Once Upon A Lucid Dream

Лухан в который раз тихо выругался, рассматривая свою безвозвратно испорченную футболку. Жирные пятна машинного масла очертаниями его собственных рук равномерно покрывали практически весь низ белой ткани и правый бок. Вытерев пот со лба, он снова потянулся за инструментами, чтобы продолжить работу, но влага, буквально за секунды образовывающаяся на поверхности кожи, скапливаясь, продолжала стекать по шее, раздражая до предела. – Посвети тут. Ни хрена не видно! Ифань, совладав с очередным зевком, направил свет вглубь механизма, где старший пытался зачистить окалину на клеммах аккумулятора. Они копались в двигателе уже битых три часа, но старая развалюха так и не хотела заводиться. – И надо тебе было покупать именно эту машину? – выдохнул Ифань, размяв затекшее плечо. – Ты же, как и я, ничего не смыслишь в механике. Мог бы выпросить у отца что-нибудь поновее. – Не хочу показаться изнеженным нарциссом, – отозвался Лухан, облизав в очередной раз порезанный палец. Кажется, вкус машинного масла он запомнит до конца своей жизни. – Я вполне в состоянии справиться с такими мелочами. – Мелочами, – передразнил его Ифань. – Заткнись и помогай. Большой гараж, в котором они разместили свою мини-мастерскую, был открыт нараспашку, чтобы хоть какой-никакой, но все же воздух, проникал в замкнутое помещение, но жара, будто застывшим желе накрывшая город, превращала любую работу в адские муки. Лухан в который раз, раздраженно выдохнув, вытер лицо, размазывая темные пятна по лбу и носу, и отдернул футболку. – Да сними ты ее уже наконец! – не выдержал Ифань. Парень напротив, злобно сверкнув глазами, стянул с себя насквозь промокший кусок ткани и отшвырнул его в сторону, где шаткой конструкцией возвышались картонные коробки, разбавленные вкраплениями элементов мебели. Всем этим барахлом можно было обставить не одну квартиру. – Все хотел спросить, – Ифань поменял изрядно уставшую руку на другую и наклонился ближе, чтобы удобнее было направлять свет. – Можно я возьму у вас тот письменный стол? А то брат уезжает в колледж, а значит, я могу со спокойной совестью занять всю комнату. – Какой? Лухан выглянул из-под руки, силясь понять, о чем тот говорит. Ифань светом указал на большой стол из темного дерева напротив. – А, этот? Да забирай конечно! Не думаю, что кто-то даже заметит его пропажу. Взяв чистый кусочек наждачной бумаги, Лухан продолжил свое занятие. Ифань же, пробежавшись глазами по коробкам с различными надписями, местами стершимися, местами перечеркнутыми и подписанными заново, снова наклонился к машине. – Чьи все эти вещи? – Отца, – Лухан, выкинув перепачканную в масле тряпку, поправил фонарик в чужих руках, направляя на нужное ему место. – Он постоянно меняет офисы. Из-за аренды. А мебель на время переезда девать некуда. Вот и перетаскивается все к нам. Потом он берет в аренду новые помещения, и все по-новой. Он выпрямился, откладывая инструменты. – Можешь проверить свечу, которая ближе к тебе? Ифань, выключив фонарик, наклонился ближе, чтобы рассмотреть: – Думаю, что продержится, но со временем тоже стоит заменить. Взяв у Лухана тряпку, он принялся оттирать засохший слой пыли и масла. – Ты, кстати, уже выбрал универ? – в который раз вытерев лоб, спросил Лухан. – Скоро прием документов на подготовительные курсы начинается. Пора соображать. – Не знаю. Устал думать об этом, – не отрываясь от своего занятия, раздраженно ответил Ифань. – Я не могу определиться, что мне на завтрак приготовить, а все просят, чтобы я решил, что делать со своей жизнью. Будущее для меня представляется как другая планета. Не уверен, что хочу становиться инопланетянином. – Ну ты загнул! – усмехнулся Лухан. – Это всего лишь образование. Никто не просит тебя решать будущее государства. Просто выбери то, что не будет так раздражать по сравнению с остальным. Ифань, крякнув, разогнул спину: – Все равно не по себе. Может, я пока вообще не хочу думать о том, что потом будет. Хочу жить вечным «сейчас». Лухан, отпив немного воды, постучал по лобовому стеклу, привлекая внимание младшего брата, который увлеченно читал книгу, разместившись на водительском сиденье. Тот, дернувшись, вскинул голову и окинул их обоих рассеянным взглядом. – Можешь снова ее завести? Лухан потыкал пальцем в мотор, поясняя, что надо сделать. Пару раз кивнув, Исин прижал раскрытую книгу к груди, потянулся к зажиганию и повернул ключ, но вместо того, чтобы завестись, двигатель лишь надрывно затарахтел. Исин еще пару раз попытался вернуть железное чудище к жизни, но потом оставил его в покое, со вздохом пожав плечами. – Я думаю, что все-таки стоит поменять свечи и подзарядить аккумулятор, – стараясь не сильно расстроить старшего, веселым голосом предположил Ифань. – Тупая куча железа! Лухан со злости пнул по колесу и, схватив с пола футболку, направился ко входу в дом. Проводив его взглядом, Ифань вытер старым полотенцем шею и, облокотившись на открытую дверцу, заглянул внутрь к омеге. – Ты тут от духоты еще не умираешь? Исин медленно, не отрываясь от чтения, покачал головой из стороны в сторону. – О чем хоть книга? – попытал счастья Ифань во второй раз. Насколько Ифань помнил, с самого начала его дружбы с Луханом, когда старший в начальной школе швырнул в него булкой во время завтрака, не было ни дня, чтобы рядом с ними не было и младшего брата Лухана. Старший везде таскал его с собой, раздраженно объясняя Ифаню, что Исина просто не с кем было оставить дома. Это ни в коем случае не мешало ему гордиться тем, что у него есть тот, о ком можно заботиться, защищать и учить жизни, делясь своим опытом. Проще говоря, проявлять свою сущность альфы. Исин всегда был тихим и неразговорчивым, молча следовал за ними по пятам, но при этом он никогда не был лишним в их компании. Две молодые альфы, находясь в кульминации подросткового возраста, когда каждый стремится продемонстрировать, если не всему миру, то хотя бы близкому окружению, свои неповторимые способности и харизму, нашли в лице молодой омеги благодарного слушателя и зрителя. Ифань, будучи самым младшим в семье, о ком всегда пеклись и беспокоились, теперь вдруг почувствовал ответственность за кого-то другого. Когда однажды вечером Лухан позвонил ему весь в слезах, жалуясь, что у Исина очень высокая температура, а родителей нет дома, и он понятия не имеет, что делать, тот сразу сорвался к нему. И когда через пару часов врач, оказав первую помощь, объяснял им, чем лечить ребенка и куда в случае чего обращаться, Ифань вдруг понял, что никогда в своей жизни так не переживал ни за кого другого, отчасти понимая братские чувства Лухана. Позже он пытался представить, что, если бы у него был его собственный младший брат, он, наверное, беспокоился бы о нем не меньше. С тех пор он уже не различал понятия «моя ответственность» или «не мое дело», он просто знал, что если с Исином что-то случится, или ему нужна будет помощь, или просто его надо накормить или встретить после школы, Ифань не станет оправдываться тем, что не связан с ним родственными связями. В конце концов, братьями не рождаются, а становятся. – О кроликах, – перевернув страницу и посмотрев на Ифаня, ответил Исин. – О том, как их используют для опытов, создавая искусственные условия и заставляя жить по заданной программе. О возможностях и выборе. – Выбор, – задумчиво повторил Ифань. – Все бы только выбирали! Кролики, по-моему, вообще думать не умеют. – Ну почему же? – возразил Исин, заинтересованно рассматривая Ифаня. – Автор как раз-таки говорит о том, что кролики живут по своей собственной программе и способны выбирать из множества возможностей ту, которая определяет их решение. И когда нет нужного варианта, они находятся в растерянности. Тут просто описывается взаимосвязь имеющихся возможностей и желанного выбора, то, что они не всегда совпадают. – Мне кажется, именно так я себя и чувствую, – горько усмехнувшись, Ифань положил голову на сложенные руки, устремляя свой взгляд на улицу, где время от времени проезжали машины и проходили люди. – Как? – удивился Исин, наблюдая за профилем старшего. – Кроликом. Без заданной программы, – Ифань продолжал смотреть вдаль, все больше погружаясь в свои мысли. – У всех она есть, и только я дефектный. Все кролики как кролики, ищут свою возможность, а я даже не знаю, чего хочу на самом деле. Не знаю, куда двигаюсь. – Может, ты просто не видишь эти варианты? – робко предположил Исин, в задумчивости пожав плечами. – В том то и дело, – Ифань щелкнул его по носу, вынудив парня недовольно пробурчать и потереть пострадавший нос. – Чтобы видеть варианты, надо знать свою цель. Иначе этих возможностей невероятное множество, и все они, в таком случае, абсолютно бесполезны. Все ведь сводится к одному чему-то конкретному: деньгам, пище, семье, признанию или высокому предназначению, будь то изменение мира или изобретение чего-то нового. А если ни один из существующих вариантов не подходит? Куда тогда стремиться? Ифань распрямился, будто пытаясь придать уверенности своим словам. – Я чувствую, что внутри меня какой-то особый мотор, что он готов унести так далеко, как только захочу, но я никак не могу выбрать, в каком направлении двигаться, и в результате он простаивает и покрывается пылью. Отвлекшись от своих мыслей, Ифань снова обернулся к Исину, невидящим взглядом смотревшему через лобовое стекло на улицу. Младший всегда так делал, когда кто-то начинал делиться своими размышлениями. Исин просто отключался от реальности, будто впитывая информацию через воздух всей поверхностью кожи, позже анализируя ее и укладывая где-то внутри на хранение. Так умел слушать только он. Когда Исин был рядом, Ифаню казалось, что его собственные слова обретают материальную форму, становясь живыми. – Иногда мне страшно, что тот, кто нами всеми управляет, кто вложил в меня весь этот потенциал, однажды осудит за то, что я неправильно его использовал, за то, что побоялся рискнуть или довериться. Как будто я должен был знать все наверняка. Ифань, тяжело выдохнув, снова опустил голову на руки. Младший сидел, подтянув ноги к груди, уперевшись ими в руль, и в задумчивости загибал и разгибал уголок потемневшей от времени бумаги. Совсем еще юное лицо омеги было по-своему красивым, немного даже очаровательным. Ифань всегда восхищался младшим братом Лухана. Он был каким-то не таким. Что-то было в нем особенное: мягкая внешность, по-детски наивный взгляд на мир и семейная упертость. Лухан всегда говорил, что Исин, когда вырастет, разобьет не один десяток влюбленных в него сердец, но Ифаню почему-то казалось, что Исин не сможет стать настолько безжалостным. Уж слишком легко он привязывался к людям, чтобы, не моргнув, перешагнуть через них, навсегда исчезая из их жизни. – Возможности, они ведь такие, – продолжил Ифань свой монолог. – Если ими не воспользоваться, то они не больше, чем мысль, продуманный вариант, заданная цепочка усилий и событий. Один из вариантов нашей личной вселенной. Выбираешь один из них, и твоя жизнь приобретает его очертания. Только не всегда удается предугадать все цвета и формы, так как изначально тебе не выдаются на руки все условия. Ну, или в крайнем случае, они прописаны мелким шрифтом где-то внизу, куда никто никогда не заглядывает. Тогда получается, что и выбора как такого нет? Как у кроликов в твоей книге. У них есть программа, заданная природой, о которой они даже не подозревают. И выбирают ходы, рассчитывая, что это их собственное решение. – Ну, они хотя бы милые, – пробубнил Исин себе под нос, возвращаясь к чтению. Ифань посмотрел на увлеченного младшего, что с таким интересом поглощал написанные строки. И как тяжело должно житься тем, кто постоянно находится в своем мире? – Я готов продолжать! Лухан, вернувшись обратно, швырнул в Ифаня холодную банку колы, снова берясь за инструменты и склоняясь над двигателем. *** Распахнув все окна в квартире, чтобы хоть немного охладить ненавистную духоту, которая, казалось, застряла в этом городе на все лето, они втроем расположились на кухне в окружении бутылок холодной воды, фруктов и несильно полезных продуктов. После квеста по перемещению неподъемного стола из пункта «Гараж Лухана» в пункт «Квартира Ифаня», расположенный на третьем этаже жилого дома, Лухан сказал, что он больше не сдвинется с места. Растекшись бесформенной массой на табуретке и приспособив в качестве опоры для спины широкий подоконник, он потребовал что-нибудь, что могло бы привести его в чувства. Но только душный вечер с запахом жженой травы, опустившийся с заходом солнца на раскаленные улицы, смог снова вернуть волю к жизни. – У тебя есть что-нибудь, что может отвлечь на некоторое время? – спросил друга Лухан. – Мозги плавятся от напряжения. Да и в такую жару думать о чем-то серьезном как-то вредно. – А ты поступай, не думая. Все равно эффект один и тот же получится. Ошибки совершают как зимой, так и летом. Ифань, недолго порывшись в кухонных шкафах, вытащил на свет из своих запасов рисовое вино и со стуком поставил его на стол, получая в ответ одобрительную улыбку от Лухана. Исин, пробежавшись по обоим старшим взволнованным взглядом, неловко поерзал на стуле. Поставив рядом два стеклянных стакана, Ифань, засомневавшись, вопросительно посмотрел на Лухана. – Ему тоже наливать? – спросил он, ткнув в Исина третьим стаканом. – Или обойдется газировкой? – Ты-то сам как думаешь? – спросил младшего Лухан, но Исин лишь опустил взгляд на свои коленки, показывая тем, что ему хочется, но сам он не попросит. – Наливай. – Не слишком ли? – удивился Ифань. – Ему только двенадцать. – Ты в свои двенадцать уже с девчонками целовался на заднем дворе школы, – хихикнул Лухан. – Если не мы его пить научим, то кто-нибудь другой. А этого я не переживу. Ифань только усмехнулся, заполняя стаканы напитком карамельного цвета. – Всему ты его научить не сможешь, – улыбаясь, покачал он головой, обращаясь дальше уже к младшему. – Сколько ошибок в своей жизни ты готов совершить, Исин? Тот посмотрел на него огромными глазами, тогда как Ифань, хитро подмигнув, пододвинул к нему наполовину наполненный стакан. Исин взял его обеими руками, поднеся к своему лицу, и, понюхав, сморщил нос, вызывая тем самым дружный смех. – А что ты хотел? – подразнил его Ифань. – Это тебе не кола! – Поверь мне, на вкус это еще хуже, – Лухан залпом опрокинул в себя алкоголь и, закинув в рот кусочек ветчины, жестом указал Ифаню, чтобы он налил еще. – Как же все достало! Школа, долбаный университет, это проклятая жара! Как бы я хотел, чтобы мне все еще было двенадцать. – Ты уже целовался? – ни с того ни с сего спросил Исина Ифань. Младший лишь мотнул головой, также резко выпивая свой напиток, но, поперхнувшись вмиг обжегшей горло раскаленной жидкостью, тут же закашлялся. – Тише! А то сожжешь себе все внутренности. Ифань погладил его по вздрагивающим плечам, пододвинув стакан с соком. Исин с благодарностью на него посмотрел, пытаясь унять предательские слезы. – Во сколько лет ты впервые напился? – Лухан ткнул Ифаня под ребра, отвлекая его внимание от своего брата. – Будто ты не помнишь! – засунув в рот горсть чипсов, ответил Ифань. – Вместе ведь напивались! Лухан на это лишь довольно рассмеялся: – Будто я с тобой впервые напивался! – Я бы обиделся, но это не тот случай, – Ифань разочарованно на него посмотрел, пододвинув очередной стакан Исину. – Только не торопись. Тот кивнул, принимая свой напиток, уже позже сообразив, что если пить его небольшими глотками, то он не настолько плох. – Что ты будешь рассказывать своим друзьям? – спросил его Лухан. – Что впервые пил с двумя мудаками, которые стерегут тебя хуже волков, охраняющих свое драгоценное потомство? – Да вряд ли он будет кому-то о нас рассказывать, – Ифань допил второй стакан и откинулся на спинку стула, лукаво глядя на омегу. – О таких, как мы, говорить неинтересно. Ему понадобится что-то более захватывающее, чтобы привлечь внимание. – Маловат он еще для захватывающего! – отмахнулся Лухан. – Пусть дома сидит. – Ты же не сможешь его все время дома держать. Рано или поздно он увлечется чем-нибудь еще, кроме своих книжек, заведет знакомства и даже парня. – Ну, я не спорю. Когда-нибудь это должно случиться, – фыркнул Лухан, отворачиваясь от альфы. Ифаню всегда нравилось подшучивать над братскими чувствами Лухана. После того, как на его плечи водрузили всю ответственность за младшего брата, тот никогда не спускал с него глаз. Ладно бы Исин был альфой, можно было бы не переживать из-за многих проблем, но тот был омегой. Еще совсем молодой, но омегой. И Лухан со всей серьезностью подошел к своей роли, в глубине души понимая, что не сможет уберечь Исина от всех неприятностей и бед. – Будет бегать тайком на свидания, пока ты спишь, целоваться у тебя под окном, и с кем-нибудь лишится невинности. И ты даже остановить его не сможешь, ведь Исин будет любить того козла, которого ты каждый день будешь четвертовать в своем воображении. Ифань подмигнул покрасневшему до кончиков волос младшему, который, присосавшись к стакану, медленно потягивал вино. – Возможно, – кивнул Лухан, неохотно соглашаясь. – Но лучше пусть этот «козел» мне потом на глаза не попадается. Набить морду я ему всегда сумею. Ифань лишь рассмеялся над грозным видом своего друга, зная, что тот всегда только угрожает, а на деле ничего сделать не может. – Мне кажется, – снова посмотрев на смущенную омегу, продолжил Ифань, – что Исин всю жизнь проживет в этом городе, заведет семью совсем рано и будет растить двух маленьких карапузов, подрабатывая в местном магазинчике, пока его муж будет делать карьеру в какой-нибудь крутой фирме. Такие, как он, сторонятся перемен и не способны далеко уехать от места, где родились и выросли. Исин склонил на бок голову, переваривая информацию и, видимо, примеряя на себя эту роль. Понять по его лицу, нравится она ему или нет, было сложно. Ифаню всегда было интересно, что происходило в голове этого парня. Они просидели весь вечер на кухне, пока совсем не стемнело. Исин, захмелев после третьего же стакана, икая, хихикал над шутками старших, пока не отключился прямо за столом. Уложив его на диване в большой комнате, Лухан с Ифанем, открыв на кухне окно, докуривали оставшиеся в заначке сигареты. Они оба понимали, что это их последнее свободное лето, когда они еще способны чувствовать себя подростками и не думать о будущем. Позже все изменится. Каждый займется своей собственной жизнью, повернув ее именно в то русло, которое будет считать единственно правильным для себя. – Как меня бесит этот город! – выдохнул Лухан, закуривая новую сигарету и выпуская в ночной воздух дым. – Живем как будто на краю преисподней. Даже сам Сатана забыл про нас. Когда-нибудь я свалю отсюда к чертовой матери! Растянув губы в ироничной улыбке, Ифань закрыл глаза, подставляя лицо прохладному ветерку: – А как же Исин? – Исина с собой заберу, – выдыхая дым, произнес Лухан. – Ну, или ты пока за ним присмотришь. – Может, я тоже решу сбежать! Уеду в столицу и не буду ни с кем поддерживать связь. – От меня ты не избавишься, – Лухан толкнул его в плечо, ощущая простое житейское счастье каждый раз, когда понимал, что их связывает намного большее, чем просто дружба. – От тебя хрен избавишься! – рассмеялся в ответ Ифань. Проснувшись посреди ночи от шума в коридоре, Ифань поднял голову. В дверном проеме, придерживаясь за косяк, стоял Исин. Даже в кромешной темноте было видно, насколько он бледный. – Что-то случилось? – спросил его старший. Тот, упершись лбом в дверь, просто тихо простонал «Мне плохо». Быстро поднявшись, Ифань аккуратно отвел его в ванную, где Исин сразу же склонился над туалетом. Слушая сквозь всхлипывания ложные обещания больше никогда не пить, он приложил к шее младшего мокрое полотенце, чтобы хоть как-то уменьшить его страдания. – Теперь ты знаешь, как твой организм переносит алкоголь. Исин лишь что-то невнятно проныл в ответ. – Ты привыкнешь, – продолжил Ифань, отдавая полотенце, и вместо этого поглаживая дрожащую спину. – Когда совершаешь какие-то ошибки, даже те, которые по мнению остальных незначительны, или идешь в разрез со своими принципами, всегда становится не по себе. Но со временем привыкаешь к этому гадкому чувству, что что-то сделал не так, кого-то подвел или не оправдал ожиданий, хотя бы своих собственных. Идеальная картинка в нашей голове заставляет нас делать абсолютно глупые и неразумные вещи, вынуждая стремиться к искаженному, но более приятному изображению нашей жизни. Разочарование – неизбежная часть нашей реальности. Исин покрасневшими глазами посмотрел на него, не совсем понимая, зачем ему это говорят. – Ты скоро привыкнешь, – погладил его по голове Ифань. *** – Можешь присмотреть за Исином? У него до сих пор температура держится. Лухан зажал телефон между ухом и плечом, пытаясь отыскать подходящую рубашку. После того, как он пролил кофе на свою любимую футболку, которая так выгодно открывала его ключицы, ему теперь была необходима новая, к ней новые джинсы, а к ним и совсем другая рубашка. Он очень надеялся, что вечер все-таки не обернется полнейшей катастрофой. Уж слишком долго он его ждал. – А сам чего? – возмутился Ифань. – Я на свидание иду. Кенсу наконец-то согласился. Не могу же я упустить такой шанс. – Совсем охренел?! – Лухан убрал телефон подальше, чтобы уберечь свои барабанные перепонки. – У твоего брата течка, а ты сваливаешь на какое-то там свидание и зовешь другую альфу, чтобы та за ним приглядела?! Ты каким местом думаешь? Лухан, натянув злосчастную рубашку, начал рыться в комоде в поисках подходящего аксессуара. – Да все нормально будет. Она уже почти закончилась. Я дал ему жаропонижающее, и он спит. Так что тебе просто надо посидеть у нас, чтобы составить ему компанию. Я оставлю ключ под первой ступенькой, чтобы ты его не будил. Обещаю не возвращаться поздно. Ифань лишь горестно вздохнул, откладывая планшет в сторону. Видимо, досмотреть фильм ему сегодня не удастся. Уже через полчаса, стоя на крыльце перед входной дверью, он аккуратно без лишнего шума пытался открыть замок. В доме было темно и тихо. Видимо, Исин до сих пор был наверху и спал. Кинув куртку в коридоре, Ифань прошел на кухню, где на столе стояли какие-то продукты с приложенной к ним запиской. Покорми его, а то он целый день ничего не ел. Раздраженно вздохнув, Ифань скомкал бумажку и кинул ее в мусорное ведро под столом. Готовить он никогда не умел. Поднявшись наверх, он заглянул в комнату омеги. Там была такая же тишина, как и во всем доме, и только расплывающийся по пространству мягкий аромат указывал на чужое присутствие. Исин, свернувшись комочком, лежал на кровати, свесив голову вниз. Ифань, сглотнув, подошел к нему и аккуратно положил руку на лоб. Кожа была теплой и слегка влажной, но сильного жара не ощущалось. Зашевелившись, Исин открыл глаза и потер щеку ладонью. – Прости, не хотел тебя будить, – Ифань испуганно отпрянул от него. – Я не спал, – прохрипел младший, поднимая на него затуманенный ото сна взгляд. – Что ты тут делаешь? – Лухан просил за тобой присмотреть, пока он… пока его нет, – замялся Ифань. – А где он? Исин, подтянув одеяло, удобнее устроился на кровати. – Пошел на свидание, – неловко рассмеялся Ифань. – Есть хочешь? Младший только замотал головой, от чего волосы рассыпались по подушке. Он выглядел таким измученным и несчастным, что Ифаню очень захотелось его утешить, не зная почему или от чего. Таким ранимым он Исина никогда еще не видел, даже если тот плакал от обиды, когда его доставали соседские пацаны. Но тогда он мог собраться и дать им сдачи. А сейчас… Казалось, что вся усталость мира опустилась на него, и ему никогда не хватит сил, чтобы просто подняться с кровати. Ифань обнял себя руками, не зная, куда деться. Инстинкт подсказывал ему, что младшего надо успокоить и развеселить. Таким он его просто не мог выносить. – Ну, тогда… я пойду вниз? Ифань, неловко потоптавшись у кровати, развернулся к выходу, но его окликнули жалостливым голосом. – Останься. Посмотрев на омегу, по самую макушку укрывшуюся одеялом, он сделал несколько глубоких вздохов, прежде чем вернуться к кровати, стараясь при этом не думать о неловкости всей ситуации. Попытавшись в темноте определить очертания фигуры, он мягко, чтобы не задеть, опустился на кровать рядом с Исином. Тот продолжал лежать, не шевелясь. – Как ты? – спросил он младшего, отодвигая одеяло и встречаясь с печальным взглядом. – Вижу, что хреново. Исин лишь замотал головой, крепко зажмуриваясь. – Что-нибудь болит? – снова спросил он, но Исин лишь в очередной раз замотал головой. – Я не хочу быть один! – проныл младший. – Почему он ушел? Ифань рассмеялся, погладив того по голове. – Ну, может, он влюбился, а ты мешаешь ему строить свое счастье, – заметив, что от его слов Исин еще больше погрустнел, он попытался исправиться. – Эй, у тебя есть я! Забыл? Ты никогда не останешься один. – Тебе я тоже мешаю? – шепотом спросил Исин. – Ни в коем случае. Ифань продолжал гладить его по голове, делясь своим теплом. Он никогда не умел проявлять заботу, считая, что излишняя чувственность абсолютно неуместна в повседневной жизни, но сейчас непонятно от чего ему хотелось, чтобы Исин поверил, будто Ифань умеет быть другим. Младший продолжал лежать, не шевелясь, смотря куда-то мимо него. – Фильм хочешь посмотреть? – снова попытался Ифань, получая лишь отрицательный ответ. – Нет. Лучше поговори со мной. – Поговорить? О чем? Исин тяжело вздохнул, не показывая своего лица: – Не знаю. Об отношениях. О любви. – О любви, говоришь, – Ифань устроился удобнее, укладывая голову на согнутую руку. – Сложная штука. Никто о ней ничего не знает, пока не встретит. А кто встретит, так не может о ней ничего рассказать. Может, для каждого она своя? О том, что Исин слушает, говорило лишь равномерно поднимающееся от его дыхания одеяло. Ифань провел по ткани рукой, разглаживая складки. – Любовь – это бесконечная борьба. Вы либо боретесь друг с другом из-за того, что не можете понять один другого, либо боретесь со всем окружающим миром, как назло желающим внести свою лепту в вашу жизнь. Вся проблема в том, что ты можешь быть счастлив только со своим человеком, с тем, кто принадлежит только тебе и никому другому. Сложно найти того, кто действительно тебя поддержит и всегда будет на твоей стороне, но пытаться никто не запрещает. Поэтому люди строят отношения, чтобы разобраться в себе и других, чтобы понять подходит тебе этот человек или нет, схожи у вас взгляды и принципы или нет. – По-твоему это звучит, как холодный расчет. Без чувств, – Исин придвинулся ближе, прислоняясь лбом к чужой груди. – Ну, почему ты так считаешь? – Ифань поправил влажную челку, зачесывая пряди назад и открывая широкий лоб. – Да, это может показаться только расчетом, но без этого ничего не получится. Люди все разные, и ты просто можешь ошибиться. Ты можешь всю свою жизнь любить не того человека. Чувства ослепляют, заставляют мечтать и верить в чудеса. В магию. Волшебство. Но если не видеть человека таким, какой он есть, можно потом очень сильно удивиться, когда он совершит что-то неприятное или просто не будет тебя любить. Без здравого расчета тут никак. Такие вещи причиняют сильную боль. Поэтому лучше предугадать их заранее. – Думаешь, я плохой? – тихим голосом спросил Исин. – Думаешь, я могу кому-то причинить боль? – Нет, Исин, – Ифань прижал его к себе, пытаясь успокоить. – Ты очень хороший. Просто чудесный. Вернувшись домой, Лухан нашёл лишь тишину в доме. Поднявшись наверх и заглянув в комнату к брату, он обнаружил, что Исин и Ифань, обнявшись, спали на небольшой кровати. Удивленно подняв брови, он все же не стал их будить, бесшумно закрыв за собой дверь. *** Как только погода наладилась после двух недель затяжных ливней, Ифань с Исином отправились на окраину города. Возле кольцевой автомагистрали были высокие холмы, покрытые травой, и в конце августа, с приходом сильных западных ветров здесь собирались любители скайдайвинга. Отличное место и отличное время для запускания воздушного змея. Правда, Исин долго упирался и не хотел идти, возмущаясь, что уже слишком взрослый для этой чуши. И только обиженный вид старшего из-за того, что тот назвал любимое занятие всей его жизни чушью, вынудил его согласиться. На самом деле причина такого упрямства заключалась в том, что самодельного змея ему подарил Лухан перед своим отъездом. Исин, заперевшись в своей комнате, просидел практически все лето дома, не желая выбираться из своего заточения. Но, в конце концов, Ифаню удалось его вытащить на свет, обвиняя в том, что он слишком халатно относится к подарку своего брата, который тот, между прочим, сделал сам, промучившись несколько ночей над хитрой конструкцией. С первой попытки запустить змея у них, конечно, не получилось. Несколько раз пробежавшись по склону и вскарабкавшись по нему же наверх, они решили, что лучше пробовать на более ровной поверхности, иначе они рисковали на следующий день остаться без ног. Но здесь коварный летающий аппарат зацепился за провода, обмотавшись вокруг них пару раз и повиснув вниз головой. – Он мог что-нибудь попроще подарить?! – воскликнул Исин, прыгая и пытаясь снять непослушного беглеца. – Не ворчи, – осадил его Ифань. Исин раздраженно фыркнул на него, плюхнувшись в расстройстве на траву. Отъезд Лухана дался ему нелегко. Не имея права упрекнуть брата в стремлении найти свое призвание, Исин просто молча наблюдал, как тот собирает вещи, делясь смелыми планами на будущее. Зато Исину казалось, что с каждой исчезнувшей вещью в комнате Лухана, стираются все их общие воспоминания. С каждым таким днем, когда значимость всего этого становилась менее и менее заметной, он уже начинал думать, что просто все выдумал, что не было ничего на самом деле, и он всегда был один. Когда-то так же уезжала и его мама, объясняя еще совсем маленькому Исину, что когда-нибудь и он отправится за своей мечтой, оставляя позади многие вещи («их с Луханом» - подумал тогда он). Лухан тогда больше месяца спал с ним в одной кровати, ощущая, что даже во сне Исин продолжал крепко держать его. – Ты тоже уедешь? – Исин наклонил голову в сторону, не отрывая взгляда от проезжающих вдалеке машин. – Ну, пока что меня приняли только в местный институт финансов, но я еще жду результатов из двух университетов в Пекине и из одного в Гонконге. Однако что-то мне подсказывает, что жизнь в столице мне не светит. Придется коротать свои дни в этом городишке. Ифань перестал прыгать, тут же принявшись растирать затекшую шею. Это тема заставляла его чувствовать себя непригодным. Будто бы он разочаровал всех вокруг, когда на самом деле никому, кроме него самого, хуже не стало. – Но зато ты не уедешь, – развел руками Исин, снова поднимаясь, чтобы попытаться снова ухватиться за бумажный край. – И мне будет не так скучно. – Ох, Исин, – Ифань упал от усталости на траву, где только что сидел младший. – Только ты один можешь украсить это место. Без тебя здесь все станет совершенно невозможным. – Не неси чепуху. Лучше размотай эти сети, – Исин кинул ему на колени запутавшегося змея, которого ему все-таки удалось снять с проводов. – Опять ничего не получилось. Ифань хмыкнул, покачав головой. Исин никогда не умел скрывать свои чувства. Вся его раздраженность и неуверенность всегда были на виду. Смущался ли он или волновался, был растерян, напуган или влюблен – все это с легкостью можно было прочитать на его лице. Ифаню не требовалось много времени, чтобы угадать его эмоции, чего нельзя было сказать о его образе мыслей. Там бы сам черт голову сломал. – Вся наша жизнь это пробы и ошибки, – философски заключил он, наматывая веревку на деревяшку. – Иногда мне кажется, что другого варианта не существует. Ты только пытаешься или ошибаешься. Или пытаешься до тех пор, пока не ошибешься. Вон посмотри на Лухана. У него, кажется, что-то получилось, но это до тех пор, пока он не совершит какую-нибудь глупость, чего я ему совсем не желаю. Исин сел рядом, вглядываясь в дома, расположенные на той стороне автострады. – Эй, не надо грустить, – пихнул его в бок Ифань. – Он же не на всю жизнь уехал. Вернется рано или поздно. Ради тебя-то точно. – Скорее ради Кенсу, – обиженно добавил Исин, отвернувшись. – Ой, не надо ревновать. Он о тебе печется больше, чем о своем парне. – Рано или поздно перестанет. И я останусь тут один. – А как же я? Ифань наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо, но Исин только испуганно отвернулся от него. – У тебя еще есть родители. И друзья. – Нет у меня друзей! – пожаловался Исин, с трудом сдерживая эмоции. – И родителей тоже нет! Отец появляется дома раз в месяц или в два. А мать вообще, если на праздники увижу, то очень повезет. – Ну не усложняй все, – Ифань притянул его к себе за плечи. – Считай, что мои ошибки пошли тебе на пользу. Пока я никуда не собираюсь. Они не торопились домой, даже когда совсем стемнело. Разлегшись на траве, они принялись рассматривать звездное небо. Исин, укрывшись чужой курткой, периодически тыкал в него, пытаясь угадать хоть одно созвездие. Ифань, который всю свою жизнь увлекался астрономией, только глупо хихикал над попытками младшего объяснить ту или иную неудачную догадку. – У тебя действительно богатое воображение! – в очередной раз заметил Ифань. – Да, оно временами меня сильно подводит. Вот напридумываю что-нибудь, а потом не могу избавиться от впечатлений, – весело заметил Исин. – Однажды представил, как Лухан в аварию попал, что его машина сбила. Он тогда где-то задержался, а я уже перепугался. Со всеми подробностями и медицинскими описаниями, представляешь? Это давно было. А потом через пару дней спросил у него, почему он на учебу ходит, если должен быть на больничном. Он до сих пор надо мной ржет, вспоминая это, если я опять начинаю выдумывать. Говорит, что еще что-нибудь с ним сделаю. Ифань усмехнулся, представляя, что на самом деле может твориться в голове этого странного парня. – Иногда я еще, бывает, злюсь просто так. Никто не виноват, а я могу придумать кучу причин и злюсь от этого. Глупости всякие, от которых все равно будет неприятно. – Выдумывать – это, наверное, хорошо, – Ифань попытался сменить тему, заметив вновь погрустневшего младшего. – Можно придумать целый мир с драконами и водопадами, рыцарями на конях и без коней. Или даже не один. И тогда реальность не будет такой удручающей. Жизнь, конечно, совсем не скучная, но немного красок ей не помешает. Исин только хмыкнул, продолжая вглядываться в ночное небо. Они пролежали в тишине несколько минут, просто наслаждаясь вечером, пока Исин снова не нарушил молчание. – Кем бы ты хотел быть? – спросил он Ифаня, повернувшись к нему лицом. – Ну, в том выдуманном мире. – Не знаю. Дай подумать, – тот закинул руки за голову, устраиваясь удобнее. – Королем, наверное. У меня было бы целое царство, и я бы всеми командовал. – Слишком просто, – фыркнул младший. – Придумай что-нибудь получше. – Ну, хорошо. Тогда бы был демоном. Чтобы меня все боялись и подчинялись. – Для твоих скромных возможностей слишком большие амбиции, – прокомментировал Исин, спрятав нос под куртку. – Нашелся тут! – возмутился Ифань, несильно ударяя его по руке. – Тогда хотел бы быть муравьем… – А вот это уже более правдоподобно. – …и собрал бы армию таких же, как я, и мы бы захватили целый город, потому что нас много, и никто не смог бы с нами справиться! – Пока на тебя не наступит чья-нибудь нога, и вся твоя армия в страхе не разбежится, – рассмеялся Исин. – Да, такое, наверное, тоже возможно, – согласился с ним Ифань. – А ты решил, кем будешь? – Не знаю, – Исин пожал плечами. – У меня много ролей. Я буду злым волшебником. Или гномом. Или лучше водяным чертом. Или кошкой! Это самый интересный персонаж. – Я про реальный мир, – остановил его старший. – Про то, кем ты хочешь быть в будущем. Исин задумался, снова переведя взгляд на звезды. Он никогда толком об этом и не думал. Будущее казалось ему совершенно далеким и размытым. Как такое вообще можно планировать? – Писателем. Ифань усмехнулся, рассматривая в темноте профиль парня. – Соглашусь, – улыбнулся он. – Покруче финансов. У тебя точно получится. *** Сквозь бесконечное бормотание преподавателя до Ифаня донесся звук жужжащего телефона. