Волчьи забавы

Первая часть тут: https://ficbook.net/readfic/3647376 Дерек бывает очень терпеливым. И очень целеустремленным, ничто и никто не может сбить его с намеченного пути. Ожидание лишь добавляет остроты к главному блюду, и он облизывается в предвкушении, проводя языком по острым клыкам. Его жертва до последнего находится в наивном, счастливом неведении, проделывая свой привычный путь от норы до ручья — излюбленного места для водопоя. Бежит себе беззаботно, переставляя изящные лапки, сметает длинным, роскошным хвостом росу с высокой травы. Слышит усиливающееся журчание воды за кустами и именно в этот момент, ступив на дерн, проваливается в темную, глубокую яму. Солнечный свет затмевает чья-то черная тень далеко наверху, и Стайлз видит два ярко-желтых огонька и хищный волчий оскал. — Попался, — рыкает волк и ударом лапы обрезает натянутые веревки. Расстеленное на дне ямы плотное полотно стремительно собирается, заключая не успевающего и взвизгнуть лиса в мешок, из которого ему никак не вырваться, сколько ни пытайся скрестись когтями или вгрызаться зубами. Стайлз пробует и то, и это и предсказуемо выбивается из сил. Дерек, приняв человеческий облик, вытаскивает свою бестолково трепыхающуюся, угрожающе рычащую, жалобно поскуливающую добычу, закидывает мешок на плечо и, посвистывая, идет к себе. Давно он не получал такого огромного удовольствия от охоты. Губы сами собой растягиваются в предвкущающей, не обещающей ничего хорошего улыбке. *** Стайлз просыпается. Открывает глаза, но ничего не видит — только беспроглядную черноту. Пробует пошевелиться, и не выходит: тело слушается, но не двигается. Постепенно ему становится ясно, что руки крепко связаны, ноги придавлены чем-то тяжелым, на лице — повязка, а под спиной мягкая медвежья шкура. Его бок припекает от весело потрескивающего пламени в очаге, рядом с которым, судя по всему, он лежит. Обнаженный, обездвиженный, беззащитный. Он не напуган до смерти лишь потому, что знает, к кому именно в лапы попал. Но все-таки ощущает приличную долю дискомфорта от своего уязвимого положения. Одно радует — он по пояс укрыт еще одной мягкой шкурой, иначе лежал бы сейчас причиндалами на обозрение. Было бы совсем неловко. Стайлз выпускает когти, собираясь перерезать ощутимо впивающиеся в запястья веревки. Это будет сложно — он, конечно, ловкий и гибкий, но не настолько же, чтобы выворачивать собственные руки. — Ая-яй, — раздается недалеко знакомый Стайлзу низкий, бархатистый голос, обволакивающий его сознание и лишающий всякой воли к сопротивлению. По деревянному полу раздаются приглушенные шаги. Дерек присаживается рядом с лисом, любуясь его острым, вздернутым носиком и соблазнительными губами. Не удержавшись, он проводит по ним горячими, немного шершавыми пальцами, пробуя их мягкость и шелковистость на ощупь – все как он и запомнил с прошлого раза. Стайлз тут же выходит из оцепенения и резко клацает клыками, чуть подавшись вперед. Однако волк оказывается проворнее, имея в наличии кучу преимуществ, которых лишен сейчас сам Стайлз, уворачивается, и лис тихо, грозно рычит, на что получает ответ в виде приглушенного смеха, что злит его еще больше. Но сделать с этим он ничего не может. Зато может и дальше пробовать избавиться от пут. — Какой дикий, — довольно урчит Дерек, наслаждаясь реакцией лиса — еще бы! Этот рыжий прохвост ему за многое успел задолжать. Он рывком стягивает с него шкуру, полностью обнажая и открывая для себя. Скользит ладонью по нежной внутренней стороне бедра, сидя рядом и не боясь, что его могут лягнуть. Лис, безусловно, та еще изворотливая тварь, но в этот раз он все предусмотрел. Пришла его очередь забавляться и получать удовольствие. — Что же ты молчишь? Не нравится? — журит Дерек Стайлза. Стайлз замирает, ощущая легкую дрожь по всему телу — то ли от сквозняка, то ли от неожиданного, в плане собственной реакции, прикосновения. Он сводит ноги и сгибает их в коленях, зажимая между ними наглую волчью руку, и определенно точно не собирается отвечать на провокационные вопросы. Дерек только тихо над ним посмеивается — не зло, не издевательски, с прорывающейся хрипотцой, поскольку ему определенно нравится непокорность Стайлза в сочетании с полной зависимостью от самого