Дотянутся до тебя.

«Ветер. Теперь он по особенному холоден и жесток. Он бьет в лицо безжалостно, пробирая до костей, словно пытаясь сказать без слов, обвинить, отомстить. И нет больше ничего, что бы могло сдержать, усмирить это безумство стихии в моей душе, в моем сердце и в моей жизни. Боль. Она теперь ни на секунду не оставляет меня. Я никогда не умел любить, верить и прощать, понимать людей или сопереживать. Мне это было просто не нужно. То, что у меня выходило лучше всего – это ломать, уничтожать, убивать, захлебываться жаждой мести в ненависти ко всему миру. Такую жизнь мне показали, так я жил, не желая видеть ничего больше, закрыв уши и глаза, отказываясь понимать. Друг. Мой единственный верный и преданный друг, прошедший, как и я, все круги ада. Тот, кто не единожды спасал, кто прикрывал спину. Мое единственное спасение. Шумный, проблемный, до чертиков упрямый, не умеющий сдаваться, вечно улыбающийся и удивительно непостижимый человек. Не возможно было предсказать, что выкинет это ходячее недоразумение в очередной раз. Мой ветер. Он был моим спасительным ветром. Ласковый, нежный и невероятно верный. Даже когда я сам в себя уже не верил, когда погрузился во мрак собственного ада, он преданно протягивал ко мне руки. Ждал. Верил. Шел по пятам с единственной лишь мыслью, успеть, спасти, вернуть. Но я тогда этого не понимал. С закрытыми глазами, я не видел, сколь многим он ради меня готов был жертвовать, сколь многим уже пожертвовал. С закрытыми ушами я не слышал, насколько отчаянно звучит его голос, взывающий ко мне, взывающий к пониманию. Услышь! Увидь! Пойми! Поверь! Возьми мою руку! Я не слышал, увы. Не видел. Не понимал. Брезгливо, порой насмешливо взирал на доверчиво протянутые мне ладони. А он ждал, верил, когда уже весь мир потерял веру, верил, когда вера угасла даже во мне. А он продолжал упрямо верить и ждать, когда же я протяну ему руку в ответ. Упрямый, доверчивый мальчишка. По детски наивен, даже пройдя все тяготы войны, познав горечь смерти. Глупец. Я никогда в этом не сомневался. Ведь по-другому его не назвать. Никогда его не понимал, и в то же время, понимал полностью. Он всегда заводил меня в тупик своими словами, поступками, своим непримиримым взглядом, в котором всегда читался вызов судьбе. Мне не понять, как он мог продолжать улыбаться, видя вокруг себя смерть. Как мог называть меня другом, после того, как я предал. Как мог прощать своих врагов, пытающихся его убить. Так нелепо. Даже врагов он умудрялся делать своими верными друзьями. Познавший одиночество и боль, ненавидимый всеми вокруг, он любил весь мир, и однажды мир ответил ему тем же. Просто не возможно было ненавидеть этот ходячий заряд позитива, второе солнце, неугомонное, непредсказуемое и такое теплое. Бесконечно доброе и отчаянное в своих стремлениях. Одиночество. С самого рождения он познал всю глубину этого слова. Возможно, не многие замечали, но порой его бесшабашность была лишь маской, за которой пряталась боль и отчаяние. Ему было трудно, труднее многих. Я видел, как эти чувства, порой, проскальзывали в его голубых глазах. Видел, как тянется его сердце к теплу и ласке, но не было никого, кто мог бы ему это дать. Кто бы мог просто обнять, когда плохо, или погладить по голове. Все сам, через все тернии и ухабы. Потому и вырос таким сильным, несгибаемым и верным себе. А потом я предал. Ударил в спину своего друга. Хотел убить. Ранил словами. Причинял боль поступками. Издевался. Смеялся. Высмеивал его чувства и идеалы. Я ненавидел того, кто протянул мне руку и назвал братом. Мне была роднее бездна моего отчаяния, моя жажда мести и чувство ненависти. И я не видел, как он отчаянно