***
— Мм… Темноволосая девушка, держась рукой за голову, чуть шатаясь, шла вдоль аллеи, направляясь в школу. Серые глаза были чуть прикрыты, смотря только на дорогу; каштановые волосы были заплетены в тугую косу, достававшую до талии; юбка-карандаш чёрного цвета была на ладонь выше колена; светло-зелёная блузка с рукавом одна четверть; чёрная зимняя куртка; чёрные сапоги на шпильке десять сантиметров. Знакомьтесь, эта девушка — Ангелина Лаврецкая, то бишь я. Если вы спросите: «Что случилось?» мой ответ — похмелье. Да-да. Похмелье! Да ладно вам! Каждый мог бы выпить водки, шампанского, текилы или чего-нибудь ещё! В моём случае — текила и мохито. Зайдя в школу, я пошла в раздевалку. Выйдя из неё, только хотела пойти к расписанию, но мне этого сделать не дали, крикнув: — Лина! — Заглохни, Сайко, — шикнула я на свою подругу, держась за голову. — Ой-ой! Прости! Ты же с похмелья! Марьяна Сайко — одноклассница, собутыльница, и, по совместительству, лучшая подруга. Девушка с серо-голубыми глазами и русыми волосами, некоторые пряди которых были осветлены. Обожает выпить в компании. — Пошли уже на русский, — потянув меня за руку, сказала подруга. — Да-да. Хорошо. Зайдя в кабинет со звонком, мы с подругой прошли на свои места, приготовились к уроку и решили поболтать. — Кстати, а что это за мужчина был в клубе? «Всё, что я помню…» — Какой мужчина? — недоумённо смотрела я на подругу. — Ну, ты что не помнишь? »…это оглушающая музыка…» — Ты ведь с ним танцевала! Ну, наверное, из-за твоего нетрезвого состояния ты ничего не помнишь. »…танцы…» И тут в моей голове прокрутились несколько моментов с ночи, заставляя голову разболеться не на шутку. — Кажется, припоминаю. — Хах, ты бы себя видела! Развратно — так ты себя вела с ним… Он там уже возбудился наверняка! И тут наш разговор прерывает открывающаяся дверь. В кабинет входит директор. Строгий костюм, рубашка и галстук — всё, как всегда. Недовольно шикнув на класс, Александр Николаевич произнёс: — Ребята, у меня плохая и хорошая новости. Начну с плохой. Учительница по русскому языку, а, по совместительству, и по литературе, забеременела и ушла в декрет. Ну, хотя, эта новость кому — хорошая, а кому — плохая. Теперь хорошая. У нас новый учитель по русскому и литературе! Дмитрий, заходи! — повернувшись к двери, позвал директор. Все взгляды одноклассников устремились на дверь. Мне же было неинтересно. Но когда Марьяна начала тыкать меня локтём в рёбра, я, направив на неё непонимающий взгляд и получив тыканьем пальца за спину, всё-таки удосужилась поднять взгляд на нового учителя. »…поцелуи…» Мой взор наткнулся на смутно знакомые, сжатые в полоску губы, серо-голубые глаза, светло-русые взъерошенные волосы, щетина… Всё это мне кого-то напоминало. Но мой мозг никак не хотел думать. Когда взгляд нового учителя наткнулся на мою особь, на лице мужчины появилась ехидная и, в тоже время, пошлая ухмылка. — Дмитрий, познакомишься с учениками? — задал вопрос директор. — Конечно, — усмехнувшись, произнёс русоволосый, не спуская с меня взгляда. Наконец, оторвав от моей туши свой взор, он произнёс: — Я — Дмитрий Владимирович Островской. Можно просто Дмитрий Владимирович, а можно просто Дима. Решать вам. Класс тут же загалдел, обсуждая учителя. Как только взгляд Дмитрия встретился с моим, голубоглазый сделал жест пальцами «V» и беззвучно произнёс губами «Йо!». »…и чьи-то тёплые, нежные руки…»***