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Сбросив вызов, он было снова закрыл глаза, но злобный телефон вовсе не собирался успокаиваться, снова завибрировав. Сосед рядом раздраженно ткнул его локтем. Снова переведя взгляд на экран мобильного, он увидел фотографию своего лучшего друга не в самом достойном виде. Сбросив вызов, Ифань потянулся, пытаясь согнать сон. Вечерние семинары по теории бизнеса явно предназначались для самых выносливых. Плюс подработка – и у Ифаня не остается сил больше ни на что. Кроме одного, конечно. Срочно перезвони. Исин. А вот это уже могло быть серьезно. Извинившись перед преподавателем, Ифань вышел из аудитории, набирая старшего. – Ты сейчас где? – не здороваясь, спросил тот. По его голосу можно было догадаться, что Лухан сильно встревожен. Находясь далеко от брата и порой не зная, что с тем вообще происходит, он практически сходил с ума, временами поднимая Ифаня посреди ночи и отправляя на поиски пропавшего. Да и учитывая изменившееся поведение младшего, можно было только пожалеть Лухана. – Я в университете. У меня семинар, – ответил Ифань. – Что он опять натворил? – Я не знаю, – голос Лухана задрожал. – Он позвонил минут десять назад, сказал, что какой-то ублюдок к нему пристает, что его все достали. Фань, пожалуйста, найди его! – Тихо, успокойся, – попытался собраться с мыслями Ифань. – Он сказал, где он? – Был в парке возле торгового центра. Найди его, пожалуйста! Я попытаюсь вырваться в выходные, чтобы приехать. Поговорю с ним. – Ну, все не настолько серьезно... Ифань направился к выходу, на ходу надевая куртку и перекидывая сумку через плечо. – Фань, ему шестнадцать! Вспомни себя и все, что ты творил в этом возрасте! – Ладно-Ладно. Успокойся. Я перезвоню, как только найду его. Вырулив со стоянки, Ифань направился на максимально возможной скорости в центр, прекрасно понимая, что младший может выкинуть что угодно. Лухан и половины не знал из того, с чем Ифаню пришлось иметь дело весь этот год. После того, как их мать вернулась в город, решив взяться за воспитание сына, Исин как с цепи сорвался. Он часто ссорился с ней, связался с подростками с не самой завидной репутацией, периодически пропадал где-то. Ифань в меру своих возможностей старался ему помочь, прикрывал перед Луханом, позволял время от времени ночевать у себя, чтобы младший мог передохнуть от постоянных нападок своей родительницы, приезжал к нему посреди ночи, забирая перепуганного из мест, от которых волосы вставали дыбом. Правда, звонил Исин почему-то исключительно Лухану, если ему нужна была помощь, доводя того до потери рассудка. К Ифаню он никогда не обращался. Объехав вокруг торгового центра, Ифань припарковал машину напротив входа и побежал в сторону парка. Зная характер Исина, он предположил, что тот не станет прятаться снаружи. Зайдя внутрь через боковой вход, он принялся осматривать каждый угол, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки младшего. Внутри в это время уже было немного посетителей, и, пробежав весь первый этаж, Ифань так ничего подозрительного и не заметил. Однако, когда он проходил мимо туалета, то уловил шум внутри. Распахнув дверь, он увидел сидящего на полу какого-то парня и Исина, что стоял рядом и вытирал рукавом кофты кровь с губы. Незнакомый парень изредка постанывал, держась за ребра. – Ты что творишь?! – возмутился Ифань, смотря прямо в переполненные ненавистью глаза напротив. – Да это все он! – проныл парень, решив, что обращаются к нему. – Я думал, он потерялся, помочь хотел, а он, как бешеный, набросился на меня! Исин только опустил голову, потерев зудящую скулу. Его потрепанный вид говорил сам за себя. Ифань почувствовал, что начинает злиться. Он так устал, несколько дней нормально не спал, а теперь еще и должен участвовать в разборках зарвавшихся подростков. Резким шагом он приблизился к омеге и, схватив за плечо, толкнул к выходу. – Совсем охренел? – прошипел ему в спину Ифань. – Мне делать что-ли больше нечего, кроме как разыскивать тебя по всему городу? – Его бы на цепи вообще держать! – поддакивала избитая альфа. – Рот закрыл! Ифань метнул напоследок гневный взгляд во второго подростка и вывел Исина в большой холл и оттуда сразу на улицу к машине. Усадив его на переднее сидение и устроившись за рулем, он сразу же выехал, не заботясь даже о ремнях безопасности. Исин упрямо смотрел вперед, не желая проигрывать в этой бессмысленной борьбе. – Ты вообще понимаешь, что делаешь? – не выдержал Ифань. – Ты избил человека, Исин! Причинил ему боль! Я уже не говорю про Лухана, меня и твою мать. Нам тоже приходится страдать из-за тебя! Лухан себе место не находит, когда ты звонишь ему в такие моменты, постоянно отрывая меня от дел, чтобы я ехал и спасал твою задницу из очередного «приключения». – Я просил его ко мне не лезть, – прошипел Исин. – И тебя тоже. – А у меня есть выбор? Ифань свернул к подъезду, резко тормозя, и, заглушив двигатель, вышел из машины. – Выходи! – скомандовал он, открыв Исину дверь. Тот, поморщившись из-за слишком громкого голоса, медленно выполз из салона. Молча подтолкнув парня в спину, Ифань последовал за ним, по дороге стараясь унять свой гнев. Зайдя в квартиру, Исин расположился на одной из табуреток в кухне, опустив взгляд в пол. Вечер явно не удался. Так же, как и последние несколько месяцев. И вся его жизнь, наверное, тоже. Через некоторое время рядом появился Ифань. Он поставил аптечку на стол, а сам остановился перед ним, смачивая кусочек ваты в какой-то жидкости. – Подними голову. Когда Исин не послушался, Ифань взял его за подбородок и резко повернул на себя, сразу же прикладывая вату к ране на брови. Младший зашипел, пытаясь его оттолкнуть. – Терпи! – Ифань держал крепко, практически оставляя синяки. – Больно, черт подери! Исин только вцепился в его руки, ощущая даже сквозь кожаную ткань куртки, как напряжены на них мышцы. – За чужую боль надо платить. Закончив с этой раной, старший достал чистую вату и снова вылил на нее перекись, пока Исин, схватившись за глаз, шептал проклятия. К трещине на губе Ифань прикоснулся уже аккуратнее, замечая где-то на дне чужих глаз, покрытых пеленой слез, обиду и злость. – Ненависть убивает, – уже спокойнее произнес он, намазывая рану мазью и приклеивая лейкопластырь. – Медленно, съедая по кусочку изнутри, заставляя причинять страдания другим в надежде, что это именно то, что поможет унять собственную боль. Но поверь мне, я был на той стороне. И знаю, что там нет ничего. Ничего. Совсем. Что бы ты ни искал. Протянув Исину таблетку обезболивающего и убрав все лекарства обратно в коробку, Ифань посмотрел на поникшего парня, что теребил в руках манжеты спортивной куртки. – Я могу понять причину твоей злости. И ты имеешь полное право кого-то обвинять и мстить. Но идеальных людей не бывает. И никто никогда не будет поступать так, как этого захочешь ты. Просто попытайся их понять. Чай хочешь? Исин только помотал головой, потерев заклеенную бровь. – Все когда-нибудь закончится, – Ифань выпрямился, потрепав лохматые волосы на голове младшего. – И болеть перестанет. *** Поерзав снова на скамейке и сменив затекшую ногу, Ифань откинул голову назад, отпивая глоток воды. Кола нагрелась и выдохлась, и не приносила должного облегчения, превращаясь с каждой секундой в просто сладкую жидкость. Май в этом году выдался нереально жарким, как будто сам дьявол решил спалить этот город на радость своим рабам. Шевелиться не хотелось совсем. Каждое движение лишь сильнее усиливало муки, вынуждая терпеть прилипающую к горячей коже одежду. А ведь лето еще даже не началось. Встав со своего места, Ифань прошелся до входа в автомастерскую, где мужчина средних лет ковырялся в старенькой Дэу Эсперо, доставшейся от Лухана. Просто перегонять ее в Пекин не было смысла. – Уже почти закончил, – откликнулся мужчина откуда-то снизу, заметив чужие ноги. – Простите за задержку. – Ничего. Лухан убьет его, когда узнает, что Ифань доверил его малышку кому-то чужому. Ну а сколько можно мучиться, когда ни он, ни тем более Лухан за столько лет так и не научились разбираться в машинах? – Я никуда не спешу. Дойду пока до магазина за водой. Не хотите что-нибудь? – Нет, спасибо. Я потом пообедаю. Выйдя из мастерской расположенной почти на окраине города, где, кстати, ему согласились помочь практически задаром, Ифань направился к переходу под железнодорожным мостом, на обратной стороне которого располагался мини-магазин с разнообразными продуктами. Но не успел он дойти до своей цели, как увидел недалеко возле забора, окружавшего склады старой фабрики, группу подростков. По сигаретам в их руках и иногда доносившимся диким смешкам, можно было сразу понять, что они там явно не мультики обсуждали. И все бы ничего, если бы Ифань не узнал одного из них. – Исин! Парень повернул голову, выдохнув проклятие, и затушил сигарету о стену. – Знаешь его? – спросил один из группы. – Мой личный цербер, – еще раз глянув на старшего, который явно не собирался проходить мимо, ответил тот. Ифань жестом подозвал его к себе. Бросив короткое «потом», Исин, не спеша, направился к нему. Поравнявшись, он с вызовом принял чужой взгляд. – Судя по потрепанной одежде, которая была на тебе еще два дня назад, дома ты не появлялся, – Ифань дернул за лямку растянутой майки, что свободно болталась на омеге. – Про школу я молчу. В двенадцать часов дня-то. Исин только отвернулся в сторону, надвинув кепку на глаза и засунув руки в карманы шорт. – Иди за мной, – Ифань развернулся и пошел в сторону кафе возле магазинчика, но обернувшись, заметил, что Исин все еще стоит на месте. – Сейчас! Разместившись за одним из столиков, находившихся под навесом, Ифань купил им воды со льдом. Исин молча ковырялся трубочкой в своем стакане, явно не намереваясь заводить разговор. – Когда ты начал курить травку? – Ифань решил не ходить вокруг да около, но понимая, что младший не собирается отвечать, продолжил. – Мне всего двадцать один, и я еще помню, как это быть подростком. Где ты ее достал? – Знакомый дал, – пробурчал Исин. – Как часто? – Всего пару раз. – А дальше что? Побег из дома, наркотики, притоны и беспорядочный секс? Думаешь, это поможет решить все твои проблемы? – казалось, еще немного и Ифань закипит. – Я тебя не узнаю. Где тот Исин, что любил мечтать и выдумывать разные истории? Ты же хотел переписать всю реальность. Неужели, реальность переписала тебя? Исин ничего не отвечал, гоняя лед в стакане и разбивая его о стеклянные стенки. – Бегство помогает, только когда знаешь, куда направляешься. В противном случае, ты рискуешь еще больше потеряться. Куда бы ты ни шел, везде будет одинаково. Проблемы будут те же самые, окружающие будут продолжать разочаровывать, а жизнь будет казаться только сложнее. Исин все еще продолжал молчать, упрямо смотря перед собой, но Ифань знал, что тот всегда к нему прислушивается. – Это не твоя вина, что они расходятся, – Ифань наклонился ближе к нему, понижая голос до шепота. – Твоя мама просто устала. Ты не должен себя наказывать. Заметив, как младший закусил губу, Ифань взял его за руку: – Ты не один. Вместе мы справимся. *** Исин, счастливый, выпрыгнул из автобуса. Сегодня ему наконец-то удалось получить на руки все документы о переводе в новую школу. Он и не думал, что после того, как он пропустил почти половину учебного года, ему напишут вполне приличные рекомендательные письма, и он сможет поступить в одну из более-менее приличных школ Пекина. И наконец-то сможет снова жить с Луханом. Ему, конечно, не хотелось мешать брату, и он обещал вести себя достойно, помогать ему и найти подработку на лето, но Лухан и сам, похоже, был рад подобной идее. Наконец-то его нервы смогут прийти в норму, и он сможет спокойно засыпать, не боясь, что посреди ночи его снова разбудит тревожный звонок. Да и родители были довольны, что теперь их младший сын будет под присмотром. Исин чувствовал себя намного лучше от того, что наконец-то сможет вырваться из этого города, где его жизнь была похожа на разорванную киноленту. Он, наконец-то, сможет начать с начала. По дороге Исин забежал в магазин и, купив газировку, направился к дому Ифаня. Тот обещал сегодня угостить его ужином. Конечно, Исин думал, что будет скучать по нему. Несмотря на все уговоры, тот отказался ехать с ним, оправдываясь учебой и уже устроенной здесь жизнью. Исин искренне не понимал, почему старший так жаждет остаться в этом простом городишке, ведь они все вместе ненавидели это место, с неменяющимся укладом жизни и извечным запахом морских водорослей. Такое ощущение, что здесь никто никогда не был счастлив. Завернув за угол дома, он вдруг почувствовал, как весь радостный настрой разом испарился. Неподалеку стоял Ифань под одним из деревьев и прижимал к себе за талию какого-то невысокого парня. Исин впервые увидел, что старший может к кому-то проявлять интерес, а уж тем более с таким удовольствием целовать. Конечно, они с Луханом постоянно обсуждали свои пассии, иногда разбирая все до подробностей, совершенно забыв, что рядом с ними есть кто-то еще. Но увидеть это своими глазами было уже не так забавно. Чувствуя, как от головы начинает отливать кровь, и что еще немного, и он упадет в обморок, Исин отступил назад, тут же роняя из рук бутылку с газировкой, которая с глухим стуком ударилась об асфальт и покатилась по склону. Кажется, в тот момент внутри него что-то треснуло. Ифань, вздрогнув, обернулся. – Исин? – подхватив подкатившуюся бутылку, он направился к парню, который, замерев, широко открытыми глазами смотрел на них. – Ты чего так рано? Парень, которого только что Ифань так трепетно прижимал к себе, подошел к ним. Он был омегой с хитрыми глазами, изящной фигурой и соблазнительными губами. Исин никогда не смог бы стать таким. Таким привлекательным. Желанным. – Я… просто… Он не знал, что сказать. Забыл вообще, зачем сюда шел. – Это Минсок, – Ифань указал на омегу. – А это Исин. Младший брат Лухана. Я про него тебе рассказывал. – Милый, – промурлыкал парень, улыбаясь Исину. – Я, пожалуй, пойду. Позвони мне потом. Минсок прикоснулся к руке Ифаня, напоследок прижавшись ближе и томно вздохнув. – Хорошо. Ифань проводил его глазами и снова посмотрел на растерявшегося парня рядом. О, как же Исин ненавидел эту улыбку! – Так что у тебя случилось? Младший только опустил голову. Ифань, еще пару минут понаблюдав за ним, протянул руку: – Пойдем. Нас, кажется, ждет ужин. Исин удивленно посмотрел на него, будто впервые в жизни слышал это предложение. Будто вообще впервые видел этого человека перед собой. Но протянутая рука выглядела такой знакомой и надежной. Это Исин хорошо помнил. То, что Ифань его никогда не отпустит. Наверное. Исин весь вечер от него шугался, отвечая невпопад и постоянно что-то роняя и путая. Ифань, заметив это, усадил его рядом с собой, попытавшись все-таки привлечь к себе внимание. – Давай поговорим, – он заглянул в глаза Исину, пытаясь понять, что тот может чувствовать. – О чем ты хочешь говорить? – спросил младший, пытаясь отодвинуться подальше, но старший держал крепко. – О том, что ты видел. – А что я видел? – Исин все-таки оттолкнул его, но отсаживаться не стал. – Ты с ним целовался. Что в этом такого? – То, что, возможно, я хочу, чтобы он стал моим парнем. Тебя это задевает? – Нет, – соврал Исин. – Почему меня вообще должно это задевать? – Ты слишком остро реагировал, когда у Лухана появился Кенсу. Могу понадеяться, что и меня ты тоже будешь ревновать. – Тебя? – взвизгнул Исин. – Ревновать? Много о себе возомнил! – Исин, – постарался успокоить его старший. – Это нормально. Нас связывает очень многое. И делиться всегда очень сложно. – Ты говоришь со мной, как будто мне все еще десять! Мы не в детском саду, чтобы учиться делиться. – Ты прав, давай поговорим как взрослые, – согласился Ифань. Он повернулся к Исину и, откинувшись на спинку дивана, спросил: – Что по-твоему между мной и Минсоком? Исин, покрывшись румянцем, посмотрел в окно, лишь бы не встречаться с внимательным взглядом. Подслушивать – одно, обсуждать – это уже другое. – Он тебе нравится, – все-таки выговорил он. – Ты же сам говоришь, что хочешь с ним встречаться. – Действительно, – улыбнулся Ифань, наблюдая, как горят уши у парня напротив. – Он привлекает меня, как альфу. Я ощущаю желание. И думаю, что это взаимно. Ты когда-нибудь чувствовал что-нибудь подобное? Исин, закрыв глаза, замотал головой, ощущая, как в голове шумит пульс. Неужели, Ифань даже не догадывается, что с ним происходит? – И на что, по-твоему, это похоже? – Не знаю. Ифань смотрел на смущенного парня, искренне забавляясь его реакцией. Это выглядело очень привлекательно и умилительно. Исин слишком замечтался, не замечая целый мир вокруг. – Рассказать? – улыбаясь, спросил он его, уловив неуверенный кивок. – Странное чувство. Как будто в голове расплываются все мысли. Просто смотришь на человека и хочешь, чтобы он был твоим, принадлежал тебе. Тебе нравится все, что ты видишь, и хочется узнать еще больше. Это чувство захватывает всего тебя. И иногда становится похожим на помешательство. – А как же любовь? – тихо спросил Исин, ощущая, как внутри начинает появляться странное чувство. – Любовь – это совсем другое. Но никто не отрицает, что это может стать одним и тем же. Когда-нибудь и ты встретишь кого-то, кто будет тебе так же «нравиться». *** Все время пока Исин жил в Пекине, он не пытался связываться с Ифанем. С тех пор, как тот отвез его на вокзал и, взяв обещание о каждодневных звонках, посадил на поезд в один конец с направлением Хуанхуа – Пекин, Исин его больше не видел. Как и не звонил. Немногочисленных отрывков информации от Лухана вполне хватало, чтобы на время забыть о тоске. Исин оправдывал себя тем, что у него просто не было времени. Новая жизнь в столице, подработка и элементарно попытки научиться ориентироваться в огромном городе выматывали неимоверно. Но и то, что старший сам не шел на контакт, давало право поступать так же. Лухан, с головой погруженный в учебу и отношения, все же старался уделять Исину внимание и вникать в его проблемы. И то ли новая обстановка сработала, то ли просто присутствие близкого человека, но Исину все же удалось снова стать самим собой. Таким, каким он был всю свою жизнь. Только больше времени уделял своим вымыслам, правда, теперь уже записывая их на бумагу. После того, как на Лухана в их маленькой двухкомнатной квартирке, где одна комната была соединена с кухней, свалились несколько исписанных от корки до корки записных книг, он отдал младшему в бессрочное пользование свой старенький ноутбук, настоятельно порекомендовав показать свои произведения учителю литературы. Исин долго отнекивался, даже брату ничего не показывая, засекретив ноутбук невозможным паролем, пару раз его при этом забыв, вынуждая Лухана бежать к знакомому за экстренной помощью. Сам Исин всегда сопровождал технику, не оставляя без присмотра ни на минуту. Лухан, попытавшись над ним подшутить и подглядеть, что он там такого пишет, получил не один раз по носу, после решив оставить личную жизнь омеги в покое. Но однажды, при этом сильно переживая, Исин все-таки отнес свое сочинение учителю, который непозволительно долго несколько раз его перечитывал, а потом выдал задание на написание еще нескольких, так сказать, проверить стиль. Исин ничего не понял. Но эссе написал. И снова получил задание. Со всеми хлопотами он и не заметил, как пролетели полгода, и уже стоило бы выбирать, куда идти учиться дальше, но ему было совсем не до этого. Он только начал осваиваться на новом месте, поэтому даже не хотел думать о переезде. Пекин его вполне устраивал. И даже их маленькая квартирка, где из окна была видна только стоянка и кусочек торговой площади, была для него пределом мечтаний. Он наконец-то больше не жил один. Засыпая с Луханом в одной кровати, он снова чувствовал тепло, которого ему так не хватало. Лухан перед уходом готовил Исину завтраки и перекусы в школу, а Исин встречал его с ужином, зная, насколько выматывается старший на учебе и подработках. Немалую роль стала играть дорога до школы и работы, отнимая значительную часть времени, которую они могли провести вместе. Даже просто молча занимаясь в одной комнате, они снова чувствовали себя одной семьей. Лухан как-то проговорился, что у Ифаня завязались серьезные отношения, и что он обещал, как только станет немного свободнее, обязательно приехать их навестить. Исин мысленно пожелал, чтобы у того никогда не появлялось свободное время. Он часто стал представлять себя прозрачным или стеклянным, замечая, насколько незначительную роль играет в жизни других. Иногда ему казалось, что еще немного, и он совсем исчезнет. Как-то вернувшись домой, Исин заметил чужие вещи у них в квартире: несколько кофт и обувь. Решив, что это Кенсу к ним заходил, он отправился в спальню, чтобы подумать над очередным заданием. Учитель никак не хотел оставлять его в покое, все время заставляя что-то написать, а потом безжалостно все переправляя. Исин часто злился. Зачем он тогда так его мучает, если ему ничего не нравится? Неделю назад он выдал ему задание к какому-то конкурсу, чтобы проверить его конкурентоспособность, упомянув, что текст потом нужно будет перевести на английский. И всю неделю ходил за ним тенью, напоминая, что сроки поджимают. Исин готов был рыдать. Даже его беспокойный разум не мог столько выдать. И сейчас решил все оставшееся время потратить на работу, идеи к которой никак не клеились. Засидевшись за ноутбуком почти до вечера, он так и не поел, по несколько раз переписывая все заново в надежде найти идеальный вариант. Когда уже совсем стемнело, он услышал шум в небольшом коридорчике. Обрадовавшись, что это вернулся Лухан, и что тот поможет ему преодолеть творческий кризис, он было подорвался с кровати, но тут же сел обратно, стоило только различить второй голос. Его бы он даже с контуженой головой узнал. Молясь всем существующим богам, чтобы его не обнаружили, что в таком ограниченном пространстве было равносильно чуду, он сидел, не шевелясь и не издавая ни звука. – Как вы тут можете жить? Тут всего одно окно и то на кухне. Вы точно тут вдвоем способны поместиться? Или вы спите стоя в шкафу? – пробасил голос, открывая дверь. – О! Кто тут у нас? Нет. Исин все-таки не стеклянный. Едва дыша, он наблюдал за тем, как Ифань, улыбаясь, вначале отвернулся, что-то объясняя Лухану, а потом скользнул к нему в комнату, сразу приземляясь на кровать. – Мечта идиота: спать на кровати размером с комнату, – усмехнулся он, распластавшись в ногах у Исина. – Привет, пропажа! Скучал по мне? Ифань, глупо улыбаясь, смотрел на него, а Исин не знал, как ему ответить. Конечно, скучал. Правда, только сейчас понял насколько. – Эй, – позвал его Ифань, щипая за коленку и пытаясь вывести из ступора. – Почему не звонил? Исин дернулся, чуть не уронив ноутбук. Ифань, подхватив перегретое устройство, хотел было отставить в сторону, но младший дернул его обратно, вырывая из рук. – Ты чего так нервничаешь? Не отберу я его. – Лучше не трогай его ноутбук, – донесся голос Лухана с кухни, – Если не хочешь, чтобы он тебе руки отгрыз. Ифань поднял брови, рассматривая взъерошенного Исина, что прижимал к себе свое сокровище. – Что ты там такое прячешь? – игриво спросил он. – Что-то очень важное? – Ничего, – отозвался Исин, думая сбежать на кухню под защиту Лухана. Близость этой альфы его пугала. – Ты там что-то пишешь? Что-то обо мне? Дай посмотреть. Ифань снова попытался отобрать у него ноутбук, но тот только крепче прижимал его к себе, пытаясь увернуться от цепких рук. – Это для твоего же блага. Если не скажешь сразу, то об этом никто не узнает! Пытаясь побороть упертого парня, Ифань случайно выбил из рук злосчастную технику, которая упала на единственный незанятый кусочек пола и с грохотом захлопнула крышку. Исин, коротко вскрикнув, попытался дотянуться, но оказался зажат между кроватью и Ифанем. Повернув голову, он сразу же уткнулся ему в ключицы, непроизвольно сглатывая. – Не переживай, с ним все в порядке, – Ифань погладил его по голове. – Ты как? – Нормально, – сдавленно произнес младший. – А если не в данный момент? Исин посмотрел ему в глаза, замечая теплоту и заботу, которые так ненавидел: – Тоже. – Это хорошо. Я могу не переживать? Пытаясь высвободиться из случайных объятий, Исин кивнул. – Мы хотим пойти поужинать где-нибудь. Минсок пока у приятеля, но скоро присоединится. Пойдешь с нами? – Нет, я не голодный. Мне надо еще работу одну доделать. Исин опустил голову, пытаясь спрятать взгляд. Ифань все еще гладил его по голове. – Уверен? Я угощаю, – получив еще один кивок, Ифань решил больше не настаивать. – Ну, тогда мы принесем тебе чего-нибудь пожевать. Больше не теряйся, ладно? На прощание еще раз тронув его волосы, Ифань вышел к Лухану, и через пару минут они уже исчезли из квартиры. Исин же, упав на кровать, закрыл лицо руками, мечтая все-таки стать стеклянным и разбиться, наконец. Ифань заварил еще одну кружку кофе, пытаясь побороть сон. Закончить расчетную работу надо было уже сегодня, иначе у него будут проблемы. Сев снова за компьютер, он снял очки, потерев уставшие глаза, но снова приняться за работу ему не дал завибрировавший телефон, ударившись о кружку в попытках привлечь внимание хозяина. – Я слушаю тебя, Лухан. – Ты не спишь? – спросил обеспокоенный старший. – И не собираюсь. Препод в четвертый раз проект вернул, придется переделывать. Что-то случилось? – Я… просто, – попытался начать Лухан, – Исин в Америку уезжает. Ифань замер, пытаясь понять. Что-то в его реальности не клеилось. – Каким образом? – рассмеялся он. – Он выиграл международный конкурс для студентов, и ему предлагают стипендию в университете Мичигана, – затараторил старший. – Он собирает документы, чтобы получить визу и уехать к концу лета. Там какая-то программа для адаптации иностранцев, я толком не запомнил. Что я должен сделать? Он же мой младший брат. Мой Исин… Ифань почувствовал, как весь сон сошел на нет. Он смотрел на полную кружку кофе и не знал, как должен отреагировать. Ему только что сказали, что мир изменился, а он ничего не заметил. На глаза некстати попалась открытка, закрепленная на доске для заметок красным гвоздиком, которую ему Исин послал ко дню рождения. Дорогой Ифань, Пусть у тебя все получится. Мир ждет твоего покровительства. Исин. Всего четыре строчки, но почему-то Ифаню они казались очень важными. – Поддержать, наверное… *** Они устроили ему прощальную вечеринку шестнадцатого августа и собрали всех в доме их родителей на Гарденпати, организовав веселье на открытом воздухе с мясом на гриле, кучей закусок и, конечно, выпивки. Исин половину пришедших даже не помнил. Школьных друзей он давно растерял, поэтому остались немногочисленные родственники и знакомые Лухана. Старший бегал весь вечер из одного угла в другой, все время за что-то переживая, иногда подбегал к Исину и спрашивал, все ли ему нравится. Исин улыбался и просил его не беспокоиться так сильно, прекрасно видя, что таким способом тот только пытается отвлечь себя от главной мысли: что Исина придется отпустить. Пока Лухан собирал пустые бутылки в пакет, к нему подошел Ифань, который на вечеринку приехал позже всех, задержавшись на работе. – Ты в порядке? Лухан продолжал свое занятие, стараясь избежать чужого взгляда. – А ты как думаешь? Мне через три дня надо отвезти его в аэропорт, а я даже посмотреть на него не могу. Все силы уходят на то, чтобы при нем не разреветься. А ведь это я всегда утешал его! Завязав пакет, он понес его к мусорным бакам, оставив Ифаня одного. Послонявшись немного по саду среди людей, тот все-таки решил найти Исина. Как-то стоило поговорить с ним. Только о чем именно, он даже не представлял. Ифань никогда сильно-то и не верил в прощания. Исин вышел на веранду, наблюдая за оставшимися гостями, кто не торопился с утра на работу и решил задержаться допоздна. Солнце давно село, и над головой теперь было чистое звездное небо. Невольно Исин засмотрелся на созвездия, за столько лет так и не выучив ни одного названия. – То, на что ты сейчас смотришь, называется «Гончие псы». Ифань подошел к нему и остановился напротив, смотря на него с другой стороны ограждения. Когда-то они шутили, играя тут в Ромео и Джульетту. – Кого они преследуют? Исин посмотрел на него нечитаемым взглядом. Казалось, все разговоры они давно уже выговорили. – Большую медведицу, – шутя, уточнил тот, прекрасно понимая, что сами созвездия Исина не так интересуют, как истории к ним. – Зачем? Ифань лишь пожал плечами, все также продолжая улыбаться. Расстояние, образовавшееся между ними за этот год, сделало молчание неловким. И, возможно, не только молчание. Ифань просто стоял напротив, изредка переступая с ноги на ногу. А Исин крутил в руках какой-то фантик. Разойтись просто так они не могли. Не в тех отношениях они были, чтобы проигнорировать присутствие друг друга, но и слова при этом нужные никак не находились, сводя весь разговор к простой болтовне. – Понравилась вечеринка? – спросил он, указывая на бутылку пива у Исина в руках. – Лухан старался… – Я знаю, – перебил его младший. – Просто, не понимаю, почему я должен веселиться? Будто все рады, что я уеду. – Неправда. Не все. И ты это знаешь. Исин закусил губу, отставляя бутылку в сторону. Все равно пиво ему никогда не нравилось. – Когда-то давно ты сказал, что хочешь стать писателем, а я сказал, что ты станешь знаменитым. – Ты сказал, что у меня все получится, – поправил его Исин, поморщившись от нескладности. – А ты, оказывается, не такой рассеянный, каким кажешься, – развеселился Ифань. Он подошел ближе и аккуратно убрал отросшие волосы с чужого лица. Исин все еще казался ему наивным мальчишкой, за которым нужен глаз да глаз, иначе он зазевается и запнется о что-нибудь. – И не страшно тебе? – Конечно, страшно! – убрал чужую руку Исин. – Из-за приступов паники даже заснуть не получается. – Ты же там будешь совсем один. В этот момент Ифаню показалось, что тоска, которую он крепко держал внутри, все-таки вырвалась наружу. – Я всегда один. – Неправда, у тебя всегда был я! – замечая скептический взгляд, Ифань снова рассмеялся. – Ну, в переносном смысле, конечно, если учесть весь прошедший год. Снова замолчав, он внимательно посмотрел на Исина, понимая, что совсем не готов его отпустить так далеко. Ведь он потеряется. И тогда Ифань не сможет снова прийти ему на помощь. Исин закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Он бы хотел уехать втайне от всех, чтобы больше не видеть все эти наигранно-любящие взгляды. – Не натвори там чего-нибудь, – тихо произнес старший, еще раз загладив чужие волосы за ухо. – Веди себя хорошо. И притянув за шею, нежно прикоснулся к его губам. Исин, испуганно дернувшись, только уперся руками ему в грудь, но Ифань держал крепко, не отпуская, позже прижавшись к его лбу своим и крепко обняв. – Я буду скучать. *** Исин думал, что сойдет с ума. Конечно, никто не обещал, что будет легко, но чтобы настолько. Он старался. Честно старался. Но выходило почему-то хреново. Английский давался с трудом. Да и преподаватели не щадили, постоянно ругая его за невнимательность и угрожая отчислением в первом же семестре. Заканчивать школьное образование и одновременно готовиться к учебе в университете было практически невозможно. Ночами доделывая задания, он с утра бежал на курсы английского, после них на консультации с будущими преподавателями, а вечером к репетиторам по предметам, которые необходимо было сдать для получения аттестата. К концу сентября он начал запираться в своей комнате в общежитии, чтобы выплакать свое отчаяние. Он не думал, что так быстро решит сдаться. С Луханом они говорили каждый вечер, и Исин, как мог, старался показать всем видом, что у него все хорошо и проблем нет. Старший с трудом, но верил ему, обещая, что приедет, если Исину будет совсем тяжело. После неизвестно какой по счету бессонной ночи Исин отправился в очередной раз на борьбу с языковым барьером, но после пятнадцати минут лекции уже почти спал на столе, не справившись с усталостью. Преподаватель тоже видимо была не в духе, поэтому несчастный Исин стал отличной жертвой, чтобы выпустить пар. Минут пятнадцать она кричала на него, указывая на ошибки и промахи в его поведении и награждая при этом не сильно приятными эпитетами, в конце концов, выставив за дверь. Добравшись до общежития, не запомнив при этом толком дорогу, Исин прислонился спиной к двери, пытаясь собрать мозги в кучу, но получалось это с трудом. Почувствовав, что его вот-вот вырвет, он со скоростью света долетел до ванной, склонившись над унитазом. Головокружение только добавляло ощущений. Периодически останавливаясь отдышаться, он вытирал слезы и пот с лица, не видя конца этому кошмару. – Воу-воу! Что с тобой случилось? – пробасил кто-то сверху. Исин ничего не ответил, пытаясь выровнять дыхание. Руки дрожали, и в глазах все расплывалось, но он все-таки увидел две кроссовки и после почувствовал мокрое полотенце на шее. Исин зажмурил глаза, не желая возвращаться в воспоминания. – Ты тут новенький что-ли? – спросил его парень, что присел рядом. Исин, вытерев лицо, откинулся на стену спиной и кивнул в ответ. – Сразу видно, – парень улыбнулся, рассматривая его. – Небось, приехал с большими надеждами, а получил собачью жизнь. Все вы такие. Мой тебе совет: не обращай внимание на все, что тебе говорят. Исин вымученно на него посмотрел: – Я не