Твоё тепло

Кейджи затянул галстук потуже и захлопнул шкафчик - после насыщенной тренировки хотелось как можно скорее добраться до дома и, упав на кровать, проспать до самого утра. Весна в этом году выдалась непривычно холодная, сквозь тонкие стены в раздевалку пробирался ветер, и каждый раз, долго возившись с пуговицами на рубашке, Кейджи рисковал подхватить простуду. Впрочем, от недели, проведенной дома под одеялом, он бы сейчас не отказался. В отличие от подготовки к экзаменам в насквозь промороженных классах, перспектива заболеть казалась ему куда более заманчивой. Когда он вышел на улицу, Бокуто уже ждал у ворот: его вычурная лимонно-желтая куртка яркой кляксой выделялась на фоне серых бетонных стен, привлекая внимание окружающих. Рассыпаясь в радушных приветствиях всем знакомым, он то и дело поглядывал на Кейджи, приближающегося к нему в общем потоке учеников. Его взгляд, цепкий и жадный, почти хищный, пробирался сквозь толстые слои одежды и обжигал кожу - спрятаться или ускользнуть было невозможно. По правде говоря, не очень-то и хотелось. Короткое приветствие утонуло в гомоне толпы. Кейджи незаметно ухватился за скользкий рукав куртки и потянул Бокуто в сторону проулка, где было меньше людей и машин. Шума и суеты, создаваемых одним лишь Бокуто, ему хватало с лихвой. Стоило им нырнуть в тесную улочку, с двух сторон зажатую между обшарпанными стенами складов, как Бокуто нащупал его ладонь и крепко сжал. - Соскучился, - пояснил он немногословно, и уголки его губ едва дрогнули. Непривычно сдержанно. - Я тоже. Два коротких слова будто сняли ограничитель, и механизм по имени Бокуто Котаро запустился, неуклюже сгребая Кейджи в объятия, грубые и согревающие. Вдохнув из чужого ворота легкий запах парфюма, Кейджи поежился. - Хочу тебя, - отчаянно громко шепнул Бокуто, то ли читая его мысли, то ли выражая свои. – Куроо мне ключ от квартиры дал. Хочешь, переночуем там вместе? Кейджи молча кивнул и нехотя выскользнул из крепких рук. Холодный густой воздух тут же окутал его. Не спасали ни шарф, ни пальто, ни возбуждение, предвкушающе копившееся внизу живота. Было отвратительно зябко, хотелось как можно скорее снова украсть чужое тепло. - Куроо, представляешь, умотал на Хоккайдо. Какая-то конференция у него по математике, - оживленно затараторил Бокуто, как только они вышли с проулка на широкую улицу. – Вот на кой черт ему эта математика? Лучше бы больше тренировался! - Высшая математика довольно интересная. - Ага, такая интересная, что на паре хоть будильник заводи. Поезд пришел на станцию с небольшим опозданием. Толпа в вагоне зажала их тесным кольцом, придавила, комкая одежду и топча ноги. Через две станции Бокуто начал ныть, его колено, загадочным образом оказавшееся у Кейджи между ног, нервно подергивалось. Никто не любил ездить в переполненных поездах, а особенно Бокуто, которому всегда требовалось чуть больше пространства, чем другим. Чуть больше времени, чуть больше деятельности, понимания, любви. Бокуто всегда требовалось чуть больше, и Кейджи надеялся, что сможет ему это дать. Квартиру Куроо снимал почти в пригороде, поэтому примерно на середине пути основная масса народа пересела на другую ветку, и в вагоне стало легче дышать. Дорога пролегала по открытой местности, в окнах мелькали загорающиеся в сумерках огни, которые на скорости казались вытянутыми в причудливые пересекающиеся линии. Состав двигался почти бесшумно, так что голос стоящего рядом Бокуто было слышно на весь