— Лаврецкая, останьтесь! Дмитрий Владимирович закрыл журнал и устремил свой взгляд на меня, что хотела смыться по-тихому. Издав стон разочарования, я выпрямилась и повернулась на сто восемьдесят градусов. Устремив свой взор на нового учители, произнесла сквозь зубы: — Да, Дмитрий Владимирович? В серо-голубых глазах так и плясали чертики, а на губах играла ехидная ухмылка. Учитель встал со своего места и направился ко мне. По инстинкту я начала идти назад. Но тут я почувствовала спиной холодный бетон. Удача восьмидесятого уровня. Прижавшись к стене, я начала продвигаться к двери. Вот и ручка. Сделав несколько попыток открыть дверь, я всё же поняла, что она заперта. Быстро развернувшись, чтобы проверить где «хищник», я попала в ловушку. Мускулистые руки были расставлены по сторонам от моей головы, колено учителя протиснулось между моих ног. Эта поза не давала мне двинуться. Но хуже было то, что эта поза была слишком… интимной. Я чувствовала, как краснею под пристальным взглядом учителя. Губы чуть приоткрылись, чтобы произнести грубые слова в его сторону, но меня перебили. — Лаврецкая, ты чего это неделю от меня бегаешь? — прошептал Дмитрий Владимирович мне на ухо и, слегка дунув, вызвал табун мурашек. — Дмитрий Вла… — начала я, но меня снова перебили. — Просто Дима. Хотя после той ночи, ты должна называть меня «милый», «дорогой», «зайчик» или «котёнок», — ухмыляясь, проговорил голубоглазый. Глубоко вдохнув грудью, я, что есть силы, произнесла: — Дима, — с ядом в голосе начала я, — я не бегаю от В… тебя, — еле выговорила я, под взглядом светловолосого. — А что же ты делаешь? — чуть приблизившись, тем самым вдавливая меня в стену, прошептал мужчина. Что есть силы, я, твёрдо смотря в его серо-голубые глаза, сказала: — Я просто не хочу контактировать с таким быдлом, как ты! Твоё присутствие оскверняет мою ауру. Мне просто противны такие люди, как ты! — крикнула я, заставляя его впасть в глубокое удивление. Через несколько секунд он посмотрел мне прямо в глаза, видимо, проверить, на серьёзе я всё это сказала или нет. Через минуту взаимного прожигания друг друга взглядами, он отстранился от меня и, постучав по двери, сказал: — Тогда ты свободна, — с незнакомой мне злостью и ядом в голосе, произнёс он и пошёл к учительскому столу. Смотря в спину учителя, я хотела что-то сказать, но я отвлеклась на скрежет в двери. Дверь отрывается, и в кабинет заходит Марьяна. Она посмотрела на Диму взглядом: «Уже всё?» и получила кивок. — Пошли, Лина. Уже почти выйдя из кабинета, я повернулась в сторону учителя. Угрюмо смотря в окно, он барабанил по подоконнику и закуривал сигарету. Кинув на него жалостливый взгляд, я повернулась к двери и вышла из кабинета под опечаленный взгляд, который прожигал мне спину.***
— Ээй!.. Ли-ина!.. — пытаясь дозваться до меня, моя подруга махала рукой перед моим лицом. Я же всё ещё смотрела пустым взглядом в потолок. Мысли о том, как я обошлась с Димой, не давали мне покоя. Руки были сложены на подушке и прижаты затылком. Правая нога была немного согнула и перекинута через левую. Губы были слегка приоткрыты. Серые мини-шорты, в которых я ходила только по дому, были чуть смяты. Чёрная кофта с вырезом «V» находилась в том же состоянии, что и шорты. Каштановые волосы были разбросаны по подушке. На животе располагался учебник русского. Тот предмет, который я не могла уже воспринимать всерьёз. А всё из-за Дмитрия Владимировича! Ага, конечно, буду я его называть «милый», «дорогой», «зайчик»! Не дождётся! Но так же в моей голове были противоречивые мысли самой себе. Они состояли из того, как извиниться перед учителем. А другие говорили, чтобы он сам извинялся. — Что? Я думаю, — тихо пробормотала я, но, зная подругу, я уверена, что она меня услышала. — Дай угадаю. О Диме? — ехидно улыбаясь, она села в позу лотоса и прожигала меня взглядом. — Нет, — я соврала. Но другого пути нет. Она бы меня доставала вопросами. — Мне вот интересно, почему, когда Дмитрий Владимирович постучал по двери, ты открыла её? И, судя по-всему, ты её и закрыла, — мой взгляд переместился с потолка на Ангелину. — Ну, тут такое дело… В-общем, слушай. И поведала она мне всю историю о том, как Дмитрий Владимирович попросил её закрыть дверь, чтобы со мной