говорю по-английски. Парень, кажется, удивился, смешно выпучив на него глаза. – А как тогда? Ты японец? Кореец? Китаец? Исин снова кивнул, услышав родной язык. – Ха, тебе повезло, что я знаю немного китайский, – воскликнул парень, вставая и протягивая ему руку. – Хочешь поболтать, или тебе вначале надо там… умыться? Исин улыбнулся, попросив дать ему пять минут. После они просидели весь оставшийся день в комнате у Чанеля, болтая ни о чем и поедая разные закуски. Он оказался корейцем, но так как его отец был дипломатом, то Чанель почти всю свою жизнь слонялся по миру, пока не решил поступить в американский университет. Как он позже объяснил, здесь легче адаптироваться, чем в любой другой замкнутой стране. Он не ходил на английский, потому что и так его знал, но вот школу заканчивать надо было, поэтому его родители и запихнули на эту программу, чтобы их сыночек учился дисциплине. Он бы может и научился, если бы ходил на занятия. – А ты здесь как оказался? – спросил его Чанель, забивая целый рот попкорном. – Выиграл конкурс писателей, и мне предложили полную поддержку на получение первого образования в этом университете. Решил согласиться. Исин сидел у спинки кровати, завернувшись в плед. Как ни странно, но рядом с совершенно чужой альфой, он чувствовал себя вполне комфортно. Тем более Чанель был таким забавным и домашним, что бояться его не было смысла. – Обалдеть! – воскликнул он. – Так это ты то юное дарование, о котором тут все говорили? – Обо мне говорили? – удивился Исин. – Конечно! Ты там какую-то работу написал. Что-то типа символ вселенной… – Символизм в восприятии многомерности вселенной, – поправил его Исин на своем ломанном английском. – Круто! Я сижу рядом с гением, – улыбнулся ему Чанель. – Не такой уж я и гений. У меня здесь ничего совершенно не получается. – Да получится! – Чанель хлопнул его по плечу так, что Исин упал к нему в ноги. – Поверь мне, тут намного проще, чем кажется. Вначале гнобят абсолютно всех, чтобы, так сказать, отсеять слабаков. Преподы тебя будут обожать. Здесь любят всяких необычных. Главное не показывай им, что испугался. Исин, поднявшись, кивнул, понимая, что возможно немного переоценил свои силы. – Я могу помочь тебе с английским, если ты поможешь мне подтянуть учебу. Честное слово, я никогда толком в школах не учился, и обидно как-то вылететь из универа, так в него и не попав. Ладно? А то родители меня закапают и будут говорить, что у них никогда не было сына. Чанель протянул Исину руку, поиграв бровями. Тот, засмеявшись, пожал широкую ладонь, обещая приложить максимум усилий. Они проводили вместе практически все время, понемногу привыкая к новому месту и начиная исследовать город. Колледж искусства и литературы находился возле огромного стадиона, куда Чанель пару раз затащил Исина посмотреть на настоящий американский футбол. Столько впечатлений тот не получал никогда. На третьей игре, поддаваясь общей волне борьбы и энергии, он уже пытался перекричать всех вокруг, болея за полюбившуюся команду. Преподаватель английского на следующее утро, недовольно цыкнув, не стала мучить охрипшего парня, и Исину наконец-то удалось отдохнуть от ее нападок. Большую часть времени они, конечно, посвящали учебе, занимаясь по несколько часов в день. Пока была отличная погода, они отправлялись в парк перед кампусом, чтобы развалившись на желтеющей траве тренировать английский. Исину здесь нравилось. Грубая кирпичная отделка невысоких зданий, почти до крыши затянутых виноградом, сильно контрастировала с высотной застройкой Пекина. Здесь было много иностранцев, и никто не смотрел на него косо, практически сразу принимая за своего. Сам не замечая, он стал привыкать к такой жизни. К концу декабря отмучившись с большей частью экзаменов, Чанель с Исином решили как следует отдохнуть, отправившись в город, украшенный к рождеству. Исина всегда восхищал Мэджикбас, организованный специально для студентов, едущих за покупками. Одно только его название порождало у Исина кучу идей, над которыми Чанель ржал всю дорогу до небольшого городка рядом. Посмотрев в кинотеатре какую-то глупую рождественскую комедию про эльфов, Санта-Клауса и наивных детей, что весь год ведут себя хорошо, они завалились в местное кафе, где было полно посетителей-студентов, официантов-студентов и менеджеров-студентов. Там их угостили рождественским печеньем и горячим вином. – Может, пойдем просто напьемся? Отпразднуем почти сдачу экзаменов? Меня уже тошнит от этой псевдо-сказочной атмосферы, – предложил Чанель, закатив глаза, когда группка студентов решила начать петь песни. Исин, рассмеявшись, только поддержал идею. – Только у меня не сильно хорошие отношения с алкоголем, – на всякий случай он решил предупредить, когда они переходили по мосту через замерший речной канал, таща с собой несколько пакетов со звякающими бутылками. Чанель что-то попытался ответить, стараясь сохранить шаткий баланс на свежем льду, но все же шлепнулся, отбив несчастную пятую точку. – Если ты разобьешь все бутылки в приступе смеха, я с тобой больше общаться не буду! – проорал он, в очередной раз потеряв равновесие и взмахнув вверх своими неприлично длинными ногами. Исин только сильнее заржал, практически сгибаясь пополам. Дотащив свою добычу до комнаты, они упали по кроватям, пытаясь восстановить дыхание. – Я это рождество запомню надолго, – пробасил Чанель. – Куда круче, чем нудные приемы в строгих костюмах. Месяц назад они уговорили коменданта поселить их вместе, чтобы не смущать своих соседей. Это позволило им спокойно заниматься, не слушая рядом наигранно громкие вздыхания. И не только заниматься. – Пить будем? – подал голос Исин. – Вот те на! А казался таким порядочным… Чанель встал и, скинув куртку, стал обустраивать место для веселья. Много времени для того, чтобы все подготовить и дойти до нужной кондиции им не потребовалось. Быстро дойдя до состояния «мне плевать на все», они не прекращали ржать друг над другом, запихивая в чужие рот, нос, глаза, уши остатки припасов в виде попкорна, чипсов, крекеров и того, что Чанелю прислали родители из Японии. – Это моя жвачка! – прохрипел он, когда Исин попытался отобрать последний фиолетовый шарик, оставшийся из пачки таких же, отпихнув лицо Чанеля от себя. – На ней нет твоего имени! Исин смеялся, пытаясь запихнуть сладость себе в рот, но Чанель, усиленно хватая его за руки, не давал этого сделать, почти кусая его за пальцы. Потеряв равновесие, они оба грохнулись на ближайшую кровать. Распластавшись на альфе, Исин старался отдышаться, чувствуя, как у него кружится голова. – От тебя вкусно пахнет, – промычал Чанель куда-то ему в шею. – Мне нравится. Исин закрыл глаза, собирая в себе силы, чтобы подняться, и тут же почувствовал, как влажный язык прошелся по его шее. – Что ты делаешь? – спросил он у парня под собой, упираясь руками в кровать, но Чанель, перехватив поперек спины, крепче прижал к себе. – Целую. Исин затаил дыхание, ощущая, как язык заскользил к уху: – Перестань, пожалуйста. – Неа, – отозвался Чанель, поворачивая голову омеги к себе. Они целовались лениво, разомлев от спиртного и тепла после морозной улицы, пока Чанель не перевернул их и не устроился сверху. Исин открыл глаза, чувствуя, как в горле образовывается горький комок, но Чанель так нежно смотрел на него, что он не стал отталкивать. Они занимались сексом так же, как и общались: хихикая, подшучивая над неуклюжестью, отчаянно цепляясь друг за друга, пока Исин не вздрогнул от слишком резкого движения. – Мог бы предупредить, что у тебя это в первый раз, – жарко выдохнул ему в висок Чанель. Сглотнув, тот только теснее прижался, не желая отпускать. После, когда они, развалившись на кровати, снова пытались отдышаться, Чанель прижался к чужому плечу губами, наблюдая за профилем омеги. – Все нормально? – шепотом спросил он. – Да. Вполне, – Исин открыл глаза, пытаясь понять, что изменилось, и как нужно вести себя в такой ситуации. – Я, наверное, в душ. – Меня не возьмешь? Чанель состроил жалостливые глаза, получая в ответ только отрицательное движение головы и смущенную улыбку. Исин поднялся, прихватывая с собой покрывало и полотенце, и направился в ванную. Там, глядя на себя в зеркало, он старался побороть всю ту кислоту, что собиралась внутри. Какая теперь разница? У него новая жизнь, и он должен учиться жить по-новому. В конце концов, повзрослеть. Выйдя обратно, он заметил Чанеля в пижаме с мишками, который уже залез под одеяло и ковырялся в телефоне. – Тебе брат звонил, – сообщил он Исину, когда тот подошел к своему шкафу, пытаясь найти, во что переодеться. – С утра перезвоню. Исин обернулся, замечая откинутое в сторону одеяло и все еще пьяную улыбку Чанеля. – У меня по ночам ноги мерзнут, – промурлыкал тот, кивая на место рядом с собой. Исин, усмехнувшись, залез к нему, прижимаясь к теплому боку. Их отношения отличались непостоянностью и надежностью. После того, как они перешли на более интимный уровень, Чанель воспылал невозможной симпатией к омеге, постоянно приставая с объятиями. Он все время ходил за Исином, боясь отпускать его одного, что неимоверно раздражало. – Ты вообще себя видел? – объяснял он ему свое поведение, пытаясь догнать обиженную омегу. – Ты же такой милый, что сложно не пускать слюни. И жутко наивный, что любой захочет обвести тебя вокруг пальца и воспользоваться, пока ты замечтался. – Я, между прочим, могу за себя постоять! – кинул ему через плечо Исин. – Да, конечно! Поди ни на кого никогда руку не поднимал. Ай! Чанель упал на колени, хватаясь за нос. Исин испуганно вскрикнул, видимо, не рассчитав силу удара. – Ладно, ладно. Верю, что защита тебе не нужна. Но зачем ты бьешь своего парня? Исин удивленно на него посмотрел, совершенно забыв, что они находятся в оживленном коридоре: – А мы разве встречаемся? – Ну как бы да, – улыбнулся Чанель, убедившись, что крови нет. – Ты ничего об этом не говорил. – Ну, говорю сейчас. Будешь моим парнем? Только при условии нос больше не трогать. – Договорились, – рассмеялся Исин. Он помог Чанелю встать, осмотрев его лицо. Чанель, воспользовавшись моментом, коротко поцеловал пухлые губы. – А я что говорил? – улыбнулся он во весь рот, заблокировав выпад и прижимая к себе за шею заворчавшего парня. – Могу же я чмокнуть свою омегу? Так они и провели всю зиму, а потом и всю весну. А потом и все три года, что продолжали жить вместе, учась на разных факультетах. Пока Исин все оставшиеся полгода до начала первого учебного семестра посещал курсы английского, Чанель доучивал пропущенную школьную программу. Вечером они отправлялись в город на прогулки, позволяя себе отдохнуть и поупражняться в английском, и к лету Исин уже мог свободно общаться, не испытывая особых трудностей. Чанель терпеливо поправлял его ошибки и объяснял незнакомые слова. Позже Исин попал на программу «Профессиональное писательское творчество и литература» в колледже искусств и литературы, а Чанеля взяли на обучение в колледж естественных наук на политологию. Находясь на разных сторонах реки, они сделали мост местом своих встреч. Исин считал, что это очень символично, встречаться там, где их связывает, а Чанель считал, что так им ближе всего до общежития, а ведь он часто забывал свои ключи от комнаты. Но ему нравилось, какое значение придавал Исин многим не сильно важным вещам. Он был замечательным, как большой плюшевый медведь, состоящий из заботы и ласки. Исина никто никогда так не любил. Чанель не пытался его спрятать, защитить или оберегать, постоянно трясясь над ним. Он просто его любил, восхищено и трепетно. Поэтому, когда на третьем курсе Исин сообщил ему, что собирается уехать в Англию и продолжить обучение там, Чанель только улыбнулся, в глубине душе понимая, что ему никогда не удержать этого парня, что Исину всегда нужно было что-то большее. Простого Чанеля ему было недостаточно. Держа своего Исина в медвежьих объятиях почти до самого конца посадки в самолет, он тихо шептал, что обязательно приедет, стоит лишь Исину позвонить. Тот только кивал, зная, что никогда не сможет попросить о чем-то подобном. Затащив свой чемодан в маленькую комнатку, выделенную ему в общежитии для иностранцев, Исин осмотрел свое новое жилье, которое в такую пасмурную погоду казалось страшно унылым. Прижавшись к стене спиной, он вытащил из рюкзака потрепанного медведя, которого за пару дней до отъезда сунул ему Чанель, объясняя, что он будет его поддерживать, как поддерживал всегда самого Чанеля. В этот момент Исину вдруг захотелось вернуться обратно в ту маленькую квартирку, где они жили вместе с Луханом, когда всего этого еще не произошло. Прижав игрушку к себе, он опустился по стене на пол, зажмурив глаза. Ифань был прав. К этому чувству можно привыкнуть. *** Жизнь в Англии отличалась чопорностью и строгими порядками. Исину, вырвавшемуся из вековых традиций Китая в свободный мир Америки, где каждый сам за себя, снова необходимо было привыкнуть всегда думать над тем, что он говорит и делает. Любое действие и кривой взгляд здесь могли обернуться против него. На первой приветственной вечеринке, которую устраивали каждый год для вновь прибывших студентов, ему откровенно никто не понравился. Все улыбались так, будто тренировались всю свою жизнь. Исин тоже им улыбался, но счастливым себя не чувствовал. Ему жутко не хватало Чанеля, который вместе с ним просто бы посмеялся над всеми, а потом бы утащил гулять по окрестностям. Выйдя на террасу, расположенную на восточной стороне огромного старинного здания университета, Исин сел на верхнюю ступень лестницы, ведущую в парк. На дне его бокала оставалось вино, но пить его уже не хотелось. Поэтому, отставив его в сторону, Исин вынул из кармана пиджака письмо, которое получил сегодня утром. В нем была только открытка с белыми цветами. Цветы. Исин никогда не видел в них привлекательности, считая, что они такая же маскировка, как и все, что создано для отвлечения внимания. Тяжело вздохнув и убрав кусочек картона обратно в карман, он оперся на колени, наблюдая, как окрестности медленно начинают накрывать сумерки. Университет находился возле небольшого городка Эгам, и добраться до Лондона можно было только поездом. Но зато относительно близко был аэропорт, что на данный момент для Исина было важнее. Ведь ему предстояла поездка домой. Он не был в Китае четыре года, уехав оттуда, когда ему было всего каких-то семнадцать лет. Но именно сейчас Лухан вдруг решил, что пора жениться, и поставил ему ультиматум: или он прилетает, или свадьбы не будет. Поэтому купив билеты на начало декабря, Исин, сдав заранее все проекты, стал собирать вещи, чтобы провести рождество в своем родном городе. Спустя столько времени, он уже не знал, как вернуться туда, где стал практически чужим человеком. Не знал, как встретит его Лухан, с которым он с каждым годом общался все реже и реже, ссылаясь на нехватку времени и занятость. Но почему-то у него было ощущение, что это не он уехал, оставив всех, а его бросили, продолжая жить жизнью, в которой его больше не было. Собрав небольшую сумку, он купил билет на поезд и отправился домой. Лухан, зевая, натянул на себя очередную жилетку. – А это как? – спросил он у Ифаня, который снимал свой пиджак. – Сильно броская. Надо рисунок менее выразительный. Передав вещь девушке, тот попросил подобрать к ней какой-нибудь галстук. – Я уже ничего не различаю, – пожаловался старший. – По статистике восемьдесят процентов молодоженов во время подготовки к свадьбе впадают в депрессию, – садясь в кресло напротив зеркал, усмехнулся Ифань. – Пришел твой черед? – Не смешно. Посмотрим на тебя, когда придет твой черед. Ифань ничего не ответил, а Лухан, борясь с замысловатыми пуговицами, не заметил помрачневшего лица своего собеседника. Не то чтобы Ифаня пугала свадьба или семейная жизнь, он просто вчера в очередной раз поругался с Минсоком. Тот отказался идти на свадьбу, потому что его отец попросил помочь знакомому с работой. И теперь Ифань в лучших традициях мелодрамы должен был появиться на этом празднике жизни без пары. Быть на свадьбе лучшего друга одному, когда все вокруг только и навевает мысли о вечной любви и второй половинке, равносильно пытке. Можно было, конечно, приударить за какой-нибудь свободной омегой, но он ведь как бы занят. И все об этом знают. Значит, придется смотреть за милованием других и грустить, вместо того, чтобы самому весело проводить время. – А эта как? Посмотрев на совсем растерянного друга, Ифань, однако, отметил, что сейчас жилетка гармонично смотрелась со всеми остальными деталями парадного костюма. – Намного лучше. Вернувшись домой, где царил неимоверный бардак, они, закинув костюмы в комнату наверху, отправились на кухню, где мать и отец Лухана разгружали какие-то продукты. Женщина все время что-то отмечала в бесконечном списке, а мужчина таскал продукты до гаража, где они устроили временный склад, выгнав все машины на улицу. Закончив университет, Лухан вернулся в Хуанхуа, где поселился вместе с Кенсу в своем старом доме, раз в нем все равно никто не жил. – Помощь не нужна? – спросил он у матери. Та, кивнув, отправила их помогать отцу перетаскивать коробки. Взяв по одной из списка, они понесли их в гараж, но проходя мимо кухни, Ифань замедлился, не веря своим глазам. Возле женщины стоял Исин, получая указания. Он надевал куртку, явно собираясь куда-то идти. – Зайдешь еще на почту и отправишь вот это. Адрес я приложила сверху. Забрав все бумаги, Исин развернулся, собираясь выйти, и на мгновение встретился с удивленным взглядом. Коротко улыбнувшись, он открыл дверь и исчез из небольшого помещения. Ифань забыл, что он делал, огромными глазами смотря на пустое место рядом с окном. – С тобой что-то случилось? – спросил вернувшийся Лухан. – Куда… – Все туда же, – ответил старший, решив, что тот спрашивает про коробки. Ифань, сглотнув, отправился, куда его послали, пытаясь переварить в голове все то, что он только что увидел. Как он мог забыть о нем? Может, слишком внезапная новость о женитьбе друга, или собственные разваливающиеся отношения повлияли, и он просто упустил из вида еще одного персонажа его и так не отличающейся разнообразием жизни? Он сам не понял, что его повергло в такой шок. То, что Исин внезапно вернулся и оказался у себя на кухне, или то, каким он стал? Ифань всегда считал его очень привлекательным, но всегда видимо запрещал себе внимательно рассматривать. Исин повзрослел. Исчезла та мягкость, что всегда окутывала прозрачной аурой. Его будто отполировали до блеска. Добивались жесткость и утонченность, и что-то совсем неуловимое, что притягивало и при этом отталкивало одновременно. Ифань не знал, что это. У него было мало времени, чтобы понять. Смогут ли они теперь также общаться, доверяя друг другу? Ифань всегда чувствовал себя намного старше, заботясь об омеге. Но одно дело, когда вам двенадцать и семнадцать лет, и другое – когда обоим за двадцать. Исина стоило теперь воспринимать на равных, а Ифань понятия не имел, как это делать. Но с нетерпением ждал следующей встречи. *** Все оставшиеся четыре дня до главного события, они толком так и не собрались все вместе. Ифаня постоянно отправляли по каким-то поручениям, а Исин был занят с Кенсу. Старший уже начинал злиться, предполагая, что все нарочно это делают. И вот перед началом самой церемонии, когда все взволнованные до нельзя, носились из угла в угол, в комнате, где готовился Лухан, внезапно появился Исин. Ифань, который завязывал старшему галстук, в последний момент все-таки успел остановиться, иначе бы просто задушил жениха еще до свадьбы. – Мама просила передать. Исин подошел к ним и протянул запонки для рубашки. Глаза его были едва заметно подведены, отчего становились еще более выразительными. Легкий аромат тонким шлейфом стелился вокруг. – О, спасибо! – Лухан, забрав их, сразу отошел к зеркалу. – Привет, – шепнул Ифань, чуть не уткнувшись в чужую макушку носом. Парень посмотрел на него, улыбнувшись краешком губ: – Привет. Не так Исин представлял себе их встречу после стольких лет. Отвернувшись, он вышел, ощущая, как спину прожигает любопытный взгляд. Весь вечер он чувствовал, как старший следит за ним, вместо того, чтобы наблюдать за церемонией и поздравлениями. Для Исина он был все таким же: другом его брата, который всегда остается хозяином ситуации и который на самом деле никогда не замечал под носом самых очевидных вещей. Правда, смотрел он на Исина по-другому – с интересом. И явно негодовал, как этот мальчишка, что всегда был под боком, вдруг оказался совсем незнакомым. Может, Исин и изменился, но особой разницы все равно не ощущал. Да, у него новая жизнь. Но сам он новым не стал. – Может, расскажешь, где ты пропадал все это время? Ифань подсел к нему за стол, когда гости стали немного разбредаться по помещению, ожидая, когда к ним вернутся молодожены. – Много где, – Исин откинулся на стуле, чтобы как следует рассмотреть альфу. – Ты о таких местах и не слышал. Ифань, хмыкнув, поднял свой бокал с шампанским и немного отпил, не отрывая взгляда от парня напротив. – Боюсь, под твое описание не подойдет ни одно место на этой планете. – Почему же? – Исин вскинул брови, не понимая, то ли с ним флиртуют, то ли пытаются оскорбить. – Мои места вполне реальны, только обладают необыкновенными характеристиками. Исин пододвинулся ближе, чтобы заговорить на два тона тише, вынуждая собеседника также склониться к нему. – Я жил в городе, где, казалось, время остановилось. Ты как будто попал в старое кино про гангстеров, где все имеет простые геометрические формы и сделано из пластика. Простота формы с необычным описанием. Там уличные огни напоминают освещение гримерных комнат. Знаешь, такие круглые лампочки вокруг зеркала, что открывают абсолютно все недостатки на твоем лице? И там очень много людей, не смотря на то, что город маленький. И представляешь, им даже есть всем, где жить! Никто не остается ночевать на улице. Если только совсем отчаявшиеся. А когда приходит зима, то все застывает. И ты идешь по улице и думаешь, что если я сейчас что-то трону, то оно обязательно расколется на множество осколков. Но у меня был плюшевый мишка, который грел меня в особо холодные зимы. Остановившись на мгновение, Исин сглотнул, отгоняя воспоминания. – А теперь я живу, как Гарри Поттер. В замке. До которого добраться можно только на экспрессе, что едет из Лондона. И преподают у нас профессора, которые выглядят так, будто в свободное время не против попрактиковать магию. Пожилые, в твидовых пиджаках, и из-за очков выглядывают, чтобы лучше рассмотреть, кто перед ними. Я с одним таким пришел поговорить, а он все время сидел, глядя на меня, и ничего не говорил. Могу поспорить, он видел будущее, и поэтому ничему не удивлялся. Ифань, затаив дыхание, слушал мелодичный голос с такими знакомыми интонациями. Но что-то все-таки изменилось. Исин стал умнее. Хитрее. Он прекрасно понимал ситуацию и подстраивался под нее. И это будто бы безразличное лицо. Ифань не мог сказать, к лучшему ли это все. Он уже видел этот взгляд раньше, когда младший был на грани, и его не интересовали последствия, и страха не было. Он хотел убежать. И сейчас Исин бежал. Только куда и от чего, сказать было сложно. – Вот видишь, все очень просто. Взяв полный бокал, Исин встал, сам отправившись к официанту. Ифань проводил его взглядом, понимая, что просто так отпустить его не может. Выйдя на террасу отеля, Исин оперся на перила. Из большого зала, который они арендовали для торжества, доносились звуки музыки и веселья. Рядом стояли двое мужчин и, изредка поднося сигареты к губам, что-то обсуждали. Немного дальше еще один мужчина приставал к молоденькой девушке, стоя слишком близко к ней и иногда что-то шепча на ухо. Вот и весь смысл свадеб. Повстречать кого-то давнего, кого много лет не видел, или кого-нибудь соблазнить. Вот только с какой целью пришел сюда Исин? – Решил рискнуть, что вино тебе понравится больше. Ифань занял место рядом с Исином, повернувшись к нему лицом, и протянул бокал с янтарным напитком. Вино. Исин посмотрел вниз, оценивая расстояние между ними. Слишком близко для простых друзей. Слишком интимно. – Решил меня соблазнить? – Тебя нужно соблазнять? – засмеялся старший и поднес бокал к губам Исина. – Ты ведь и так от меня без ума. Исин наклонился вперед, позволяя Ифаню напоить себя. Сделав глоток и облизав губы после, он на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь кисловато-пряным вкусом. – Лухан говорит, ты многого добился, – проговорил Ифань хрипловатым голосом. – Один из твоих романов готовится к изданию. Известные критики признают в тебе гения. Исин пожал плечами, переведя взгляд на ночной город: – Несколько лет пота и крови стоили того, чтобы обо мне так говорили. – Ты не подумай. Я всегда знал, что ты сможешь всех покорить, – продолжил Ифань. – Но также он говорит, что твои произведения отличаются жестокостью. Что в них много страданий. – Это звучит так, будто ты ничего из этого не читал, – Исин, усмехнувшись, посмотрел на него, что-то, видимо, решив для себя. Ифань действительно не читал. Переезд в Пекин, новая работа и конфликты с Минсоком – у него элементарно не хватило времени. Он не хотел расстраивать младшего. После стольких лет общения с ним, Ифань считал, что знал о нем все. Исин, забрав бокал из рук старшего, допил вино в несколько глотков, при этом пристально смотря в глаза напротив. Он знал, что Ифань увлекся им, что Исин медленно просачивается в его сознание, как вино, покоряя и отравляя нервную систему. Исину много раз говорили, что он обладает каким-то магическим действием, и если бы он научился пользоваться своими способностями, то смог бы добиться всего, что хотел. Но сам-то Исин прекрасно знал, что у него напрочь отсутствует чувство опасности, поэтому никогда не рисковал. До сегодняшнего вечера. – Когда ты успел стать таким? Ифань сглотнул, когда Исин поежившись от прохладного ветра, придвинулся ближе к нему. – Я пишу сценарий к сериалу, в котором есть постельные сцены, – Исин снова перевел взгляд вдаль, чувствуя, что Ифань, не моргая, все еще смотрит на него. – Я восхищен. Не могу поверить, что это ты. – Не нужно было меня тогда целовать. Ифань не знал, что он должен делать. Как вообще все это делается. Он вдруг обнаружил перед собой ящик Пандоры, уже наполовину открытый. Он, кажется, все забыл. И только Исин, стоящий рядом и склонившийся к его шее, находился с ним в одной вселенной. Рассматривая родинки на его скуле и той части кожи ниже, что была ему видна, Ифань вдруг понял, что возбужден. *** Замерев на мгновение, Ифань втянул носом воздух, пытаясь остановить себя, но понял, что не может этого сделать. Притянув омегу за шею, он впился сильным поцелуем в мягкие губы, отчаянно их терзая. Но Исин не стал испуганно сопротивляться, как тот того ожидал. Его бы Исин возмущенно завопил, отталкивая. Его бы Исин стал бы прятать лицо от смущения. Но это был чужой Исин. Тот, что с завидной страстью отвечал на почти жестокий в своем желании поцелуй. Тот, что заставлял скулить и молить о внимании. Ифань не хотел останавливаться, слизывая кисловато-горький привкус вина с чужого языка. – Пойдем со мной. Скользнув рукой под изящный пиджак и притянув за талию ближе к себе, он ощутил, насколько горяча кожа под тонким слоем рубашки. Исин выгнулся, отрываясь от губ и обжигая горячим дыханием, пока Ифань выцеловывал его шею, и быстро зашептал слова, что Ифань уже слышал когда-то. – Я привлекаю тебя, как альфу? Ты ощущаешь желание? И думаешь, что это взаимно? – Исин оттянул старшего за волосы, заглядывая в широко открытые глаза: – Ты когда-нибудь чувствовал что-нибудь подобное? Ифань зарычал, разворачивая их, и вжал омегу спиной в перила, снова целуя. – И на что, по-твоему, это похоже? – снова оторвавшись, прошептал Исин. Ифань, дернув его за одежду, потянул за собой к выходу, где на третьем этаже у него был забронирован номер. Благополучно добравшись до лифта, не встретив по пути близких знакомых, которые могли отвлечь от такого важного дела, он за шею прижал Исина к себе, заставляя уткнуться носом в ключицу, что так некстати открылась в разрезе рубашки. Исин, воспользовавшись моментом, пока Ифань оглядывался по сторонам в ожидании лифта, лизнул подставленный кусочек кожи и, насколько хватил сил, вцепился зубами. Старший, охнув, попытался отстранить от себя новоявленного хищника, но Исин держал крепко. – С ума сошел?! – прошипел он, когда удалось освободиться. – Больно! Исин довольно ухмыльнулся, снова прижимаясь к разгоряченному телу: – Терпи! Затащив его в лифт, Ифань толкнул его в зеркальную стену, так же прижимаясь следом. Не давая возможности снова проявить инициативу, он с силой провел рукой по животу, опуская ее ниже к паху и сжимая под слоем ткани возбужденную плоть. Исин гортанно застонал, хватая воздух широко открытым ртом. Хищно улыбнувшись, старший склонился к его шее, готовый повторить чужой подвиг. – Не надо, – прохрипел Исин, извиваясь в его руках, так как рука с промежности никуда не исчезла. – Почему? – Ифань посмотрел ему прямо в глаза. – Тебе можно, мне нет? Исин отрицательно замотал головой, разозлив старшего еще сильнее. Ифань, склонившись, втянул мягкую кожу губами, оставляя свой след, и остановился, только когда лифт, радостно звякнув, открыл двери на нужном этаже. Лизнув напоследок оставленные пятна, он снова потянул за собой разомлевшего парня. Захлопнув за собой дверь так, что задрожали стекла, он вжал Исина лицом в стену и прислонился к его спине. Потянув за ворот пиджака, он стянул его с чужой спины и, ослабив галстук, принялся покусывать шею за выступающие позвонки. Исин прижался к чужому паху, ощущая горячую плоть даже сквозь одежду. Ифань, казалось, в конец обезумел, начиная практически разрывать на нем одежду. Стянув рубашку, он заставил Исина, подняв руки вверх, упереться ими в стену. Зато ему открылся вид на аккуратно очерченные лопатки. Не церемонясь, он укусил ровно между ними, вырывая из младшего высокий стон. Если уж он сходил с ума, то пусть и Исин присоединится к нему. Уловив попытку вырваться, Ифань перехватил омегу поперек груди, оторвав от стены и направив в сторону кровати. Он опустил парня на мягкое покрывало, все также прижимаясь к нему сзади и целуя спину. Исин уперся руками в кровать, крепко зажмурив глаза, когда Ифань, проведя языком между лопаток, начал расстегивать на нем брюки. Он вдруг запаниковать, сам не понимая, чего так испугался. Ифань, оглаживая каждый изгиб, продолжал избавлять его от одежды. Раздев Исина окончательно, старший прижался губами к его копчику, понимая, что сейчас готов практически на все, принимая чужую дрожь за ответную реакцию. Раздвинув чужие колени еще шире, он стал спускаться губами по ложбинке между ягодицами. Но прикоснуться к заветному месту ему так и не дали. – Остановись, – прошептал Исин, чувствуя, как слезы стекают по лицу, путаясь в волосах. Когда Ифань не отреагировал, он с силой оттолкнул его, заставляя попятиться назад и в шоке уставиться на него. – Ты чего? – возмущенно спросил тот, наблюдая, как Исин, вскочив, начал снова натягивать на себя помятую одежду. – Что не так? – Ничего, – прошипел младший, направляясь в коридор за своей рубашкой. Ифань, ничего не понимая, направился за ним: – Ты сам ведь начал! Зачем тогда злишься? Но Исин ничего не ответил, осматривая рубашку и понимая, что от пуговиц ничего не осталось. – Чего ты так испугался? Ты ведь уже не девственник, – Ифань попытался взять его за руку, но Исин увернулся, хватая пиджак и направляясь к двери. – Исин. Не нужно сбегать. Смягчившийся тон старшего только больнее резанул по сердцу. Не оборачиваясь, Исин распахнул дверь, выбегая в коридор и направляясь к лестнице. Спрятавшись в своем номере, он попытался восстановить пошатнувшееся равновесие, осознавая, что мог потерять больше, чем рассчитывал получить. *** Зайдя в дом, когда все еще спали, Исин тихо прокрался в свою комнату наверху. Он быстро сунулся в душ, скинув с себя порванную одежду, но тут же ахнул, увидев в зеркало свою разукрашенную желто-фиолетовыми пятнами шею. Ифань постарался на славу. Исин и не представлял, что тот может быть таким агрессивным. Когда на кухне зазвенела посуда и стали слышны голоса, он все-таки решил выбраться из своего укрытия. Натянув свитер, он вышел из комнаты, спускаясь вниз. Возле плиты, готовя завтрак, крутился Кенсу, подпевая радио и периодически отталкивая от себя Лухана, когда тот начинал сильно мешать. Исин улыбнулся, глядя на них. Видимо, у кого-то вполне удачно прошла брачная ночь. – Эй, ты что-то рано, – воскликнул Лухан, заметив его. – Проголодался? Ты вчера куда-то вечером исчез и пропустил торт. Исин хмыкнул, спустившись к ним и садясь за стол. – Оставили мне кусочек? – А то! До торта на свадьбах мало кто доживает. Лухан бухнулся рядом с ним, упираясь лбом в его плечо и глупо улыбаясь. Кенсу только покачал головой, ставя перед Исином тарелку с яичницей. – А мне? – возмутился Лухан, глядя на мужа обиженными глазами. – Подождешь, – пресек тот все дальнейшие попытки манипулирования. Исин с удовольствием съел свою порцию, просто тихо наслаждаясь теплой семейной атмосферой и наблюдая, как эти двое подтрунивали друг над другом, а потом вымаливали прощение. Исин им немного завидовал, не веря, что сможет когда-нибудь испытать то же самое. Но всю идиллию нарушили родители, которые ввалились в дом, о чем-то споря. Мирное соглашение было заключено только на период подготовки и самой свадьбы, теперь можно было становиться обратно самими собой. Но если их Исин еще мог перетерпеть – в конце концов, не в первый раз приходилось выслушивать их ссоры, – то появившийся в их гостиной Ифань, да еще и в сопровождении Минсока, был выше его лимита. Выскользнув, пока Лухан с Кенсу принимали от старшей омеги поздравления и извинения об отсутствии, он снова закрылся в своей комнате, забираясь на кровать с ногами и гладя плюшевого медведя по растрепанной голове. Через некоторое время к нему постучал Лухан. – Ты в порядке? – он залез к Исину под одеяло, пытаясь оценить его состояние. – Вполне, – ответил тот, все также продолжая изучать стену напротив пустым взглядом. – Вы поссорились с Ифанем? – заметив удивленный взгляд, Лухан продолжил. – Думаешь, я не прочитал ни одного твоего дневника? Это первоочередная задача любого старшего брата, чтобы понять, что творится в голове у его младшего братишки. Исин, возмутившись, подскочил, готовый на него наорать, но Лухан только притянул его к себе, сгребая в объятия. – Поезжай обратно, – тихо произнес он. – Возвращайся обратно к себе. Я же вижу, как тебе здесь плохо. Ты выглядишь так, будто не спал целую вечность. Исин только крепче прижался к нему. В конце концов, никто, кроме Лухана, его никогда не понимал и не любил. – Мы завтра отправляемся в свадебное путешествие