Дерека. Маленький, мягонький, строптивый чертенок. Так бы и съел. Он не пытается забрать руку, которую Стайлз держит очень крепко, а второй уже поглаживает его напряженное тело, обводя большим пальцем особенно сочные родинки, один вид которых заставляет его облизываться в нетерпении. Так и хочется слизать их, чтобы вернуть коже первозданную, девственную белизну. И оставить на ней уже свои следы. — Ты, кажется, надеялся, что мы больше никогда не увидимся? — шипит Стайлз, пытаясь стряхнуть с себя другую руку, но добивается только того, что выпускает зажатую из захвата. — А как же волчьи принципы, железное слово и все дела? Из нас двоих недоговаривать — это моя прерогатива. Развяжи меня, поговорим как настоящие мужики, на равных условиях, — раз уж он не может выбраться, то будет заниматься тем, что умеет лучше всего: забалтывать и сбивать с толку. Дерек хмыкает. — Голос прорезался? — насмешливо спрашивает он, не вникая в лисью нервную болтовню, и, схватив Стайлза за бока, переворачивает лицом вниз. Усаживается сверху на его бедра пониже задницы, кладет на нее руки и от души мнет упругие ягодицы, слушая возмущенное шипение. Лису не нравится играть по волчьим правилам, он всем своим видом выражает протест, но они еще посмотрят, как он запоет, когда Дерек его наконец возьмет после стольких месяцев воздержания. — Ублюдочный волк! А ну слезь с меня! — Стайлз даже брыкаться не может — волк слишком тяжелый по сравнению с ним. Поэтому он бьет пятками Дерека по спине, вкладывая всю свою животную злость и ярость. — Убери от меня свои грязные лапы! Хоть он втайне и мечтал о том, что когда-нибудь, возможно, они действительно встретятся, но не при таких же обстоятельствах! Волк оказался хитрее самого лиса, и Стайлз готов локти грызть от негодования и всемирной несправедливости! А все от того, что он потерял бдительность, поверив в то, что Дереку будет неприятна их новая встреча. Если поначалу вся эта ситуация его раздражала, то сейчас, что самое страшное и странное, она начала Стайлза заводить. Руки Дерека, так приятно мнущие его ягодицы, тяжесть его неожиданно голого тела, соприкасающегося с его обнаженной кожей — все это было неправильно правильным. Идеальным. Дерек наклоняется, чтобы зарыться носом в топорщащиеся от ярости волосы Стайлза на затылке — вдохнуть поглубже его запах и аромат леса. Скоро к ним добавится и запах волка, которым он пропитает этого строптивого лисенка насквозь — и снаружи, и изнутри. — Прекрати быть таким противным… — жарко шепчет он, прикусывая кончик пунцово-красного ушка, но это, конечно же, от еле сдерживаемой ненависти, а не от стыдливого жара. — Разве ты не об этом мечтал, когда продолжал нагло расхаживать перед моим носом, дразнясь? — Я мечтал расцарапать твою наглую волчью морду! — Стайлз пытается приподнять плечо, чтобы закрыть подвергнувшееся нападению ухо от острых зубов. И ничего он не противный! — Развяжи меня, и я стану нежным и покладистым, — ага, как же, мечтай. Теплое дыхание шевелит его волосы, и дрожь по телу становится еще сильнее, еще отчетливее. Стайлз думает о том, что, возможно, нужно и в самом деле притвориться покорным в волчьих руках, чтобы тот потерял к нему всякий интерес как к трепыхающейся добыче с неутолимой жаждой к жизни. Поэтому он затихает и поворачивает набок голову, чтобы можно было выровнять дыхание. Повязка сползла чуть ниже, и теперь он видит немного света, пробивающегося сквозь нее. Так даже веселее стало, что ли. — Не развяжу… но повяжу, — жарко шепчет Дерек, целуя лиса в шею, пока тот подозрительно затихает, но определенно ненадолго. Потому что волк уже опустился вниз, переместившись на голени, и занялся его сладким задом, чтобы как следует подготовить его для себя и под себя. От волчьего шепота у Стайлза мигом все пересыхает во рту, а низ живота скручивает спазмом — его тело предвкушает нечто большее, чем просто слова Дерека, которые, оказывается, совсем нельзя принимать на веру. Волк тот еще лукавый плут, с невозмутимым видом утверждавший, что видеть его больше не желает. — Только, блять, попробуй протолкнуть в меня свой чертов узел! — провоцирует, а потом спохватывается, потому что его слова можно расценить как предложение к проникновению чего-нибудь еще