поговорить, узнать, что я к нему чувствую и так далее. Бэ! Говорю, как философ! Я люблю, конечно, русский и литературу, но не до такой степени! — Прости меня. Просто вы такая хорошая пара. Хоть он и старше тебя на шесть лет, — последние два предложения она произнесла тихо, но я услышала. — Ты шутишь? — вскрикнула я, принимая сидячее положение и уставившись на подругу. — Какая, к чёрту, пара?! Свихнулась! Он мой учитель! И довольно-таки сексуальный учитель… Стоп, о чём я думаю? — Ну прости. Не буду больше об этом говорить, — грустно сказав, она понурила голову. — Не обижайся. Пошли лучше в кафе. Мой желудок хочет покушать чего-нить, а то дома уже почти ничего не осталось. — Пошли! — развеселившись, Геля выскочила из комнаты, попутно крикнув мне, чтобы я быстрее одевалась.***
Неся в руках пакеты с купленной нами едой, мы с Линой направлялись в кафе «Колибри». Приметив свободный столик, мы положили все свои пакеты рядом с нами. Молоденькая официантка, которая была старше меня всего на год, подошла к нам и спросила с неподдельной улыбкой: — Привет, девочки! Давно не виделись! Что будите заказывать? — Маша, мне дачный салат, фрикадельки в соусе, запечённую куриную грудку с овощами и колу, — улыбнувшись, я положила меню на стол. Да, мы знакомы. Мы дружили, хотя нет, дружим. Она была в одиннадцатом классе, когда мы с Линой были в десятый. Маша была блондинкой с голубыми глазами и зелёной радужкой около зрачка. — А мне, пожалуйста, стейк из свинины, греческий салат и колу. — Хорошо, девочки! Через пятнадцать минут всё будет готово! — Ты со своим аппетитом, на удивление, стройная! — Ну это ж я!***
Вы когда-нибудь чувствовали смешанное чувство вины, злости, азарта, печали и веселья? Это просто заебись, какое ахуительное чувство! За мат сорян, но меня выбесили! Попробуйте красивого мужика, которому девки проходу не дают, поймать, если он умудряется как-то ускользнуть от тебя! Моё терпение сегодня закончилось. Вот пусть только попробует хоть что-то сказать в мою сторону — убью! Мою бомбёжку прервали слова учительницы географии: — Ангелиночка, сходи, пожалуйста, за мелом. — Хорошо, Елена Владимировна! — встав из-за парты, я быстро вышла из кабинета. Знали бы вы, что я увидела в подсобке. Вернее, кого! Вы уже, наверное, догадались. Да, в подсобке я увидела Дмитрия Владимировича. Попробуйте поискать человека один месяц! Я. Его. Искала. Один. Месяц. Один, Карл! Какого хрена?! Это точно подстава! — Ой, Лаврецкая! — на меня уставилась пара серо-голубых глаз. Дима пытался ретироваться из помещения, но… Увы и ах! Я захлопнула дверь. Немного опустив голову, тем самым скрывая глаза и красноватые щёки, я процедила сквозь зубы: — Дмитрий Владимирович, останьтесь. О да, получилось строго, грозно и… по-учительски! Всегда мечтала так сделать! Шатен вздрогнул и недоумённо посмотрел на меня. В глазах читалось удивление. — Геля? — Не называй меня так! — крикнула я, сжимая кулаки, тем самым больно впиваясь ногтями в кожу. Я медленно подошла к нему. — Почему… — Что? — Зачем… За что мне такие страдания… — по носу скатилась слеза, говоря мне, что маска сломана, чувства не скрыть. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? — схватив меня за лечи, задал вопрос. — Почему… Почему ты?! — резко подняв голову, я дала увидеть ему красные глаза, наполненные солёными слезами, и красные щёки. Мужчина дёрнулся. — Ангелина… — мягко произнёс он, смотря в мои глаза. Голова моя снова опустилась, а с губ сорвался крик: — Н-не смей… Не смей говорить моё имя с такой нежностью! — и резко скинула его руки с моих плеч. Меня всю трясло. Руки потянулись к моему лицу, закрывая его. С губ срывались тихие всхлипы. Но они прекратились, когда я почувствовала крепкие руки, обнимающие меня. Глаза резко распахнулись. Дыхание прервалось, а сердцебиение