по Европе, и я уговорил Кенсу остановиться у тебя на некоторое время. Лухан уперся носом в макушку Исина, продолжая своим теплом успокаивать его. – Еще не пришло время возвращаться домой. *** Стоя на мосту Легии и наблюдая, как под ним пробегают воды Влтавы, Исин пытался оценить все принятые за последний год решения. К двадцати четырем годам он успел сменить уже пять мест, начиная с родного города и заканчивая Прагой. После окончания Королевского колледжа Холловей, он переехал в Лондон, где заканчивал работу сразу над двумя сценариями. Но долго там не задержался. Все решилось за несколько недель, выводя Исина совсем на другой уровень. Где-то в бесконечных лабиринтах киностудий он успел снова потерять себя. Хуан Цзытао был главным редактором одного из ведущих издательств в Лондоне, с которым Исина познакомил один из помощников режиссера, передав ему рукопись Исина. Ответив как-то вечером на телефонный звонок, Исин никак не ожидал, что ему предложат контракт на издание книги. Тао, прочитав рукопись, очень им заинтересовался. После небольшой деловой встречи, где ему подробно описали детали договора и планы выпустить минимум две книги в их издательстве, Исин еще несколько часов ходил по улицам Лондона в задумчивости, стараясь переварить полученную информацию. Он никак не мог себе представить, что кто-то сам может заметить его, но решив, что подобный шанс выпадает лишь раз в жизни, вечером все же перезвонил секретарю Тао сообщить о том, что согласен на их условия. Тао был странным. Исин никак не мог его разгадать. Во время их встреч он всегда был собран и аккуратен, терпеливо разъяснял Исину непонятные ему моменты. Но после мог начать шутить на совершенно не близкую к его работе тему. И эти взгляды. Исин еще не умел отличать, когда на него смотрят с желанием или восхищением. Он считал, что не способен вызывать эти чувства в других. Изначально он думал, что Тао просто превосходный стратег, и умеет отлично читать людей, но дальнейшие короткие прикосновения к рукам, когда тот передавал ему что-то или хотел привлечь внимание к тому, что говорит, заставляли сомневаться, что это такой вид делового поведения. Обсуждая детали контракта, разные поправки к книге и нюансы издания произведений за рубежом, они достаточно быстро сблизились. Тао был сильным, влиятельным мужчиной, и всегда с легкостью добивался своего, поэтому их отношения быстро перешли на интимный уровень. Тао всегда красиво ухаживал и умел произвести неизгладимое впечатление. Все началось довольно просто. Он позвал Исина на пару деловых встреч, где они обсудили какие-то дела за парой бокалов мартини. Все было сдержано и официально, за исключением нескольких остроумных шуток со стороны Тао и пару замечаний его помощника. Отдав им рукопись, Исин в счастливом настроении отправился в соседнее кафе, где готовили вкусный кофе и его любимый корнуэльский пирог, чтобы отпраздновать свое маленькое достижение. Сборник рассказов, напечатанный в Америке, был только началом его писательской деятельности. Но на эту книгу он уже возлагал все свои надежды. Если бы Исин только умел быть чуточку внимательнее. Через две недели ему позвонил секретарь Тао и попросил его прийти. Но вместо того, чтобы встретится в редакции, как изначально рассчитывал Исин, его пригласили в ресторан, где Тао долго с ним обсуждал некоторые недочеты сюжета. Оказалось, он лично взялся за корректуру. Исин в начале внимательно слушал, но потом начал отстаивать первоначальный вариант. После двух с половиной часов дебатов, что-то ему все-таки удалось оставить неизменным. Слишком увлекшись книгой, он не замечал, как Тао в буквальном смысле весь вечер поедал его взглядом, вместо своего мясного рулета. Через месяц таких встреч, макет книги отослали в печать, и Тао позвал Исина выпить, чтобы отметить это событие. Вечер закончился у альфы в квартире. Исин не мог даже подумать, что подобное могло бы с ним произойти, что он так легко мог с кем-то переспать. Он был совсем другого мнения о себе. Но страшнее всего для него было то, что он не чувствовал сильного разочарования в том, что предал почти все свои принципы. Была только легкость. Или пустота. На утро мужчина объяснил, что никогда лично не встречается с писателями, поручая это ненужное занятие своему помощнику. Тао считал их жутко амбициозными, с верой в свой бесконечный талант и желанием получить все и сразу. Никто из них не хотел дожидаться, пока их труды окупятся, книга продвинется, а издательство на них заработает. Но Исин сразу понравился ему. Как Тао сказал, было в нем что-то неуловимое, первобытное, так, что его сразу хотелось приручить. То, что произошло дальше, должно было сразу насторожить Исина, но он привык доверять другим, не вникая в мотивы их поступков. Он привык думать, что никто не вкладывается в казалось бы бесполезную вещь или дело со всей душой, если в этом не замешаны эмоции или чувства. Также как никто не в силах заставить человека испытывать эти самые эмоции и чувства против воли. Исину казалось, что он умел различать фальшь и искренность. Тао умел проявлять внимание так, что мир начинал терять свои очертания, растворяясь в густом тумане очарования. Когда он был рядом, то захватывал чужое внимание полностью, не позволяя отвлекаться на что-то постороннее. Он водил Исина в дорогие рестораны и делал дорогие подарки, пока не предложил поехать вместе с ним в Прагу. Тао было необходимо навестить там дочернюю компанию и развернуть бизнес, а Исин мог бы начать работать над новой книгой. Сняв квартиру в центре города, они переехали туда пару месяцев назад. Вначале они изучали новый город, ходили по местным ресторанам и гуляли по маленьким уютным улочкам. Но потом Тао оставил Исина развлекаться одного, занявшись переговорами и контрактами на баснословную сумму. Оказавшись в новой неизведанной ранее атмосфере средней Европы, Исин придумывал новую историю. Это должен был быть роман о герое, который всю жизнь переезжал с места на место, видел много новых городов и никак не мог остановиться. Где-то в бесконечном потоке людей, мест, событий и бесконечных скитаний он пропустил единственный шанс стать счастливым, вынужденный продолжать свое путешествие. Исину нужны были драмы и трагедии, иначе он чувствовал, что в истории слишком много лжи. Настоящая жизнь полна разочарований и боли, и невозможно написать счастливую историю, когда сам никогда не был счастлив. Он испробовал кучу вариантов развития сюжета, но никак не мог решить, что могло бы подойти лучше всего. Ему сложно было представить, что чувствует человек, когда находится рядом с тем, кого любит, и насколько сильным должно быть его отчаяние, когда он вынужден расстаться с единственным нужным ему человеком. Может ли эта любовь навсегда остаться в одном месте, или будет продолжать преследовать тебя, где бы ты ни был или куда бы ты ни шел. Исин очень хотел бы знать. Иногда гуляя слишком подолгу, он возвращался под самый вечер, находя дома донельзя раздраженного Тао. Тому не нравилось, когда Исин пропадал и не отвечал на звонки. Пытаясь загладить свою вину, Исин рассказывал, что придумал за этот день, как далеко продвинулся его сюжет. Но злость Тао не проходила, и он, решив, что тот просто надумал от него сбежать, начинал выяснять детали того, где и с кем Исин провел день. – Я что не имею право ревновать? – отвечал он на удивленный взгляд. – Я хочу знать, что обычно делает моя омега, когда меня нет рядом. Исин не придал этому значения, продолжая витать в облаках, и не замечая, как все стремительно стало меняться. Исин не сразу понял, когда все пошло не так. Вначале решив, что у Тао просто такой характер, что Тао просто навсегда остался ребенком, который привык получать от жизни все, и очень расстраивался, когда не был центром внимания, будь то близкий ему человек или голубь на улице. Но когда тот стал чересчур сильно контролировать, Исин, которой не отличался особым вниманием и пунктуальностью, сразу насторожился, не всегда понимая, в чем провинился. Дошло до того, что Тао стал составлять для него расписание, с кем и во сколько он должен встретиться, когда должен пообедать, и где и когда встретиться с самим Тао. Исин, часто отдаваясь работе полностью, совсем про это забывал, получая в результате еще более недовольную и неудовлетворенную таким поведением альфу. Исин вздохнул, подумав о том, что стоит добавить в сюжет самоубийство. Вполне легкий выход из любой ситуации. Ему стало интересно, смог бы он сам когда-нибудь совершить подобный поступок, и как часто все остальные задумываются об этом. Неужели, справляются со своими жизнями и мучаются? Он поежился от холодного весеннего ветра, погладив больную руку. Прошлой ночью Тао был слишком жесток, на мгновение увлекшись и наоставляв на нем кучу синяков. Как будто причинять боль своему партнеру доставляло ему удовольствие. Жалостливо звякнув, телефон отключился, окончательно разрядившись от миллиарда пропущенных вызовов. Исин снова пропустил ужин, не желая выдержанно улыбаться, и наверняка этим жутко разозлил Тао. Взвесив все за и против, он решил просто не приходить, понимая, что потом придется отвечать. Тао и так был не в духе из-за того, что Исин не пришел на какой-то там прием в его честь. Он не любил Тао, и именно это альфе не нравилось. Ему хотелось подчинить себе Исина, навсегда сделать его своим. Но Исин так не мог. Ему нужна была свобода. Собравшись с духом, он все-таки направился домой. Ночевать на улице в его планы не входило. Открывая дверь, он очень надеялся, что альфы еще нет дома, но его надежда умерла, как только он заметил включенный во всей квартире свет. Тао сидел в большой комнате и пил из бокала вино. Весь его вид говорил о том, что тот готов взорваться в любое мгновение. – Я даже не хочу знать, где ты был, – холодным тоном произнес он, как только Исин появился в дверном проеме. Тао поставил бокал на стол, облокотившись на колени и посмотрев на него прямым взглядом. – Вот скажи, неужели это так сложно – просто прийти на встречу? Я не прошу тебя сделать что-то выше твоих возможностей и готов на многое закрыть глаза, но ты вынуждаешь меня ждать и оправдываться перед другими. Это Исин ненавидел в нем больше всего. То, что Тао всегда заставлял его испытывать чувство вины. Он вовсе не виноват. Он просто не может себя заставить делать то, что не хочет. – Мы так не договаривались, Исин. Тао встал и, взяв пустой бокал, направился на кухню. – Мы вообще не договаривались, – произнес Исин, когда мужчина проходил мимо него. – Контракт касается только моей работы, но никак не моей личной жизни, не меня лично. Ты не имеешь право указывать, что и как я должен делать. Он поднял голову, встречаясь с вмиг помрачневшим взглядом. Наверное, это были самые неправильные слова, какие Исин только мог произнести в своей жизни. Тао, сверкнув глазами, моментально оказался возле него и, схватив за волосы на затылке, зашипел, почти касаясь чужих губ. – Это я буду решать, на что у меня есть право, а на что нет. А ты будешь меня слушаться, иначе твоей карьере в этом бизнесе придет конец. Ты пока никто. Если думаешь, что одну из твоих работ кто-то похвалил, что ты себе сразу имя сделал, то спешу тебя разочаровать. Стоит мне только натравить на тебя мою свору критиков, и о тебе никто не вспомнит. И думать забудь, что какое-то из издательств потом обратит на тебя внимание. Так что довольствуйся тем, что у тебя есть сейчас. Исин взвыл, когда Тао сжал ушибленную ранее руку, и, чтобы освободиться, со всей силы оттолкнул альфу от себя. Но только Тао не стал отступать, ударив в ответ Исина по лицу. Тот, не сумев устоять на ногах, упал на пол, сразу же теряя сознание. Очнулся Исин, когда уже стемнело. Он все еще лежал на полу. Правая бровь зудела, в голове грохотала боль, а рука, на которую он не совсем удачно упал, онемела. Аккуратно поднявшись, он сел на полу, оперевшись спиной на дверной косяк. Судя по всему, была уже середина ночи, и было непонятно, сколько он так пролежал. Выждав, пока в голове немного утихнет боль, Исин поднялся и побрел до ванной, для поддержки иногда хватаясь за стену. То, что он увидел в зеркале, напугало его едва ли не больше, чем неожиданная вспышка гнева альфы. Правая бровь была рассечена и опухла, а снизу под линией челюсти расползалось темное пятно. Аккуратно достав аптечку, Исин начал обрабатывать ушибы, стараясь сдержать злые слезы. Как он вообще мог попасть в подобную ситуацию? Он всего лишь хотел заниматься любимым делом. Разве это такое большое преступление? Выпив таблетку обезболивающего и заклеив бровь, он вернулся в большую комнату, где лег на диван. Идти в комнату к Тао он побоялся. Если тот начнет к нему приставать, то он просто не выдержит. Стараясь не думать об этом, Исин попытался расслабиться и уснуть. Но удалось ему это только под утро, когда за окном начало рассветать, возвращая всем предметам в комнате привычный облик. Разбудил его шум. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. За стенкой шумел чайник, а в раковине вода. Голова была нереально тяжелая, но все же поднявшись, Исин отправился в ванную, чтобы умыться. – Подойди сюда, – раздался голос с кухни. Исин замер, не зная, что сделать, но, повернувшись, все же направился к Тао. Тот стоял к нему лицом, уперевшись спиной в холодильник, с кружкой кофе в руках. Взгляд его выражал беспокойство. – Подойди, – позвал он, отставляя кофе в сторону и протягивая Исину руку. Помедлив пару мгновений, Исин также двинулся навстречу. Тао, притянув его, прижал к себе, позволяя уткнуться лицом в ключицу. – Прости за вчерашнее, – тихо прошептал он, целуя Исина в лейкопластырь. – Ты меня разозлил. Обещаю больше так не делать. Они простояли в тишине несколько минут, греясь в объятиях друг друга. – Ты же знаешь, как я люблю тебя. Исин только зажмурился, понимая, что никому не стоит верить. Следующие две недели Исин жил в постоянном страхе. Стараясь делать все, что скажет альфа, он боялся за каждое свое слово. Стоило только опоздать на пару минут или скрыть, где он был, и губы Тао сразу сжимались в тонкую линию, не предвещая ничего хорошего. Стоит только Тао расстроиться, и его рука сжималась сильнее, вынуждая Исина подавлять в себе крик. Через две недели, не выдержав, Исин купил билет до Пекина, собрал вещи, пока Тао не было дома, и уехал в аэропорт. Если бы он остался еще хотя бы на один день, то точно бы спрыгнул с того моста. *** Исина разбудили голоса. Спустя столько времени жизни в одиночестве, он не привык просыпаться от звука чужого смеха. Укрывшись получше одеялом, он закрыл глаза, чтобы окунуться в сон еще на несколько минут. Медленно дыша через нос, он смог различить звонкий голос Лухана, который что-то просил сделать Кенсу, скромный смех омеги и редкие возгласы малыша. Маленькая альфочка, в которой счастливые родители души не чаяли. Наверное, он получил свои первые подарки. Исин не представлял, как это быть родителем. Смог бы он когда-нибудь вырастить своего собственного ребенка? Или не выдержал бы также, как это сделали его собственные мать и отец? От одного только воспоминания сон сразу исчез. Исин повернулся на спину, окончательно открывая глаза. Лухан не стал трогать его комнату, оставив все, как было до его отъезда в Пекин. Когда пару дней назад он появился на пороге его дома с чемоданом, старший, не спрашивая ни о чем, просто пропустил его в дом, напоив горячим чаем. Подобравшись к самому краю, Исину просто необходимо было вернуться и вспомнить, откуда он пришел. Нельзя сказать, что Исин не боялся возвращаться. То, что произошло между ним и Ифанем, терзало его до сих пор. Исин не знал, что он тогда хотел доказать или получить. Может, он хотел, чтобы Ифань его заметил, обратил наконец-то внимание. Или просто хотел узнать, как это быть с тем, о ком всегда мечтал. Или, может, Исин просто хотел. Все это казалось до ужаса неправильным, будто на пустое место в пазле пытались прикрепить кусочек, который туда совсем не подходит. В любом случае, Исин надеялся, что не встретится здесь с Ифанем. Слава богу, тот был в Пекине и не знал о его приезде. Решив не мучить хозяев ожиданием, он умылся и спустился вниз. Наверное, было неправильно приезжать к первому дню рождению малыша без подарка. А ведь Лухан много раз писал, напоминал. Кенсу, заметив его, тепло улыбнулся, укачивая ребенка, и кивнул на стол, накрытый к завтраку. Исин бы предложил помочь, но он в жизни не держал в руках ни одного младенца и понятия не имел, как это делается. И при всем при этом прекрасно чувствовал, что малыш сразу его возненавидит. Лухан крепко стиснул Исина в объятиях, когда проходил мимо, и после подбежав к Кенсу, приобнял их двоих с ребенком, целуя последнего во вкусно пахнущие молоком волосы. И вот сейчас, когда, казалось, Исин воплотил почти все свои мечты в жизнь, он вдруг понял, как малого на самом деле добился, и что у него нет практически ничего, чем бы он мог так же гордиться. Но самое страшное было то, что он даже не знал, чего ему так недоставало. Чего-то очень-очень важного. Впервые в жизни завтрак показался ему совершенно безвкусным. Лухан между делом пообещал, что вечером к ним приедут гости, и они все вместе отметят день рождения их сына. Исин поежился, представив, кто может приехать. Это же должен быть праздник, а не поле боя. После завтрака Кенсу отправился за покупками, а Исина отправили в большую комнату присматривать за племянником. Он долго объяснял Лухану, что ничего не умеет, и дети его не слушаются, и если он не хочет рисковать своим единственным сыном, то лучше не оставлять их с Исином наедине. Но тот совсем не повелся на угрозы, предложив младшему просто рассказать ребенку сказку, а сам отправился в сад подготавливать все для гриля. К счастью Исина, ребенок, не отвлекаясь, играл новыми машинками, и все, что требовалось от омеги, изредка поглядывать с дивана, если все в порядке. А уже через полтора часа вернулся Кенсу. Не один. Руководя процессом, Кенсу широко распахнул дверь, придерживая ее на максимально возможном расстоянии, чтобы Ифаню удобно было заносить покупки в дом. Когда все вещи были внутри, он принялся раскладывать продукты по полкам и в холодильник, что-то рассказывая альфе. Ифань стоял к Исину вполоборота, даже не чувствуя, что на него кто-то смотрит. Получив от Кенсу указание отнести коробки с вином в кладовку, Ифань, покрепче перехватив драгоценную ношу, развернулся, чтобы отправиться по назначению, случайно проскользив по Исину взглядом. Младший сразу подобрался, ожидая какой угодно реакции, но Ифань даже бровью не повел, совсем не удивившись присутствию в доме еще одного человека. Исин знал об этой черте старшего, как тот, когда ему кто-то не нравится в его окружении, просто игнорирует этого человека, снижая любую коммуникацию с ним до минимума. Исин никогда не думал, что сможет оказаться с этой стороны проблемы. За те недолгие пятнадцать минут его присутствия на кухне, Ифань вел себя так, будто диван, на котором сидел Исин, был абсолютно пуст, будто ребенок был абсолютно один в этой огромной комнате. Младший уже хотел возмутиться, накричать на него, швырнуть подушкой, чтобы на него просто посмотрели. Неужели, Исин был ему настолько неприятен? – А к нам Исин приехал! – радостно сообщил Лухан, как только вернулся обратно в дом. – Ты что-то совсем не рад. Или уже знал, что он появится? – Не знал, – Ифань, мельком взглянув на Исина, снова обратился к Кенсу. – Я подарок привез! Малыш ускакал к папе, как только увидел еще одну красивую коробку, давая Исину возможность исчезнуть. Воспользовавшись моментом, тот проскользнул на лестницу, поднимаясь наверх. Все равно стоило переодеться: в свитере было слишком жарко для майской погоды. Скинув шерстяную вещь, Исин со всей злостью пнул кровать, сразу же заскулив и схватившись за пострадавшую ногу. Ифань не имел право так обращаться с ним! Не он тут жертва! Немного растерев ушиб, Исин встал и открыл шкаф, выбирая, что могло бы подойти. Но внезапно раздался стук в дверь. – Исин? – Ифань, как всегда, не дождавшись ответа, вошел в комнату. – Я бы хотел поговорить с тобой и попросить прощения за то, что случилось. Я не думал… Но высказать заготовленную давным давно речь он так и не успел. Младший, не успев вовремя прикрыться, на пару мгновений сверкнул голой спиной, но этого вполне хватило, чтобы Ифань увидел синяки, темными пятами размазанные от шеи до поясницы и частично скрытые тканью брюк. – Это как? – ошарашенно произнес он, порываясь, было, развернуть Исина и рассмотреть все как следует. – Не имеет значения. Исин второпях натянул футболку, которая никак не могла скрыть все отметины. Заметив следы чужих рук и на запястьях, Ифань, кажется, все понял. – Ты с ума сошел такое позволять?! – возмутился он. – Тот, кто это сделал, наверняка… – Хватит! – оборвал его Исин. – Я сам могу разобраться. Оттолкнув от себя старшего, он второпях старался найти хоть что-то, что могло спрятать признаки его неудачных решений. – Исин, так нельзя! Это же насилие! Ты должен обратиться в полицию. Даже, если ты и любишь этого придурка, то он тебя точно нет. У тебя должно быть достоинство, в конце концов. Иначе… – Хватит! – снова резко прервал его Исин, чувствуя, как что-то с глухим звуком лопнуло внутри. – Не нужно в очередной раз скармливать мне лекцию о достоинстве или поступках, о том, что правильно, а что нет. Я сыт ими по горло! И твоего мнения не спрашивал. Ифань резко остановился, смотря младшему прямо в глаза и видя в них только плохо замаскированную под гнев боль. – Это все ложь! Абсолютно каждое твое слово – это ложь! И я больше не желаю слышать ничего из того, что ты хочешь мне сказать. Исин не знал, что на него нашло. Просто он устал терпеть это все. Как можно заботиться о человеке и ничего к нему не чувствовать, так легко забывая о нем? Резко развернувшись, он быстрым шагом подошел к комоду, из которого начал вынимать одежду. – Просто прекрасная ложь, не имеющая ничего общего с реальностью, – продолжал он, раскидывая вещи по комнате. – Кому, как не мне, знать об этом? Я никогда не задавал тебе вопросов. Но и ты не дал мне ни одного правильного ответа! – Исин, ты вообще понимаешь, что происходит? Я всего лишь хочу помочь, – попытался переубедить его Ифань, списывая внезапную истерику на нестабильное состояние младшего. – Он над тобой издевается. Избивает! – Это ты не понимаешь! – Исин развернулся к Ифаню, встретившись с ним взглядом. – Тебе кажется, что ты слишком хорошо меня изучил, что тебе понятна каждая деталь моей жизни. Но это не так! Тебя всегда интересовал только ты сам. Всегда рассуждаешь так, как бы сделал ты, как бы подошло тебе. Но ты никогда не знал. Не хотел знать. Не видел и не замечал того, что было у тебя под носом. И я больше не хочу, чтобы ты лез в мою жизнь. Мне не нужна твоя помощь! Мне не нужен ты! Они прожигали друг друга взглядами, выжидая, кто уступит первым. Ифань смотрел на Исина и пытался вспомнить: всегда ли Исин был таким резким или представления о нем были слишком искаженными и идеалистическими. – Ты прав, – в глазах Ифаня скользнула обида. – Я слишком много себе позволил, решив, что могу помочь тебе. В конце концов, ты никогда ко мне не прислушивался. Можешь сделать то, что умеешь лучше всего: просто сбежать, сделав вид, что проблемы не существуют или их решит кто-то другой. Ифань злобно сверкнул глазами, развернулся и вышел, не дожидаясь ответа. А чего он ожидал? Что в очередной раз станет суперменом? Жилеткой или надежной опорой? Что младший, как в детстве будет жаться к нему и просить защиты? Исин вырос, пошел по своей дороге, полной трещин, ям и колючих кустов. Никто кроме него самого не сможет ему помочь. Исин не стал возвращаться в Прагу, так как встреча с Тао обещала быть не самой приятной. Боясь попасть в тот же плен, он взял билеты до Лондона и становился у друга, с которым учился вместе в колледже. Тот приютил Исина, ни о чем не спрашивая. Но для Исина было главное получить убежище, о котором Тао не мог прознать, и найти адвоката. Судиться он не собирался, но припугнуть чем-то Тао надо было. К счастью, у Исина были знакомые, которые, обещая умолчать о ситуации, согласились помочь. Тао не то чтобы был рад увидеть Исина в своем офисе по возвращении, но бумажка на его столе вместе с полицейским протоколом и стоящий рядом с омегой адвокат немного смягчали ситуацию, призывая мирно поговорить и решить все без лишних намеков и криков. Исин чувствовал себя неловко, боясь смотреть в глаза альфе с горящим в них пламенем ада, который сдерживало только судебная жалоба. Конечно, Тао мог легко с этим справиться, поручив это дело своим помощникам, не отличающимся особой вежливостью, и о Чжане Исине никто бы потом не вспомнил, но проблема в том, что он действительно его любил и просто не хотел отпускать. Конечно, выяснять отношения при посторонних в планы Тао не входило, он бы мог убедить по-своему, и Исин бы больше не думал от него сбегать, но тот явно не был настроен дружелюбно. Вообще Тао не понимал, в чем именно он был виноват. Ну, один раз не сдержался, с кем не бывает. Просто Исин профессионально умеет доводить до состояния белого каления. Это постоянно отсутствующее выражение лица неимоверно бесило, а Тао всего лишь хотелось, чтобы Исин хоть раз прикоснулся к нему, будто действительно любит. Вот он и старался любым способом выжать немного чувств из него. Тао же, в конце концов, извинился. И вообще мужчина не считал, что отличается жестокостью. Да, он бывает иногда жестоким, но ведь это жизнь такая. Уступи один раз, и уже никогда не сможешь догнать. Он старался дать Исину все самое лучшее, но омеге это не было нужно. Не был нужен сам Тао. Исин не хотел понимать. Он почему-то решил защищаться. Защищаться от Тао. Это даже смешно. Ведь тот и не собирался нападать. На предложение просто поговорить Исин ответил отказом. Этот мерзкий адвокат что-то постоянно нашептывал ему на ухо, заставляя Тао скрипеть зубами от ревности. Они выложили ему условие, что контракт Исина остается в силе, а они не будут устраивать судебное разбирательство. Это более, чем смешно! Они хотели привлечь его к ответственности за избиение. Тао никого не избивал. Даже не думал. Но, видимо у Исина были доказательства. В итоге у альфы не осталось иного выбора, кроме как отпустить Исина на все четыре стороны, оставив за ним право выпускать книги в его издательстве. После того, как они уяснили все детали, Тао все-таки удалось выловить омегу, когда тот собирался уже уходить. – Зачем надо было устраивать весь это спектакль? Он пытался удержать омегу на месте, прекрасно понимая, что такие действия могут только ухудшить его ситуацию. Но он должен был попытаться. – Ты не оставил мне выбора, – уверенно заявил тот, все также избегая чужого взгляда. – Посмотри на меня, – потребовал Тао. – Разве тебе было плохо со мной? – А ты как думаешь? Исин хотел исчезнуть отсюда. Присутствие этого мужчины рядом невероятно его пугало. Таким потерянным он не чувствовал себя уже очень давно. – Я пытался дать тебе понять, что одно неверное слово или поступок может разрушить все, чего мы так добивались. И ты, и я. Я знаю предел своим мечтам, но твои способны утянуть тебя на самую глубину. Я не задаю вопросов «Почему» или «Как», для меня это все просто. Но только ты не хочешь быть способным видеть. Тао развернул Исина к себе и заглянул ему в глаза, начиная говорить тихим шёпотом. – Я любил тебя. Я заботился о тебе. Но ты разочаровал меня. Такой же, как все, жаждешь признания, готовый идти по головам ради славы. – Твоя любовь причиняет боль, – прошипел Исин в ответ, указав взглядом на руку Тао, слишком крепко сжавшую его предплечье. Лицо мужчины искривилось в злой усмешке: – Тогда представь, какой может быть моя ненависть. – Вот для этого со мной сегодня мой адвокат. Исин оттолкнул его и вышел из кабинета, надеясь, что больше сюда никогда не вернется. Тао в дальнейшем не стал преследовать его, лишь молча подписывая все решения по его проектам. Исин, закончив работу над второй книгой и сдав ее в редакторский отдел, собрал вещи и улетел в Сеул, решив там продолжить свою карьеру, оставив при этом поручение все макеты на исправления присылать ему на электронную почту. *** Один из его однокурсников был корейцем и порекомендовал Исина своему директору, расписав его при этом талантливым и отличающимся оригинальностью автором. Исина сразу же пригласили принять участие в пробном проекте. Он должен был в составе группы сценаристов работать над сюжетом к новому сериалу. Однако будучи не знакомым с традициями корейских драм, он долго не мог разобраться, с какой именно стороны он должен был подойти к работе. Этот проект был достаточно скучным, но с чего-то же ему надо было начинать. Как-то засидевшись допоздна, Исин пытался исправить свою часть сюжета, но никак не мог понять, что именно надо было придумать, что его герои должны были сделать, в какую ситуацию попасть. – Это все довольно просто. Исин вздрогнул, не ожидая увидеть еще кого-то в опустевшем офисе. В дверях стоял высокий смуглый парень с длинными волнистыми волосам и улыбался ему. Исин даже успел засмотреться. – Корейские драмы отличаются достаточно простым сюжетом: альфа встречает омегу, они влюбляются, но им что-то мешает быть вместе. Стоит добавить туда какое-нибудь условие: богатый или бедный, сложное прошлое или какая-то страшная тайна. Все преподносится здесь в красивых сценах с кучей декораций и трогательной музыкой. Остальное – задача актера. Он должен красиво прочитать монолог, поплакать на камеру или сыграть страшное разочарование. Ничего более. Исин смотрел на парня большими глазами, не в силах понять, почему ему дают советы. – Вообще, мне нравится твой вариант, – продолжил парень. – Он намного интереснее, и я думаю, актерам над ним было бы легче работать. Намного легче, чем пытаться вытащить из захудалого сюжета то, чего там нет. Если бы ты написал для меня действительно стоящую историю, то я бы помог тебе сделать настоящий фильм. А не только кабельные сериалы, которые показывают домохозяйкам с двух до пяти вечера. Подумай над этим. Парень подмигнул и ушел. Вот так просто. Исин все никак не мог понять, что это было. Может, он снова заснул на рабочем месте, и ему приснилось его подсознание? Позже он узнал, что этот парень – сын директора киностудии, Ким Чонин. Он был начинающим актером и еще не успел сняться ни в одном фильме. Периодически Исин встречал его в главном офисе, когда тот приходил к отцу. Наблюдая за альфой издалека, он подмечал все новые детали в его поведении или характере. И в один прекрасный день Исин все-таки решил написать ему ту самую историю. Такую, какая подошла бы именно Чонину. Как ни странно, работа над сценарием не заняла у него много времени. Сюжет придумался сразу, диалоги сложились сами, и концовка вышла такой, какой даже Исин не ожидал ее увидеть. Через несколько дней, он отловил Чонина в коридоре, протягивая ему флэшку. – Что это? – рассмеялся тот, глядя на взъерошенного парня. – Там номер счета? Обычно, мне взятки тайком подсовывают, в конверте и как-нибудь под столом. В крайнем случае зовут на свидание… – Это фильм, – перебил его Исин. – Ты просил сделать для тебя фильм. Улыбка медленно сползла с красивого лица, заменяясь удивлением. – Фильм? – удивленно протянул Чонин. – Для меня? – Да. Исин просто смотрел на него. Ему казалось, что Чонин точно должен согласиться. Ведь это только для него. Это то, каким видит его Исин. Чонин, помявшись немного, все же взял флэшку, ошарашенно смотря на то, как Исин поклонился и убежал дальше. Не зная, что с этим делать, он, найдя тихое место в кафе, расположенном на первом этаже, достал свой нетбук и подключил устройство. И в следующие два часа провалился в другую реальность. Работа над сериалом заняла больше времени, чем они планировали, но, в конце концов, им все-таки удалось прийти к общему решению. И все совместные встречи сейчас были посвящены тому, чтобы обсудить, каких актеров выбрать, где будут проходить съемки, и какую музыку подобрать. Исину было откровенно скучно. Он не знал ничего из того, о чем они говорили. Для него работа заключалась совсем не в том, чтобы посмаковать личную жизнь очередной знаменитости их агентства. Он крутил пластмассовый стаканчик в руках, гоняя по дну остатки кофе, когда увидел за стеклянной дверью Чонина. Тот помахал ему обеими руками, привлекая внимание. Извинившись, Исин встал со своего места и вышел из офиса в коридор, где его сразу схватил Чонин и куда-то потащил. – Слушай, это просто нереально! – сквозь сбитое дыхание объяснял он. – Я просто оторваться не мог. Это же настоящая бомба! Я показал отцу. Он сказал, будем снимать, что надо найти режиссера, выбрать место съемки, но вначале надо подписать контракт. Ты понимаешь, что это значит? Чонин вытащил его на террасу на верхнем этаже и посмотрел прямо на Исина. – Нет, – покачал головой тот, во все глаза наблюдая за альфой. – Что у нас будет фильм! – выдохнул Чонин. – Первый настоящий фильм! Исин улыбнулся, не разрывая зрительного контакта. Чонин был красивым. Безумно красивым. И таким же одиноким. Исин почему-то сразу почувствовал, что есть в них что-то похожее. И историю он написал про него такую же: отчаянную, полную событий и обреченную. Все свободное время они обсуждали с Исином каждую сцену: как это должно выглядеть, что должен делать Чонин, кто будут его партнерами. Чонин пытался понять своего героя, что тот чувствовал, мотивы его поступков. Не представляя ту жизнь, какую описывал Исин, он уговорил отца снять для него на время Пентхаус, что для того никогда не было проблемой. Проведя за выбором необходимого жилья несколько недель, они облазили с Исином чуть ли не все крыши столицы, решив даже просмотреть соседние города, пока не наткнулись на то, что им было нужно. Получив ключи от квартиры под самым небом в одном из зданий Samsung Tower Palace, они минут пятнадцать бродили по пустому помещению в вечерних сумерках, пока не остановились напротив окна до самого пола. Место, где открывался вид на весь мир, где можно было почувствовать себя богом, давя пальцем людишек там внизу, как муравьев на стекле. – Останься со мной, – попросил его Чонин, взяв за руку, не отрывая взгляда от огромного города под ними. Исин только крепче сжал холодные пальцы. Чонину было всего двадцать три и он был на два года младше самого Исина. Несмотря на беззаботное детство и золотую ложку во рту, он умел быть благодарным за любой предоставленный шанс. Ему не были чужды доброта и простая человечность. Он с легкостью отзывался на любую просьбу о помощи и не страдал тщеславием. Решив стать актером, он посещал все необходимые занятия и доступные для посетителей съемки, чтобы научиться всему, чему только можно, терпеливо ожидая своего звездного часа. А теперь ему предстояло