тянется ко мне. Не видел, как упорно он пытался меня вернуть. Он шел, как последний упрямец, по моим следам. В его сердце ни разу даже не зародилась тень сомнения. Даже не задаваясь вопросом, простить или нет, он просто меня понимал, как никто другой. Солнце. Мое личное солнце. Почему, когда ты был рядом, когда гнался за мной, сбивая ноги и руки в кровь до изнеможения, был не нужен мне. Теперь же, потеряв, я готов рвать на себе волосы и волком выть. Ведь в огромном мире без тебя мне стало нечем дышать, я остался совершенно один. Я не понимал, никогда не понимал, почему ты так за меня цеплялся. Не понимал, почему наплевав на всех, ты продолжал с упорством танка следовать за мной. И только теперь понял, потому что сам стал задыхаться. Смерть. Я знал, что она неизбежна для каждого, особенно для таких, как мы. Но я думал, что сначала она заберет меня. Но она пришла за тобой. Я не знал, что так больно терять. Терять того, кто, как будто и не был нужным. Был лишним. Меня ничего не трогало. Ведь даже ты со временем меня отпустил. Но когда узнал, что умирая ты произносил неустанно мое имя… Звал меня. Отчаянно. До боли разрывая голосовые связки. До хрипа. Пока не сорвал голос. Даже в бреду шептал. Ты хотел увидеть в последний раз. Слезы. Никогда не думал, что еще способен плакать. Сковав сердце ледяными бастионами, я был уверен, что ничто земное уже не тронет мою истлевшую, прогнившую насквозь душу. А теперь я погибаю. Погибаю один в этом огромном мире, который без тебя стал пустым и ненужным. Лишь теперь, потеряв, я смог, наконец, тебя понять, оценить все, что ты сделал для меня, все что готов был сделать. Ты пал ради меня, мой светлый ангел. Пошел против всего мироздания. Опалил белоснежные крылья, сменив рай адом. Ты пошел за мной в преисподнюю. Но теперь твой свет померк, оставляя меня в кромешной тьме. Мне не выбраться из нее в одиночку. Я сейчас понимаю, насколько сильно хочу, чтобы ты вновь протянул ко мне руки, на сколько сильно я нуждаюсь в тебе… Только тебя больше нет. Огонь. Моя яростная, всепоглощающая стихия. Только вот огонь погибает без ветра. Ты был моим ветром, моей силой, моим спасением, ты был моим всем. Слепец! Как я мог всего этого не замечать? Как мог не слышать твой срывающийся голос, что звал меня из темноты? Почему не пошел за твоей рукой? Кто я теперь… Без тебя… Туман. Мне кажется, что вместе с этим туманом растворяются остатки твоего тепла. Тошно. Ненавижу себя. Ненавижу за боль, что тебе причинил. Ненавижу за то, что был так глух и слеп. Ненавижу этот мир, что отобрал тебя. Ненавижу тебя, за то, что так просто ушел. Ведь ты не умеешь сдаваться, так почему же…Но я знаю ответ. Из-за меня. Потому что меня не было рядом. Меня никогда не было рядом, когда ты отчаянно нуждался в помощи. Я сам виноват. И за это ненавижу себя еще больше. Ненавижу и глубоко призираю. Желаю себе смерти. Только вот смелости нет прервать собственную жизнь. До сих пор в ушах звенит голос твой, полный отчаяния и боли. Этот родной голос приказывает жить. Жить во что бы то ни стало. Ты всегда твердил мне это. Дружба. А дружба ли это была? Когда ты продолжение меня, а я тебя. Когда ты говоришь фразу, а я ее продолжаю. Когда не хватает воздуха без тебя. Когда без тебя весь мир рухнул. Ты называл меня братом, но были ли мы братьями? Смог ли бы ты простить мне предательство, будучи братом? Ведь я брата простить не смог. Смог бы ты принять меня любого, даже изгвазданного в чужой крови, будь ты мне братом? А ведь ты принял. Ни слова упрека. Ты никогда меня ни в чем не винил и не осуждал. Я знаю это. Знаю, потому что это всегда читалось в твоих глазах. Брат ли ты мне? Друг ли? Не