участилось. — Тише… Успокойся… — у самого уха пронеслись подбадривающие слова. Почувствовав защиту, я зажмурила глаза, прижалась к Диме ещё сильнее и заплакала ещё сильнее. — Я… Я тебя месяц пыталась поймать… А ты… Ты прятался. Дима, зачем ты так со мной? Я… Я ведь люблю тебя! — выкрикнув последние слова, я ещё сильнее прижалась в голубоглазому, боясь, что он может не принять мои чувства и оттолкнуть. Но вместо этого я почувствовала, как крепкие руки обняли меня сильнее, а на ухо прошептали: — Я тоже тебя люблю. Немного отстранившись, я только подняла голову, чтобы посмотреть в глаза Димы, как почувствовала чужие, тёплые, немного шероховатые губы. Это нестрастный поцелуй с языком, укусами, кровью, а просто нежный, мягкий и почти невесомый поцелуй. Мужские руки нежно обвили мою талию. Положив свои ладони ему на плечи, я прикрыла глаза и начала слегка отвечать. Но всему приходит конец. Не чувствуя чужих губ на своих, я посмотрела немного удивлённым взглядом в глаза учителя. — А зачем ты сюда пришла? — нежно спросил Дмитрий Владимирович, наматывая прядь моих волос себе на палец. — Елена Владимировна попросила мел принести. — Держи, — схватив с полки, до которой я бы не дотянулась, коробочку белого мела, он протянул её мне. — Спасибо, — улыбнувшись, я чмокнула его в щёку и вырвалась из объятий. — Я пойду. — Иди, но только сделай что-нибудь со своим видом. — Придумаю что-нибудь. Зайдя в кабинет, я напоролась на удивлённые взгляды одноклассников. — Ангелиночка, а ты чего так долго? — Простите, Елена Владимировна, подсобка была закрыта и мне пришлось искать уборщика, чтобы он открыл её. — Бывает, — улыбнувшись, произнесла географичка, принимая коробочку мела. — Спасибо, что принесла. — Всегда пожалуйста, — улыбаясь я прошла к своей парте. Почти весь урок, Марьяна не спускала с меня заинтересованных глаз. После урока, а он был последний, по дороге домой, она сказала: — Рассказывай, дорогуша. — Что рассказывать? — скосила под дурочку я. — Не притворяйся! Я тебя хорошо знаю. По твоим глазам могу сказать, что подсобка была открыта. Зачем ты соврала учительнице? — Пошли ко мне. Там всё расскажу. — Ну, ок.***
— Рассказывай, — потребовала Марьяна держа в ладонях кружку чёрного чая. — Ну… — и поведала я ей весь рассказ, иногда делая глотки кофе с молоком. — Ну и ну! Не уж-то наш учитель русского забрал твоё сердце, а ты его? — восхищалась подруга. — Только цыц! Никому! Иначе проблемы будут! — Я могила! Ну, только Маше и Саньку расскажу! — Только брату не надо! Он меня убьёт! — Да не ссы! Зная его, он поймёт и простит! — Но, на всякий, ты будешь моим щитом! — Хорошо!***
Сидя на диване, я, повесив голову, думала, что сказать. Пальцы перебирали края длинной футболки, которая больше походила на тунику. Веки быль немного прикрыты. Губы были искусаны, из-за чего я чувствовала металлический вкус крови во рту. В голове было много разных предложений, которые могли бы послужить моему разговору с братом. Но… Увы. Это же я. Мне обязательно нужно что-то сказать невнятное. В отличии от меня, мой брат сидел спокойно на кресле и, подперев кулаком голову, смотрел на меня пристальным взглядом. Каштановые волосы были в фазе «беспорядок», серые глаза изучали моё поведение. Уставший взгляд говорил о том, что Саня только недавно пришёл с работы. Ноги были скрещены в позе лотоса. Глядя на брата исподлобья, я заметила, что в его глазах вдруг пролетела искорка. Расплывшись в широкой улыбке, он пропел: — Ты влюбилась? Вот эти слова повергли меня в шок! Я никак не ожидала этого! Как он догадался?! Резко подняв голову, я встретилась со счастливым взглядом. И его это радует? Только я хотела сказать «Как?», он спросил: — Как я догадался? — на что получил кивок. — По твоему поведению видно. Знаешь, когда Машка мне признавалась в своей любви, она вела себя точно также. Но только