, Управляющий направился в гостиную, где стояла такая же готовящаяся к рассвету тишина. Худшие опасения подтвердились — в двери торчал электронный ключ с разблокированным замком. Проклиная всё на свете, мужчина тут же кинулся в подъезд. Упустил. Вот так просто она выскользнула из его рук, использовав его же оружие. В то время, когда он думал, что ответив на порыв чувств, сможет расположить её к правде, Никки лишь искусно усыпила его бдительность, причём в прямом смысле, и могла теперь быть где угодно. На улице стояла тишина, небо едва светлело, постепенно пробивались рождаемые новым днём лучи солнца. Посмеявшись с самого себя, Акабаяши уже хотел вернуться в квартиру, когда заметил на площадке женскую фигуру, сиротливо сидящую на качелях. Он тут же не спеша направился к ней. Никки лениво раскачивалась, отталкиваясь ногами, и смотрела в постепенно сереющее небо. Камень спал с души — она не сбежала. — Не шибко-то далеко убежала, юная леди, — в привычной манере беззаботно прокомментировал Алый Демон. Никки, словно не удивившись нарушению своего уединения, взметнула бровями, перестав раскачиваться. — Вот так вот, даже злодеям нужен свежий воздух. Острая улыбка очертила ещё теплые от поцелуев губы, и Авакусу обернулась, самодовольно оценив внешний вид своего надзирателя, прекрасно понимая, в какой панике он был. — И почему же ты не сбежала? — Акабаяши присел на соседние качели. А Никки, пожав плечами, ответила в его же манере: — Юной леди не от чего бежать. Нет вины — нет последствий. — Не бывает людей без вины, у каждого из нас есть свой камень и шрам на сердце. — А мне вот не о чем сожалеть, — неоднозначно усмехнулась Никки. — К тому же, мне уже нравится мой приятный плен. Акабаяши поднялся, в приглашении протянув руку, на что Авакусу сжала губы, тихо заскулив. — Даже у заключенных в тюрьме куда больше времени на прогулку. — Зато у заключенных куда меньше отведено времени на «свидания», — парировал мужчина, самоуничижительно улыбнувшись. Сморщив носик и напыщенно фыркнув, Никки отдалась обратно в руки плена, вернувшись в свою клетку. Когда замок вновь угнетающе защелкнулся, Никки ещё возилась на входе. Акабаяши уже прошёл в спальню, но Никки не торопясь плелась сзади, и как только мужчина на мгновение оказался спиной к двери, она выронила из-за широкого рукава рубашки его мобильник обратно в небрежно скинутый на полу пиджак. Никки взволновано вздрогнула, увидев, что таблетка Хром так и осталась нетронутой в упаковке, а значит, в эту ночь Акабаяши был именно с ней… — Акабаяши-сан, я ведь всё-таки открылась вам, рассказав правду. Расскажите и мне, почему на самом деле вы так яро ненавидите наркотики, — взгляд Никки выражал полную непоколебимость, ясно дающую понять, что она не успокоится, пока не получит свой ответ. Может, она и рассказала одну правду, но эта правда и так уже была известна якудза, и он лишь получил её из первых уст. Ту же правду, которую он упрямо желал услышать, так и не получилось выбить ни одним изощрённым способом. — Не самый подходящий момент, — мужчина присел на постель, в то время как Никки в своей излюбленной позе устроилась у его ног, как сытая ласкающаяся кошка. — Нет никаких подходящих и неподходящих моментов, я доверилась вам, могу же я получить хоть толику доверия с вашей стороны. Акабаяши горько усмехнулся. Не хотелось ворошить старые раны, что одним шрамом, невидимым чужому глазу, очерчивало колючей проволокой сердце, а другим отдавалось пульсирующей болью в правом глазу. — Шесть лет назад я любил замужнюю женщину. Она не ответила на мои чувства, так как любила своих мужа и дочь. Но… Так получилось, что её муж подсел на наркотики, наркотики погубили их всех. Она убила мужа и покончила с собой. Никки, устроившись на коленях мужчины, с замиранием сердца слушала страшную историю, что всё это время была скрыта глубоко за покровом пижонского беззаботного вида. Она не могла вставить ни слова, лишь сглотнула горький ком. — Так получилось, что её муж подсел на наркотики, которые ему мой бывший босс… — Она убила мужа и покончила с собой. И когда Акабаяши замолчал, ещё была не в силах поднять глаза. Ей вдруг стало тошно от самой себя. Медленно убрав голову с колен, она выпрямилась и раскаивающимся тоном прошептала: — Простите. Акабаяши не понимающе взглянул на полные сожаления янтарные глаза. Никки молча поднялась, прихватив пакетик с Хром вместе с другой таблеткой, прошмыгнула в туалет, и механически отточенными действиями бросила друг за другом две таблетки, что капельками слез были погребены под сливной водой. Скомкав пакетик, Никки сжала губы тонкой линией. Противоречащие чувства разрывали грудь, и она нарочно выронила пакет, потоптавшись по нему, затем направилась обратно в спальню. — Я устала, давайте спать, — наигранно зевнув в кулак, Никки забралась обратно в кровать, но вместо того, чтобы завалиться на подушку, обняла мужчину со спины, уткнувшись лбом в затылок. — Я сразу почувствовала родство наших душ. — О чем ты? Акабаяши знал, о чем она, и надеялся, что все же сейчас Никки раскроется, но с её стороны вновь стояла тишина. Мизуки развернулся к девушке, что рукавом рубашки скрыла лицо, когда в глазах вспыхнула картинка воспоминаний: женская холеная рука с двумя синими «витаминками» и безумная красная улыбка. Прогнав новаждение, она выглянула из-за рукава, хитро улыбнувшись. — Секрет. Оставьте мне хоть одну загадку, я ведь всё-таки девушка, — и дерзко заговорщически подмигнула. «Слишком много секретов для обычной девушки, но для Авакусу в самый раз». Акабаяши усмехнулся, перехватив девушку, и уволок с собой обратно в постель. Полностью расслабившись, Никки позволила себе вновь пристроиться на груди, где билось сердце, но всё ещё принадлежащее не ей.***