знаю… Но точно уверен лишь в одном, никто в этом мире не связан настолько крепко как мы. Те узы, что я с таким рвением пытался порвать, они со временем лишь крепли. Узы, что были моим спасением, казались мне цепями. И теперь я оплакиваю своего верного тюремщика. Теперь бы с удовольствием шагнул в клетку, которую сулила наша с тобой связь, но ее больше нет. Я не хочу окончательно терять твое тепло. Твой голос все еще звенит в моей голове. Я все еще вижу твою улыбку, чувствую силу твоей руки, что сжимает мою. Ты выиграл, слышишь?! Выиграл… Ты же всегда стремился меня превзойти. Радуйся. Ты хотел меня вернуть. Я вернулся. Ты хотел держать мою руку. Вот она. Только для чего все это теперь? Кому теперь все эти усилия? До тебя теперь не дотянутся. Не докричатся, даже срывая голос. Ирония. Ты гнался за мной без оглядки. Теперь я здесь. Только тебя нет. И я не знаю, куда мне бежать и кого умолять. Видимо это судьба. Я наказан. Наказан жизнью без тебя, мой яростный всёпрощающий ветер. Но я не ты. И прощать не умею. Как можно простить то, что я тебе сделал? Для моих поступков нет оправдания. Так как же ты их находил? И находил ли? Возможно, тебе не нужны были какие либо причины. Возможно потому, что это я. И для меня тебе не нужны были какие либо оправдания. Теперь я не узнаю твоих причин. А как бы хотелось знать. Что тебя так сильно связало со мной? Что ты на самом деле обо всем думал? Как жил с мыслью, что я далеко? Ведь если бы жил спокойно, то не гнался бы за мной. Что тебя так тревожило? Почему ты метался, не находя покоя? Зачем до сих пор держишь меня? Для чего сдерживаешь? Сожаление. В моей душе его так много. Вся моя жизнь одно сплошное сожаление. Я везде оказался не прав. А твои слова всегда были непогрешимой истинной. Теперь я это понимаю. Сколько ошибок я совершил, сколько?! И единственная правда в моей жизни – это ты. Ты единственный, кто не врал. Единственный, кто не предал. Ты тот, кто всегда просто верил в меня. Вопреки всем. Вопреки всему. Просто верил и ждал. Но, видимо, дождаться было не судьба. Кровь. Я бы умыл весь мир кровью. Я бы смог. Тебе ли этого не знать. Только вот, стоит вспомнить, какими грустными глазами ты смотрел на меня, и сразу руки опускаются. Я не смогу, больше не смогу убивать. Небо. Оно смотрит на меня твоими глазами. Такими же светлыми, насыщенно голубыми, яркими и доверчивыми. Оно смотрит на меня и улыбается, как ты улыбался когда-то. И я знаю, что откуда-то свысока ты смотришь на меня. Просто знаю и все. Не можешь не смотреть. Не можешь не видеть. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не умеешь сдаваться. Ты никогда не берешь обратно данного слова. А ты обещал, что мы всегда будем рядом, где бы не находились. Вопросы. Как же их много. Но задать не кому. Где мне искать ответы, которые знал только ты? Но вот один вопрос тревожит меня пуще всех. Дружба ли это? Называть такое глубокое, всепоглощающее чувство дружбой… Ответь! Я хочу знать! Ведь невозможно простить другу такое. А если не другу, то кому? Брату? Только вот я по себе знаю, какого это ненавидеть брата за предательство. Будь ты братом мне, не смог бы простить. Так кем же мы были друг другу? Кем ты был мне? Кто я был для тебя? Почему мы не можем смирится с потерей друг друга? Ведь я уверен, ты терял друзей. Они уходили в небытие, и тебе приходилось с этим мирится. Но с тем, что ушел я, ты категорически не хотел мирится. Кто же я для тебя? Взаимовыручка. Когда то она была у нас. Ведь ничто так не сближает людей, как взгляд в одну сторону. Понимание… когда достаточно полуслова, полувзгляда, полужеста… когда одна и та же мысль… когда молчание весомее миллиона