Бедность

Стояла жара, и никто не мог вспомнить, когда она началась. Некоторые говорили, что пять лет назад, другие, что десять, некоторые — и больше. Из-за этой жары пыли становилось с каждым днем все больше и больше, и женщины со своими детьми надевали платки и держали их на лице так, чтобы не засорять свои легкие. А на рынке, особенно днем, когда торговцы только устанавливали свои товары, которые они привезли с другого конца пустыни, казалось, что этой пыли было в два или три раза больше: даже мужчины и старики, которые выжили после песчаной бури, затруднялись дышать.       Мальчик был тут с самого утра, и ждал, пока приедет торговец с золотыми яблоками. Никто не знал его имени, поэтому все его так и называли, и не потому, что его яблоки были дорогими, а потому, что они были вкусными и сочными внутри; снаружи они выглядели жалко. Торговец был единственным, кто знал, откуда эти яблоки, — возможно, даже, он и сам их выращивал, — и постоянно твердил, что после смерти его дело продолжит пятнадцатилетний сын, который мечтал стать воином. И каждое утро почти весь город ждал именно его: ходили слухи, что эти яблоки могут вылечить человека от смертельной болезни, и некоторые зло шутили, что лучше бы эти чертовы яблоки приносили удачу, успех и богатство — как правило те, которые так говорили, умирали в нищете, прося помощи и не получая ничего в ответ.       Мальчику было от силы десять лет. Никто не знал его имени, так же, как и имени продавца. Однако, все знали продавца, но о мальчике никто никогда не слышал и слова. Матери детей смотрели на него, но не видели в нем мальчика: они смотрели на него с опаской в глазах, как волчицы, говоря своим волчатам "Не подходи к нему, он плохой мальчик".       — Плохой? — каждый раз повторял мальчик, с ухмылкой на загоревшем лице. — Чем же? — спрашивал он, с грустью в глазах.       И вот он сидел в углу, в тени, с маленьким кусочком хлеба, который он купил накануне и носил с собой уже сутки, где его никто не видел и не трогал. Ему было комфортно, потому что хотя бы тут никто на него не смотрел, никто не кидал в него камни и мусор, и никто не обзывал его грязью. Наблюдая за остальными жителями города, пришедшими за товарами, мальчик, сидя по-турецки, отрывал маленькие кусочки от хлеба и забрасывал их себе в рот с периодичностью примерно в три минуты в течении получаса, до тех пор, пока к нему не подошла собака. Любому прохожему, наверное, было бы трудно догадаться, кто из них двоих худее, и у кого сильнее видны кости, чуть ли не выступающие за кожу. Собака увидела мальчика, остановилась и села напротив него. Он выглядела уставшей и грустной, и еще — сильно голодной. Мальчик, поправив свои черные кудри, не задумываясь, кинул ей свою еду и улыбнулся, смотря на то, с каким удовольствием она стала ее есть. Вскоре появился и тот самый торговец золотых яблок, и все как-то засуетились, зашевелились, будто приехала некая важная персона. У мальчика был маленький мешочек с копеечками. Это были все деньги, которые он зарабатывал. Как зарабатывал? Помогал нести тяжелые вещи, протирал обувь по шесть часов без остановки, ухаживал за лошадьми. И он всё равно зарабатывал недостаточно для нормальной жизни: ему часто было негде спать и нечего есть.       Мальчик был в первых рядах, когда Продавец открывал свой ларек. Он ждал, с нетерпением ждал, когда же в его руках будет маленькое золотое яблоко. Перед ним стоял взрослый, полноватый мужчина, лысый, с небольшой бородой. Он улыбался так широко и весело, что становилось страшно, и его улыбка нисколько не выглядела теперь дружелюбно. Рядом с ним был меньше на две-три головы юноша с каштановыми глазами, длинными ресницами, божественно красивый. Он помогал отцу каждый раз, когда они приезжали — так было ему суждено.       Отец и сын начали раздавать яблоки, кому по одной, кому больше. Мальчик протянул им свою копеечку, и получил в обмен маленькое, почти крохотное яблоко. Его улыбка стала еще красивее и искреннее. Он хотел закрыть мешочек, как тут... Он прищурил глаза. Да, именно. Среди маленьких серых монет лежала одна, побольше, и совершенно не похожая на другие. Она была золотая.       — Эй ты, не мешайся! Тут люди ждут! Мальчик, ничего не поняв, закрыл мешочек и стал пролезать сквозь толпу. У него была золотая монета, и он теперь только об этом и думал. Он представлял, что сможет купить на эти деньги. Он понял, что больше не будет голодать и мерзнуть, ему всегда будет что поесть и всегда найдется место, где скрыться от зимних холодов и снегов. Он больше не будет болеть. Он будет, да, именно, он будет счастлив. Он уже был счастлив от одной лишь мысли о своем скором светлом будущем. Его улыбка становилась все отвратительнее и ужаснее с каждой минутой, секундой. Вдруг, он споткнулся о камень и уронил мешочек, а яблоко мгновенно исчезло среди чужих ног. Он закричал. Он видел, как упала та самая монета, и пополз к ней, не смотря по сторонам и не слыша, как люди говорили ему остановиться — их слова звучали для него, как шепот. Он снова закричал, в этот раз из-за того, что его переехала повозка, и люди смотрели на ужас, что происходил прямо у них на глазах, и смотрели, как умирает мальчик. Многие подходили и что-то говорили, и вскоре возле трупа образовалась небольшая куча тех самых людей, которые внимательно следили за его смертью, и каждый человек наступал на ту самую монетку, за которой мальчик так бежал, и которая его убила.