сыграть провидца, который вершит чужие судьбы и так жаждет стать обычным смертным. – Попробуй представить, что у тебя отобрали все, что тебе настолько дорого сейчас, – шептал ему Исин, когда они устав до смерти от работы, развалились на полу огромной квартиры. – То, чего у тебя никогда и не было, но ты так хотел получить: право совершать ошибки, удивляться, свободу передвижения, возможность сходить выпить свой любимый кофе, когда тебе захочется. Да, даже просто суметь выбрать именно тот кофе, который ты хочешь. Переведя дыхание, Исин продолжил. – Ты знаешь не только судьбу каждого человека, но и свою собственную. Тебе должно быть совершенно неинтересно, что с тобой происходит. Ты просто не можешь ничего почувствовать: холодно тебе, одиноко ли тебе, нравится тебе этот кофе или нет. Ты – никто и все одновременно. И в один момент ты решаешь, что тебе надоело. Ты начинаешь переделать абсолютно все, что знаешь, затевая игру в прятки со своим сознанием. Ты переписываешь весь заложенный сюжет, чтобы все перевернулось с ног на голову. Ты обманываешь все свои органы чувств, действуя наперекор собственным планам. Все должно измениться. Однако мир остается прежнем, и сети, что ты создал никогда не смогут разорваться. – Я не думаю, что смогу справиться. Чонин сглотнул образовавшийся в горле комок. Почему-то у него было предчувствие, что эта история может стать его собственной жизнью. – Ты просто представь, что ты больше не человек, и начни скучать по своей жизни. На самом деле у нас столько всего, с чем мы не готовы расстаться. Исина постоянно дергали продюсеры, пытаясь обсудить с ним детали проекта, но тот все свое время посвящал Чонину, помогая разобраться в сюжете и в себе. Неудивительно, что у альфы возникли чувства к тому, которые Исин не хотел замечать, считая, что работа важнее всего. – Я люблю тебя. Чонин смотрел на омегу большими глазами, пытаясь удержать свои эмоции под контролем. Они уже десятки ночей подряд репетировали диалоги и действия, чтобы через несколько дней, Чонин мог выйти на съемочную площадку. – Я уже говорил, ты не умеешь любить. Не забывай об этом. Как всегда улыбнувшись своей понимающей улыбкой, Исин перелистнул страницу, силясь отыскать часть, в которой стоило еще потренироваться. – Я думаю, ты вполне готов. Чонин отвернулся, пытаясь скрыть разрывающую внутренности обиду. О, как бы он хотел вообще ничего не чувствовать! Его любовь была по-юношески отчаянной и жестокой, желающей получить все и сейчас. Исин был таким добрым и отзывчивым, но всегда оставался совершенно холодным, как будто бы он написал историю про самого себя. И заставлял Чонина стать таким же: потерять абсолютно все, не успев даже получить это. Но, наверное, игра все-таки стоила свеч. И выйдя под прицел камер и жаждущих глаз, Чонин показал все, на что был только способен, вложив всю свою боль в то, чтобы воплотить мечты Исина в реальность. Фильм получил просто фееричную популярность, побив рекорды по кассовым сборам за несколько последних лет. В одно утро Чонин проснулся знаменитым. Его фотографии были повсюду, в каждом журнале статья о нем, со всего мира посыпались приглашения на участие в различных проектах. Они стали редко видеться с Исином, пока не перестали совсем. Исин часто находился один в квартире без мебели на поднебесной высоте. Он вроде бы должен был радоваться, праздновать со всеми, но отчего-то чувствовал себя так, будто отдал душу дьяволу, лишь бы оказаться рядом с ангелами. Или душу кого-то другого. Как-то, вернувшись домой, он заметил свет в спальне Чонина. Обрадовавшись, что тот наконец-то здесь, Исин бросился, не разуваясь, через пустое помещение прямо к младшему, лишь бы убедиться, что тот все еще существует, что не был очередной его фантазией. Но Чонин, собирающий свои вещи, мог означать лишь то, что Исин снова остается один. – Я не хочу больше так жить, – ответил он на немой вопрос в глазах омеги. – Мне кажется, я перестаю быть реальным рядом с тобой, что еще немного и от меня ничего не останется, что я потону в твоем бесконечном одиночестве и тоске. Кинув очередную футболку в чемодан, он добавил: – В твоем сердце лишь холод. Исин только моргнул, пытаясь понять, почему шкафы и ящики так быстро опустошаются. Чонин забрал все, оставляя только Исина. – Ты добился своего, – сказал ему Чонин, вынося последнюю сумку. – Ты сделал из меня бога. Вложив ключи от огромной квартиры, в которой Исин чувствовал себя слишком маленьким, в ладошку замершего в дверях парня, Чонин обнял его слишком крепко для простого смертного. – Я просил лишь о тебе, а получил целый мир. *** Исин сидел на диване и наблюдал за искрящимися огнями на украшенной к рождеству елке. Вокруг царила уютная обстановка семейного праздника. Лухан не стал устраивать большую вечеринку, решив, что лучше собраться в кругу семьи и близких друзей. И сейчас, разместившись по всему свободному пространству, они делились новостями, вспоминали все, что с ними случилось за этот год и просто наслаждались обществом друг друга. Слава богу, никто не додумался спеть колядки, а то эти рождественские песенки навевали не совсем счастливые воспоминания. Хотя, возможно, совсем наоборот. Исин не мог сказать, что больнее: когда он счастлив или когда нет. Дети носились вокруг елки, высматривая подарки и пытаясь угадать, кому что достанется. Лухан что-то эмоционально рассказывал брату Кенсу, с которым за последний год много работал над открытием своего бизнеса. Ифань с коллегой из фирмы что-то обсуждали, временами поглядывая на своих омег, в то время, как Кенсу с Минсоком ушли на кухню, иногда возвращаясь по очереди, чтобы что-то спросить. Один только Исин был не к месту. В комнате погасили свет, чтобы дети могли порадоваться рождественским гирляндам, которые освещали погруженную во мрак комнату. От их визга временами закладывало уши. Но Исин их вполне понимал. Когда он был маленьким, то ожидал рождество только ради того, чтобы перед сном, выключая свет в комнате, сидеть по несколько часов возле елки и смотреть, как переливаются всевозможными цветами в свете гирлянд игрушки и мишура. Он чувствовал, что находится в другом мире, где каждая его мечта может сбыться, что все, о чем он думает, реально. Его отец приходил, когда маленький Исин уже засыпал, выключая все огни и укладывая того в кровать. Исин уже много лет не наряжал елку и не праздновал рождество, предпочитая провести праздники за работой над очередным рассказом. Было странно замечать, насколько это нормально, когда казалось бы такие важные в детстве вещи, в которые веришь всей душой, вдруг становятся неприметными и ненужными, как рождественская елка, твоя комната, мечты, семья, любовь. Именно с ними ты согласен расстаться быстрее всего. Проведя еще некоторое время на диване, стоящим в самом центре веселья, Исин взял со стола новый бокал пунша, и вышел на террасу. На улице было тихо. Зимний ветер гонял по пустым дворам оставшиеся после осени листья, временами забираясь под тонкую домашнюю одежду от какого-то жутко популярного бренда. Но Исина это мало волновало. Ему хотелось промерзнуть до самых костей. Посмотрев на чистое небо, где также мрачно, как было у него на душе, светила луна, Исин подумал о том, как себя чувствуют ангелы на такой высоте. В той непроглядной темноте, где только свет звезд очерчивает случайные силуэты, должно быть очень тихо и ничего не беспокоит. Для находящихся за тысячи миль от мира людей, не должны иметь значение ни обычное веселье, ни проходящие дни или года, ни тем более какое-то там рождество. Они как никто должны знать, что время стирает все, оставляя лишь искаженные воспоминания, сохраненные на пожелтевшей бумаге. – Это место навевает воспоминания. Исин услышал, как открылась дверь, и через мгновение возле него возник Ифань. Кажется, со временем их разговоры сокращаются до пары минут в год, и то они больше ссорятся, чем говорят. – Тебе здесь не холодно? Исин лишь отрицательно покачал головой. Ифань удивленно покосился на легкую кофту, в которую тот был одет, в то время как его самого в теплом шерстяном свитере временами пробирала дрожь. – Я слышал, твой фильм имел большой успех, – Ифань взглянул на него, пытаясь прочитать на безэмоциональном лице хоть что-то. – Да и книги достаточно популярны. – Я слышал, ты собираешься жениться, – тихо ответил Исин. Ифань неловко рассмеялся, потерев рукой шею: – Да, есть такое. Исин, конечно, не ждал приглашения на свадьбу, он бы все равно не пришел. И слава богу, Ифань не пришел к нему, чтобы лично поделиться новостью. Исин узнал совершенно случайно, когда Лухан, перечисляя гостей, сказал, что Ифань придет со своим женихом. Доверие между ними испарилось быстрее, чем они могли этого ожидать. – У тебя что-то случилось? – тихо спросил Ифань, прекрасно зная, что Исин не поддерживает разговор, только когда занят переживаниями. – Я надеюсь, это не связано с тем, кто над тобой так издевался. Исин усмехнулся. Как же все-таки быстро все неприятности, случившиеся ранее, тускнеют под натиском новых. Он уже успел забыть о Тао. – Нет, – выдохнул он. – У меня все хорошо. Все как обычно. Просто все мои лучшие побуждения как всегда ни к чему не привели. Так же как и чувства. Ифань посмотрел на него, пытаясь понять, о чем тот говорит. Но Исин всегда был для него закрытой книгой. Он умел быстро изменяться, прячась за всеми своими масками, хотя никогда никого и не пытался обманывать. – Если у тебя будут проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я тебя в беде не брошу. Исин грустно рассмеялся, посмотрев на него: – Ты так ничего и не понял. Ифань нахмурился, пытаясь уловить чужую мысль. Исин только снисходительно улыбнулся, видя его замешательство. – Помнишь, ты когда-то говорил, что я смогу свести с ума весь мир? Но ты никогда не упоминал о том, что нести ответственность за чужую боль невыносимо. И я не думаю, что ты когда-либо чувствовал что-то подобное, – Исин отвернулся, снова устремляя взгляд вдаль. – Ты последний, к кому я пойду за помощью. Ифань каждый раз надеялся на то, что, что бы ни случилось, Исин сможет все пережить и снова стать собой, но каждый раз тот выглядел еще более разбитым, чем был в их предыдущую встречу. – Исин… Ифань попытался взять его за руку, лежащую на перилах, но тот только передвинул ее дальше от него. – По твоей логике все должно быть просто. Если есть проблема, то надо искать к ней решение, и чем проще алгоритм, тем легче выбраться из неприятностей. Я же слишком сложен для тебя. И мне долго пришлось планировать выход, так что мой путь отступления превратился в лабиринт. И ты никогда не сможешь вытащить меня из всех моих проблем, каким бы кентавром ты себя не считал. Этот клубок слишком туго замотался, и я могу только продолжать существовать во всем этом. Пожалуйста, больше не нужно помогать мне. Исин выдохнул, закрывая глаза и пытаясь откинуть все воспоминания, чьими бы они ни были. – Я хочу побыть один. Ифань еще минуту на него смотрел, замечая, как исхудал младший, и, решив, что сейчас не тот момент, когда стоит вмешиваться, развернулся, чтобы уйти, но перед этим положил руку на его плечо, пытаясь передать ему хоть немного тепла. Все-таки Исин не был ему чужим. – Все пройдет, – тихо выдохнул он, ощущая, насколько ледяная кожа у младшего. Исин крепко зажмурил глаза, почувствовав, что остался наедине с собой, и попытался представить себя одним из ангелов, которого не волнует, что происходит там внизу. *** Спрятавшись в тень, Ифань сделал несколько глотков воды. Вот теперь он не мог сказать, что было хуже: сидеть в офисе на нудных переговорах с людьми, ни слова из языка которых он не понимал, или ходить по достопримечательностям в такую жару. А ведь было еще только девять утра. Сегодня он взял выходной, чтобы отдохнуть немного от бум. ажной работы и посмотреть город, который за две недели, проведенные здесь, он так и не видел. «Отель – офис – отель» были его извечным маршрутом. Жизнь в Пекине была сложной, и три года поиска работы после окончания университета, наконец, увенчались успехом. Ифань вначале устроился на место помощника управляющего и через пять лет упорной работы практически без выходных дослужился до начальника отдела. Все вокруг с недоверием на него смотрели – уж слишком сильно он старался понравиться. И вот теперь он управляет теми, кто все это время насмешливо улыбался ему. Они и сейчас так улыбаются, просто в сегодняшней ситуации Ифань может без зазрения совести взять их и уволить. Однако не все было так радужно, как виделось изначально. Чем дальше, тем больше Ифаню казалось, что его жизнь со всех сторон абсолютна одинакова. Все та же работа с цифрами и договорами, все то же забитое по утрам метро, все та же квартира, которую они с Минсоком снимают уже пятый год. Он все еще был как в консервной банке: в ожидании, пока его вытащат оттуда. Ему хотелось хоть немного разнообразия. Поэтому поездка в Бангкок стала настоящим спасением. Быстро собрав вещи и пообещав Минсоку, что скоро вернется, Ифань отправился в командировку с особым заданием – наладить связи с их тамошними партнерами. Но тут его тоже ждала работа. Причем «тутошние партнеры» вовсе не были настроены идти на контакт, предлагая просто невозможные условия сотрудничества. Две недели переговоров ни к чему не привели. Да и начальник устал от постоянных звонков с различными жалобами. У Ифаня на руках был список уступок, на которые их компания готова была пойти. Только у тайцев был свой «список» и с китайским он не совпадал. И вот, взяв два выходных, Ифань наконец-то выбрался на улицу. У него была четкая программа: погулять, отдохнуть, напиться. Потому что без нового образа мыслей возвращаться в офис он не собирался. Правда, пока эта программа себя не оправдывала. Весело ему не становилось. Решив для начала посетить королевский дворец, где, несмотря на раннее время, было полно туристов, он вышел из храма изумрудного Будды еще более уставший, чем был до этого. Бангкок, бесспорно, был полон красок, но свалившиеся проблемы не давали насладиться ими в полную силу. Немного передохнув в тени, Ифань направился к королевскому пантеону. Сотни туристов с зонтиками от беспощадного солнца, постоянно норовили попасть ими по лицу, но даже подобные препятствия не помешали добраться до цели. В конце концов, было бы совсем обидно побывать в столице Таиланда и ничего не посмотреть. Настраивая фокус у фотоаппарата, Ифань дожидался момента, когда в кадре не будет так много людей, но в этот момент кто-то его толкнул. Чуть не уронив свой дорогой душе фотоаппарат на каменную поверхность, Ифань только кивнул на извинение, проверяя все ли с его техникой в порядке. Но в следующее мгновение резко обернулся. Уж слишком знакомым показался голос. Однако ничего подозрительно в толпе вокруг он не увидел. Списав все на перегрев, Ифань вернулся к своему занятию. Каким-то странным было это чувство. Как будто очень долго ожидавший чего-то Ифань, вдруг что-то заметил. Это ощущение оставалось с ним все время, заставляя оглядываться, будто весь воздух пропитался предчувствием. За полтора часа осмотрев весь комплекс, Ифань решил добрести до Чайнатауна, который находился за пару кварталов отсюда. Ненужные воспоминания пробудили аппетит и тоску по родной кухне. Улицы в этом районе отличались от делового центра с фешенебельными магазинами и кафе. Здесь все было малоэтажное, люди сушили одежду, вывешивая ее за окно, а на обочине везде стояли макашницы и лотки с различной едой. Ифань бы никогда не подумал что-то у них взять. Кто же знает, что они там на самом деле готовят, а спросить бы все равно не получилось, так как ни английского, ни, тем более, тайского Ифань не знал. Хотя может не все так плохо? Улицы ведь были чистыми. Да и в любом большом городе Азии есть районы для бедняков. Но больше всего Ифаню понравился тот контраст, когда рядом с какой-нибудь развалиной отстраивали огромной торговый центр. Ты можешь жить в трущобах и всю жизнь ездить на мопеде, зато поблизости будет отличное место для шоппинга. Через некоторое время заметив вокруг знакомые иероглифы, Ифань чуть ли не подпрыгнул от радости. Выбрав подходящий ресторанчик, он разместился внутри, заказав порцию своей любимой лапши, невольно вспомнив о доме и о той забегаловке, в которой он обедал, когда только устроился на свою первую работу. Сколько всего случилось с тех пор. Пытаясь выжить в столице, Ифань даже один год работал на трех работах, пока Минсок не мог ничего найти. Он мог бы, как Лухан, вернуться в Хуанхуа и жить там, пустить корни и не думать больше о смене места. Ему уже тридцать два, а он все как подросток мечтает о золотых горах и бесконечном небе. Какая-то навязчивая идея доказать миру, что он на многое способен и что сидеть на месте и ничего не делать это точно не для него, постоянно заставляла бороться дальше. Может, Ифань просто выдохся. Может, поэтому ждал этот переломный момент, после которого он поймет, где же он все-таки ошибся. Что-то яркое, что сможет встряхнуть стены его убежища, заставит звенеть окна и скрипеть двери. Но сколько бы Ифань ни ждал, ничего не происходило. Однако еле заметная дрожь под ногами продолжала вселять надежду. Заплатив за еду, Ифань решил еще немного прогуляться по китайскому кварталу. Стоило, наверное, посмотреть, как выживают люди в других странах. Купив в одном лотке небольшой кусочек дыни, Ифань направился к храму золотого Будды, про который ему рассказывал каждый коллега из Китая, живущий здесь. Заглянув по дороге к продавцу различных побрякушек, Ифань решил выбрать пару кожаных браслетов. Все-таки надо было что-то привезти домой. Заглядевшись на подвески, Ифань не заметил, как толкнул кого-то. Извинившись, он поднял голову, чтобы осмотреться по сторонам и проверить свои карманы на пропажу, и сразу же зацепился взглядом за парня на противоположной стороне улице. Ифань даже издалека мог бы его узнать. Тот стоял возле макашницы с булочками и что-то усердно выбирал. За столько времени как будто ничего не изменилось: все в той же свободной майке и шортах в жаркую погоду. Ифань не знал, то ли ему радостно закричать, то ли продолжать наблюдать отсюда. Он сам не заметил, как по лицу расползлась счастливая улыбка. Парень, наконец-то выбрав, что-то сказал продавцу и ткнул в витрину, после протягивая деньги и пару раз кивнув для подтверждения. Ифань не мог сдвинуться с места. Почему-то именно сейчас его сковал страх, заставляя сердце стучать в ушах. Он вдруг почувствовал себя малолеткой, что прячется от соседской собаки, готовой порвать его в клочья. Он же альфа, в конце концов. Его не должны пугать всякие там чудовища. Наоборот, это чудовище улыбалось очаровательными ямочками и выглядело вполне привлекательно. Получив свое лакомство, парень поблагодарил продавца и повернулся осмотреться, но тут его взгляд уперся в Ифаня, что так и застыл с выбранными украшениями в руках. Они стояли, как два идиота, смотря друг на друга и не решаясь подойти. Это казалось наваждением, как внезапная мысль в голове, когда ты пытаешься представить дальнейшее развитие событий, неимеющих никакой связи с реальностью. Слишком просто для совпадения. Исин, повертев головой по сторонам, махнул Ифаню, и тому ничего не оставалось сделать, кроме как расплатиться за выбранные вещи, и направиться к младшему. – Привет, – смущенно улыбнувшись, поздоровался он. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Что ты тут делаешь? Исин в очередной раз откусил свою булочку: – Покупал димсам. У этого старичка они самые вкусные. Хочешь? – Я имел в виду в Бангкоке, – Ифань рассмеялся, вспоминая, что Исин всегда все воспринимает буквально. – Глупо-то как. Он опустил взгляд, ощущая себя героем какой-то комедии. – Ааа. Работаю над новой книгой. Лухан вроде в курсе, – сделал большие глаза Исин. – Надоели сериалы, все одинаковые на вкус, как блины на сковородке. А так как роман должен быть экзотическим, вот я и решил немного пожить в новой обстановке. Исин был как никогда сейчас похож на себя прежнего. Его глаза снова игриво блестели любопытством, не то, что в последний раз. – А ты что здесь делаешь? – спросил он, вытирая вишневый сок с губ. – Закупаешься сувенирами? Исин кивнул на украшения в руках Ифаня. Тот, улыбнувшись, сунул пакет в сумку, чтобы не мешал, при этом украдкой посматривая на омегу. Исин был совсем другим: посвежевшим и не таким грустным. – Я здесь по работе, но сегодня и завтра у меня выходной. Вот и решил прогуляться, посмотреть достопримечательности. Сейчас направлялся в храм золотого Будды, раз уж все равно оказался в китайском квартале. – Хочешь, покажу, где это? – весело предложил Исин. Ифань охотно кивнул, соглашаясь. – Да, знаешь, намного лучше гулять с тем, кто знаком с местностью, и не пялиться постоянно на карту. Ненавижу чувствовать себя туристом. Ты здесь давно? – Два месяца, – ответил Исин, поворачивая направо и зовя Ифаня следовать за собой, – Но уже успел освоиться. Точнее отъесть живот. Еда здесь просто потрясающая! Ифань незаметно обвел фигуру парня глазами. И в каком это месте он отъелся? – Хочешь попробовать сушенных кальмаров? Не могу никак наесться. – Ты только что слопал сладкую булку, – усмехнулся Ифань. – Ну и что? *** Они были, как дальние родственники, которые встречаются раз в несколько лет и всегда рады видеть друг друга. Таких не волнует, что происходит в чужой жизни, их не тяготят совместные воспоминания. Так намного легче: делать вид, что ничего не произошло между вами, и что жизнь есть только сейчас. И самое главное, наслаждаться общением, потому что, возможно, вы больше никогда не увидитесь. Подобные мысли освобождают. – Непривычно видеть тебя в такой обстановке, – сказал старший, прожевав очередной фрукт, которыми его пичкал Исин. – Ты же предпочитаешь благополучные страны со всеми удобствами. – Вовсе нет, – отмахнулся Исин. – Там совершенно скучно. Там люди совсем неживые. Ты был здесь в старом городе? Ифань забрал у Исина кулек с сухофруктами, которые они купили по дороге к храму. – Я еще нигде не был. Вышел сегодня первый день на улицу. – Да ты что? – удивился Исин. – Что же за работа у тебя такая, где вас держат взаперти? – Да нормальная работа! Просто целый день на переговорах и только к ночи освобождаюсь. – Ночью Бангкок тоже красивый, и в это время совсем другую еду готовят. – Тебе бы только поесть, – рассмеялся Ифань, кидая в Исина орешком. – Да не правда! Кстати, хочешь местный суп из крабов попробовать? Пальчики оближешь. – Я только съел целую тарелку лапши, потом твоих кальмаров и теперь орехи, – попытался сопротивляться Ифань. – Ага-ага. Пойдем, я угощаю. Затащив Ифаня в какое-то небольшое кафе, где столики находились прямо в узком переулке, Исин принялся что-то выспрашивать у продавца. Тот, покивав, принял заказ, указав им на свободные места. – Что, прямо здесь? – удивился старший, наблюдая, как Исин занимает столик на улице. – А что? – усмехнулся тот. – Я же тебе не сексом предлагаю тут заняться. Всего лишь поесть суп. Ифань цокнул на не совсем корректное замечание, но на стул все-таки присел. – И кто тут предпочитает удобства? – рассмеялся Исин, глядя на брезгующего парня. – Расслабься. Я тут постоянно везде ем и еще ничем не отравился. – Это обнадеживает, – проворчал Ифань. – Поверь мне, они умрут, но не допустят этого. Ты представляешь, какая тут конкуренция, а они ведь всю семью в пятнадцать человек содержат. Ифань посмотрел на счастливого парня напротив. Исин явно получал удовольствие от его неудобства. Но, наверное, тот был прав. Стоило все-таки расслабиться. Разве не для этого он брал выходной? И суп оказался действительно очень вкусным. Вернув посуду на кухню, они направились дальше. Весело болтая, как в старые времена, они шли по направлению к главному храму Чайнатауна, но вдруг младший остановился, оглядываясь по сторонам. – Потерялся? – с усмешкой спросил Ифань. – Наоборот, – Исин еще раз посмотрел на названия улиц, что-то выясняя. – Слушай, давай не пойдем к храму, он… ну совсем скучный. Пошли лучше в старый город, там красивее и продают жаренные кальмары. А тебе купим роти. О, или лучше жаренных бананов! – Ты здесь явно только ради еды. Ифань щелкнул младшего по лбу, получив в ответ возмущенный возглас и пинок по ноге. Исин все-таки утащил его из китайского квартала к пристани, где были пришвартованы несколько лодок. Однако сразу попасть на них не удалось. Заняв очередь за несколькими туристами, Ифань смотрел, как Исин жевал сушеный имбирь, что прикупил по дороге. – Ты над книгой-то успеваешь работать? Или все время за растягиванием желудка проводишь? – Успеваю, – ответил Исин, закидывая очередной кусочек в рот. – Ты бы тоже почаще есть ходил, вместо того, чтобы сидеть в офисе. Может, не был бы таким сердитым. Вот уж кто точно время зря тратит! – Может, и буду. Ифань отвернулся, придвинувшись ближе к причалу, где покупали билеты остальные. – Я истории собираю, – ответил Исин, вытирая руки о штанину, – Брожу по улицам, пытаюсь представить, чем тут люди живут. Кстати, говорят, в реке плавают крокодилы! – Серьезно? – Ифань посмотрел на младшего, скептически подняв бровь. – Ты веришь всему, что тебе говорят? – Нет, конечно. Но ведь это Таиланд! Тут всякое можно встретить. Никто животных из города не выгоняет. Мартышки воруют похлеще людей. Так что береги карманы! – Возьму на мысль, – улыбнулся Ифань. Они подошли к маленькому мужчине, что продавал билеты на речной трамвай. – Я заплачу, – Исин протянул несколько купюр дяденьке, который в обмен отдал им два билетика. – Почему ты все время платишь? – возмутился старший. – Я себя омегой начинаю чувствовать. – Не помешает, – хитро улыбнулся Исин. – Может, мне гонорары не на что тратить. Просто сядь и расслабься. И готовь желудок. Нам надо еще жареной свининой запастись. – Есть тут что-то, что ты еще не пробовал? – Много, – Исин выглянул за борт лодки, что почти наполовину была погружена в воду. – Все хотел насекомых попробовать. Но смелости не хватает. Не хочешь рискнуть? – Что-то я, кажется, сейчас точно желудок подготовлю, – пошутил Ифань, хватаясь за живот. – Да ладно тебе! Говорят, они полезнее любых других продуктов. – Ты, правда, хочешь попробовать? Ифань придвинулся ближе к Исину, пытаясь увидеть, что он там высматривает. Младший кивнул, хотя по его затылку это сложно было понять. Но Ифань слишком хорошо его знал. – Тогда попробуем, – согласился он. – Только вместе. Боюсь, один я не справлюсь. Они плыли по мутно-зеленой реке на маленькой лодочке, которую волны, от проплывающих рядом транспортных средств, нехило раскачивали. Чтобы как-то отвлечься, Ифань посмотрел на профиль младшего. Исин всегда был красивым, чем-то неуловимым притягивая внимание. В нем было слишком много доброты и наивности, чтобы стоило его бояться. Как бы ему не хотелось повыпускать на других когти, причинить сильного вреда он не мог. Скорее его всегда хотелось защищать. Ифань прекрасно помнил, каким ранимым тот мог быть, слишком остро воспринимая происходящее. – Где ты хотел побывать в Бангкоке? – отвлек он Ифаня от размышлений. – Соответственно, до того, как я поменял твои планы. Исин повернулся к нему, прикрывая ладошкой глаза от солнца. – Посмотреть достопримечательности, музеи, – Ифань вынул из сумки очки и надел их ему. – Залезть на какой-нибудь небоскреб, чтобы посмотреть на город. – Небоскреб, говоришь, – поправив очки, Исин снова выглянул за борт. – Стоит, действительно, стоит хоть раз в жизни забраться так высоко, чтобы узнать, как больно будет оттуда падать. Ифаню показалось, что в его тоне промелькнул какой-то намек, будто Исин уже пережил подобное. – Ну, а что-нибудь стоящего было в твоих планах? А то они невероятно скучные. – Я хотел напиться вечером, – усмехнулся Ифань, чувствуя себя подростком. – А ты, оказывается, не так ординарен, – улыбнулся Исин. – Я знаю, что тебя удивит. – А тебе разве не надо делами заниматься? А то вдруг я тебя сильно отвлекаю. – Я и так делами занимаюсь. Одно другому не мешает. Ифань скептически поднял бровь, окинув Исина недоверчивым взглядом: – Только не говори, что крокодилов ищешь! – Эй! Я хочу просто доказать, что это правда! – возмутился младший насмешливому тону. – Каждая легенда имеет право существовать! Ифань рассмеялся, глядя на упорство младшего. – Да оставь ты это! Они бы тут не выжили. Исин развернулся к нему лицом, скрестив руки на груди. Весь его вид говорил о том, что он недоволен. – Вот давай лучше оставим логические размышления и столкнемся с реальностью, – начал он. – Если я найду крокодила, то ты будешь есть сыр с мухами. Идет? Ифань чувствовал подвох. Даже если Исин не найдет крокодила, самостоятельно плавающего посреди большого города, то он его точно туда подкинет. – Ладно. А если не найдешь? – Такого варианта нет, – утвердительно заявил Исин. – По рукам, – согласился Ифань, пожимая протянутую ладонь. Исин улыбнулся, будучи уверенным в своей победе. Они продолжали болтать обо всем, о каких-то мелочах, что касались только их. Ифань много говорил о Лухане, которого Исин не видел больше года. Младший рассказывал много про жизнь в Таиланде, и чем она отличается от жизни в Китае или в Европе. Про то, как он много раз терялся по началу, один раз забредя в район, где жили одни бедняки. Правда, Исин не упомянул ничего из того, где жил до этого, и что с ним случилось. При выходе из лодки, Ифань уронил бутылку с водой, которую они вдвоем кинулись догонять, но та оказалась проворнее и, разогнавшись, улетела в воду, уплывая от них дальше по течению. И вот тут перед самым их носом в воде проплыло что-то огромное. В скопившемся у берега мусоре было сложно различить, кто это был, но первое, что пришло на ум, заставило Исина в ужасе отскочить назад. – Ты это видел?! Видел? – завопил он, тыкая пальцем в воду. – Я не знаю, что я видел. Может, это ящер какой был, – Ифань, смеясь над реакцией младшего, все же отошел подальше от берега. – Это крокодил был! – не унимался Исин, отряхивая себя руками, будто тот его коснулся. – У него лапы видел какие? А хвост? – Это не понятно, что было. И ты не видел его лап, не выдумывай, – переведя дыхание, ответил старший. – Пойдем лучше отсюда, а то вдруг он на тебя набросится. Исина на этих словах сдуло с пристава. Он, сшибая всех на своем пути, понесся вверх по ступенькам, оставляя Ифаня внизу умирать со смеха. Догнав Исина, который с опаской посматривал на реку, Ифань потрепал его по голове. – Больше никогда не поеду на речном трамвае, – выдохнул тот, хватаясь за сердце. – Я аж проголодался! – Видишь, как полезно охотиться на крокодилов: аппетит пробуждает. Исин скорчил лицо, передразнивая Ифаня. – А тебя ждет сыр с мухами, – напомнил он ему. Они, не спеша, шли по маленьким улочкам, полостью заполненными туристами. Исин временами покупал разные фрукты, давая их попробовать старшему, и смеясь над его выражением, когда вкус оказывался странным. Проходя мимо очередного храма, Ифань решил попозировать, чтобы Исин его сфотографировал. Младший долго смеялся над его слишком крутыми позами, даже не пробуя сосредоточиться на задании. – Мне сегодня не везет на фотографии, – Ифань пожаловался Исину, отбирая у него фотоаппарат. – Да ладно! – воскликнул тот, даже не пытаясь посочувствовать. Ифань только недовольно посмотрел на развеселившегося Исина. – С утра кто-то толкнул, и я чуть не разбил фотоаппарат. – Ты с утра был в Королевском дворце? – спросил его Исин. – Откуда ты знаешь? Они удивленно смотрели друг на друга секунды три, пока Исин не зашелся в новом приступе смеха. – Это был ты? – не веря, спросил его Ифань. – Серьезно, это был ты?! Исин закивал, пытаясь глотнуть побольше воздуха. – Поверить не могу! – выговорил он, заикаясь. – Мы столкнулись, потом разошлись, потом снова сошлись. Как во второсортном сериале! Ифаню оставалось только смотреть на то, как Исин чуть ли не катался от смеха по земле. – Ты только что назвал наше волшебство второсортным, – пожаловался он. – Похоже, над нами кто-то издевается. Исин посмотрел на Ифаня, снова хихикнув. Тот в ответ тоже не смог сдержать улыбку. – Пойдем, сериал, – Ифань притянул Исина к себе за шею, утаскивая дальше по улице. Их начали обгонять школьники, которые, видимо, возвращались из школы. Навстречу им стали попадаться ларьки с едой и макашницы, к которым то и дело подбегали подростки. Из открытых окон домов доносились голоса. Ифань вдруг почувствовал себя моложе лет на двадцать. Когда-то они с Луханом также возвращались после школы домой, иногда прихватывая с собой Исина. Лухан всегда покупал им что-нибудь вкусное, чтобы не было так скучно идти. – Что-то я проголодался, – пожаловался Исин, погладив живот. – С ума сойти! – усмехнулся старший. – Хотя, я наверное тоже. Они завернули в одно из кафе, чтобы поесть. Время давно перевалило за обед, и им пора было подкрепиться. – Здесь делают карри и жареную свинину, – доложил Исин, когда вернулся от продавца. – Что будешь? – Бери и то, и то. Вместе все съедим. Исин кивнул и вернулся обратно, объясняя их заказ. Еду приготовили быстро прямо у них на глазах, приманивая запахами других посетителей. Все оказалось очень вкусным, или во время долгой прогулки Ифань успел нагулять аппетит. Сейчас его уже не волновало, в каких условиях он находится или то, что он ест неизвестно из чего приготовленную еду. Исин развлекал его всякими историями, вымышленными или реальными, понять было сложно. Но Ифань вдруг обнаружил, что совсем перестал думать о работе, которая занимала его мысли последние пару лет. Все это время он просто жил ей, хотя не мог найти в ней что-то особенно интересное. – Ты ненавидишь свою работу? – спросил Исин, утаскивая из чужой тарелки кусочек мяса и закидывая его к себе в рот. – Вовсе нет, – Ифань замотал головой. – За что ее ненавидеть? Он отпил холодной воды из бутылки, которую им дал продавец. Ифань и сам не мог найти ответ на этот вопрос. – Не знаю, – Исин пожал плечами. – А за что ее любить? Бесконечный стресс, ты не видишь дневного света, тебе надоело делать то, что ты делаешь. Скука – это уже достаточная причина, чтобы не хотеть чем-то заниматься. – Работа, как работа, со своими минусами и плюсами. Нет в ней ничего такого, чтобы можно было выделить. – Ну, как хочешь, – отмахнулся Исин, переходя к десерту. Они продолжили гулять по узким переулкам, наблюдая за жизнью простых людей. Исин оказался прав – так было намного интереснее, чем таскаться по знаменитым местам вместе со всеми. Здесь можно было посмотреть на работу простого продавца закусок, или за тем, как какой-то мужчина чинит обувь зашедшей к нему пожилой женщине. Та ему на своем языке рассказывает о давно прошедших событиях. Школьники после занятий, закупались перекусом у продавцов, что дежурили у ворот школы. В чем-то такая жизнь была похожа на их маленький городок. И как бы они не пытались