слов. Чувствуешь его как себя… Я не уберег, и не ценил такого человека, не смотря на то, что такие люди встречаются в жизни только раз, очень наши… очень родные… Страх. Теперь я понял истинный смысл этого слова. Это не ночные кошмары, когда просыпаешься в поту от собственного крика. Не воспоминания из прошлого, от которых волосы дыбом и бросает в дрожь. Это не тьма и боль. Страх – это реальность, в которой тебя не существует. Говорят: «Человек рождается и умирает одиноким», но это не так. Когда я был на краю гибели, ты как по волшебству оказывался рядом и просто не позволял мне уйти. Даже когда тебя не было рядом, я всегда чувствовал твою поддержку. Цели. У тебя их в свое время было не мало. Только вот ты от всех отказался. Точнее они отошли на задний план, пока ты гнался за моей тенью. Ты так много делал для меня. Я отплачу, когда не будь, обязательно. И пусть сейчас ты ушел, я буду искать тебя в тысяче миров и десяти тысячах жизней, пока не найду, чтобы, наконец, крепко сжать твою руку, чтобы больше ее не отпускать. И тогда я смогу прошептать тебе это заветное: «Я вернулся». Ты ведь так хотел услышать эти слова. Душа. Когда-то я понимал, что это такое. Когда-то и у меня она была. Когда-то… пока эта самая душа не очернилась предательством. Я хочу вернуть свою душу. Только вот я не учел, что душой моей, похоже, был Ты. Ведь я всерьез полагал, что души у меня больше нет. Но, черт побери, где же я был, когда ты умирал? Где я был, когда умирала моя душа в твоих руках? Где… Когда ты взывал ко мне… Я никак не мог разобраться, кто ты для меня. Часто задавал себе этот вопрос. Кто? Враг? Помеха? Ненужный балласт? Докучливая неприятность? Кто? Что я чувствую к тебе на самом деле? Теперь понимаю. Наконец понимаю. Ведь если не знаешь, что испытываешь к человеку – закрой глаза и представь: его нет. Нигде. Не было и не будет. Тогда все станет ясно. Мне вот даже представлять не пришлось. Все испытал на собственной шкуре. Тебя действительно нет. Нигде. И это больно. Так больно… Не так больно было потерять семью. Не так больно было после смерти брата. Не так больно было, когда я узнал всю правду и рушился мой мир. Вот теперь я узнал истинный смысл слова «боль» - это когда теряешь единственного близкого и родного человека. Того особенного, кто всем сердцем верил и ждал. Того, кто был всем. Больно. Очень больно. Спаси же меня! Слышишь?! Нет, не слышишь. И не услышишь больше никогда. Дрожь. Я замерз. Я так замерз в этой пустоте, в этой безмолвной пустыне. Согрей меня, как делал это раньше одной лишь улыбкой. Еще хоть раз, хоть один раз. Пожалуйста! Я же не выживу в этой ледяной бездне без тебя. Во тьме нет света, того света, что излучал ты. И теперь я навечно остался один. Здесь. Без тебя. Нити. Те тонкие нити, что связали нас. Их ничем не разорвать. Слишком прочными стали. Даже сейчас. Теперь я знаю, как тяжело тебе было поддерживать эту связь в одиночку. Но ты не только удержал. Ты сделал сильнее, прочнее, их теперь не порвать, как не старайся, не сжечь, не разрубить, не уничтожить. Никак. Только теперь Я держусь за эту связь. Это мое спасение от безумия. Теперь я остался один на один с этими узами, от которых отказался добровольно когда-то. Они стали моим всем. Спасением от меня самого. Только вот, я все еще не могу дать название этим узам. Что бы не приходило на ум, все слишком банально и как-то мелко. Наверно в этом мире не существует таких сильных слов, чтобы описать то, что держит нас вместе. Отчаяние. Я погряз в нем. Понять так поздно, что мира без тебя нет… Я безумно по тебе скучаю. Знаю, ты тоже скучал, так рвался ко мне. Я помню твои глаза. Они умоляли меня. Но я оставался