она сильнее краснела, — вспоминая былое, он хмыкнул. — Меня интересует совсем другое! Почему ты решила мне всё это рассказать? — Ну… Ты же всё-таки мой старший брат. Это, так сказать, благословение, — глупо улыбнувшись, сказала я. — А ещё мне нужен совет человека, который познал это чувство. — Ну знаешь… Во всех этих описаниях чувств я не очень. Но зато у меня есть друг, который недавно сам влюбился! Звонить? — увидев мой заинтересованный взгляд, спросил он, уже достав свой телефон. — Звони! Ура! Ну хоть кто-то! Рада, рада, рада… Радарадарадарадарадарада… Блин, мысленный язык сломала! Смотря на брата счастливыми глазами, слушала разговор: — Алло! Братан, здоров! У меня вот тут проблемка появилась… Слушаешь? Ну, слушай! В-общем, моя сеструха тут втюрилась в кого-то, а сама не знает, что делать. Ты поможешь ей? О? Поможешь? Спасибо, браток! Чтобы через полчаса был тут или шкуру спущу! Я почувствовала, как у меня в животе что-то скрутилось, доставляя мне некую щекотливость. На лице играла счастливая улыбка, из-за которой меня можно назвать: «Чеширский Кот». — Саня, спасибо! — завопив что есть мочи, я заключила его в объятия. — Спасибо скажешь, когда этот пездюк придёт и поможет. Ибо я его знаю. — Почему ты его называешь «пездюком»? — Ибо это мой пездюк! — и тут мне вспомнился мемчик «Мой Пездюк». — Ты в интернете пересидел, брат, — укоризненно посмотрела на него. — Знаю, — улыбнулся он во все тридцать два. Через полчаса дверной звонок запел соловьём. Шучу. Это пением нельзя было назвать. Уши от такого звука разрывало на части. Хотя руки так и не могут дойти до этого предмета Сатаны. Может потом поменяю. Стремглав понеслась к двери, подскользнулась, упала, матернулась и, получив от брата спокойную, его уже не удивляло то, что я матерюсь, фразу: «Не матерись», поднялась. Вдохнув полной грудью, протянула руку к замку двери. Послышался щелчок. Повернув ручку двери, я открыла дверь. — Дмитрий… Владимирович! Стоп. Что? Что я только что сказала? На лице заиграла глупая улыбка, лоб вспотел. До меня дошёл смысл всего увиденного. «Какого… Какого чёрта?!» — Здравствуй… Лаврецкая… — удивлённо проговорил парень. — Димон, здорова! — пожав руку, мой брат притянул его и они похлопали друг друга по спине. — Знакомься, дружбан, это моя младшая сестра! — и положил руку на мою макушку и слегка потрепал. Что?! Что он сказал?! Это он мне помогать будет! Да как он поможет, если я в именно в него влюбилась! Ооокей. У кого есть ножик? Ой, не туда занесло. — Ты проходи на кухню, Линка тебе чай нальёт, а я сейчас приду, — распорядился мой брат, услышав трезвон его мобильного. «Он оставил меня вместе с ним?!» — Что вам? — спросила я, дрожащей рукой доставая из холодильника недавно купленный шоколадный торт. — Тебя… — томным голосом произнёс препод, положив свою голову на полу-сжатые кулаки. — Что? — вспыхнув, я посмотрела на учителя. — Чай хочу, говорю! — усмехнулся Дима. Послышалось? — А, чай… — И тебя… — это точно не послышалось. — Что простите? — Три ложки сахара, говорю, — улыбнулся светлоглазый. — А, хорошо. Отвернувшись от него, я положила на тарелочку торт, заварила чай, добавила туда сахар. И за всё это время я чувствовала спиной, как это говно смотрело на меня и, чую лопатками, еле сдерживала смех! Он всё-таки надо мной издевался! Почти начавшийся поток мыслей прервал Санька, заглянув на кухню и воскликнув: — Пездюк, ты помог ей? — От пездюка слышу, — улыбнулся Дима. Кратко посмотрев на меня, он отломил ложечкой кусочек торта и, засунув его себе в рот, кратко сказал: — Почти. — О? Ну я тогда послушаю? — уселся мой брат перед учителем и навострил ушки. — Да ты не только слушать будешь, ты ещё и кричать, и удивляться будешь, — он подмигнул мне, и я, встав из-за стола, сказала: — Я к себе в комнату. Уже на на лестнице я слышала, как Дима начал свой рассказ. Развалившись на кровати, я уткнулась носом в подушку и начала думать о своём наказании. Через пять минут в комнату зашёл брат со счастливым выражением лица и, улыбаясь в тридцать два, сказал: — Школу закончишь — выйдешь за него замуж! — Что?! — вскочив на кровати, я посмотрела ошалелым взглядом на брата. — Отказы не принимаются! — и юркнул обратно в коридор. Чтооо?!***