помимо узла, поэтому: — Оставь мой зад в покое! Вообще! Совсем! — Он снова начинает дергаться, но пятками это животное уже не достать, как и остальными частями тела. Стайлз едва успевает закончить свою страстную речь, как в нем оказывается волчий язык — Дерек тщательно и обильно смачивает своей слюной рефлекторно сжимающийся вход и, преодолевая сопротивление, проталкивает кончик языка внутрь, утробно урча от удовольствия. Он отстраняется, пока лис задыхается, пытаясь справиться с пережитым потрясением, сплевывает на копчик и, когда слюна стекает ниже, прямо к отверстию, вводит сразу два пальца на всю длину. Придерживая Стайлза за поясницу, мягко надавливает на внутренние стенки, сразу же находя заветное местечко, о чем его оповещает громкий несдержанный стон лиса. — О господи, сделай так еще! — восклицает тот, мигом позабыв, что он, вроде как, жертва обстоятельств, которые необходимо изменить в срочном порядке в свою сторону. Но, блять, как чертовски привлекательны умелые пальцы в его заду. Он скорее неосознанно приподнимает бедра и слегка разводит ноги в коленях, открываясь, а Дерек победно смеется, облизывается, восхищенно глядя на то, как плотно Стайлз обхватывает его пальцы, будто не хочет, чтобы они из него исчезли. Он сильнее давит изнутри, массируя простату, чувствуя, как лис все охотнее насаживается на них, и сам еле сдерживается от того, чтобы заменить их своим болезненно эрегированным членом. Стайлз отчетливо ощущает, как его горячее нутро пульсирует, и уже мечтает о том, чтобы в нем было что-то большее, чем просто пальцы. Он готов на член. И даже на узел. Господи, да хоть что-нибудь, лишь бы усилить давление изнутри! Но просить он не будет. Не-а, ни за что. Он тонко скулит, закусывая губу отросшими клыками и протыкая ее ими — кровь мгновенно наполняет рот и тоненькой струйкой стекает по подбородку. Так справляться со своими желаниями проще и легче, однако он просто уверен, что это ненадолго — потому что его член давно находится в полной боевой готовности, и так болезненно приятно трение между ним и мягкой шкурой, на которой он лежит. Еще чуть-чуть, и он взорвется, ей-богу. В такие моменты Стайлз ненавидит Дерека за то, что тот так легко и умело подводит его к тому, что он может позорно кончить на одних лишь пальцах, а это однозначно говорит о том, что у лиса определенно точно давно никого не было. Дерек тяжело дышит, впитывая в себя малейшие оттенки быстро сменяющихся эмоций борющегося с самим собой лиса, но тот явно сдает позиции, потому что и минуты не проходит, как он сладко прогибается, напрягается всем телом, кончает и крупно дрожит, пока Дерек продолжает упоительно трахать его своими пальцами — уже тремя. Он вытаскивает их. Переворачивает безропотного Стайлза на спину. Раздвигает его ноги для себя, устраивается между ними и, наклонившись к затихшему, отходящему от оргазма лису, стягивает повязку с глаз. Он хочет видеть их, пока будет брать его, и хочет, чтобы лис видел того, кому он так жадно отдается. Дерек перехватывает его мутный, подернутый поволокой пережитого наслаждения взгляд и одним плавным, мощным рывком входит в него до самого конца, до смачного шлепка голых тел друг о друга. Стайлз выгибается дугой, натягивая веревки, и даже предпринимает попытку отстраниться, податься назад, да только вот волк сразу просекает его замысел и кладет свои руки ему на бедра, крепко удерживая на месте, причиняя боль грубо впивающимися в нежную кожу жесткими пальцами. Стайлз ощеривает клыки и смотрит Дереку прямо в глаза, в которых черные зрачки уже почти сожрали радужку. Он медленно облизывает губы, применяя свои обольстительные навыки, потому что Стайлзу кажется, что он сдохнет на месте, если волк его не поцелует прямо сейчас. Он искренне надеется, что намек будет понят, потому что хера с два Стайлз попросит что-то сделать волка снова. Но его и не нужно ни о чем просить — Дерек, как по условному сигналу, сразу же тянется к его губам, властно накрывает их своими, сначала целует не спеша, вдумчиво, потом в ход уже идут зубы, и он терзает нижнюю губу Стайлза, сосет ее, слизывает выступающую из ранок кровь. Проходится кончиком языка по верхней и, схватив лиса за щеки и надавив, заставляя открыть рот, скользит внутрь