вырваться оттуда, по дому все равно скучалось. – Про что будет твоя книга? Ифань разделил на двоих булочку, которую купил Исин пару минут назад. – О потерянных детях, – ответил тот, выхватывая у старшего кусок побольше и запихивая его за обе щеки. – Серьезно? – удивился Ифань. – А ты можешь что-нибудь попроще написать: про любовь там или про простых служащих, как я? Почему это должно быть всегда трагедией? – У меня есть такие книги! – возмутился Исин. – Ты что, ничего не читал и фильмы не смотрел? – Читал, конечно! – Ифань понял, что попался. – И фильмы тоже смотрел... – Понятно все с тобой. Исин завернул в магазинчик, чтобы рассмотреть получше разные безделушки. По правде сказать, у Ифаня просто не было желания разбираться в чужом творчестве, да и пристрастия к литературе тоже не было как такового, поэтому он даже и не начинал. Зная Исина, можно было предположить, что эти истории будут очень сложными и запутанными, перегруженными разными событиями и переплетением судеб. Исин сам был такой, все время пытался переделать самые простые вещи и придать чуждый самой природе смысл. Но в его таланте Ифань нисколько не сомневался – Исин умел удивлять. Просто Ифань сам был абсолютно другой, с обычной жизнью и с обычными мыслями. Они гуляли почти до вечера. Когда солнце начало садиться, Исин запаниковал, боясь совсем потеряться и не желая оставаться в этих районах, когда стемнеет. Несколько раз спросив дорогу, чтобы правильно выйти к наземному метро, они стали забираться по бесконечным ступеням наверх. После всех охладительных напитков и фруктов, даже простые физические упражнения при такой температуре воздуха показались Ифаню адом. А когда он, вытирая с шеи пот, узнал от Исина, что там был лифт, то готов был швырнуть его под колеса поезда. Дурачась, они пару раз заработали замечание от охранника, который следил за безопасностью на пероне. – Пошли в последний вагон, – предложил Исин, косясь в сторону следившего за ними мужчины. – Там реклама не закрывает окна, и можно посмотреть на город сверху. Протащив Ифаня на другой конец площадки, Исин все-таки расстроился, что охранник проследовал за ними. – И что ему от нас нужно? – спросил он, прячась за Ифаня, но тут уже охранник с противоположной стороны засвистел в свисток, указывая на ноги Исина. – Тут, кажется, нельзя заступать за линию, – предположил старший, оттаскивая Исина от края. – Да, что за фигня! – возмутился тот, тут же кланяясь и извиняясь перед мужчиной, что продолжал ругать его на своем языке. – Я же не под поезд, в конце концов, бросаюсь! – У них такая работа. – Я бы ее ненавидел, – обиженно добавил Исин, не отрывая прищуренных глаз от мужчины в форме. Ифань подтолкнул Исина к дверям, когда подъехал поезд. Устроившись у окна, они оба уставились наружу, обсуждая, где сегодня были. Ифань показал младшему в какой части города находится его отель и офис, а Исин махнул куда-то за спину, объясняя, где снимает квартиру у одной старушки, что каждое утро приходила к нему ни свет ни заря и начинала рассказывать о разных событиях своей жизни, стоило только Исину сказать, что он пишет книги. Наземное метро – это практически единственное, с чем Ифань был знаком во всем Бангкоке. Можно сказать, он только его и видел. – Скажи, что ненавидишь свою работу, – снова пристал к нему Исин. – Я не ненавижу свою работу, – также спокойно, как раньше, повторил старший, словно отвечая на вопрос надоедливого ребенка. – Если у тебя необычный способ зарабатывания денег, это не значит, что у всех должно быть также. Меня вполне все устраивает. – Тогда почему ты такой несчастный? Исин положил голову ему на плечо, закрывая глаза и выдыхая усталость. Ифань не был несчастным. Просто, он не совсем был счастлив. Никто не обязан любить свою работу. Да и взять и отказаться от всего, над чем ты работал столько лет, было чрезвычайно тяжело. Просто, Ифань уже не помнил, когда перестал пытаться. – Куда мы едем-то? – тихо спросил он у засыпающего Исина. – На рынок Чатучак, – пробормотал он. – Ты проспорил сыр с жуками. – О, Господи, – Ифань почувствовал, что желудок приготовился сопротивляться. – А еще поесть какую-нибудь фигню на палочке, – Исин развернулся к Ифаню лицом, устраиваясь поудобнее. – Напомни, что нам надо пересесть на другую ветку. Старший усмехнулся, положив руку на чужую голову: – Только не пускай на мою футболку слюни. Пока они ехали, уже совсем стемнело, и в городе зажглись ночные огни, но на рынке все еще было полно народу. Кажется, когда Ифань вернется обратно, он просто закроется в своей квартире и просидит неделю в одиночестве. Он прижимал Исина ближе к себе, чтобы ненароком не потерять в такой толпе. Они сюда пришли с конкретной целью, и, судя по всему, Исин не хотел отступать. Заглядывая к каждому продавцу и что-то спрашивая, он, получия отрицательный ответ, продолжал идти дальше, пока не остановился у одного киоска с кучей выложенных продуктов. Если это можно было назвать продуктами. В каждой миске были разные виды насекомых: от мелких личинок до огромных пауков. У Ифаня сразу появилось чувство, что по его коже бегает миллиард жуков. – Может, не надо? – жалобно спросил он Исина, но получив в ответ только издевательскую улыбку, решил смириться со своей участью. – Возьми только маленький кусочек. Исин пообщавшись с продавцом, протянул Ифаню небольшой сверток, а себе взял жареного скорпиона на палочке. – Если под фигней на палочке ты насекомых имел в виду, то надо было так и сказать, – пожаловался Ифань, принюхиваясь к своему свертку. Пахло вкусно. – Фигня будет потом, если я это съесть смогу. – Звучит правдоподобно, – рассмеялся на такое замечание Ифань. Отойдя туда, где было меньше народу, и лизнув одну клешню, Исин сморщился. Скорпион показался ему очень странным – маслянистым, приправленным разными специями и пересоленным. – Как ты его есть будешь? У него же панцирь. – Продавец сказал, что надо просто грызть. Он рассыплется. Исин еще раз лизнул клешню языком, привыкая ко вкусу. Ифань, глядя на него, вздохнул и стал разворачивать бумагу. На вид сыр был тоже ничего. – Имей в виду, что если тебя начнет тошнить, то у меня есть пакет. Здесь за такое штрафы. – Издеваешься, да? – злобно посмотрел на него Ифань. Исин только улыбнулся, наблюдая, как Ифань убрал упаковку, сделал несколько глубоких вдохов и откусил небольшой кусочек, прожевывая. – Ты даже не посмотришь, что в нем? – воскликнул Исин. – Меньше видишь, лучше ешь, – Ифань ответил, проглотив. – А это не так уж и плохо! Откусив еще, он не мог не порадоваться выражению ужаса на чужом лице: – Ты своего давай ешь. Исин, не веря, посмотрел на своего «зверя», чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Открыв рот, он засунул в рот одну клешню, перекусывая тонкий панцирь, тут же морщась от неприятного вкуса. Может, это не было бы так неприятно, если бы не представление старшего. Тот с большим удовольствием жевал сыр, не уставая его нахваливать. – Кажется, там был какой-то волос. Исин почувствовал, что внутри все начало переворачиваться. – Да ладно, не притворяйся! – рассмеялся Ифань, наблюдая, как младший полощет горло водой, всунув ему своего скорпиона. Откусив из любопытства клешню, он принялся жевать, хрустя жесткими покрытиями. Исин прикрыв рот рукой, смотрел на него влажными глазами. – Серьезно. Это очень даже вкусно. Там по-моему не жуки, а личинки. Уж больно они мягкие. – рассмеялся Ифань, протягивая ему сыр. – На, попробуй. Исин простонав, отвернулся, направляясь подальше под чужой смех. Желудок свернулся в узел при одной только мысли о жуках. И как Ифаню могло такое понравиться? – Ну, серьезно. Что тебе было не так? – догнал тот его. – Если представить, что это не насекомые, а самая обычная еда, то вполне себе неплохой вкус. – Ты что, все доел?! – Исин в недоумении выпучил глаза и посмотрел на пустой пакет в его руках. – Ага, – весело подтвердил Ифань. – И даже твоего скорпиона. Теперь ты мне должен. Исин только закрыл глаза. Нет, даже мысль о том, что у него в желудке будут какие-то там личинки, навевала отвращение. Сразу вспоминались все фильмы ужасов, где из полуразложившихся трупов выползали черви. – Ты мне обещал фигню на палочке. Или у тебя на местную еду теперь несварение? – Ифань снова обняв его за шею, потащил обратно к торговым рядам. – Только за выпивку буду платить я. Перепробовав кучу всяких деликатесов, Ифань, кажется, только сейчас начал понимать ту страсть к местной еде, что была у Исина до инцидента с насекомыми. Младший, как мог, в силу своих небольших знаний тайского, объяснял, что же Ифань ест, но тому стало как-то все равно, главное, чтобы было вкусно. Выпросив у Исина десерт, он старался и его накормить, чтобы поднять настроение. Но видимо, все-таки пора было переходить к алкоголю. – Тут есть один интересный коктейль, – объяснил Исин. – Ищи продавца с кучей ведерок. Не совсем поняв, что младший имеет в виду, Ифань все-таки старательно выполнял указание, заглядывая в каждый киоск, пока действительно не увидел кучу ведерок. – Вон там? – указал он направление. – Ага, – Исин бодро зашагал в их сторону. – Оно самое! Вблизи это оказалась действительно интересная вещь. В этих ведерках были всунуты разные бутылки с алкоголем вместе с кока-колой и другими газировками. – Что выбираешь? – спросил его Исин, рассматривая упаковки. – Технология одинаковая у всех: выливаешь всю жидкость в одну емкость и смешиваешь. Разница только в ингредиентах. – Забавная вещь, – усмехнулся Ифань, присоединившись к просмотру. – Я бы не брал слишком крепкое. Или наоборот? Ты довезешь меня до дома? Исин только улыбнулся, не отрываясь от своего занятия. – Ну, я серьезно! – Ифань сделал тон более требовательным. – Или поехали ко мне сразу, тогда не придется тащить мою убитую тушку на себе. – Мы будем пить сейчас. Исин не стал говорить, что приглашение прозвучало весьма двусмысленно. – Ладно, – усмехнулся Ифань настойчивости младшего. – И как будем это пить? Здесь же вроде нельзя распивать алкоголь на улице. – Поэтому я выбрал колу. *** Исин позволил Ифаню заплатить за алкоголь и, прихватив небольшое ведерко, отправился к ближайшим столикам. Сейчас с пластмассовой игрушкой в руках он выглядел как ребенок, которому не хватало только песка и моря. Ифань до сих пор считал, что все эти скитания, риск и необдуманность совершенно не шли Исину. Ему было бы куда комфортнее иметь свой дом, счастливую семью и простую работу. Наверное, это они с Луханом были виноваты, что когда-то очень неаккуратно вселили в младшего идею о безграничности вселенной. Если бы только их мечты были немного скромнее. Старший только наблюдал, как Исин постепенно выливает в пластмассовую емкость ром, колу и Редбул. Потом, недолго думая, тот перелил напиток, сколько влезло, обратно в бутылку из-под колы. – И этого нам хватит? – спросил Ифань. – Нет, – Исин вытащил еще одну бутылку с колой из рюкзака и, допив оставшиеся пару глотков, перелил в нее остатки. – Теперь, надеюсь, хватит. Он отдал одну бутылку Ифаню и поднялся из-за стола. – Пойдем дальше. – Может, купим что-нибудь закусить? Исин скептически посмотрел на него: – И кто мне сегодня про еду что говорил? – Я просто вошел во вкус, – пожал плечами Ифань, отпивая первый глоток, тут же сморщившись. – Ничего себе! – Я немного перестарался с ромом, – кивнул Исин, также пробуя. – Я надеюсь, мы хоть куда-нибудь дойдем, – усмехнулся старший, наблюдая за кривой мордашкой Исина. Они вышли с рынка и направились дальше по улице. Даже ночью здесь кипела жизнь. Город сиял огнями, и везде слышались голоса. В их родном городе всегда было тихо. На тех, кто любил веселье, он навевал только тоску. Ифаню всегда казалось, что он будет жить где угодно, но не в этой дыре, однако каждый раз находясь далеко от дома, ему хотелось вернуться в тишину и спокойствие. В местах, где люди были везде, он чувствовал себя неуютно. – Давай где-нибудь присядем, а то я устал ходить, – предложил он, поглядывая на рассеянного младшего, который начинал слишком часто спотыкаться. – Здесь рядом есть парк, – махнул тот рукой в сторону. Побродив некоторое время по узким дорожкам и повспоминав истории из детства, они расположились на траве возле небольшого озера. Огромные небоскребы возвышались на горизонте, сияя разноцветными огнями и вертолетными площадками. В самом же парке было относительно тихо, но такие же ищущие тишину прохожие все же встречались. – Просто так пить не интересно, – выдохнул Исин, падая на траву. – А как интересно? Ифань лег рядом с ним на живот, чувствуя, как у него гудят ноги. Исин смотрел в небо перед собой, пытаясь что-нибудь придумать. – Будем задавать друг другу вопросы, и если ответ не удовлетворит, то заставляем отвечающего выпивать. – То есть, если я хочу выпить, то мне лучше соврать? – Или наоборот говорить правду, – Исин потянулся за своей бутылкой, что валялась рядом, отпивая немного. – Ложь приносит больше удовольствия. – Ладно, – улыбнулся Ифань, укладывая голову на скрещенные руки, – И что ты хотел узнать? – Есть кое-что, – Исин сел рядом с Ифанем и после небольшой паузы продолжил. – Почему ты ненавидишь свою работу? Ифань разочарованно застонал, за целый день Исин уже успел достать этим вопросом. – Я же сказал, что не ненавижу ее. Просто работаю. Может, она не приносит удовольствия, зато приносит деньги. Для чего еще работают? – Это твой вопрос? – вскинул брови Исин. – Нет. Это вопрос в никуда. На него просто нет ответа. – Тогда пей, – младший кивнул на бутылку Ифаня. – Мне такой ответ не нравится. – Ты – идеалист. Ифань покрутил в руках бутылку, решая, о чем спросить. У него было много вопросов к Исину, но сейчас было не то время, чтобы задавать их. – Почему ты решил уехать в Америку? – наконец-то спросил он. Исин удивленно на него посмотрел: – Чтобы учиться? Ифань замотал головой. – Это прикрытие, а не причина. – Даже не знаю тогда, – Исин сидел на теплой после знойного дня траве и смотрел в небо. – Мне выпал шанс, и я им воспользовался. Я стал единственным из сотен студентов, кому дали стипендию. Я бы жалел всю жизнь, если бы отказался. – И это единственная причина? Ифань посмотрел на младшего, который, задумавшись, раскачивался в разные стороны. За столько лет, что они не виделись, произойти могло что угодно. И пытаться найти в нем того Исина, которого он когда-то знал, было бы глупо. – Наверное, – тот только пожал плечами. – Когда такое случается, обычно никто не задумывается о причинах. Так принято: выпал шанс – хватайся за него. Хорошо это или плохо, узнаешь намного позже. Конечно, у Исина были причины. Много причин, если честно. Но не с Ифанем он будет обсуждать их. – И как получилось у тебя? – Моя очередь задавать вопросы. Исин попытался сменить тему разговора, потянувшись за своим напитком. Слишком болезненными были те воспоминания. Хотя других у него и не было. – Ты соврал, потому что хотел выпить? – Я же писатель. Я всегда вру и обманываю. И попадаю потом в неприятности. Так мне пить? – Нет, – остановил его Ифань. – Не думаю, что у тебя есть другой ответ. – Моя очередь, – Исин усмехнулся, все-таки проглатывая обжигающую жидкость. Ответ может и был, но Исин не готов был его назвать. Он снова задумался, чувствуя, как медленно начинает кружиться голова. Концентрация алкоголя оказалась все-таки высокой. – Ты когда-нибудь любил до беспамятства, так чтобы с ума сходить и по ночам не спать? Ифань, не раздумывая, замотал головой: – Никогда. – Да ладно врать-то! – Исин протестующе замычал. – Быть такого не может! Ты же всегда с кем-то встречался. – Думаю, я даже влюблен-то никогда не был. Грустно даже в этом признаваться. В самом деле, дожив до тридцати двух лет, Ифань мог похвастаться только незначительными симпатиями, которые испытывал к своим парам. Никто из них никогда не вызывал в нем сильных чувств. Ему даже иногда казалось, что все остальные уж как-то наигранно выказывают свое отношение к партнерам. Хотя возможно Лухан любил Кенсу. Ну, или просто хорошо относился. Он и сам не знал, почему эта сторона отношений всегда обходила его стороной. Он даже к Минсоку не испытывал сильных чувств, скорее просто сильно привык за столько лет совместной жизни. Только Исин всегда вызывал в нем волну восхищения. Но это можно было списать на братские чувства, которыми его в далеком детстве заразил все тот же Лухан. У самого Ифаня был только сводный старший брат, с которым они толком и не общались, а потом тот поступил в колледж, пошел в армию и остался жить в Гонконге. И видя то, как его лучший друг оберегает своего младшего братишку, он волей неволей задумывался о том, что хотел бы тоже иметь кого-то, с кем бы у него были общие секреты. – Это же невероятно скучно, – подвел итог Исин, с которым Ифань бы с легкостью согласился. Они еще долго болтали, пытаясь выведать секреты друг друга. Из Исина, однако, вытащить что-то было крайне сложно. Он умел искусно уходить от темы, заговаривая Ифаню зубы, чем порядком выводил из себя. И алкоголь как-то не сильно способствовал тому, чтобы старшему хоть раз удалось завершить попытку удачно. – Скажи, что ненавидишь свою работу, – в который раз попросил Исин. Ифань зарычал, пытаясь справиться с раздражением. Рядом на траве валялся Исин, хихикая над его упрямством. – Да, я ненавижу свою работу! – взорвался старший, наблюдая, как на лице Исина снова расползается улыбка. – Почему? – спросил тот его. – Потому что это дерьмо превращает меня в бесформенную массу! Я не понимаю, зачем это делаю. Что я вообще делаю! Как будто если я буду чем-то заниматься, в моей жизни появится хоть какой-то смысл. Я ненавижу свою работу! Сколько бы Ифань не отрицал, но ему совершено ничего не нравилось в его профессии, но считалось, что это престижно, и родители его выбор поддержали. С возрастом он начал понимать, какой ложью он жил все это время. И никакие аутотренинги не могли помочь. Пожалуй, это было самым большим разочарованием в его жизни. Видимо, поэтому большой процент самоубийц, сведших счеты с жизнью, были по профессии финансистами. – Полегчало? – просмеявшись, посмотрел на него Исин. – Намного. И действительно стало легче. – Что случилось с тобой в Праге? – решил отплатить он той же монетой. Веселье сразу же исчезло из Исина. Он смотрел на Ифаня погрустневшими глазами, все еще продолжая улыбаться. – Дай мне выпить. Исин попытался отобрать у Ифаня бутылку. Его собственная уже давно была пуста и валялась рядом, а отвечать он не собирался. Старший только наблюдал, как тот сделал сразу несколько глотков. Глупо было надеяться, что Исин так просто раскроет все свои тайны, которые столько лет прятал. Не сводя с него глаз, Ифань забрал бутылку из рук парня, который лежал на животе возле его ног. – Тогда что случилось с тобой, когда мы виделись в последний раз? – Это не честно! – запротестовал Исин, как маленький. – Моя очередь задавать вопросы. – Мы уже не играем. Ифань внимательно на него смотрел, боясь пропустить хоть один признак намечающегося побега. Исин сел на колени, встретившись с ним взглядом. – Ты просто хочешь меня напоить. Он потянулся за полупустой бутылкой, но Ифань спрятал ее за спину. Очередная попытка уйти от темы провалилась. – Просто расскажи, – тихо сказал он. Исин разочарованно выдохнул, отвернувшись. Он не хотел говорить о Сеуле, о том, что сделал не так или чьи жизни испортил. Исин не умел нести за это ответственность, точнее не умел с ней справляться, прогибаясь под тяжестью собственной вины. С Чонином они больше не виделись, но тот никогда не исчезал из поля зрения, мелькая в журналах или на экранах. Исин продолжал работать в компании его отца и каждый раз за утренним, обеденным или вечерним кофе выслушивал новую порцию сплетен о личной жизни молодой знаменитости: с кем он сейчас, с кем поругался или кого бросил. Создавалось ощущение, что Чонин перестал принимать людей за людей. Исину было больно осознавать, что это он стал причиной всего этого. Он всегда будет помнить Чонина таким, каким тот был в их первую встречу: простым и открытым, с улыбкой воспринимающим любую неудачу. Не то чтобы Исин его не любил. Любил. Но по-своему. Просто он научился говорить нет, если чего-то не хочет. Даже когда стоит согласиться. Вот он и сбежал в Таиланд, надеясь найти здесь тишину. Ифань положил руку ему на плечо, притягивая к себе и обнимая. Младший всем своим существом выражал разочарование. В себе, в других – это было неважно. Просто человека принято успокаивать, когда ему плохо. Исин уткнулся ему в плечо, выдыхая. Его так давно не обнимали. Тем более Ифань так давно этого не делал. – Я больше не хочу никому причинять боль, – это было единственным, что он ответил. Ифань просто гладил его по спине, понимая, что Исин вообще не из тех, кто говорит с другими о своих проблемах. Он всегда все переживал сам, даже когда не мог справиться. – Остальные сами этого хотят, раз позволяют тебе. В этом нет твоей вины. Исин горько усмехнулся. – Мы все умеем хорошо защищаться, и если кто-то нас обманывает или издевается, или причиняет боль, значит, мы сами так решили, дали слабину. Никто ничего не может нам сделать против нашего желания. Просто иногда хочется, чтобы в твоей жизни был кто-то, и ты готов согласиться со всем, что он в нее привнесет. Исин не собирался устраивать тут мелодраму, просто алкоголь на него не очень действовал. Да и присутствие Ифаня сыграло свое. – Даже если я захочу причинить боль тебе? – он посмотрел на Ифаня, отодвигаясь. – Ты бы мне позволил? Исин напоминал сейчас себя прежнего с детской наивностью в глазах. Ифань только развел руки в приглашающем жесте. В конце концов, он ему никогда ни в чем не отказывал. Младший смотрел на него с полминуты, а потом, просто рассмеявшись, отвернулся. Ифаню такой ответ не понравился. Повернув Исина за шею обратно, он прикоснулся к его губам, крепко целуя. Растерявшись, тот не сразу сообразил, что происходит. Он, конечно, понимал, что к этому могло привести их сегодняшнее веселье, но неужели Ифань действительно мог воспользоваться ситуацией? Однако приличный градус алкоголя в крови и долгое отсутствие секса явно не способствовали здравомыслию и принятию взвешенного решения, поэтому Исин, недолго думая, обнял Ифаня за талию, притягивая ближе и открывая рот в приглашении. Они целовались очень долго, смакуя сладковатый вкус колы. В голове сразу стало легко и свободно. Ифань лег на траву, укладывая Исина на себя и продолжая вылизывать чужие губы. Он бы должен чувствовать себя просто ужасно, ведь Исин был ему почти как брат – Лухан бы убил за такое. Перебирая волосы на затылке одной рукой, второй он поглаживал поясницу, ощущая чужое тепло. Исин всегда очень комфортно помещался в его руках. Сменив опорную руку, Исин подтянулся немного выше, сразу ощущая напряжение в чужих брюках. Еще раз двинув бедрами, он дождался того, что Ифань коротко простонал ему в рот. Перевернув их, старший, не теряя времени, развел его ноги шире и прижался крепче бедрами. Они бы так и продолжали, если бы где-то совсем недалеко не залаяла собака. Испугавшись, оба подняли головы, вглядываясь в деревья и не разрывая при этом объятий. – Кажется, нас поймали, – хихикнул Исин, чувствуя, что пьянеет все больше. Ифань посмотрел на него, снова склоняясь и целуя в щеку. – Пойдем ко мне, – прошептал он, спускаясь на шею. Исин только глупо улыбался, пытаясь сообразить, что он должен сделать. Он так давно не чувствовал чужого тепла, что ему сейчас никак не хотелось отпускать Ифаня. Старший провел рукой от шеи к животу, оттягивая чужую майку и собирая складками внизу, пока не остановился в опасной близости от внутренней части бедра. Он посмотрел Исину в глаза, замечая в них зачатки паники и, не отрывая взгляда, поцеловал пухлые губы. – Пойдем? – еще раз спросил он, целуя Исина в нос. Младший закрыл глаза, едва заметно кивая. *** Они ехали в метро, сев в последний вагон, чтобы никто не мешал. Парочка случайных пассажиров не считалась. Боясь отпустить, Ифань все время прижимал Исина к себе, периодически прикасаясь к его голове или целуя в висок. Так, казалось, он может удержать его возле себя. – Мне кажется, я делаю что-то неправильное, – смущенно улыбаясь, признался Исин куда-то ему в плечо. Его не покидало ощущение, что Ифань им попользуется, а потом просто оставит. Правда, это не было так, как в прошлый раз, когда альфой руководила только похоть. Сейчас он более трепетно обращался с ним. Исин и сам не мог понять, как ему больше нравится. Ифань не стал ничего отвечать, лишь погладил Исина по обнаженной руке. Тот весь день проходил в широкой майке, и только сейчас Ифань заметил, как много та открывает. Он притянул его лицо к себе, снова целуя. – Не надо на меня так смотреть, – проныл Исин, вновь утыкаясь лицом в чужое плечо. – Как? Ифань провел пальцами по пояснице у края шорт, наблюдая, как в окне проносится ночной город. – Будто я тебе нравлюсь, – Исин только сильнее прижался к нему, ощущая биение чужого сердца и дыхание. Запустив Исина в свой номер, где с самого утра никто не был, Ифань закрыл дверь на ключ, чтобы иметь возможность его задержать, если тот вдруг предпримет попытку к бегству. Ему до сих пор не верилось, что удалось все-таки заманить младшего к себе. С Исином всегда приходилось действовать по ситуации, а Ифаню это никогда не нравилось. – А у тебя тут неплохо, – произнес Исин, стоя к нему спиной и осматривая временные владения. Просторный номер был погружен в полумрак. Освещал его только свет из коридора, который старший не стал выключать. В свете ночных огней города, проникающих в помещение из незакрытого окна, Исин выглядел по-особенному волшебно. Пусть все сегодня будет таким. Ифань подошел к нему сзади, обнимая и утыкаясь носом в макушку. Посреди комнаты находилась огромная кровать, так и намекая на продолжение. Исин нервно сглотнул. – Остановись, пока не стало поздно, – тихо попросил он, когда Ифань все крепче прижимая к себе, стал подталкивать его к постели. – Уже давно поздно, – ответил тот, разворачивая его лицом и снова целуя. Исин не мог перестать переживать. Что бы Ифань ни делал, он почти никогда не оставлял Исину выбора, будь то вмешательство в его проблемы или более интимная ситуация, как сейчас. Он, наверное, никогда не оставлял своих повадок альфы, просто подчиняя остальных себе. Надавливая пальцами на поясницу, он заставлял Исина прогибаться, прижимаясь к своему животу, при этом настойчиво проникая в его рот. Из всех разговоров, что Исин когда-либо успел подслушать, он помнил, что старший любил секс и редко когда мог отказаться от возможности им заняться. Но Исину не хотелось стать просто очередной возможностью. Ифань утянул его на кровать, снова прижимая к себе и горячо выдыхая в подбородок. Он явно был более опытен, чем Исин, точно зная, когда что делать, в то время как Исин просто упирался в одеяло, пытаясь сообразить, куда деть руки. Старший снова уложил его на себя, продолжая отвлекать поцелуями. Хотя Исина и отвлекать-то не было необходимости, у него и так голова шла кругом от опьянения. Если бы он захотел сбежать, то, наверняка, запутался бы в своих собственных ногах. Но даже такое состояние не могло помешать воспринимать реальность вокруг. Исин никогда не мог перестать думать. Хотя момент, когда старший успел расстегнуть и приспустить на нем шорты, чтобы свободно проникнуть под них рукой, он точно пропустил. Уверенный палец скользнул по ложбинке между ягодицами вниз и вынырнул обратно, заставляя Исина судорожно вдохнуть, разрывая поцелуй. Ифань, глядя прямо ему в глаза, с силой провел ладонями по спине, собирая майку возле лопаток и кусая за сосок, выглянувший в вырезе. Исин прикрыл глаза, пытаясь понять, чего он на самом деле хочет. – Если ты сейчас снова сбежишь, оставив меня перевозбужденным, клянусь, при следующей встрече, я не дам тебе сказать и слова и перейду сразу к делу. В голосе старшего было столько детской обиды и негодования, что Исин поневоле рассмеялся, падая на альфу сверху. – Совсем было плохо в прошлый раз? – спросил он, хитро щурясь. Ифань тоже сузил глаза, укусив его за плечо, окончательно стаскивая майку. Исин ни в коем случае не имел сейчас право уйти. Избавляя его от одежды, Ифань чувствовал, что еще немного и сорвется, но нельзя было действовать резко. Прошлый раз это напугало Исина. А сейчас он жался к нему, как котенок, ища тепла. Уже полностью обнаженный Исин лежал на нем, пытаясь выровнять дыхание, но старший никак не давал этого сделать, продолжая мучить и явно растягивая удовольствие. Лучше бы он сразу нагнул его и сделал свое дело, чем заставлять переживать все это снова и снова. Проникнув в него пальцами, Ифань сразу почувствовал, насколько тот был узок. Пришлось еще сбавить темп, чтобы лишний раз не причинить боли. Исин хрипло выдохнул, чувствуя, как дыхание не может подстроиться под ритм сердца. Так далеко они еще не заходили, поэтому сразу возникало желание исчезнуть, пока не поздно, ведь кроме воспоминаний о ночи, проведенной вместе, у него ничего не останется. И как назло, Ифань начал действовать еще более бережно, доводя Исина до исступления. Старший вылизывал его плечо, продолжая подготавливать. Он знал, что Исин тоже этого хочет, но боится себе в этом признаться. О последствиях они поговорят завтра. Вынув из него пальцы, он снова провел руками по спине и бокам, пытаясь успокоить. Исин мелко подрагивал на нем, не желая встречаться взглядами. Это, конечно, было приятно ощущать на себе его тяжесть, но Ифаню ведь тоже требовалось раздеться и элементарно достать презерватив, тогда они уже вместе смогли бы продолжить. Аккуратно перевернув их набок, Ифань приподнял лицо младшего за подбородок, мягко целуя. Исин смущенно улыбнулся. Слава богу, не кричал так отчаянно, как в прошлый раз. Значит, можно продолжать. Опрокинув его на спину и снова поцеловав, Ифань старался как можно незаметнее избавиться от одежды, которая начинала липнуть к телу. Но чтобы достать защиту, пришлось все-таки прервать поцелуй. Исин, не спуская глаз, смотрел, как Ифань вытаскивает из сумки возле кровати квадратный пакетик и разрывает его. Он что, всегда возил их с собой? Исин не мог поверить, что через пару мгновений, они переступят черту, за которую уже нельзя вернуться – снова стать просто друзьями. Ифань сейчас надевал презерватив, чтобы заняться с ним сексом. Что-то это должно было означать. Старший, улыбаясь, вернулся к нему, вынуждая сердце Исина еще сильнее сжиматься от непонятного чувства внутри. Прижав Исина за поясницу к себе, он лизнул его в подбородок, замечая в чужих глазах сомнение. – Чего ты боишься? – спросил он, откидываясь на спину и увлекая Исина за собой. Тот положил ладошки ему на грудь, пряча взгляд. Ифань провел кониками пальцев по его бедру, вынуждая толпу мурашек пробежаться по коже. Он старался выглядеть как можно более расслабленным, чтобы Исин мог ему довериться, хотя у самого нервы собирались комком в горле. Исин положил голову ему на плечо, выдыхая. – Что не понравлюсь тебе, – тихо выдохнул он. Ифань провел руками по его спине, задерживаясь на ягодицах: – Не говори глупостей. Для уверенности еще раз поцеловав его, Ифань подтянул чужие коленки выше, вынуждая Исина сесть на нем и упереться руками в кровать. Скользнув напоследок пальцем внутрь, он аккуратно пристроился и мягко вошел. Исин открыл рот, хмуря брови, замерев так на несколько мгновений. Зато Ифань почувствовал, как в голове что-то начинает закипать. И это вовсе был не алкоголь. Проведя пальцами по чужим бедрам, он заставил Исина очнуться и посмотреть на него. В глазах того было столько растерянности, что Ифаню даже стало жалко его. – Ложись на меня. Он аккуратно потянул чужие руки, вынуждая уткнуться ему носом в плечо. Сам же согнул ноги в коленях, проникая глубже и заставляя Исина жалобно проныть. Придерживая того за спину, он начал медлено двигаться, стараясь не делать резких движений, ощущая, как стихает чужая дрожь. Исин был таким податливым в его руках. Он не знал, с чем это было связано. То ли он сам по себе был таким, то ли боялся сопротивляться. Обычно Ифань любил быстрый и интенсивный секс, получая от него максимум удовольствия, но сейчас ему хотелось прочувствовать Исина и возможно даже попытаться понять. Замечая неловкие движения навстречу, Ифань перестал так крепко сжимать парня, давая ему больше свободы. Исин оторвался от него, выпрямляясь, и начал медленно на нем двигаться. Ифань никогда не смотрел на своих партнеров во время секса, считая, что это больше отвлекает, чем возбуждает, сосредотачиваясь на процессе. Но Исин был таким красивым, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, из которого изредка вырывались измученные вздохи. Скользнув рукой по шее, старший провел по его груди, задевая напряженные соски и опускаясь дальше на бедра. Исин, закинув голову назад, застонал, полностью садясь на нем и замирая. Ифань боялся сделать вдох и пропустить момент, когда Исин, открыв глаза и томно посмотрев на него, откинется руками назад, полностью открывая себя. Так Ифань еще никогда не занимался сексом. Исин был просто восхитительным. Сев, Ифань обнял младшего за талию, целуя в подбородок и позволяя Исину закинуть руки ему на плечи. Уткнувшись носом ему в шею, Ифань продолжал вдыхать его запах. В голове непроизвольно всплыли воспоминания первой течки омеги, когда Лухан оставил их вдвоем. Наверное, тогда впервые Ифань осознал, что Исин не просто младший брат его лучшего друга, а самая настоящая омега. Интересно, если бы он тогда предпринял попытки поухаживать за ним, как бы сложились их отношения? Смог бы он его полюбить? Уложив Исина на спину, он навис над ним, упираясь руками возле его головы, не прекращая двигаться в нем. Исин был тихим, почти не издавая ни звука. Приходилось наклоняться к нему, чтобы различить тихий скулеж, который Ифаню отчаянно хотелось слышать. Остановившись на мгновение, он вгляделся в лицо младшего, что распластался под ним. Тот, открыв глаза, непонимающе посмотрел на него, и Ифань ощутил, как по спине пробежался табун мурашек. – Что-то не так? – хрипло спросил Исин, силясь понять, почему тот остановился. Ифань только покачал головой, снова наклоняясь к нему для поцелуя. Ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно: чувствовать тепло кожи Исина, слышать его дыхание. В горячем воздухе Таиланда все ощущения были обострены, и Ифань всей поверхностью кожи впитывал происходящее. Исин, конечно, любил целоваться, но не в таком положении, и не когда он был возбужден до предела. Он попытался сказать об этом Ифаню, но тот просто проглотил все звуки протеста, заставляя его подчиниться. Это было странно. Никто не прерывался в процессе, только ради того, чтобы поцеловаться. Ощущая, как чувства внутри понемногу начали затихать, Исин расслабился, наслаждаясь томными ласками, что дарил Ифань. Аккуратно выскользнув из Исина и получив очередной разочарованный вздох, Ифань лег на него сверху, смотря в глаза. – Что ты делаешь? Исин откровенно не понимал, что происходит. Как будто Ифань мстил ему за все прошлые издевательства. – Не знаю, – улыбнулся тот, переворачивая Исина на живот и поднимая за бедра. Усадив Исина перед собой, он прижался к нему сзади, выдыхая во влажную шею. Исин вздрогнул, хватаясь за спинку кровати. Скользнув руками к животу парня, Ифань обвел пупок, спускаясь вниз и почти невесомо погладив его напряженную плоть. Ему нравилось мучить Исина, чувствовать его дрожь и нетерпение. Он всегда любил смущать младшего, заставляя теряться от нерешительности, и то, что происходило сейчас, не было исключением. Ифань четко осознавал, что перед ним не кто иной, как Исин. И от этого становилось еще лучше. Прижавшись к ягодицам омеги, Ифань начал медленно двигаться, не проникая внутрь, при этом продолжая поглаживать младшего. Исин терялся в ощущениях. Он надеялся, что они просто займутся сексом, а потом разойдутся, оставив друг другу воспоминания о приятно проведенном времени, но Ифань слишком затянул с «просто сексом», вынуждая Исина нервничать. Каждый раз, когда он был близок к разрядке, Ифань сжимал его плоть у основания, вынуждая терпеть, скрепя зубами. – Хватит, – проныл он, в очередной раз попытавшись вырваться, но Ифань, лишь приподняв его за бедра и раздвинув ягодицы, скользнул внутрь, заставляя Исина сдавлено простонать. Ифань медленно двигался в нем, одной рукой придерживая за живот, чтобы Исин не сбежал далеко. Проникая до предела и выходя почти полностью, он чувствовал, как напрягаются мышцы на животе у младшего. Зато голос Исина, что стал громче, еще больше будоражил. Ему не хотелось останавливаться. Ему хотелось продолжать наслаждаться Исином. Он и сам не знал, откуда такое взялось. Был ли виноват в том алкоголь, или ему просто хотелось испытать что-то новое. Он же так мечтал о переменах. Надавив Исину на шею, Ифань заставил того склониться, упираясь локтями в покрывало. Ему было уже тяжело сдерживаться, чувствуя, что скоро наступит пик. Но так хотелось еще больше растянуть этот вечер. Мог же Ифань хоть на мгновение представить, что завтра никогда не наступит, и он сможет навсегда остаться в данном моменте? Ускоряя движения, он слышал, как Исин сдавленно стонал под ним. Наклонившись к нему, он снова взялся за его плоть, прикусывая кожу между лопаток. Исин почувствовал, как из глаз посыпались искры. Резкая боль от укуса прошлась вдоль позвоночника, разливая по телу горячее тепло. Ифань явно за что-то ему мстил. Ноги уже дрожали от напряжения, и он не смог сдержать долгого стона, когда по телу прошлась судорога. У него даже зазвенело в ушах. Ифань прижимался к нему сзади, дожидаясь, мягко поглаживая ноги и живот, лаская губами острую лопатку. Исин не любил достигать оргазма при других, чувствуя себя в этот момент слишком уязвленным. Ему не нравилось доставлять кому-то удовлетворение от того, что он так легко под кого-то подставился. Но Ифань чувствовал себя совсем по-другому. Его накрыла взявшаяся из неоткуда нежность. Он, выскользнув из Исина, уложил его на живот, позволяя отдышаться и прийти в себя. Сняв презерватив, он лег рядом, доводя себя до оргазма рукой. Ему совсем не хотелось давить на омегу еще больше, в конце концов, он получил достаточно от него, чтобы просить о большем. Через пару мгновений Исин почувствовал, как по его бедру стекает горячая жидкость, заставляя кожу покрываться мурашками. Ифань, тяжело дыша, уткнулся лбом в его плечо, совсем рядом с укусом, что до сих пор горел на коже. Они лежали, не шевелясь, понемногу приходя в себя, пока Ифань не посмотрел на часы, висевшие на стене. – Ничего себе! – воскликнул он. – Уже полчетвертого утра. Исин повернулся на бок, зачесывая челку назад и направляя взгляд в окно. Там все еще светился ночной город, но уже через какие-то полтора часа встанет солнце, и люди пойдут на работу. Ифань снова прижался к нему, обнимая поперек груди и целуя в затылок. Глубоко вдохнув, он усмехнулся. – Как же ты меня возбуждаешь. Это не то, что хотел бы услышать Исин, но все равно он ощутил удовлетворение, что хотя бы так произвел впечатление. Его начинал смаривать сон. Все еще чувствуя, как кружится голова, он подтянул под себя подушку, утыкаясь в нее носом. Старший, похоже, тоже засыпал, начиная сопеть ему куда-то в шею, все еще держась за него. Продолжая улыбаться, Ифань чувствовал себя просто феерически. Он и не думал, что поездка в Таиланд может обернуться таким сюрпризом. Ему еще многого хотелось от Исина, и он прекрасно понимал, что одного вечера будет мало. В конце концов, они так давно просто не разговаривали друг с другом. А тут добавилось еще столько всего приятного. Он еще никогда не засыпал таким счастливым. *** Исин проснулся резко, выдернутый из полудремы громким звуком. Подняв голову с подушки, он попытался сообразить, где находится. Ему было душно настолько, что даже пересохло в горле. В комнате все еще было сумеречно, и в окна через жалюзи проникал легкий утренний свет. Значит, было еще слишком рано. Повернув голову, Исин обнаружил Ифаня, что развалился почти на всю кровать, когда сам Исин пристроился где-то на краешке. Голого Ифаня. Тоже самое можно было бы сказать и о Исине. Аккуратно поднявшись, он решил дойти до ванной за глотком воды, но стоило ему только встать, как он почувствовал резкую боль. Тихо выругавшись, он сел обратно на кровать, хватаясь за несчастную голову, которая, казалось, трескалась изнутри. У него еще никогда не было такого похмелья. Что было такого во вчерашнем роме? Снова открыв глаза, Исин увидел на полу мобильный старшего, который не переставая мигал. Это, наверное, он разбудил Исина. Медленно нагнувшись, он поднял злосчастный телефон и разблокировал экран. Но лучше бы он этого не делал. На экране высветились шесть пропущенных звонков от Минсока и два сообщения от него же. Последнее черными буквами было выведено в маленьком окошке на экране. Как отдыхается? Позвони мне, когда вернешься. И смайлик с поцелуем в конце. Исин почувствовал, что его тошнит. Схватив свои вещи, он быстро добрался до ванной, где его встретило не сильно красивое отражение в зеркале: волосы были взъерошены, губа прокусана и на шее и плечах красовались начинающие проступать темные пятна. Вспоминая вчерашние события, Исин повернулся спиной, обнаружив между лопаток темный синяк. Такой будет долго сходить. Горестно выдохнув, он оперся руками на раковину, опуская голову. И о чем он только думал? Поверил волшебству, надеясь, что на утро не окажется у тыквы? Глупо, Исин. Очень глупо. Просто единственный раз в жизни он позволил себе забыть все доводы против и насладиться процессом, стараясь не придавать этому большого значения. Ифань был давно занят. Помолвлен. И просто хотел развлечься. Он же и раньше уже пытался изменить Минсоку, и, кто знает, может, делал это постоянно с кем-то другим. С другими. А Исин просто оказался в нужном месте и в нужное время. Помог расслабиться. Сколько можно закрывать глаза на правду? Найдя в аптечке болеутоляющее, он закинул сразу две таблетки в рот и вместо того, чтобы запить их водой, засунул голову под ледяную струю. Немного полегчало. Но не на столько, чтобы встретиться с реальностью лицом к лицу. Часы на стене показывали пять утра, значит, он проспал чуть больше часа. Одевшись, он тихо вышел из ванной, оставив после себя залитый водой пол и мокрое полотенце. Ифань все также спал, даже не заметив чужого отчаяния. Кое-как найдя ключ, Исин, выключил в небольшом коридоре свет, и попытался тихо закрыть за собой дверь. Ему предстояла долгая дорога домой, полная косых взглядов и бесконечного самобичевания. Очнувшись по будильнику, Ифань мутным взглядом обвел комнату. Не поняв, что же все-таки не так, он снова уронил голову на подушку, решив подремать еще пару минут, до того как придется собираться на встречу. Однако, почти сразу вспомнив, что никакой встречи у него сегодня нет, также как и вчера, он снова открыл глаза. Исин. Ах вот что было не так. Снова поднявшись, он не обнаружил младшего в комнате. Собственно, также как и его вещей. Очередное дежавю. Сев на кровати, Ифань взъерошил волосы, пытаясь окончательно проснуться. В комнате было уже светло и создавалось ощущение, что он провел ночь в одиночестве. Но ведь это было не так. Поднявшись с постели, скрепя всеми суставами, он добрел до ванной, обнаружив там беспорядок. Видимо, Исин очень торопился оставить его одного. Разочарованно выдохнув, Ифань оперся на косяк, смотря на свое отражение в зеркале. Значит, все-таки опять сбежал. Он и представить не мог, что утро может принести столько огорчения. Какая-то непонятная обида начала затапливать его, будто Исин его использовал и бросил, хотя это было далеко не так. Ему казалось, что они оба этого хотели. Зря, наверное, Ифань рассчитывал, что с утра снова увидит его. Надев трусы и открыв балконную дверь, Ифань вышел на пока еще прохладный воздух. Он глубоко вдохнул, пытаясь привести свои мысли и чувства в порядок. Жизнь в городе уже давно кипела, розовые такси развозили людей, спешащих на работу, закусочные подавали завтраки и школьники бежали на учебу. Это только он прохлаждался в одном нижнем белье на десятом этаже. Мысль о еде заставила желудок жалобно заурчать. Странно как еще после вчерашнего у него могло остаться чувство голода. Ифань усмехнулся, вспоминая недавние приключения. Да, ему точно нужен был завтрак. Несмотря на неудачное утро, он чувствовал немалый прилив энергии. Все-таки день отдыха и хороший секс ночью давали неплохие результаты. Быстро собравшись, Ифань вышел на улицу, направляясь к ближайшему кафе, но не прошел и половины дороги, как увидел недалеко мужчину толкающего впереди себя тележку с едой. Внезапная мысль наполнила его радостью. Купив сразу три булочки с разной начинкой, Ифань решил не тратить время на кафе, а направиться куда-нибудь еще. Например, залезть на какой-нибудь небоскреб, чтобы изучить панораму города, или съездить до пригорода и посмотреть жизнь в деревне. В конце концов, кто сказал, что они больше не увидятся? Теперь Ифань с нетерпением будет ждать встречи, чтобы потребовать объяснений. И посмотрит, как Исин выкрутится на этот раз. *** – Дамы и господа, наш самолет готовится произвести посадку в международном аэропорту Шоуду. Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни безопасности. Просим вас привести спинки кресел в вертикальное положение и убрать откидные столики. Сняв повязку с глаз, Исин выпрямился в своем кресле. Он не любил спать в самолетах, потому что всегда потом чувствовал себя разбитым. В конце концов, к чему могут привезти полтора часа сна в неудобном положении, когда тебя еще всегда будят, стоит только сну начаться? Потянувшись к рюкзаку, что лежал в ногах, Исин, немного в нем порывшись, вытащил небольшое зеркало. Его ему когда-то подарил Чонин, посчитав, что Исину надо больше следить за своей внешностью. И правда, взглянув на себя, Исин ужаснулся: волосы примялись с одной стороны, челка торчала вверх, а на щеке остался след от надувной подушки. Бывало и хуже, – подумал Исин, прилизывая волосы. Он не спал последние часов сорок, наверное. Поэтому стоило только сесть в самолет и открыть новую книгу, как его тут же сморил сон. Предложение поработать в Китае поступило совершенно внезапно. Один из знаменитых режиссеров собирался снимать какой-то мистический фильм и потребовал, чтобы Исина взяли в команду консультантов. И вот теперь у него на руках контракт на четыре месяца с возможностью продления и рейс до Пекина в один конец. Вообще, Исин даже был рад. Он сможет чаще видеться с Луханом и наконец-то познакомится со своей племянницей. К тому же он уже давно думал вернуться в Китай. После нескольких лет жизни в разных местах, его все равно тянуло в сторону дома. Упаковка вещей как всегда заняла много времени. Вообще было странно, как он умел обживаться таким количеством барахла, когда нигде подолгу не задерживался. Пришлось упаковывать кучу коробок и отправлять их почтой. Оставалось только одна проблема. С Ифанем они так и не поговорили. Исин не отвечал на его звонки и сообщения. Ему как-то страшно было встретиться с ним и услышать то, зачем старший его так старательно разыскивал. Ничего хорошо там точно не будет. Поэтому Исин с грациозностью привидения планировал избегать его. Тем более Пекин не такой маленький город, чтобы можно было опасаться случайных встреч. Каждый раз, наблюдая в иллюминатор, как самолет кружит над столицей, Исин начинал вспоминать те времена, когда они жили здесь с Луханом. Это было почти десять лет назад. Теперь Исину почти двадцать восемь, и он вполне успешный писатель, путешествует по миру, и имеет контракты с профессионалами в разных частях света. Он больше не наивный школьник с мечтами покорить мир. Он его уже покорил. Чем больше Исин путешествовал по миру, тем лучше понимал, что нигде не сможет найти свое место. Даже в своем родном доме, в своей комнате, в которой с годами ничего не менялось, он все равно всегда чувствовал себя чужим и никак не мог понять, где же была та причина. Забрав свой багаж, он закинул все чемоданы на тележку и направился к выходу. Сегодня в планах было добраться до отеля, где на его имя был зарезервирован номер-люкс, потом, возможно, он доедет до банка и откроет местный счет. А потом Исин будет спать. В компании ему нужно было появиться только в понедельник, и все документы будут готовы тоже только в понедельник. Поэтому можно было расслабиться. Исин даже думал сходить куда-нибудь поесть и немного прогуляться, если хватит сил. Выйдя в зал прилетов почти последним, он уже готов был направиться на стоянку такси, но замер, как вкопанный посреди холла. За десять метров от него, хитро улыбаясь, стоял Ифань. Длинное черное пальто и новая короткая стрижка создавали ему образ хищника, готового в любой момент броситься на свою жертву. Исин почувствовал, как внутри все начинает холодеть от страха. Он даже подумал кинуться бежать, побросав все свои драгоценные вещи. Как Ифань вообще узнал о его прилете? Исин только Лухана предупредил, что собирается приехать, но даже даты ему не назвал. Оглянувшись по сторонам, он уже начал прикидывать, как бы незаметно исчезнуть, вдруг старший не заметил его, но Ифань, уловив слабый намек нерешительности, уверенным шагом направился в его сторону. – Решил, что эскорт до места назначения тебе не помешает, – Ифань отодвинул Исина в сторону, забрав у него тележку и подтолкнув ее к выходу из аэропорта. – Пойдем. Я припарковался на северной стороне. Исин, вытаращив глаза, смотрел, как Ифань отвозит его вещи, сам же не имея сил сдвинуться с места. – Если будешь так стоять, то я уеду без тебя, – крикнул, не оборачиваясь, Ифань. Не имея другого выбора, Исин последовал за ним, совершенно не понимая, каким образом сумел угодить в ловушку. Он же все расчетал! Пекин встретил холодным ветром и пасмурной погодой. Но, несмотря на это, Ифань сверкал ничем не омраченной улыбкой, как будто еще что-то задумал. Усадив Исина на переднее сиденье, он принялся укладывать его вещи в багажник. Ему с таким трудом удалось все спланировать. Стоило только Лухану заикнуться, что Исин собирается вернуться в Пекин, то Ифань сразу понял, что это его шанс. Он семь месяцев ждал хоть какой-то намек на передвижение младшего, но Исин будто залег на дно. Ифань вычитал на фансайтах, что тот два месяца жил в Канаде, но подтверждения никто не нашел. И вот Лухан стал ключевым звеном по добыче информации. С того утра в Таиланде Ифань понял, что не может так легко все оставить и вернуться к прежней жизни. Ему нужен был Исин. Нужен рядом, как раньше. И если прежде младший всегда был в роли друга, то теперь Ифаню от него нужно было намного больше. То, что не мог ему дать никто другой. Узнав Исина с более интимной стороны, он вдруг понял, чего так отчаянно ему не хватало. У Ифаня появилось чувство, что он с другими просто терял время. Если бы он сразу обратил на него свой интерес, то мог бы давно уже устроить свою жизнь так, как и представлял в далеком детстве. Но не получилось, не заметил, не разглядел. И потерял то, что всегда имел под боком. Сев за руль, он посмотрел на съежившегося парня, который все еще пребывал в состоянии шока. Ифань надеялся, что его эффектное появление произвело только хорошее впечатление. Он в течение двух часов с утра провел в поисках подходящей одежды, которая смотрелась бы просто отпадно на нем, и при необходимости легко снималась. Так на всякий случай. Да, Исину сегодня не сбежать, как бы ему не хотелось. Полгода. Ифань терпел полгода! Полгода бесконечного ожидания, бессонных ночей и грязных фантазий. Исин просто заполнил все его мысли, заставляя скрытые фантазии выплыть наружу. Исин еще не знал, что его ждало. Ифань выяснил, с какой компанией у него заключен контракт, где находится ее офис, и в каком отеле у него зарезервирован номер. Он даже выяснил подробности его контракта, и вычислил людей, с которыми тот будет работать. Исин просто смотрел вперед, не зная, что сказать, а у Ифаня зудела кожа, так он хотел прикоснуться к нему. – Как ты узнал, что я прилетаю? – слабым голосом спросил тот. – Ты хотел спросить, как я узнал, что ты прилетаешь именно этим рейсом? Исин резко повернул голову и испуганными глазами посмотрел на него. Ифаня позабавила такая реакция. – Ты поступил очень опрометчиво, Исин, оставив меня тогда одного, – Ифань вывернул со стоянки, выезжая на автостраду. – Я, честно, был очень расстроен. Думал, мы сможем позавтракать вместе и снова погулять, а ты оставил мне только холодную постель и мокрый пол в ванной. Исин покачал головой, закрывая глаза. Ему что это снится? Тогда это должно быть каким-то кошмаром, не иначе. – Да ладно, – усмехнулся он, пытаясь вернуть себе самообладание. – Неужели, ты думал, что один день может что-то изменить в наших отношениях? Попытка атаковать в ответ могла привести оппонента к смятению, и тогда Ифань не запугает его еще больше. – Не пытайся мне дерзить, – рассмеялся Ифань. – Не забывай, что я знаю тебя, возможно, даже лучше Лухана. Конечно, он предполагал, что Исин начнет защищаться. Значит, тактика обвинения не подойдет. – Тот день был лучшим из всего, что случалось со мной за последние несколько лет. – Вау! – Исин чувствовал, что начинает паниковать. – Это звучит громко даже для меня. А ведь это я мастер кидаться красивыми фразами. Ифань усмехнулся. Оказывается, Исин храбрее, чем кажется. – Я знаю, что тебе самому понравилось, – он взглянул краем глаза на омегу. Исин хоть и не прятал взгляд, но руки, нервно теребящие лямку рюкзака, выдавали его с головой. – Я видел тебя. Мог наблюдать с близкого расстояния. Исин сглотнул, отворачиваясь. Ифань явно перегибал палку. Проблема ведь была далеко не в Исине. – Ты же несвободен, – напомнил он. – И собираешься жениться. Или уже забыл об этом? Ифань поджал губы: – Мы расстались. Почти сразу, как я вернулся в Китай. Это был один из самых неприятных скандалов в его жизни. Минсок никогда на него не кричал, но видимо альфе все-таки удалось его довести. У них и так последние два года отношения не клеились, и Ифань решил, что возможно просто затянул с предложением. Казалось, это должно было решить проблему, но легче не стало. Предложение-то он сделал, но вот свадьбы последующие полтора года так и не случилось. То Ифань откладывал дату, ссылаясь на свалившиеся проблемы на работе, то Минсок был не удовлетворен местом проведения церемонии или временем года, или тем, что его брат не сможет присутствовать. Кажется, они сами подсознательно откладывали все, будто чувствуя, что это может стать большой ошибкой. Наверное, не стоило Ифаню рассказывать про измену. Это было последней каплей. – Я надеюсь, не из-за меня, – попытался пошутить Исин. – Боюсь, что не смогу взять на себя вину, так как не преследовал подобную цель. Ему как-то не хотелось стать причиной чьей-то трагедии. Даже если подсознательно крушение отношений Ифаня приносило ему удовлетворение. Он устал мучиться один. – А если скажу, что из-за тебя? – поднял бровь Ифань. – Не ври. Исин понимал, к чему клонит старший. И либо Исин действительно его зацепил, либо Ифань всегда скрывал в себе романтичную натуру. В последнее ну никак не верилось. – Я никогда тебе не врал, – возразил старший. – С чего бы начинать сегодня? Исин пожал плечами, не поднимая взгляда. Эта ситуация совсем перестала ему нравиться. – А если скажу, что мне было мало? – Ифань мельком глянул на него, удовлетворяясь потерянным видом. – Что не было ни дня, когда бы я не думал о тебе? Что не могу поверить в то, что не замечал этого раньше? – Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко,– пробурчал Исин, отворачиваясь к окну. – Смущается он, – рассмеялся Ифань, въезжая в один из жилых районов. – Скажи честно, ты никогда не думал о нас? О том, что мы можем быть вместе? Исин не стал отвечать, притворяясь, что его интересует пейзаж за окном. Думал ли он о них? Он лет в пятнадцать отмел все подобные мысли, решая не зацикливаться на этом. Каждый, у кого есть старший брат, а у брата – лучший друг, думает об этом. Но Исину сразу дали понять, что это не про него. Это все не из его истории. – Почему ты сбежал? – попытался еще раз Ифань. – Почему ты вообще стал меня избегать? Его порядком бесила эта привычка младшего, никогда не отвечать на вопросы. – Я тебя не избегаю. И не сбегаю, – тихо ответил Исин, опуская голову. – Меня просто ничего не держит. – Так тебе нужна причина? – Ифань завернул во двор, заезжая на стоянку перед жилым домом, чтобы припарковать машину. – Или повод? – Почему мы здесь? – встревожился Исин, осматривая окружение. – Я здесь живу. Ифань заглушил мотор, поворачиваясь к младшему, который, кажется, начал понимать, в какие неприятности попал. Это не был эскорт. – У меня к тебе есть предложение, – перешел Ифань сразу к делу. – Попытайся со мной. Я думаю, что стоит забыть обо всех неприятностях и недопониманиях, что были между нами, и действительно начать все с начала. Я обещаю, что постараюсь быть внимательнее и больше заботиться о тебе. – Тебе не кажется, что это слишком? – смущенно улыбаясь, произнес Исин, едва веря в происходящее. – Нет, – Ифань провел тыльной стороной ладони по его щеке, привлекая к себе внимание. – Ты дал мне достаточно времени, чтобы подумать. Исин повернулся к нему. У него вдруг возникло ощущение, что Ифань не просто смотрит на него, он будто наконец-то видит его. – Вдруг это наша единственная возможность? – продолжил тот, так и не убрав руки. – Вдруг это действительно может быть по-магически волшебно? Ты готов упустить такой шанс? Ифань наклонился к нему, едва касаясь губ и не разрывая зрительного контакта. Он знал, что Исин любил красивые вещи и правильные слова, и когда у всего есть особый смысл. Простое «пошли переспим еще раз, и ты сам все поймешь» его бы не впечатлило. Старший вышел, открывая Исину дверцу, но тот лишь продолжил смотреть на него с удивлением. – У тебя сейчас на выбор две возможности, – произнес он, встав напротив, – Либо пойдешь со мной и узнаешь, как бы все это могло быть в реальности, либо останешься в машине, но в гостиницу я тебя везти не собираюсь. Исин посмотрел перед собой, пытаясь понять, что происходит. Он уже не мог нормально соображать из-за волнения. – Ты ведь знаешь, что будет правильнее, – Ифань наклонился к нему, протягивая ладонь. – Ты же знаешь, что во втором случае приключений не будет. Младший смотрел на раскрытую ладонь, вспоминая все те случаи, когда Ифань звал его последовать за ним. Когда-то он бы доверился ему без колебаний, потому что был уверен, что его не обманут, и эта ладонь крепко сожмет его собственную и будет уверенно вести его за собой. Что же изменилось сейчас? Исин сомневался равно полторы минуты, прежде чем взять Ифаня за руку. Тот уверенно потянул его к себе, выхватывая у него из рук рюкзак и захлопывая дверь машины. *** Ифань обнял его со спины, когда они зашли в лифт, вдыхая такой родной запах. Это было похоже на сон. Исин был сейчас рядом. Ифань не мог уснуть всю ночь, думая о том, что наконец-то увидит его, сможет обнять, поцеловать. Убрав волосы, он поцеловал его за ухом, замечая, как Исин весь сжался. – Спасибо, что выбрал меня, – тихо прошептал Ифань. Исин обернулся к нему, заглядывая в глаза. В них было столько детской доверчивости, что Ифань невольно улыбнулся. Он будто читал в них «смотри, не сломай». Развернув его полностью, Ифань с жадностью поцеловал пухлые губы, по которым успел так соскучиться. Исин что-то невнятно промычал, но через пару секунд, притянул его за воротник ближе к себе. Ифань обнял его за поясницу, придавливая к стенке лифта. Ему стоило стольких усилий, чтобы удержать все свои желания внутри. Он выцеловывал чужой висок, слыша сбитое дыхание, и ощущая руки под пальто. Его Исин – такой шалун. Он поднял его лицо за подбородок, снова проникая в его рот. Но насладиться друг другом им не дали. Лифт звякнул, добравшись до нужного этажа, и открыл двери. – Идем? – спросил его Ифань, проводя губами по лбу. Исин кивнул. Они выбежали наружу, поймав снова закрывающиеся двери. Ифань, быстро найдя в кармане ключи, открыл дверь, запуская Исина внутрь. Теперь ему некуда было бежать. – Хочешь поесть, или в душ, или еще что? Ифань скинул пальто, даже не думая, чтобы повесить его в шкаф. Исин повернулся было что-то ответить, но его, не предупреждая, подхватили под ягодицы, заставляя обхватить ногами талию. – Это я для приличия спросил, – усмехнулся Ифань, занося его в спальню и опуская на кровать. – У меня терпения не хватит. Все потом. Пока Ифань склонился над ним, оттянув ворот толстовки и выцеловывая ключицу, Исин, делая глубокие глотки воздуха, старался успокоиться. Он вцепился руками в чужие плечи, пытаясь найти хоть какую-то опору. В это время Ифань устроился между его ног, начав медленно двигать бедрами. Он вообще думал о чем-то еще, кроме секса? Ощутив холодные руки у себя под футболкой, Исин весь покрылся мурашками и попытался увернуться от прикосновения, но Ифань держал крепко. – Ты тоже ощущаешь желание? Ифань провел рукой вниз, сжав через ткань напряженную плоть. Исин промычал, отворачивая лицо в сторону. – Считаешь, что это взаимно? – он взял руку Исина и положил на свой пах. – Ты когда-нибудь чувствовал что-нибудь подобное? – Прекрати! – потребовал Исин, чувствуя, что в глазах собирается влага. – Почему? – усмехнулся Ифань, задирая вверх его кофту вместе с футболкой и прикусывая кожу на животе. Исин коротко вскрикнул и подтянул колени к животу, мелко задрожав. И только тут Ифань понял, что что-то не так. Выпрямившись, он внимательно посмотрел на младшего, который, закрыв лицо руками, тяжело дышал. – Ты что кончил? – игриво спросил он. Исин ничего не ответил, только крепче зажмурился и отвернулся. – Эй, посмотри на меня, – тихо попросил старший, пытаясь убрать чужие руки от лица. Но Исин упорно сопротивлялся. – Ну, прости, я увлекся, – тихо попросил Ифань, все-таки справившись с чужими руками. – Посмотри на меня. Вытерев скатившиеся по щекам слезы, Ифань аккуратно поцеловал дрожащие губы. – Просто медленно вдохни и попытайся расслабиться, – успокаивал он разнервничавшегося парня. – Прости меня. Я не хотел тебя пугать. Ифань лег рядом, дожидаясь, пока тот придет в норму. Когда дыхание Исина выровнялось, он притянул его к себе, заглядывая в покрасневшие глаза. – Прости, – прошептал он, убирая прилипшие ко лбу волосы. – Все нормально, – слабым голосом отозвался Исин, потерев глаза, и после притянул Ифаня к себе за шею. В этот раз они целовались медленно. Ифань мягко поглаживал спину омеги, стараясь не сильно налегать, но Исин сам начал проявлять инициативу, пробираясь руками под свитер и водя ими по животу. Ифань отодвинулся посмотреть, как тот, закрыв глаза, наслаждался неспешными ласками. – Точно все нормально? – улыбаясь, спросил старший, целуя нос. Исин закивал, обнимая Ифаня за талию. Старший был на удивление нежен. Обычно он любил все просто и пошло, постоянно экспериментируя: давай попробуем так или по-другому. А тут решил проявить более чувственную сторону. Он раздел Исина и уложил возле себя, просто прикасаясь к нему и тихо разговаривая. Иногда прикасался к его ресницам и говорил, что очень соскучился. – Я хочу увидеть тебя, когда проснусь, – тихо прошептал он, гладя внутреннюю сторону чужого бедра. – Здесь. Исин шумно выдохнул, прижимаясь ближе к нему. – Я здесь не навсегда, – он снова прервался на полувздох-полустон. – Четыре месяца. – Значит, это будут лучшие четыре месяца в нашей жизни. Ифань склонился над ним, целуя приоткрытые губы. – Если что, то я запер дверь, а ключ спрятал, – добавил он, хихикнув. – Так что если захочешь сбежать, то будешь это делать через окно. *** Исин почувствовал, как кто-то прикоснулся к его виску. Это, конечно, было приятно, но он очень не хотел выныривать из сладкой дремы, поэтому просто отвернулся, чтобы продолжить спать дальше. Но прикосновение повторилось. Только теперь кто-то провел пальцем по его губам. Исин вытянул руку, чтобы оттолкнуть помеху, но попал ею в чьи-то волосы. Ифань тихо рассмеялся: – Ты такой милый, когда не хочешь просыпаться. Исин открыл один глаз, посмотрев на улыбающегося мужчину перед собой. Пальцы, что задержались на голове, потянули несколько прядок, играясь с ними. – Ты проспал почти весь день, – Ифань кивнул на часы, стоящие на тумбочке рядом. – Сейчас уже ночь. Я подумал, что ты, наверное, голодный. И надо бы тебя в душ отправить. Ифань провел пальцем от подбородка к шее, замечая, как парень дернулся. – Мне бы одеться для начала, – пробормотал Исин хриплым ото сна голосом. Ифань наблюдал, как тот трет глаза, пытаясь окончательно прийти в себя. Проснувшись через пару часов после их секс-приключения, он вначале не поверил своим глазам, но Исин во сне прижимался к нему, пуская слюнки на футболку. Он так устал после долгого перелета, что не проснулся, даже когда Ифань вышел из душа, и когда готовил обед на кухне, и когда уронил его огромный чемодан, занося вещи в квартиру. – Удели мне немного времени, а то мне одному тут скучно. Ифань уткнулся носом ему в шею, вдыхая теплый аромат. Исин был такой нежный после сна, что хотелось его затискать в объятиях. У него всегда были такие чувства к младшему, уж чересчур милым тот был, особенно в свои десять. И с возрастом ничего не изменилось. Правда сейчас у Ифаня было полное право держать его в своих объятиях и делать с ним все, что захочется. – Мне надо в отель съездить. Кажется, Исин все-таки начал просыпаться. – Я уже им позвонил, – предупредил его Ифань, продолжая покусывать нежную кожу. – Они в курсе, что ты будешь жить здесь. – Почему? Исин откровенно недоумевал. – Потому что ты будешь жить здесь. Или ты уже передумал? Исин оглянулся, осматривая комнату. – Ты хочешь, чтобы я остался с тобой в квартире, где ты жил с другой омегой? – Какой ты собственник! – улыбнулся Ифань, ущипнув омегу за бедро. – Мы с Минсоком жили в другой квартире. Эту я снял недавно. Ифань просунул руку под одеяло, погладив сразу напрягшийся живот. – Я занес твои вещи, так что можешь переодеться, – оглядев младшего, едва прикрытого одеялом, он поправился. – Одеться. – Хорошо, – Исин кивнул, но с места не сдвинулся. – Ты что будешь смотреть? – Я тебя смущаю? – вскинул бровь Ифань. Исин резко сел в кровати, состроив обиженный вид. – Когда это я смущался? – возмутился он, сведя брови на переносице. – Хм, когда в двенадцать я в первый раз случайно увидел тебя голым. Или когда ты увидел, как мы с Минсоком целовались, – Ифань потянул за край одеяла, пытаясь его незаметно убрать, но Исин тут же пресек эту попытку, натянув его до груди. – Или когда мы с Луханом пытались выяснить у тебя, какой размер больше нравится омегам. Или когда я делал тебе минет в первый раз… – Ладно, я понял, – остановил его младший, густо покраснев. – Но, может, дашь мне все-таки одеться? Ифань только взмахнул рукой, указывая на ожидающие Исина чемоданы. Тот несчастно вздохнул и, отобрав у старшего одеяло, побежал к ним. Ифаню оставалось только усмехнуться над этим ребячеством. Он уже успел рассмотреть Исина во всех подробностях, да и их долгое знакомство способствовало тому, что он заранее эти самые подробности знал. Решив не мешать ему приводить себя в порядок, Ифань направился на кухню, чтобы приготовить им ужин, не забыв при этом шлепнуть по так удачно подставленной попе. Позже Исин, конечно, не захотел снова спать, набравшись сил во время дневного отдыха. Они забрались с Ифанем после ужина под одеяло и просто лежали, обнявшись. Исину было странно, почему тот не начал к нему приставать, ведь весь ужин делал пошлые намеки. Разве не для этого он заманил Исина в свои сети? Бесконечный секс и удовольствие. – Что будешь делать завтра? – спросил его Ифань, поглаживая чужую спину. – Не знаю. Надо везде появиться, отметиться. Заехать в отель забрать мои коробки, раз ты так любезно лишил меня проживания там. Я бы хотел погулять по городу. Очень давно тут не был и, кажется, многое забыл. – Пошли на свидание, – внезапно заявил Ифань. – Что? – рассмеялся Исин. – Ты зовешь меня на свидание после того, как затащил к себе в постель? Это как-то, наоборот, получается, не находишь? Ифань внимательно посмотрел на Исина. У него, в отличие от младшего, было серьезное отношение, а Исин, видимо, все еще воспринимал это как шутку. – Почему нет? Может, я хочу проводить с тобой больше времени не только в постели, – ответил он, наблюдая за чужим весельем. – Мне, кажется, так делают все нормальные пары. Улыбка медленно сползла с лица Исина. Он что, серьезно? Они теперь пара? Исин встречается с Ифанем? Это даже звучит странно, не то, что выглядит. – Ладно, – ответил Исин, пряча лицо у старшего на груди. Ифань улыбнулся на внезапное смущение. Ему самому было странно, насколько нормально это звучит сейчас. Будто так всегда должно было быть. Теперь у них есть возможность испытать это. На удивление в их «семейной жизни» сложилось все очень удачно. Первое время они чувствовали себя, как на медовом месяце. Ифань провожал Исина по утрам до офиса компании, где тот работал, и вечером забирал. Они долго целовались в машине перед расставанием всего лишь на несколько часов. При этом старший любил иногда наведываться к Исину на работу, когда тот этого совсем не ждал. Они либо болтали о всяких пустяках, либо вместе обедали, либо, опять же, целовались. Они каждый день спорили, кто будет готовить ужин, при чем, если пара ссорится при нежелании заниматься домашними делами, то эти хотели отобрать у другого шанс блеснуть своими кулинарными навыками. Чаще они шли на компромисс, готовя вместе. Им всегда было о чем поговорить. Исин часто спрашивал мнение Ифаня при том или ином повороте