— Вах, какая невеста! — восхищалась Маша, глядя на меня. Посмотрев на себя в зеркало, я увидела уже взрослую девушку и улыбнулась. Красивое свадебное платье лежало точно по фигуре и подчёркивало достоинства. Оно облегало до середины бедра, а дальше расходилось слоями. Спереди был незаметный вырез, благодаря которому мне было легче ходить. Платье украшали золотые узоры цветов. Каштановые волосы были немного завиты и собраны в красивый пучок, который держался благодаря красивому гребню, украшенному жемчугом и маленьким бриллиантами. Семейная реликвия. Две пряди были выпущены из пучка. Ресницы были подкручены и слегка накрашены, так как они у меня и так густые. Зелёные тени, подчёркивающие глаза, и нежно-розовая помада. — Красиво, — улыбнулась я. — Он просто в обморок упадёт! — показала большой палец Марьяна и принялась помогать Маше с букетом. А я же всё рассматривала себя. Двери распахнулись, и в комнату зашла женщина лет двадцати пяти. Хотя ей тридцать девять. Каштановые волосы были завиты, красивый кофейно-бежевый наряд подчёркивал фигуру женщины. Точнее моей мамы. — Доченька, посмотри на себя! Ну-ка покрутись, — приказала мама, после чего я покрутилась два раза. Мама ахнула. — Ну прям копия меня! Правда у меня платье было другое. — Мам, как там Дима? — Ох, Димочка сейчас слушает нотации твоего брата! Мол, как нужно себя вести во время церемонии, что нужно делать в первую брачную ночь, как себя вести, когда ты будешь беременна, что делать, и так далее… — сгибая пальцы, протянула мама. — Татьяна Генадьевна, надеюсь вы не будете невестке нотации читать? — заулыбалась Марьяна, которую мини-рассказ моей матери порадовал. Маша же гладила животик и тихо смеялась, видимо, представляя своего мужа, читающего лекции. Да, они поженились где-то два месяца назад. У Маши начал живот расти, а я и Марька теперь каждый день к ней приходим и смотрим, вырос живот или нет, трогаем, слушаем, разговариваем… В-общем, нервируем моего брата. — Ха-ха, нет, а то невестка не доживёт до церемонии! Маша, доделывай букет, Марьяна, помоги надеть Линочке фату, а я пойду посмотрю, всё готово или нет, — и скрылась за дверью. Когда всё было готово, к нам пришёл папа. Подруги ушли, а я с отцом направлялись ко входу в церемониальный зал. Держа меня под руку, он подвёл меня к дверям зала. Двери отворились, и мы зашли внутрь. Справа находились мои родные, друзья и некоторые одноклассники и одноклассницы. Слева были друзья, родные, одноклассники и одногруппники Димы. А впереди находился он сам и свидетельница. Строгий, элегантный чёрный костюм, белоснежная рубашка, белая роза на груди. Волосы были в беспорядке, и, судя по лицу моего брата, могу с уверенностью сказать, что Дима смог уговорить Сашу на лохматые волосы. Ну и слава Богу! Прилизанные волосы ему не идут! Вдохнув побольше воздуха, старалась идти ровно, на удивление, это получалось, сердце трепетало, кровь бурлила. Всё улыбались и глядели на меня. Отец отпустил мою руку, а я, выпрямившись, стояла рядом со своим будущим мужем и просто не слушала слов священника. Просто смотрела в глаза Димы, а он — в мои. Но тут меня словно водой облили. — Клянусь! — Клянёшься ли ты, Ангелина, быть с ним в радости и в печали, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, любить его и оберегать ваш союз до конца жизни? — обратившись ко мне, она улыбнулась и ждала ответа. — Клянусь! — слова, после которых началась новая жизнь.