глух к этим мольбам. А ведь было бы достаточно одного прикосновения, чтобы понять степень твоей боли. Я не знал. Прости! Как нелепо теперь перед тобой извинятся. И как поздно. Но я буду верить твоим словам. Буду верить, что ты где-то рядом. Так мне проще. Так я не сойду с ума окончательно». Могильный холм, бетонная плита, и самое особенное имя. Имя всеобщего героя. Совсем еще молодой парень, а на виске уже седая прядь. Одна единственная в ворохе черных волос. Она ему даже шла. Только вот глаза на этом красивом лице были словно мертвые. Полгода прошло. А этот юноша каждый вечер посещает одинокую могилу. Порой рассказывает ее немому обитателю какие-то новости. Иногда вспоминает прошлое. Делится впечатлениями, мыслями, наблюдениями. Порой даже советуется. Эффект всегда один. Только здесь у этой забытой всеми могилы ему становится легче. Он никогда не был разговорчив, и только теперь понимал, как необходимо ему высказывать все. Высказывать этой могиле, человеку, что спит уже вот полгода. Словно верит, что тот однажды проснется. А чаще всего приходит, садится у надгробия, и просто молчит часами, и в голове крутится масса невысказанных вопросов, на которые знал ответ лишь этот неугомонный человек, что так внезапно решил уснуть. Нет желания уходить из этого страшного места. Но нужно. Нужно хоть пару часов поспать, иначе завтра сил не будет ни на что. И тонкий силуэт с черными, словно сама ночь волосами, медленно скользит меж могил. Темные глаза, словно две бездны, только вот жизни в них больше нет. Это потухшие бездны, полные боли и скорби. И сердце полное отчаяния. Тихо зайти в пустую квартиру. Здесь будто никто и не живет. И действительно, редко он тут бывает. Большую часть времени на миссиях, а в свободное время у могилы почившего друга. Только там он чувствует себя не безумцем. Сон. Беспокойный, скомканный, сон ни о чем. Просто чтобы немного восстановить силы, и, возможно, увидеть во сне родные глаза, что снятся так редко. Протянуть руку к нему и вновь поймать лишь воздух. Проснутся с мокрыми дорожками на щеках. И неизвестно, когда закончатся эти муки. Когда эта боль отпустит хоть немного. Нет этому конца И так день за днем, и ночь за ночью. И эта не станет особенной. Сон. Такой знакомый... Дорога. Устало бреду по ней. Ничего не вижу впереди. Только пустота. Я даже глаз уже не поднимаю. Не хочу лишний раз надеяться, разочарование слишком больно ранит и без того истерзанное сердце. Я просто бесцельно бреду вперед. Лишь бы не останавливаться. Может что-то там и будет, в конце этого бессмысленного пути. Дуновение ветра. Странно. Давно ветер не был таким мягким и ласковым. Словно по голове погладил. Поднимаю глаза и вижу… тебя. Всего в десятке шагов. Но я стою, не решаясь сократить расстояние. Знаю ведь, что руки поймают лишь пустоту. Так всегда было. Так хоть посмотрю на тебя лишние пару минут. Хоть во сне увижу твою улыбку. Я не замечал раньше, что такой особенной улыбкой ты улыбался только мне. Словно в ней вся твоя душа. Ты тянешь ко мне руки. Я колеблюсь. Не хочу вновь разочаровываться. - Пожалуйста. Шепчешь едва слышно, и в глазах столько веры и мольбы. - Я же здесь. Я рядом! Только поверь! О, как же мне хочется тебе верить. Впервые за долгое время слышу твой голос. Раньше ты снился мне, но даже не пытался заговорить. И я тянусь к тебе в ответ. Тянусь изо всех сил. Обнять бы! Хоть раз! Просто почувствовать твое тепло. - Не сдавайся, только не сдавайся, Саске! Дотянись до меня!!! Рванулся из последних сил. К твоим рукам. В твои объятья. И тут же просыпаюсь. А вокруг тьма. Глубокая ночь. И лишь тусклый лунный свет выхватывает едва видный силуэт, что сидит рядом