Всегда рядом

Оставшись в одиночестве, она часто задумывается: а зачем ей, собственно, всё это надо? Зачем надо прикидываться то наивной дурочкой, то заботливой мамочкой, то надоедливой стервой, которая заставляет его делать то, что ему не хочется?.. Но стоит лишь, например, в начале холодов с утра перед занятиями увидеть смс: «на улице дубак. одевайся теплее, а то замёрзнешь», — как на губах расцветает счастливая глупая улыбка, сердце начинает биться чаще, а пунцовое от радостного волнения лицо хочется спрятать в подушку. Он заботится о ней. Эта мысль греет всё её естество гораздо лучше пуховика, любимой шапки и вязаного шарфа. Хотя она прекрасно знает, что в эту заботу вложена простая дружба. Замечательная, прекрасная, невероятно ценная, — и Сацуки это понимает, — но… просто дружба. И, честно говоря, от этого осознания в ту же самую подушку хочется вцепиться и начать глухо выть, захлёбываясь опустошающей болью. ~ Момои и сама точно не знает, когда она стала относиться к Аомине по-новому. Да и всё равно это уже. Легче-то не станет. Гораздо важнее... Как долго это будет продолжаться? Сидя на истории Японии, она выводит ручкой что-то непонятное в любимом блокноте и думает о том, что была бы счастлива разлюбить его вот сию секунду же, или завтра, или через три месяца — лишь бы быть уверенной, что это случится. Но уверенность рушится на глазах, стоит ему просто посмотреть на неё — спокойно, по-простому, но так, что она всё равно увидит в синих глазах тепло, адресованное ей. В такие моменты надежда вырывается из её груди дикой бешеной птицей, и она, ощущая это почти физически, с ужасом боится себя раскрыть. Ведь он не должен знать. Нет, только не это. ~ Ему нравится большая грудь. Разумеется, он не сам об этом сказал, но она ведь на то и менеджер команды и близкий друг детства, чтобы знать всё. Стоя перед зеркалом вечером, в милой соблазнительной пижамной маечке и шортиках, она не может не думать о том, что её грудь весьма и весьма могла бы его заинтересовать, если бы… Если бы он видел в ней возможную хозяйку своих мыслей. Но она — просто Сацуки, которую он «обязательно выдаст замуж только за проверенного парня». Поэтому она, опустив уголки губ и плечи, отходит от зеркала, выключает свет и, забравшись под одеяло, просто зажмуривается и воображет, что это тепло его красивого и сильного тела греет её по ночам. ~ Он не любит гулять. А торговые центры на дух не переносит. Что уж говорить о том, когда эти два понятия сливаются в одно? Но Дайки не может ей отказать, и она этим беззастенчиво пользуется. Сацуки тащит его по магазинам вовсе не потому, что любит шоппинг и/или недовольного Аомине, как он сам, наверное, считает. Просто… так она немного больше чувствует себя частью его жизни. Так она может вполне естественно брать его за руку, шутливо прижиматься, смеяться над его подколами и наигранно на них же обижаться, пить колу из его стакана, воровать ветчину из его гамбургера, а потом ехать в автобусе домой, устало опустив голову ему на тёплое плечо, и чувствовать его такой знакомый и родной запах… Чтобы ночью заснуть с приятными воспоминаниями и более живой имитацией его присутствия. И чтобы он всё ещё ничего не понимал. Ведь она — Сацуки, которая «ведёт себя как обычно и наконец-то без этого унылого выражения на лице». ~ Когда Тецу-кун спрашивает, как у неё дела, она улыбается и, смеясь, говорит, что всё хорошо. Что Мию нашла себе парня, что завтра выйдет новая серия онгоинга, что она сдала математику, что на предыдущей тренировке Дай-чан почти шлёпнулся на шпагат и вообще у неё в жизни подозрительно много всего забавного происходит. Когда Куроко улыбается и негромко повторяет свой вопрос, она, уже тише, но с той же улыбкой, отвечает, что Дай-чан пообещал, что она первая узнает, если у него появится девушка. Говорит же она — в её жизни много забавного происходит. Тецуя молчит. Только гладит по спине, когда она беззвучно и бесслёзно плачет болезненно бьющимся сердцем на его плече — тоже крепком и сильном, но так не похожем на плечо Аомине Дайки. Тецу-кун уже перестал её уговаривать постараться подавить эти чувства. Теперь он, волнуясь за неё, тоже просто надеется, что вскоре это пройдёт. Как ОРВИ, например, как она однажды пошутила. И она теперь тоже каждый раз говорит ему, что большего уже не ждёт. Лгунья. Она всегда будет надеяться на большее. Потому что и рядом будет всегда. В роли друга, глупой наивной неродной сестрёнки, заботливой мамочки, надоедливой стервы, менеджера его баскетбольной команды… хоть в чьей угодно. Лишь бы рядом. Лишь бы он ценил её существование. А остальное она переживёт. Должна.