вагон. Он возбужденно описывал, как на прошлой неделе в университете прорвало трубу, затопив пол-этажа. - Старики преподаватели бегали по колено в воде, пытаясь спасти наши бланки с тестами, - восхищенно воскликнул он, сделал паузу и, потирая затылок, продолжил. - Хорошо, что не спасли. Я налажал там по полной. С каждой станцией людей становилось меньше, но Бокуто все равно продолжал стоять так близко, что на его щеках можно было рассмотреть даже мелкие порезы от бритвы. Кейджи выдохнул: вытерпеть еще пару станций казалось не легче, чем решить пример из высшей математики. Они вышли на платформу уже в восьмом часу. Поток людей понес их к выходу бурной волной. Когда между ними втиснулись два человека, Бокуто испуганно замотал головой по сторонам и облегченно выдохнул, заметив Кейджи на расстоянии вытянутой руки. Он ухватил его за карман пальто так крепко, что чуть не вырвал кусок плотной ткани вместе с нитками. Когда за небольшим парком показалась типовая двухэтажка, окрашенная в забавный персиковый цвет, сердце Кейджи гулко ударилось о грудную клетку. Лестница на второй этаж была скрипучая и узкая, с большими зазорами между ступеней. Казалось, стоит немного отвлечься и тут же полетишь вниз. Перед самой дверью Бокуто закрутился на месте, выискивая в карманах ключ, наконец достал, вставил в скважину и с шумом повернул дважды против часовой стрелки. Кейджи наблюдал за этим нехитрым процессом, собрав последние остатки самообладания. Взгляд цеплялся за правую ладонь Бокуто, широкую и напряженную, с пластырем на мизинце, который хотелось сорвать и вылизать спревшую кожу под ним. Что там? Порез или мозоль? Ссадина? Ожог? Мысли крутились вокруг такой мелочи, отвлекая от всего прочего. Кейджи так увлекся, что не заметил, как Бокуто зашел внутрь и настойчиво потянул его за собой за лямку сумки. Дверь за их спинами захлопнулась, и в прихожей воцарилась беспросветная темень, густая и вязкая, такая, в которой приятно тонуть. Бокуто шагнул еще ближе, уперся руками в косяк по обе стороны от Кейджи и наклонился ниже. Темнота вокруг стала еще гуще, стиснула все тело до мутных разводов под закрытыми веками. Кейджи приоткрыл губы, позволив языку Бокуто скользнуть внутрь, надавить на его собственный, коснуться неба самым кончиком. Отстранившись, Бокуто сделал шаг назад, носками стянул кроссовки, снял куртку и повесил на крючок. Кейджи проделал то же самое, не включая свет. Ноги путались, спотыкаясь о невидимые преграды, и три метра по коридору до комнаты показались почти непреодолимым расстоянием. Сквозь неплотные шторы прорывался тусклый свет уличного фонаря, но они и без него могли делать все на ощупь. Крепкие руки сгребли Кейджи в объятия, согревая на неделю вперед. Мазнув губами по щеке, Бокуто опустился ниже к шее и со стоном прикусил кожу на сгибе. По телу побежали мурашки, внизу живота болезненно запульсировало. - Сначала нужно в душ, - прохрипел Кейджи не своим голосом, – можно вдвоем. Бокуто слегка ослабил объятия и пробурчал что-то невнятное. Ванна у Куроо была крохотная, в ней и одному было тесно, а двоим уж подавно, но заставлять друг друга ждать было бы почти нечестно. Бокуто дернул вниз штаны вместе с трусами, снял, переступив с ноги на ногу, стянул за шиворот майку, помог Кейджи развязать галстук, снять рубашку. Свет все-таки пришлось включить - он ударил в глаза, болезненно разъедая радужку. Губы Бокуто оказались припухшими не то от поцелуев, не то от нетерпеливого покусывания. Вода