Мост через море

      Тяжело строить мост через море, думал Гефест.       Море широко и глубоко, конца другого не видно, а строить надо. Надо пролагать путь через бурлящую бездну, чьего дна не достичь живым. А иначе и жить-то зачем, если не пытаться?       Гефест ночами не спал и днями не отдыхал, но ковал детали для моста. Он обязательно будет железным — плотным, как твердь Тартара, горячим под палящими лучами Гелиоса, беспощадным к тем, кто будет проходить по нему, сжигая до крови кожу на стопах. Однако каждого, кто выдержит и пройдёт до самого конца, ждёт облегчение и радость.       Но сначала надо его построить.       Мост был не просто целью. Он был олицетворением его терпения и болезненной любви. Ведь как ещё жить с этой женщиной, если не быть терпеливым и больным от любви?       Афродита, даря созидающую любовь всем на бренной земле и иллюзорном Олимпе, уничтожала его. Глаза её лучатся добродушным светом, а хочется вонзить в них стрелы. Вздымается пышная грудь под вдохами и выдохами, а хочется задушить. Ласкают тонкие, словно мраморные, пальцы его изуродованное шрамами лицо, а хочется переломать все кости.       И рыдать над её мёртвым телом, как Деметра рыдала над потерей Персефоны. И сотрясать воздух своей яростью, как Гера после измены Зевса. И любоваться на увядающую красоту, как Артемида на Эндимиона. И умирать каждый миг.       — Все мы строим мост через море, Гефест, — изнеженным голосом молвила ему Гера, сидя на подаренном им золотом троне. — Если не будем пытаться достичь дальнего берега, и жить незачем.       Мать была права в тысячный раз. Как она всегда была права, когда преследовала и уничтожала любовниц отца. Уж ей ли не знать о том, как сложно строить мост через огромное кипучее море к берегу, которого и через сотню лет не достичь?       А Гефест всё строил и строил. И когда Афродита возвращалась счастливая от Адониса ли, Гермеса ли, или же ненавистного более других Ареса (да пусть обуяют его языки Тартарова пламени!), она рушила стадий за стадием уже построенный на четверть мост. А сама того не знала. Любовная нега застилала глаза, погружая в непрерывный поток наслаждения. Но как назло в такие моменты она была более ласковой и родной ему, чем тогда, когда томилась она в титанически огромном дворце из золота, серебра и бронзы, что Гефест воздвиг для неё своими руками.       — И я строю мост через море к ней, — болезненно-ненавистно шипел Гефесту Арес на пиру. Глаза его красные горели ярче маков в поле, и казалось, что от боли вот-вот закровоточат. Ему ли, — ненавидимому отцом и матерью, отвергаемому порой даже любящей его Афродитой, — не знать, как тяжело строить мост через это море? К Зевсу, отвернувшемуся от кровожадного сына. К Гере, показательно равнодушной к нему, богу войны. К самой Афродите, что забывала о нём в любви к смертному мужчине.       — Я знаю, — приглушённо молвил Гефест. — И мешать не буду.       Аресу тяжелей других, думал Гефест. Он строил через бескрайнее море целых три моста. Их построенные стадии рушились под гневом Зевса, неприязнью Геры, победоносным криком Афины и даже вспышками бешенства самого Ареса, когда Афродиту заключал в объятия смертный Адонис. Арес считал, что уж лучше пусть Афродита навечно будет с Гефестом, чем с презренным смертным. С могущественным олимпийцем можно бороться. С бессильным человеком же — нет.       И Гефест думал то же самое. Поэтому был единственным, кто не трогал его недостроенные мосты и не нарушал напускного покоя. Но ненавидел сильнее даже Зевса.       — Мой мост будет величественней, — говорил Гефест себе, взирая на сотни воздвигнутых стадий железного моста. — Я покрою его золотом, водружу десятки серебряных статуй твоих, Афродита. Дорога твоя будет устлана лепестками роз и орхидей. Мост будет блистать, возвеличивая тебя. И когда ты ступишь на него, я буду ждать тебя на другом конце.       Лишь бы были силы строить мост через это море, вздыхал Гефест. Любовь Афродиты — всепоглощающая, яркая, неутомимая — способна уничтожить всё без своего ведома. В этом был парадокс её существования.       И Гефест терпел, убивая порывы ненависти к возлюбленной богине, лишь бы только не разрушить своими уродливыми руками недостроенный мост и не утопить в глубоком сапфировом море саму Афродиту. И не рыдать после. А иначе — зачем жить?