Помещение, куда едва пробивался свет из небольших окон под самым потолком, постепенно пустело, оставляя наедине представителей двух когда-то враждующих группировок. Несмотря на их всевозможную взаимную ненависть, разговор можно было назвать почти непринуждённым без какой-либо толики агрессии. — Никогда бы не подумал, что вы, Камеи-сан, станете возглавлять семью, — искреннее подивился Шики. Его визави нисколько не походил на привычных представителей, как Азуми и Адзума, внешне он всегда оставался холодным и безучастным. Даже сейчас вся его вычурная любезность сквозила лишь необходимой вежливостью. — Пришлось свалить на себя это нелегкое бремя. Глава погиб в ходе неприятного для обоих сторон конфликта, да и Адзума недавно умер от передозировки. Едва успеваю всё удержать в своих руках, — посетовал Камеи, театрально вздохнув. — Так вот и проскочила меж моих пальцев одна барыга, что, кажется, доставила вам много неприятностей. — Значит, вы не отрицаете, что Кукла Вуду ваш человек? — К сожалению, думаю, что так и есть. После смерти Адзумы его шестёрка Долли исчезла с пятью килограммами симинс альконса, или, как известно в широкой массе, Хром. Мы не собиралась ввозить её в Японию, поэтому и в наших, и в ваших интересах как можно скорее поймать эту проблему. — Поймать? Не убить, я правильно вас понял? — цепкий взгляд Харуи впился в Камеи, что едва заметно стиснул челюсти. — Я так полагаю, что после смерти Адзумы вы лишились своего основного повара? После недолгой паузы Камеи издал нервный смешок. — Ну ладно, вы меня раскусили. Мне нужна Долли, желательно живой, она была близка с Адзумой и должна знать формулу Хром. — А если мы откажемся её выдавать? — То есть вы хотите сказать, что она у вас в руках? — Не исключено, — Шики задумчиво скрестил пальцы, самоуничижительно улыбнувшись. — К тому же учитывая старые прения, уверены, что резонно просить помощи у людей, что «устроили поджог на вашем складе»? — Ах, это, — словно события десятилетней давности не имели никакого значения. — Это была инициатива Адзумы объявить войну. Он с чего-то решил, что Авакусу причастны к смерти Азуми, и всеми действиями руководил он. Сами понимаете, близнецы так чувствительны к смерти своей половины. — А как нам прикажете оценивать ваше нападение три недели назад? Или мне почудилось, что вы держали на мушке племянницу моего Главы? — Я всего лишь беседовал со своей племянницей. Произошла страшная ошибка, меня дезинформировали. — Дезинформировали? — Верно. — Камеи достал две фотографии из кармана пиджака, одну положив на сторону стола Шики. — Один человек уверил, что эта девушка, Никки, и есть Кукла Вуду. Шики хищно блеснул глазами, подтянув край фотографии ближе с изображением Авакусу Никки. — Кто вас информировал? — А, источник пожелал остаться анонимным, — соврал Акатацу. — А это наша Долли. Фотография смазана, но лицо разглядеть можно. Второе фото легло рядом с фотографией Никки. Шики поднял второе изображение, задумчиво разглядывая крашеную блондинку азиатской внешности, что стояла в пол-оборота, снимая затемнённые очки. — Вам знакома эта девушка? — Впервые вижу, — не задумываясь, ответил Харуя. — Но я покажу это фото своему коллеге, он с Куклой Вуду чаще пересекается. — Значит, я могу рассчитывать на сотрудничество? — В какой-то мере, при условии, что Хром исчезнет с нашей территории раз и навсегда вместе с фамилией Акатацу. — Вполне честные условия. Короткое рукопожатие, и сделка совершена. Камеи в сопровождении охраны покинул «картинную галерею» под пристальный взгляд Шики, что подхватил оставленные фото, сравнивая их между собой. — Что же, приятного мало, — тяжело вздохнув, прокомментировал Шики и, подозвав подчиненного, спросил. — Где сейчас Никки? — Не знаю, она не появлялась неделю точно. Но, кажется, она сейчас находится у подруги. Привезти её? — Нет, пока что не надо, — Шики вновь приложил фотографии друг к другу, сравнивая в чем-то идентичных девушек. Изображенная блондинка в точности походила на Никки, не считая выкрашенных волос. — Что, Камеи снова все свалил на Адзуму? — В комнату спустился Аозаки, подхватив фотографии со стола и хмыкнув. — Уверен на все сто процентов, что это его рук дело. Нужно проверить Орихару Изаю, не приложил ли он к этому руку, уж больно почерк похож. Аозаки незаметно спрятал фотографию Никки во внутренний карман пиджака и, направившись на выход, спешно набрал номер с самодовольной улыбкой, сразу же перейдя к делу, как только на другой стороне ответили: — Изуми, для тебя появилась работка.