зашумела, тугой струей ударяясь о пластиковое дно ванны. Кейджи переступил через бортик первый, снял со штанги душ, переключил режим и направил поток себе на грудь, смывая пот после долгой езды в набитом вагоне. Помявшись пару секунд, раскрасневшийся и уже возбужденный Бокуто осторожно скользнул вслед за ним, поплотнее задергивая штору, расписанную лимонными и апельсиновыми дольками. Его рука опустилась Кейджи между лопаток, провела вдоль позвоночника, вздрогнула и остановилась в районе копчика. - Акааши, ты такой, - он замялся, втянул воздух слишком громко и уткнувшись лбом в плечо простонал, - невозможно сексуальный. Кейджи вздрогнул и развернулся - щеки и уши Бокуто горели, глаза, темные и влажные, смотрели пьяно, словно прожигая в его груди дыру. Протянув руку, Кейджи выдавил на ладонь немного жидкого мыла, намылил живот, член, задницу. Проделывать все это под пристальным взглядом Бокуто было подобно пытке, хотелось кончить уже от собственных быстрых движений, каждое из которых отражалось в чужих жадных глазах. Когда остатки пены были смыты, Бокуто опустился на колени, и покрытие ванны противно скрипнуло. Кейджи случайно дернул рукой и окатил его водой, приминая торчащие во все стороны вихры. Волосы прилипли ко лбу пестрыми прядями, чудно и непривычно. Чужие губы подались вперед и едва коснулись головки. Нужно было за что-то взяться, чтобы не упасть. Он перехватил душ в левую руку, а правой уперся в прохладную стену. Бокуто вобрал член в рот, языком зацепив уздечку, прикусил зубами нежное место под головкой, втянул с силой и тут же отпустил. Из груди Кейджи вырвался тихий стон, почти жалобный. Ладонь скользнула по мокрому гладкому кафелю вниз и опустилась на макушку. Губы Бокуто расплылись в довольной улыбке. Он поерзал коленями, устраиваясь поудобнее, и стал двигаться в медленном темпе, хаотично ворочая языком. Каждый раз, упираясь головкой в щеку Бокуто изнутри, Кейджи захлебывался собственным дыханием. Пар от горячего душа клубился в воздухе, застилая глаза. Удержаться на ногах было невыносимо сложно, икры ныли от напряжения, когда Кейджи привставал на носочки. Оргазм накатил быстро, оглушающей волной. Бокуто обхватил Кейджи за бедра, помог осторожно опуститься, и тут же потянулся за поцелуем, терпким и глубоким. Марево перед глазами постепенно рассеивалось. Кейджи нащупал твердый член Бокуто, положил на него ладонь, сжал несильно, провел по всей длине вверх и вниз. Бокуто протяжно застонал. Всегда напряженное, словно пружина на взводе, его тело обмякло, он навалился на Кейджи, выписывая языком на его плече какие-то тайные знаки. От тяжести чужого тела и влажного жара можно было задохнуться. Не прошло и минуты, как Бокуто кончил ему в ладонь. Если бы ванна не была такой тесной, они бы прямо сейчас улеглись в ней и проспали так до утра. Собрав остатки сил, Кейджи поднялся на ноги, сделал воду чуть прохладнее, вымыл руки с мылом и плеснул в лицо почти задремавшему Бокуто, который устроился полусидя у него в ногах. Тот встрепенулся. Открыл глаза и, дождавшись, пока Кейджи вылезет из ванны, поднялся сам. - Чертовски устал за эту неделю, - пожаловался он, намыливая живот и краем глаза изучая, как Кейджи обтирается полотенцем. - Шторку задвинь, весь пол зальешь. Кольца звякнули по штанге, нарисованные цитрусовые дольки вытянулись в стройный ряд. Бросив взгляд в небольшое зеркало над раковиной, Кейджи пригладил волосы и потянулся за трусами, брошенными на полу. С трудом