языком, заполняя Стайлза собой везде. Он легко покачивает бедрами, практически не двигаясь, давая мышцам время привыкнуть, но как только терпеть сил не остается, выпрямляется, крепко берет лиса под коленками и, не выпуская его из плена своего темного, жаркого взгляда, начинает трахать с безудержной страстью. Стайлз даже моргнуть боится — так не хочется, чтобы волшебство момента заканчивалось. Дерек поработил его не только физически, но и морально — своей грубой, животной силой, которой нет в самом лисе; своим великолепно сложенным телом, словно вылепленным так и не получившим заслуженной славы скульптором, и Стайлз пиздец как рад, что это именно ему удалось оценить его творение по заслугам; своими невъебенными руками, которыми тот творит свое волшебство, буквально колдуя над его телом; своим невозможно сладким ртом и невероятно тонкими губами, которыми волк умеет превращать Стайлза в тряпичную куклу; своими глазами цвета лесного мха, которые смотрят на тебя, как на гребаное совершенство. Дерек, блять, пленяет его сердце и душу. Дерек, блять… Ему приходится разорвать их зрительный контакт, чтобы вжаться затылком сильнее, неизбежно обнажая шею, и он томно, сквозь стиснутые зубы стонет, сбиваясь от резких толчков. Дерек, блять, даже долбится в него идеально, что уж говорить о другом – так, что дух захватывает и приходится ртом хватать воздух, как будто бы его полностью выкачали из его на удивление переполненных легких. Когти уже давно впились в сжатые ладони, а сам Стайлз забыл и о веревках, и о желании высвободиться. Все, что он сейчас хочет — узел Дерекова члена в своей раздолбанной заднице. Дерек все время властно порыкивает, с силой вдалбливаясь в податливое, жаркое, сводящее его с ума тело, пожирая Стайлза взглядом и желая как никогда раньше впиться клыками в его тонкую, беззащитную шею, на которой он видит брызги родинок — и не может отвести от них глаз. Он рычит громче, насаживая Стайлза на свой узел, проталкивая его как можно глубже внутрь, перекрывая вход и заставляя лиса кончить — он ловит ртом едва успевающий слететь с его губ стон и изливается в него, не зная, так сильно дрожит он сам или лис под ним, но его трясет, и он не может с этим справиться. Утыкается горящим лицом в изгиб шеи Стайлза и загнанно дышит, крепче сжимая его в своих объятиях. И не желая выпускать. Никогда. Он на ощупь находит руки лиса и разрезает выпущенным когтем веревку. Сейчас-то Стайлзу точно никуда не деться, не тогда, когда они сцеплены, связаны, слились в единое целое. Но тот и не предпринимает попытки вырваться — вместо этого запускает подрагивающие пальцы в волчью шевелюру и нежно почесывает кожу головы. Стайлз уже давно не чувствовал такого умиротворения, от которого хочется просто растечься по поверхности и ничего не делать, от которого все мысли из головы вытекают, кажется, вместе со спермой. Не хочется абсолютно ничего, только лежать вот так, закрыв глаза, и гладить своего волка. — Я тебе соврал, — сипло и невнятно говорит тот куда-то ему в шею, успокоенный, очарованный его ненавязчивыми прикосновениями. — Может, попробуем? Все начать сначала. Он не поднимает головы, боится посмотреть в лицо лису, страшится получить его отказ. Он ведь в тот раз уже решился попросить его остаться, но Стайлз все испортил, сказав, что больше не хочет его видеть. Пальцы Стайлза замирают над его головой, а сам он недоверчиво округляет рот. Сердце в груди ускоряется, грозясь разхерачить ребра изнутри и выскочить наружу, сбежать из скованного страхом с головы до пят тела — Стайлз именно этого и боялся. Боялся, что волк привяжется к нему и их недоотношения потеряют свою прелесть. Он боялся, что чувства будут уже не те. Он боялся… Он определенно точно не хочет все это терять. Не-а. Никогда. Отказаться добровольно? Ну нахуй. — Не в этот раз, хмурый волк. Не в этот раз, — говорит он, имея в виду, что случится это определенно точно не в этой жизни. — Хорошо, не в этот раз, — соглашается Дерек покорно, а сам безбожно врет, потому что следующий раз у них случится уже завтра. А потом послезавтра. И через день, и через неделю, и через месяц. И черта с два он даст этому лису снова удрать. Стайлз будет принадлежать ему весь, целиком, без остатка. Если не уже.