Акварель

- Мимо! Пролетевший на безумной скорости мяч пробил стекло окна. Но пробить череп человека, находящегося в классе, не смог – врезался, оставив огромный синяк. Были б мозги – было бы сотрясение, как говорится. Парень рухнул без чувств на землю, не успев даже среагировать. Двое парней, которые так увлечённо играли в бейсбол минуту назад, сейчас летели вверх по лестницам в поисках кабинета, чтобы убедиться, что придётся платить только за окно. Дверь третьего этажа… Какая именно? Одна дверь – за ней в кабинете двое возлюбленных даже не обращают внимания на случайного гостя, который, смутившись, бежит дальше. Минута, и комната найдена. Музыкальный класс был обставлен по принципу «всё лучшее - для людей»: тут есть доска, несколько книжных полок, содержащих всё самое необходимое, нужное да и просто интересное, большие окна, позволяющие заливать комнату светом, и одно пробитое окно. Оh, это было просто ужасно! Зияющая дыра, вдвое больше мяча и трещины, волнами отходящие во все стороны. Ну, и конечно тело, лежащее в неестественной позе на полу. Заигравшийся спортсмен восстанавливает дыхание после такой пробежки, а второй уже подошёл к бедному парню, которому так сегодня не повезло, и пытается привести его в чувство. - Директор мне голову оторвёт! Он же не умрёт, да? Это всего лишь травма? – Такой уж он был человек – пугливый. Зелёные мальчишечьи глаза, бегающие по комнате и изредка останавливающиеся на лице пострадавшего, а также дрожащий голос выдавали страх. - Нет конечно. Смотри, уже очнулся! – друг прекрасно знал об этом, но успокаивать его не было никакого желания. Ведь парень действительно подавал признаки жизни, и, судя по открывшимся глазам, сознание к нему уже вернулось. - Тише, тише… – Артур щурился от яркого света, бившего по глазам, но вновь закрыть их уже не мог. Зрачки почти исчезли, а он щурился всем лицом. – Что случилось? – он потёр саднящий ушиб, уже оценил состояние окна и начал догадываться, но хотел знать наверняка. - Ээ-то не важно! Как ты себя чувствуешь? – Антонио сумел унять дрожь, и помог Артуру подняться. – Давай я провожу тебя в мед.пункт! - Если сзади не будет идти Гилберт с мячом… Спасибо, не надо, - Артур раздражённо оттолкнул его и, взяв налету вещи, ушёл. - Действительно, - заявил Франциск, стоящий всё это время снаружи. – Директор достаточно глуп, чтобы не любить испанцев. Я переговорю с ним, Тони, но за это ты кое-что для меня сделаешь, - он подмигнул ему, и с улыбкой пошёл в другом направлении. Антонио ничего не оставалось: в директоре и правда временами проявлялось фатальное безрассудство, а Франциск был мастером слова и счастливым талисманом на переговорах. Антонио знал это, и, поблагодарив друга, решил прибраться, чтобы всё выглядело «не так плохо, как было на самом деле». А на самом деле это было ужасно – осколки покрывали все поверхности – полки, пианино, пол. Каждый в эту минуту думал о своём: Артур – о сорванной подготовке к концерту, который состоится через две недели, Франциск – о том, как он будет рассказывать о том, какой сегодня хороший день, ну а Антонио, которому ничего не оставалось, просто успокаивал себя тем, что в жизни бывает всякое, и бывает много хуже этого. * * * Заветное трио вновь проводило время на стадионе: Антонио и Гилберт нарезали круги – а бегать в холодную погоду было настоящим подвигом – а Франциск заканчивал начатую вчера перспективу трибун. Доведя несколько штрихов до конца, он поднялся, и направился в здание школы, объяснив это тем, что хочет «запечетлить прекрасно случайные трещины, паутинкой растянувшиеся на стекле». Конечно, он хотел совсем не этого. За дверью кабинета была слышна музыка. Чудесная, лёгкая мелодия заставляла замереть и слушать, слушать, слушать… Франциск облокотился спиной об дверь и замечтался. Вскоре музыка стихла, и Франциск еле успел зацепиться за дверь, которая так неожиданно открылась, тем самым наш герой спас Артура от повторного удара. - Что ты здесь делаешь? – удивление, прикрытое раздражением, слетело с губ Артура. А Франциск, как истинный ценитель искусства, не мог ему не признать. - Твоя музыка прекрасна! Tu me rend heureux. - Будь осторожен, и не стой в дверях. Непонятый Франциск остался стоять, где стоял, наблюдая за прекрасным: королевской осанкой Артура, его тонкими руками, и тем, что небо стало темнеть… Краски сгущались, и кажется, собирался дождь. В голове промелькнула идея. Он догнал пианиста уже внизу, у входа - как и предполагалось, начался дождь. Постепенно, набираясь смелости, капли падали всё чаще, и на лице Артура сильнее выражалась нерешительность – сможет ли он дойти до дома, не вымокнув до нитки? Разумеется, сначала предложение руки и зонта было отвергнуто, но проанализировав ситуацию и поняв, что он получит выгоду из неё, он согласился. Какой это был удар для местных школьниц: красавец-музыкант и очаровательный художник, идущие под одним зонтом! Артуру было неприятно ощущать на себе взгляды, но со временем и это прошло. Почти всю дорогу они шли молча, лишь изредка Артур подсказывал направление. Мимо проезжали машины, жёлтые осенние листья то сбивались в кучи, то ковром покрывали землю, а осенний холодок щекотил носы. Вскоре они дошли до дома, и дождь заметно ослаб. Артур вежливо отблагодарил Франциска, но его попытке воспользоваться ситуацией и зайти на чай отказал, аргументировав это тем, что отец может неправильно его понять. Франциск наигранно-расстроено покачал головой, вздохнул, а потом попросил сделать для него несколько фотографий деревьев, чтобы позже он мог сделать несколько эскизов. Этому Артур отказать не мог.