натянул их на разопревшую кожу, поднял с пола рубашку и школьные брюки, аккуратно перекинул через предплечье. Вещи Бокуто он тоже захватил, прошел в комнату и аккуратно повесил все на стул. Через несколько минут дверь ванной отворилась, впуская в комнату яркий свет и Бокуто с полотенцем, намотанным на бедра. Он подошел не спеша, крадучись, опустился на кровать и потянул Кейджи за руку на себя. - Хочу, чтобы ты трахнул меня, Акааши. У Кейджи свело дыхание, уши загорелись, а в паху опять заныло. Он толкнул Бокуто в грудь и навис сверху, разглядывая в сумерках счастливую и почти безумную улыбку. Кейджи поцеловал подбородок, спустился ниже, лизнув кадык, провел губами по груди, постепенно спускаясь к животу. Бокуто под ним вздрагивал, подавался навстречу, разгоряченный и влажный. Кейджи обвел руками бока, прошелся пальцами по кубикам пресса, надавил на пупок, стараясь не задеть уже вставший член. Стянул полотенце, наклонился и лизнул языком отверстие на головке. По рту растекся вязкий вкус смазки, Кейджи взял в рот глубже, провел по стволу языком. Бокуто застонал и выгнулся, руки больно вцепились в волосы, прижимая Кейджи ближе, заставляя насаживаться до слез, до хрипа. Он чувствовал, как по подбородку бежит слюна, смешанная со смазкой, как Бокуто скользит ногой по его спине, и думал, что сам вот-вот кончит, если не остановится. Бокуто толкался в него слишком резко, до самого горла, шептал его имя, срываясь голосом на второй «а», и собственное имя из уст Бокуто всегда звучало как самое грязное и пошлое слово на свете. Кейджи выпустил член, отстранился, потянулся к сумке, лежащей на полу, достал тюбик со смазкой и презервативы. Щеки Бокуто горели, лоб был покрыт испариной. Он лежал, широко раздвинув ноги и закусив губу в ожидании. Его Бокуто, открытый, весь как на ладони, бери и делай с ним что угодно. Кейджи вылил на пальцы немного прохладной смазки и вставил один. Бокуто вскинул бедра, заскулил, накрывая лицо подушкой. Пальцы входили с трудом, внутри было горячо и туго, а Бокуто, как назло, зажимался еще сильнее. Кейджи наклонился и прикусил кожу внизу живота, лизнул и прошептал: «Расслабься». Бокуто сжался еще больше. Ему снова пришлось взять в рот, неглубоко, но тело под руками сразу обмякло и поддалось. Кейджи растягивал медленно, позволив себе наслаждаться видом разметавшегося по кровати Бокуто. Мышцы раскраснелись, натерлись и впускали его совсем легко. - Акааши, трахни меня уже, иначе я взорвусь. Кейджи вздрогнул и взял в руки блестящую ленту. Ладони тряслись от предвкушения и возбуждения, все тело ныло в ожидании, жар накатывал волнами, так, что дышать было тяжело. Он вскрыл упаковку, раскатал презерватив по члену. - Акаа-аши, - снова шепнул Бокуто, будто назло растягивая гласные. Кейджи развел ладонями ягодицы и, приставив головку к анусу, вошел сразу наполовину. Бокуто простонал слишком громко и прикусил ребро ладони. Нужно было подождать, позволить Бокуто привыкнуть, но Кейджи вело. Он начал двигаться, сперва медленно, но постепенно наращивая темп. Вцепился руками в бедра, задирая ноги выше. Прошелся языком по нежному месту под коленкой, легко прикусив. Бокуто взвыл и двинулся навстречу, член вошел слишком глубоко, так, что перед глазами поплыли темные круги. Дыхание сбивалось, а сердце стучало как бешеное, выплясывало в груди, рискуя остановиться в любой момент. Кейджи торопился, сбивался с ритма, трахал Бокуто небрежно и рвано, то замедляясь, то толкаясь в него неглубоко