со мной на постели, держа мою руку. Сердце сбивается с ритма. Я не вижу лица, но тепло такое знакомое. - Здравствуй, Теме. Я вернулся! В ночной тьме сверкнули два лучащихся счастьем сапфировых глаза. И голос. Этот голос я бы узнал из миллиона. Эти рычащие нотки, и в каждом звуку звучит вызов всему миру. Оцепенение. Не верю. Я что, сплю до сих пор? Эта рука, что сжимает мою, она теплая. Так уверенно и крепко держит. Наверно я просто свихнулся. Это полное безумие. Но такое сладкое. Не хочу просыпаться. Смех. Мой совершенно безумный смех напополам со слезами. Явно истерика. Я сорвался. Такого еще со мной не было. - Саске! Мне плохо. Не удивительно, что ты тут же бросился ко мне. Сжимаешь в объятьях. Пытаешься успокоить. Что-то шепчешь. Пытаешься объяснить. Но я не слушаю. Снова. Я просто бьюсь в агонии. Не могу успокоиться. Нервный срыв. - Прости… Прости меня… Я не думал… Не знал… Я здесь. Больше никуда не денусь. Я с тобой, слышишь?! Я никогда тебя не отпущу!!! Шепчешь сбивчиво. Слова доходят, как сквозь вату. Мне тяжело взять себя в руки. Я все еще сомневаюсь в своем умственном здоровье. Но ведь галлюцинация не может быть такой материальной? Все еще не выпускаю твою руку из своей. Боюсь. Отпущу, и ты уйдешь, исчезнешь, растворишься словно дымка. Медленно поднимаюсь и подаюсь к тебе ближе. Провожу рукой по лицу, по плечу, по мерно вздымающейся груди. Вижу в твоих глазах неподдельную тревогу, беспокойство, волнение, вину. - Я живой, Саске. Живой, видишь, чувствуешь? Шепчешь, прижимая мою руку к своей груди. Я слышу, как размеренно бьется твое сердце. Тук-тук, тук-тук. Медленно оседаю на пол. Шок. Как же ты смог? С того света вернулся что ли? Я тебе и там покоя не дал? Здравый смысл сейчас явно отъехал в отпуск. Похоже надолго. Ты сидишь напротив меня на корточках. Смотришь так внимательно. Словно ожидаешь чего-то. - Я чувствовал твою боль. Слышал твой голос. Я знал, что тебе плохо. Мне пришлось вернуться. Я нарушил приказ. Но я не сожалею. Если ты сможешь меня простить за причиненную боль, то больше я никуда не денусь. Я останусь рядом. Плюну на все. До меня медленно доходят твои слова. Я беспомощно смотрю в твои глаза, пытаясь поверить, что ты здесь и это не мираж, не выверт моей больной фантазии, моего свихнувшегося мозга, не чья-то дурная шутка. Ты здесь. Живой. Теплый. Родной. Постепенно прихожу в себя. Осознаю твои слова. Понимаю, что снова спутал тебе все планы. Понимаю, что ты вновь все бросил и примчался. На лицо помимо воли выползает шальная улыбка. Я знал, всегда знал, что важнее всего для тебя. Лишний раз убедился. Ты готов весь мир послать к черту, вверх дном перевернуть даже рай с преисподней. Обнимаю. Так, как давно хотел. Крепко, вцепившись всеми конечностями, стискивая, прижимая к себе как можно ближе. Тихо. Без слов. Ты все поймешь. Всегда понимал. А теперь так тем более. Ведь нам никогда не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Отныне я буду ценить это. Ценить больше чего бы то ни было. Ведь теперь ко мне, наконец, вернулась моя душа. Мое личное солнце. Мой неугомонный ветер. И меня совсем не удивляет, что ты без лишних слов обнимаешь в ответ. Так крепко, как можешь. Осторожно целуешь в макушку. И я будто чувствую эту теплую, умиротворенную улыбку. Минута. Всего минута. И мир взрывается разноцветными огнями. Мой мир словно встряхнули, и сложили заново. Частицы мозаики все те же, только вот лежат теперь по-другому. Раньше я не мог разглядеть эту картину, она была мне не понятна. Теперь я вижу ее полностью, и удивляюсь, насколько все оказалось просто. Так очевидно. Хочется смеяться от своей глупости. Я не понимал раньше. А теперь