и резко. Тот стонал под ним, сминая руками простыни, мотал головой и шептал его имя как заведенный. В ушах звенело, Кейджи почувствовал, что вот-вот кончит, и взял член Бокуто в руку. Хватило пары движений, чтобы теплая сперма выплеснулась на живот. Он кончил следом, толкнулся еще несколько раз и обмяк, свалившись сверху. Бокуто гладил его по спине и бормотал что-то под нос. Ужасно хотелось пить. Кейджи выкрутился из крепких объятий, поднялся с кровати, выкинул использованный презерватив в мусорку и направился в ванну. Вымыв руки и лицо, он вернулся на кухню, вытащил из холодильника бутылку с чаем и сделал несколько крупных глотков. Судя по тихому сапу, Бокуто уже спал, он имел полезную привычку вырубаться моментально. Кейджи лег обратно в постель, обвил Бокуто руками, прижимаясь к горячей, еще влажной спине, прошелся языком по лопатке, наслаждаясь приятным солоноватым вкусом. Бокуто чуть повел плечами, но, кажется, не проснулся, только задышал чуть быстрее. В животе у Кейджи потеплело, странная нежность опять копилась в нем, требуя выхода наружу. В такие моменты он понимал Бокуто, порой слишком бурно проявляющего свои чувства. Кейджи и самому порой хотелось сжать того в объятиях до хруста в спине, чтобы показать, как тот ему дорог и нужен. Это было так глупо, ведь наверняка Бокуто и так все прекрасно знал. Утро наступило, пожалуй, слишком быстро. Через неплотно закрытую форточку в комнату забрался колючий холод. Когда Кейджи сглотнул, то почувствовал, как заложило горло. Он попытался сказать что-нибудь, но голос осип – заболел, точно. Все мышцы ломило, а в голову словно набило ваты. Он спустил ноги с кровати, и ступни обожгло ледяным полом. Кейджи потянулся за вещами на стуле, надел носки, рубашку, встал, чтобы натянуть брюки. Бокуто лежал, приоткрыв один глаз, и изучал его, как всегда, внимательно и осторожно. Его взгляд, заспанный, но острый, блуждал по телу. - Как себя чувствуешь? - спросил он наконец, потягиваясь и садясь на кровати. - Нормально, - просипел Кейджи, путаясь пальцами в пуговицах рубашки. - Уоо! - воскликнул Бокуто, округлив глаза. - А с голосом что? Кейджи молча пожал плечами. Бокуто вздернул одну бровь, потянулся вперед и, ухватив его за запястье, повалил обратно на кровать. Подмял под себя, заворачивая в одеяло, как в кокон. Он не мог пошевелиться, Бокуто придавил его всем весом и коснулся губами лба. - Ты ведь заболел, - пробормотал он расстроено и отстранился. Выражение его лица было крайне хмурым и обеспокоенным. - Это я виноват, плохо закрыл форточку, и одеяло ночью стащил, и... Кейджи потянулся за поцелуем, прерывая бесконечный поток слов. Бокуто затих, хмыкнул. - Хочешь и меня заразить в отместку? - И в мыслях не было. Бокуто перекатился и вскочил с кровати. - В школу не пойдешь, сегодня точно, - он натянул джинсы и майку, поправил волосы. – Я тогда тоже прогуляю лекцию, куплю тебе лекарства, кашу сварю. - Ты не умеешь варить кашу, - напомнил Кейджи, устраиваясь поудобнее на мягкой подушке. Бокуто отмахнулся и стал натягивать кроссовки. - И не смей сбежать домой, Куроо не будет еще пару дней, так что буду тебя лечить здесь, - он улыбнулся широко и довольно, словно ждал такой возможности позаботиться о Кейджи уже давно. Кейджи согласно кивнул и повернулся к стене, когда дверь за Бокуто хлопнула. Уши и шея горели то ли от температуры, то ли от смущения. Мысли материальны – в который раз убедился он. Пару дней в постели под одеялом ему были обеспечены