достаточно всего минуты, чтобы все стало на свои места. Бессмысленно бежать он самого себя. Я пытался. Пытался долгое время. Но устал. Устал прятаться, скрываться, убивать собственное сердце. - Я люблю тебя… Шепчу тихо, но так, чтобы ты слышал. Хоть, слово «люблю», как и многие другие, кажется мне слишком мелким, глупым, и слабым, чтобы описать то, что я к тебе испытываю. Но хотя бы от части, я нашел именно то определение, что устроит меня. Ты услышал. Чувствую, как ощутимо вздрогнул. Медленно отстраняешь меня от себя. Боюсь отпускать. Боюсь, что ошибся, и ты не чувствуешь всего того, что чувствую я. Смотришь так ошарашено, недоверчиво. Словно я сказал, что луна шоколадная. А потом так ярко, озорно улыбаешься. Твой смех колокольчиком взрывает тишину. Невольно улыбаюсь, заслушавшись. - Наконец-то, я дотянулся до тебя, мой невозможный упрямец! Целуешь. Невесомо. Совсем невинно, неумело. И я понимаю, что целоваться ни я, ни ты не умеем. И от этого хочется смеяться еще сильней. Я счастлив. Теперь, познав жизнь без тебя, я действительно счастлив, сидя вот так, в твоих объятьях, положа голову тебе на плече, ощущая, как часто бьется твое сердце, твое счастливое сопение ерошит мне волосы на макушке. Объяснения. Они мне не нужны. Я уже понял, что это было особо секретное задание, для которого потребовалась твоя смерть. И ты сорвал его из-за меня. Я всю жизнь тебе за это буду благодарен. Извинения. Они мне не нужны. Ведь ты столько раз прощал меня. Прощал то, что некто простить просто не в состоянии. Ты, похоже, оказался куда прозорливей меня. Как же давно это всеобъемлющее чувство поселилось в тебе? Как долго ты один наслаждался им и безмерно страдал из-за него? Нам столько предстоит наверстать. Я столько всего хочу тебе рассказать. Столько спросить. Как много вещей, которыми я хочу поделиться с тобой. Но есть то, что не дает мне покоя. Я боюсь, смертельно боюсь, что однажды ты можешь снова исчезнуть. Это заставляет сердце обливаться кровью. Не хочу больше испытывать этого. С еще большим отчаянием вцепляюсь в тебя. - Я обещаю, Саске, что буду рядом с тобой. Буду до тех пор, пока существует вселенная. Вечность. Но и ее мне кажется мало. Слишком мало. Ты понял. Как всегда понял, без лишних слов. То, что тревожит меня. Но если ты дал такое обещание, мне не о чем переживать. Вечность вместе. Мне больше ничего не надо. - Я никогда больше не отпущу твою руку. Ты все для меня. Шепчу тебе на ухо. Ты лишь хитро щуришься. Мое наглое, беспардонное счастье. - Знаю, мой хороший, знаю. Теперь знаю. И теперь уж ты точно никуда от меня не денешься. Урчишь довольно. - Даже пытаться не буду. Вторю твоему урчанию, трусь своей щекой о твою. Так уютно. - Я безумно люблю тебя, зараза моя мстительная. Целуешь в висок, в лоб, щеку, кончик носа, наконец в губы. Да, придется нам в поцелуях попрактиковаться. А то ведь без слез не взглянешь не эти жалкие попытки. Весело смеемся. Смеемся с себя же. Но знаю, у нас на все еще много времени. Научимся. И не только поцелуям. Пропускаешь сквозь пальцы седую прядку волос. Никогда не хочу видеть такого взгляда больше. Полного вины, горечи и раскаяния. Перехватываю твою ладонь, прижимая к своей щеке, блаженно улыбаюсь. Здесь нет места вине, нет места раскаянию, или чему-то подобному. Просто обними и не отпускай больше. Вот так в обнимку, мы просидели до самого утра. Теперь мне нечего просить у жизни. Больше у меня к ней нет никаких претензий. Я знаю, что буду оберегать это счастье всю свою жизнь, хотя нет, целую вечность. До скончания времен. Потому, что слово счастье обрело для меня сегодня совершенно новый смысл. Смысл моей безумной любви с глазами цвета неба.