сюжета в его сценарии, подходит или нет, стоит упростить или, наоборот, сделать более заманчиво. Ифаню нравилось слушать младшего. Он, наконец-то, узнал, какой Исин, когда работает. Тот мог настолько увлечься, что забывал про назначенный ужин в ресторане. После двух таких сорванных свиданий, Ифаню пришлось звонить ему каждый час и напоминать, а потом еще и заезжать за ним в офис, иначе Исин мог просто умереть с голоду и даже не заметить этого. Однажды Ифань собрал ему обед на работу, чтобы тот обязательно поел. Исин, когда увидел, минут пятнадцать смеялся до слез, в прямом смысле катаясь по полу кухни, назвав при этом старшего заботливой женушкой. Ифань решил больше не повторять свой подвиг, но Исину-то, конечно, понравилось, однако, признаваться в этом он не спешил. Исин узнал, что Ифань, оказывается, не в состоянии сдерживать свое либидо. Ему хотелось каждый день. Зажимая Исина практически в каждом углу, он совершенно не слушал его протесты. – У тебя сейчас обеденный перерыв? – деловым тоном спросил Ифань, когда решил навестить его в офисе. Исин был завален работой по самые уши, и ему ну очень не хотелось сейчас отвлекаться, даже на Ифаня. – Ага. Он повернулся к Ифаню спиной, чтобы сложить в стопку бумаги, разбросанные по всему помещению, когда почувствовал руки у себя на бедрах. – С ума сошел? – прошипел он, пытаясь оттолкнуть, но Ифань только сильнее вжал его в стол. – У меня директор за стенкой! – Он – альфа? – Да! Ифань на мгновение остановился, раздумывая, но сразу же нагнул Исина еще ближе к поверхности: – Отлично. Исин честно старался быть тише, но почему-то именно это старшего не устроило. Он разложил его прямо на рабочем столе, закинув его ноги себе на плечи, и, чтобы тот не закрывал себе рот, придерживал за руки. Исин чувствовал себя жутко неудобно, но, признаться, сейчас шептание на ухо о всех тех вещах, что Ифань с ним делает, действительно сильно возбуждало. После, спрыгнув со злосчастного предмета мебели, он еле смог устоять на ногах, схватившись за стоящего рядом старшего. Тот рассмеялся, помогая Исину сесть в кресло. У Исина никогда не было столько секса. Казалось, он уже удовлетворился на годы вперед, но вкусно пахнущий и жарко дышащий Ифань рядом доказывал совсем обратное. Когда Исин захотел съездить к Лухану в гости, Ифань засобирался с ним, объясняя, что не хочет оставаться один, но младший категорически отказался брать его с собой. Странно, но никто из них даже через полтора месяца совместной жизни так и не решился рассказать Лухану о них. Почему-то обоим было страшно. – У тебя работа, – отговаривал его Исин. – Как ты собираешься объяснить свое отсутствие? – Я что-нибудь придумаю, – ответил тот, наблюдая, как младший собирает вещи. Почему-то ему стало не по себе. У него появлялось ощущение, что что-то не так, что Исин больше не вернется. Младший, заметив погрустневшего Ифаня, сидевшего рядом на кровати, подошел к нему и прижал к себе. – Я вернусь через пять дней, – тихо прошептал он, поцеловав в макушку. – Ты даже не успеешь соскучиться. – Это тебе так кажется, – пробурчал тот ему в живот, но все-таки обнял в ответ. Чем больше проходило времени, тем больше Ифань привязывался к омеге. Он и представить не мог, что можно заново привыкнуть к кому-то, кого знаешь практически всю свою жизнь. С Исином было так здорово жить вместе. Казалось, что большего ему уже и не нужно. Как-то вернувшись домой, он обнаружил Исина, спящего на диване. Последние две недели они толком и не виделись, утонув в рабочих делах. Всего только полчаса назад они говорили с ним по телефону, и Исин сказал, что дождется, когда придет старший, чтобы вместе поужинать. И видимо так и заснул на том же месте, положив телефон рядом с собой. Присев на корточки перед ним, Ифань вгляделся в лицо напротив. Исин выглядел очень уставшим, побледнел и похудел и, наверняка, нормально не питался на работе. Положив голову на подлокотник дивана, он спал, подтянув колени к груди. Ифань, просунув руку под шею, аккуратно поднял его на руки и понес в спальню. – Мне не пять лет, – пробубнил Исин куда-то ему в плечо. – Не надо меня относить в кровать. – Еще как надо, – тихо рассмеялся Ифань. Он положил младшего на постель, вытянув из-под него одеяло. Исин пошевелился, лучше устраиваясь, и потянул руки к шее Ифаня. Тот склонился над ним, целуя теплые губы. Что-то промычав, парень тут же закинул на него ногу. – Не сейчас, Исин, – мягко оттолкнул его старший. – Почему? – открыл тот сонные глаза, удивленно посмотрев на него. – Ты же хочешь. – Просто спи. У них уже неделю не было секса, но это был не повод мучить уставшего парня. У Исина подходили к концу сроки сдачи рабочей версии проекта, и он в прямом смысле еле доползал до дома. Ифань мог и потерпеть. Зато просто лежать рядом, удобно устроившись возле чужой шеи, слушать размеренное дыхание и щекотать чувствительную кожу – это было намного лучше любого оргазма. Исин был таким знакомым, таким домашним. Ифань готов был провести так всю свою жизнь. Забавно, что только сейчас рядом с Исином он начинал задумываться о вечности. *** Казалось, этой идиллии не будет конца. Казалось, они уже узнали все друг о друге. Казалось, они смогли подстроиться друг под друга так, что абсолютно все делали синхронно. Если Ифань был голодным, то Исин тоже начинал хотеть есть. Если у Исина болела голова, то Ифань тоже ходил без настроения. Если Ифань не мог заснуть, то Исину тоже не спалось. Бывало, они оба не спали до самого утра. Тогда Исин хватал одеяло и утаскивал Ифаня на небольшой балкон, чтобы посмотреть рассвет. Они никогда не говорили о чувствах. Никогда не говорили о том, что между ними происходит. О том, что это была всего лишь договоренность. Казалось, что все это будет продолжаться всегда и ничего не сможет встать между ними. Ифань начинал забывать обо всем на свете: о том, что его ждут родители, о том, что скоро лето, о том, что было до этого. О том, что всему приходит конец. Закончив все дела, они завалились на диван, чтобы провести немного времени вместе. Ифань устроился между согнутых ног Исина, еле-еле дотягиваясь до его подбородка. Младший, что-то рассказывая, бесконечно хихикал, периодически на эмоциях дергая Ифаня либо за одежду, либо за волосы. Они наслаждались тишиной в квартире, не решаясь включить телевизор или музыку. Им было достаточно их двоих. – А ты был когда-нибудь влюблен? – спросил его Ифань, просовывая руку под майку, чтобы погладить живот омеги. Исин захихикал, пытаясь оттолкнуть его. – Что, совсем никогда? Младший только смущенно улыбался, пытаясь натянуть одежду обратно. – По глазам вижу, что врешь. Ифань подтянул майку выше, прикусывая сосок. Исин снова захихикал, пытаясь замаскировать смехом стон, рвущийся наружу. Подобные манипуляции всегда приводили к одному результату. Ифань довольно промычал, почувствовав животом, как тот начал возбуждаться. – Кажется, у нас закончились презервативы, – игривым тоном сообщил он, расстегивая ширинку на чужих джинсах. – У меня в дорожной сумке что-то должно быть. Исин закинул руки за голову, позволяя выцеловывать свой живот. – Зачем ты возишь с собой презервативы? – Ифань притянул его за талию вниз, чтобы посмотреть прямо в глаза. – Ищешь с кем провести ночь? – Я обычно путешествую один, – пояснил Исин, смущенно улыбаясь. – Ты ведь сам также делаешь. Ифань продолжал изучать его взглядом, поглаживая большими пальцами выступающие косточки на бедрах, потом, поцеловав в висок, поднялся с него, чтобы дойти до спальни. Вынув чемодан из шкафа, он начал проверять все карманы, чтобы отыскать желанные плоские квадратики. Исин, видимо, не стал разбирать вещи после последней поездки в Хуанхуа. Когда Ифань, наконец-то, нащупал картонную упаковку, к нему на колени неожиданно выпало несколько бумаг из открытого кармана. – Ты там скоро? – позвал его Исин из соседней комнаты. – Сейчас. Ифань поднял листы, чтобы положить обратно, но их содержание отвлекло его на несколько минут. Очень долгих минут, наполненных обидой, отрицанием и болью. Прочитывая одну бумагу за другой, он чувствовал, как внутри него что-то начинает рушиться. Некая иллюзия, которая казалась ему настоящей жизнью все это время. Он чувствовал себя сломанной гитарой с порванными струнами, каждый аккорд которой звучит диссонансом. Не стоило придавать значение тому, что его изначально не имело. – Почему у тебя в чемодане лежат вещи и билет до Мумбаи? – спросил он севшим голосом, вернувшись в большую комнату. Исин сел, замечая в руках у старшего свои бумаги. – Я не говорил тебе, – он понимал, что это звучит как оправдание, хотя вины вовсе не ощущал, – Я получил предложение поработать над одним китайским фильмом, который будут там снимать. Сценарий уже написан, и я только должен кое-что подравить… – Но как же работа здесь? – перебил его Ифань, понимая, что не о работе он хотел спросить. – Ты даже визу уже сделал. Это же через две недели! Исин испуганно подтянул колени к груди, не зная, что делать. Он не знал, как рассказать об этом, боясь, что его могут неправильно понять. И оказался прав: Ифань явно был недоволен, прожигая его взглядом, в котором хорошо читалась ущемленная гордость. – Моя часть здесь доделана, – пролепетал Исин, утыкаясь носом в колени. – Остальное закончат другие. Я могу быть свободен. Свободен. Вот, значит, как это звучит? – И все? – Ифань снова посмотрел на листы в своей руке, чувствуя отвращение. – Конец отпуска? Можно уезжать? – Я просто не знал, как сказать тебе. Ифань провел рукой по лицу, пытаясь прийти в себя, но ничего не выходило. Внутри что-то взрывалось, с глухим треском круша все стены до самого основания. – То есть все, что здесь сейчас есть, для тебя неважно? – с обвинением произнес он, чувствуя, что еще немного, и он начнет кричать. – Хорошо провели время, и до свидания? Исин смотрел на него большими влажными глазами, ничего не отвечая. Черт побери, он даже ничего не отрицал! – Ты никогда не думал ни о ком, кроме себя, – взорвался старший, понимая, что сам сейчас положит конец всему, что между ними есть. – Как будто только твоя жизнь и твои мечты имеют значение. Хотел, чтобы тобой все восхищались и любили. Злился, когда тебя не понимали. А самому плевать на чувства других. Разыгрывал тут счастливую любовь, заставляя поверить, а сам готовил пути к отступлению. Какой же ты эгоист! Ну, хорошо, Ифань, давай попробуем, раз есть свободное время. – Мы же договорились, что это ненадолго! – возмутился Исин. – И ты согласился! – Да, я согласился! – Ифань швырнул бумаги к Исину на диван, сам отходя в противоположную сторону, не имея выдержки стоять на одном месте. – И зачем я только это сделал? Только зря время потратил. Исин не мог поверить тому, что слышит. Он, конечно, всегда чувствовал свою бесполезность, замечая, с каким нежеланием старший иногда возился с ним. Но чтобы ему прямо это высказывали… – Я всегда был для тебя только пустой тратой времени, – голосом, полным разочарования, произнес он, смотря в стену перед собой. – Достался в комплекте. Надоедливый младший брат лучшего друга, от которого невозможно избавиться. Мог бы и не тратить время! Тебе же не важно, с кем ты. Я просто оказался в нужном месте и в нужное для тебя время. Ах, Исин! Здорово, это ещё я не пробовал! Смотришь на омег только, как на способ развлечься. О верности кому-то одному даже подумать страшно, да? Сколько у тебя таких, как я? Чем больше, тем лучше, ведь так? Зачем останавливаться? Эта ссора начинала походить на драку. Каждый старался ударить посильнее. И чем больше доставалось, тем больнее хотелось задеть. – Ты всех своих любовников так используешь? – накинулся в ответ Ифань, замечая, что младший начинает все больше сжиматься с каждым сказанным словом. – Готов лечь под каждого, чтобы было, где жить, об кого греться. А потом оборачиваешь всю ситуацию так, что ты тут ни при чем. Ну, кто же виноват, что они сами в тебя влюбляются. Даже не так. Сбегаешь, не предупредив, чтобы не нести ответственности. По-другому ведь просто не можешь! Не нравится причинять боль? Ты уверен? Это ведь твое любимое занятие! Попользоваться и оставить, когда надоест, чтобы с кем-то другим удовлетворять свои потребности. – Ты меня сюда притащил! – крикнул Исин, вскочив с дивана, хватая свои документы, которые Ифань не имел никакого права брать. – Это ты хотел, чтобы мы жили вместе! – Ты мог отказаться! – Ифань отошел в сторону, чтобы перевести дыхание, и раздосадовано развел руками. – Но не захотел. Старый добрый Ифань ничего не сообразит, примет и пожалеет. Я всегда был настолько глуп, по твоим словам, что никогда не понимал, кто ты такой. – И кто я такой?! Старший уже открыл рот, чтобы ответить, но лишь набрал в легкие воздух, так и не решившись ничего сказать, прекрасно понимая, что это неправильно. Он не хотел обижать Исина, просто зверь внутри него ревел от ран, вынуждая крушить все вокруг себя. Исин чувствовал, что его трясет, но не хотел уступать, не хотел, чтобы Ифань снова победил. Только не сейчас. Но все же он безжалостно проигрывал, не имея возможности защититься. Как делал это всегда. Открывшись Ифаню, он никак не ожидал, что получит только презрение в ответ. Он не сделал ничего плохого, чем бы мог заслужить подобное. Но больнее всего задевают слова, которые так и не были сказаны. – Спасибо, что не произнес этого вслух. Развернувшись, Исин быстрым шагом направился в спальню, всеми силами стараясь удержать слезы, что просто сжигали изнутри. Он стал скидывать свои вещи в чемодан, который так и остался лежать открытым возле шкафа. Когда в нем закончилось место, Исин достал еще один, силясь сообразить, что из его вещей можно назвать самым необходимым. Ему было страшно оставаться здесь дольше. Будто если так будет продолжаться, от него совсем ничего не останется. Ифань просто поиграет немного, а когда пропадет интерес, будет искать кого-то нового. А Исин всегда таким был: никогда не умел вкладываться наполовину. Жаль, что никто этого не видел. – Куда ты собрался? – спросил его Ифань, когда, зайдя в комнату, обнаружил Исина, метавшегося по комнате и собиравшего вещи. – Ухожу, – кинул он, не оборачиваясь. – Мне кажется, что я больше не могу находиться рядом с тобой. – Ну, конечно! Давай уходи! – махнул Ифань рукой, тут же сжимая дрожащие пальцы в кулак. – Ты ведь так и хотел с самого начала. Тебе нужен целый мир! Одного меня тебе мало. – Именно так, – Исин вытер зудящую от влаги щеку, закидывая зарядку для ноутбука в сумку. Ифань снова вышел в большую комнату, пытаясь восстановить дыхание. Ему хотелось разнести эту квартиру в щепки, лишь бы снова почувствовать себя нормально. Он уже и не помнил, если такое состояние вообще существует. Исин умел перевернуть все вокруг себя вверх дном, не заботясь, как с этим будут жить другие. И только услышав звук выкатывающихся в коридор чемоданов, Ифань почувствовал, что окончательно потерял контроль. – И никогда больше не возвращайся! – прокричал он, оборачиваясь и замечая, как Исин второпях не может попасть в рукав куртки. – Проваливай на все четыре стороны! – Туда и собираюсь, – тихо пробурчал тот, открывая дверь и вытаскивая вещи в коридор. – Убирайся! Ифань подлетел к открытой нараспашку двери и захлопнул ее со всей силы, заставив Исина с той стороны испуганно прижаться к двери лифта. Кажется, именно с таким звуком разбилось его сердце, оцарапывая стенки души. Еле стоя на дрожащих ногах, Исин пытался собраться с силами, чтобы открыть глаза и встретиться с реальностью. Но это оказалось невыполнимым. Это свойственно людям. Надоедать. Рано или поздно избавляются от всех. И Исин не станет исключением. *** Немного придя в себя и уняв истерику, Исин закатил чемоданы в лифт и спустился вниз. Снова прижавшись к стене, он попытался сообразить, что ему делать. На улице уже была ночь, и знакомых в Пекине у него не было. Можно было отправиться в какой-нибудь отель, но ему было страшно оставаться в зоне досягаемости, как будто бы Ифань в любой момент мог до него добраться. Он изначально понимал, что все это обернется крахом. Что невозможно так увлечься, а потом просто притвориться, что ничего не было. По всем законам человеческой души невозможно оторвать то, что однажды уже приросло. Невозможно, просто взять, попользоваться ей на время, чтобы узнать этот вкус привязанности, желания быть с кем-то единым во всем, после оставляя в стороне этот оголенный кусочек живого. Потом она ни за что не захочет снова стать одинокой. Исину хотелось, чтобы Ифань спустился за ним вниз и забрал домой. Но чем дольше он продолжал мерзнуть на холодном воздухе, тем больше понимал, что тот не придет. Они слишком далеко зашли, чтобы увидеть, где все закончится. И почему все всегда рушится в самый счастливый момент? Набрав номер такси, Исин старался не думать о том, какой у него жалкий голос, пока он объяснял, куда ему нужно доехать. Когда через пятнадцать минут подъехала машина, он даже не смог сдвинуться с места, понимая, что сломается в ту же минуту. Водитель вышел и, посмотрев удивленным взглядом на омегу, не стал ничего спрашивать, просто взял чемоданы и принялся укладывать их в багажник. Открыв заднюю дверь, он подождал, пока парень добредет до машины и сядет в нее. Это ощущение, когда просыпаешься посреди ночи от того, что плачешь. Когда не можешь понять причину боли и как унять ее. Не помнишь, что снилось, только то чувство, что жалобно жмется внутри при одном только воспоминании. Исину казалось, что он ощущает себя именно так. Завернувшись в куртку и спрятав нос в сгибе руки, чтобы водитель не вглядывался в заплаканное лицо, он пустым взглядом смотрел на погруженный во мрак город. – В аэропорт? – попытался уточнить пожилой мужчина. Исин только кивнул, не в силах сказать хоть слово, но, видимо, его поняли. Водитель молча завел мотор, трогаясь с места. Он никогда не бежал. Просто в очередной раз его никто не остановил. Все всегда молча улыбались, провожая грустными взглядами, и продолжали жить своей жизнью, забывая про него. Так и Ифань забудет. Как и всегда забывал. Просто Исин устал пытаться. Устал добиваться от него внимания. Просто веселье закончилось. Закрыв лицо руками, он попытался успокоиться. Его не покидало чувство, что он делает что-то неправильное. Сколько бы он так ни поступал, ни разу не было так плохо. Он исчезал, потому что кончалось время, все уже было истрачено и продолжения не было. Остаться означало потерять навсегда волшебство и продолжить мучить друг друга. А сейчас это было его собственное решение. Он добровольно согласился уйти, оставив свое сердце, душу и свою жизнь где-то в другом месте, и навсегда забыть, что они у него когда-то были. Возможно ли так жить? Но иногда просто нет другого выбора, кроме как поступить так, как не должен. Оставшись возле здания аэропорта с рядом стоящими чемоданами, Исин закрыл глаза, силясь решить, в каком направлении двигаться. Все его тело будто налилось свинцом, не желая двигаться, ноги прорастали корнями в землю, голова начинала болеть. Но делать что-то надо было, иначе он рисковал совсем примерзнуть к месту. Подойдя к окошку единственной работающей авиакомпании, Исин глубоко вздохнул, вынимая паспорт. – Один билет до Сеула, – попросил он у девушки севшим голосом. Та удивленно посмотрела на уставшего парня с опухшими глазами. – На какой рейс? – поинтересовалась она. – На любой ближайший. Защелкав клавиатурой, она не стала больше ничего спрашивать, прекрасно понимая, что у людей, желающих посреди ночи любым рейсом улететь в другую страну, явно не праздник намечается. – Ближайший самолет только в четыре утра. Исин кивнул, ощущая, как разрастается в голове мигрень. Он мог и подождать. Протянув ему документы с вложенным внутрь билетом, девушка мило улыбнулась, пожелав приятного полета. Если бы для Исина вообще хоть что-то могло быть сейчас приятным. Отойдя в сторону, он присел на край кресла в зале ожидания и замер, не зная, что теперь. Он никогда не был в ситуации без какого-либо плана в запасе. Он всегда знал, что будет делать, если случится что-то непредвиденное. Просто он никогда ни на кого так не полагался, чтобы кто-то другой нес за него всю ответственность. Просто Исин всегда был один. Даже когда кто-то был рядом. И он забыл об этом на какое-то время. Ифань сумел его переделать. Что-то навсегда изменилось, и от этого он чувствовал себя таким потерянным. Исин только и успевал вытирать стекающие по лицу слезы. Его не волновали заинтересованные взгляды работников аэропорта или пассажиров, летящих ночными рейсами. Кожа на щеках начинала саднить, но он не мог остановиться. Ему хотелось свернуться клубочком и просто завыть от отчаяния. И чтобы перестало так болеть. – Куда Вы летите? – спросил его мужчина в служебной форме. Исин поднял на него пустой взгляд, протянув билет, что до сих пор держал в руках. Тот аккуратно взял бумагу и стал рассматривать содержание, иногда сверяя с табло. – Регистрация на Ваш рейс уже началась, – сообщил он ему, указывая на стойки регистрации в конце зала. – Вам не нужна помощь? Исин только замотал головой, поднявшись, и, собрав все свои вещи, направился в указанном направлении. Он что просидел так несколько часов? Зарегистрировавшись на рейс, и растерянным взглядом наблюдая, как его чемоданы, которые он не так давно впопыхах собирал, увозит багажная лента, он усмехнулся, вдруг понимая всю комичность ситуации. Так вот как себя чувствуют герои его мелодрам. А казалось все таким романтичным. В этот самый момент должен был появиться главный герой и начать его уговаривать остаться, признаваясь в вечной любви. Направившись на паспортный контроль все с тем же паспортом в руках, Исин невольно обернулся, чтобы посмотреть на входные двери. Но глупо было ожидать, что Ифань вдруг появится здесь. У него, наверное, даже сценария-то на руках не было. Исин просто забыл оставить ему его копию. *** Ифань несколько часов подряд бессмысленно бродил по квартире, не в силах успокоиться. Он выкурил полторы пачки сигарет, хотя с двадцати лет поклялся больше никогда не брать их в руки. Теперь от переизбытка никотина (или дыма) внутри кружилось голова и начинало подташнивать. Однако эмоции зашкаливали настолько, что даже к утру он не смог прийти в себя. Периодически подходя к двери, он надеялся, услышать там копошение и через пару минут скрежетание ключа в замке. Хотя кто бы стал возвращаться после того, как его выгнали. Ифань бы точно не стал. Когда начало светать, Ифанем вдруг овладело беспокойство. Они ведь могли спокойно поговорить. Если бы Исин ему все нормально объяснил, то он бы наверняка понял и, возможно, даже сумел бы уговорить его остаться. Но в тот момент, он почувствовал, что его будто бы предали, обманули, когда он был наиболее уязвим. Минсок много раз говорил ему, что он слишком субъективно воспринимает ситуацию, не беря в расчет все детали, и этим делает хуже не только себе, но и всем окружающим, потому как в своих действия он весьма не сдержан. Мужик сказал – мужик сделал, так что-ли? Он выставил Исина посреди ночи на улицу. А ведь обещал всегда о нем заботиться. Теперь еще и совесть подключилась к самобичеванию. Но ведь Ифань имел полное право злиться! Впервые он кого-то впустил в свою жизнь. Никто никогда даже не знал, сколько трусов у него в наличие, или какого они цвета. А Исин не только знал, но и носил иногда, и именно те, что больше всего нравились самому Ифаню. От этих воспоминаний что-то начинало скрести по грудной клетке. Не вытерпев, он достал из кармана телефон, который проверял каждые пять минут и набрал номер младшего. Но ответил ему вовсе не мягкий и такой привычный голос, а монотонный автоответчик, что холодным тоном сообщил о недоступности абонента. Если Исин выключил телефон, значит, сильно обиделся. Насколько сильно, чтобы определить, как долго он не захочет видеть Ифаня? Зная Исина, ожидание может затянуться на несколько месяцев, если не лет. Снова набрав его, Ифань чуть было не вышвырнул телефон с балкона, когда столкнулся с тем же результатом. С их любимого балкона. Ифань сел на корточки, обхватывая голову руками. Это чувство внутри было невыносимым. То, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, он понял уже через несколько минут тишины, которая осталась после ухода младшего рядом с Ифанем, но смелости пойти и просто извиниться в нем оказалось недостаточно. Ифань имел право злиться! Он имел право обидеться и иметь свои двадцать минут трагедии, чтобы выпустить все разочарование, которое за одно мгновение поселилось в нем. Но Исин не захотел понять. Он просто сбежал. И подразумевалось, что Ифань должен был побежать за ним. Но он никогда так не поступал. У него тоже была своя гордость, которая иногда перерастала во что-то жутко неприятное. Исин должен был вернуться сам, и предстать несчастным и брошенным, и Ифань бы его пожалел и все простил. Но младший хоть и был мягким и податливым, но, как и его брат, славился невероятным упрямством, всегда настаивая на своем. Достав очередную сигарету, Ифань печально на нее посмотрел. Если он продолжит в том же духе, то рискует отравиться. Да и сидеть на холодном балконе всю ночь, тоже не сулило ничего хорошего для здоровья. Вернувшись в квартиру, он зашел в спальню, где до сих пор были разбросаны вещи. Ифань сел на кровать, где только сутки назад они нежились под одеялом, обнимая друг друга и не желая просыпаться окончательно. Взяв изрядно потрепанного временем плюшевого медведя, которого Исин всегда возил с собой, и который всегда ночевал с ними в одной кровати, Ифань поднес его к лицу, вдыхая запах омеги. Теперь к совести прибавилась еще и грусть. Ифань лег на кровать, прижимая к себе медвежонка и укрываясь вместе с ним одеялом, чтобы забыться и навсегда вычеркнуть эти воспоминания из своей памяти. Разбудил его телефон, что не прекращая верещал на всю квартиру. Сообразив, что это за звук, Ифань подскочил, хватаясь за девайс, но имя Лухана на экране, его немного остудило. – Да, я тебя слушаю, – прохрипел он в трубку. – Ты что, спишь? – Лухан звучал удивленно. – Ты разве не на работе? – Я просто немного простыл, – прочистив горло, соврал он. Курение всю ночь на холодном балконе это подтвердило. – Я просто узнать хотел, если ты в курсе, что у Исина случилось. Может, ты его видел на днях. Ифань сглотнул, чувствуя, как холодеют его пальцы. – Нет, – снова соврал он. – А что с ним случилось? Лухан вздохнул, приводя мысли в порядок. За это мгновение Ифань успел умереть пятьдесят раз. – Я звонил ему с утра, думал позвать к нам на выходные, раз у него работы стало меньше. Но он сказал, что ему надо было срочно вернуться в Сеул, и что он уже в аэропорту. Я просто не знаю, почему он не предупредил, и все ли у него в порядке. Вот так вот. Исин умеет бегать со скоростью света. Ифаню его никогда не догнать. – Я не знаю, Лухан, – постарался он звучать не так разочарованно. – Мне он ничего не говорил. Слишком много лжи для обычного утра. – Ладно, – снова вздохнул тот. – Если узнаешь что-нибудь, сообщишь, хорошо? – Хорошо. Ифань еще минут пять крутил погасший телефон в руках, силясь хоть что-то понять. Он не знал, на кого из них он должен злиться: на себя или на Исина. Или они оба виноваты? Зайдя в ванную, он быстро умыл лицо и, приведя себя в более-менее нормальный вид, собрался и вышел на улицу, стараясь не обращать на сжимающиеся от нехватки воздуха легкие внимание. Ему просто надо выбраться наружу, иначе он сойдет с ума от этой духоты. Он не появлялся дома две недели, ночуя у своего коллеги по работе, который, не спрашивая, предоставил ему в пользование диван. Ифань просто не хотел зайти к себе в квартиру и столкнуться там с младшим, собирающим свои вещи. Ему казалось, что он тогда не выдержит и опять сорвется. А так хотя бы сохранялась надежда, что через какое-то время, когда они встретятся снова, у них будет хотя бы возможность поговорить. Ифань сам не знал, чего ожидал от этих отношений. Он не привык думать о будущем, что-то планировать. Это было лишним, мешало воспринимать во всей красе настоящее и наслаждаться им. Он действительно наслаждался каждым днем их совместной жизни. И ему казалось, что Исин тоже. Ифань надеялся, что эти воспоминания никогда не сотрутся, ведь они так живо стояли перед глазами. Каждое утро и каждый вечер. Он не представлял, как что-то другое может занять их место. Их с Исином никогда ничего не связывало. Они как будто стояли на разных сторонах обрыва, неспособные переступить через него. Что их всегда удерживало, Ифань не знал. Они словно были чужими друг другу. Наверное, он сам так себя всегда уговаривал, чтобы не стать первым, кто это расстояние преодолеет. Все же собравшись с духом, он сумел дойти до знакомого подъезда, который сейчас казался абсолютно чужим. Всего несколько месяцев назад он думал, что это место сможет стать для него всем. Ифань вытащил из кармана ключи, усмехнувшись собственным мыслям. Он, наверное, от Исина заразился привычкой драматизировать. Открыв дверь, он на пару мгновений задержал дыхание, боясь увидеть то, к чему совсем не был готов, но все же резко толкнул дверь, чтобы не растягивать этот момент до бесконечности и закончить, наконец-то, эту историю. Но его ждало совсем другое завершение. Оказалось, что страшнее всего будет встретить не пустую квартиру, а абсолютно нетронутую, со разбросанными вещами на тех же местах и застывшим воспоминаниями воздухом. Возможно, в глубине души Ифань верил, что Исин придет хотя бы под предлогом забрать свое, но, что бы старший себе не напридумывал, Исин вовсе не имел намерения возвращаться. Ифань сам попросил его об этом. Это была красивая мечта. Та, которой с ним поделился Исин. Ифань всегда хотел узнать, как бы младший все это представил и рассказал. Может, он когда-нибудь напишет книгу о них или снимет фильм. Но сейчас пора было просыпаться. Повесив пиджак на вешалку в коридоре, Ифань прошел в спальню, где на верней полке в шкафу лежали картонные коробки, и принялся складывать вещи Исина в них. Дальше ждать было бессмысленно. Возможно, когда-нибудь они действительно смогут поговорить об этом и понять, что было не так. Возможно, они смогут стать друг другу ближе. А сейчас он попытается спрятать все это в самый дальний угол своей души, самый надежный, где ничего не потеряется. Он вынет потом, когда будет готов, чтобы правильно оценить все, что он увидел, сделал и не сказал. А сейчас пора обо всем забыть. *** Поставив очередной пустой бокал на поднос пробегающего мимо официанта, Исин выпрямился, потянув плечом, затекшим от долгого стояния у стены. Несмотря на веселье вокруг, у него совсем не было настроения. Грусть и тоска превратились в удрученное состояние, заполняя его сознание вязким дымом. Он уже устал улыбаться так, чтобы никто не заметил, где на самом деле ему хочется быть. В очередной раз отказавшись от приглашения к танцу, он постарался очаровательно улыбнуться, чтобы мужчина не почувствовал себя обиженным. Оскорблять деловых партнеров такой мелочью было запрещено. Это все было глупым спектаклем. Этот прием, где каждый может получить возможность с кем-то сблизиться или же найти способы, как кем можно манипулировать. В их бизнесе без такого не выжить. Поэтому Исин нигде надолго не задерживался, работая только, как временный сотрудник. А сейчас он выступал в роли консультанта, поправляя чужие ошибки. И, конечно, каждый, кто был вынужден ему подчиняться и с его мнением считаться, точил на него зуб. Эта была игра в волков, что вырядились в овечьи шкуры, и Исин на время стал их жертвой. Каждый улыбался ему фальшивой улыбкой, под которой скрывался взрывоопасный коктейль страха, злобы и неуверенности в себе. И Исину тоже приходилось быть таким, как все вокруг. С одним исключением – его обязаны были любить. Даже если бы он провалился, они все равно встали бы и начали аплодировать, хваля его прекрасно сыгранную роль. Последнее время он жил на краю, засыпая только со снотворными и на встречах присутствуя с каменным лицом. Никто о нем ничего не должен был знать. Никто не должен был догадаться, что Исин разрушен настолько, что уже не в состоянии себя собрать и продолжать дальше. Никто не должен знать, о чем он думает по ночам. Иначе разорвут его в клочья. Исин должен быть идеальным. У него не должно быть чувств и слабых мест. Его язык не должен быть мертвым. Эти люди так же, как и он сам, не попали сюда благодаря идеальному резюме и хорошим рекомендациям. Они так же как Исин, скреблись на самый верх, жертвуя всем, что у них было, подставляя и предавая. Приняв с вежливым кивком еще один бокал шампанского, он вгляделся в мерцающую на свету жидкость. Этого казалось очень мало. Ему сейчас хотелось чего-нибудь намного сильнее, чтобы отключиться на время. Наверняка, у кого-то должен был быть кокс или что-то более действенное. Никто не шел на такие мероприятия, только чтобы поговорить или потанцевать. Это, в конце концов, конференц-зал, расположенный на нижнем уровне элитной гостиницы в самом центре Нью-Дели. У многих заранее на эту ночь зарезервированы номера. Кстати об этом. Вполне бы могло подойти. Стать на этот вечер болеутоляющим. Аккуратно оглянувшись по сторонам, Исин поставил опустошенный бокал на ближайший столик и мягкой походкой прошелся через весь зал к барной стойке. Заказав мартини, он медленно обвел бокал по кругу деревянной зубочисткой с нанизанной на нее оливкой, чтобы через пару мгновений обернуться и словить на себе жадный взгляд. Исин помнил, что живет на краю, но совсем не ощущал этого. Он слышал этот страшный крик, что звоном стоял в его ушах, но не знал, как остановиться. У него не было ни одной причины, чтобы останавливаться. И только страх, что вся его боль разом сможет настичь его, заставлял двигаться дальше. Мужчина подошел и встал рядом с ним, заказав себе виски безо льда. Стандартная тактика поведения, когда хочешь «пригласить» кого-то провести вместе ночь. Повернув голову в сторону Исина и посмотрев на него краем глаза, он улыбнулся и, подняв свой стакан, сделал глоток. – Я думаю, ты понимаешь, что я не стану спрашивать твоего имени. Все здесь и так его знают, – рассматривая темно-янтарную жидкость на свет, начал он. Исин повернулся, осмотрев своего собеседника: невысокого роста альфа, возможно наравне с Исином, строгий брендовый костюм, темные уложенные гелем волосы, приятный одеколон. Он мог бы подойти, если бы Исин хотел выбирать. – Тогда позволь спросить твое. Исин дал свое согласие. Без разницы, кто поведет этот спектакль, результат уже известен. Как-то один из коллег сказал, что Исин подсознательно со всеми флиртует, что ему не нужно даже задумываться, как это делать. Он будто живет в своих книгах, без страха встречая все события, известные наперед. Поэтому и сейчас он не стал ломать голову над стратегией. Пусть это делает кто-то другой, а он просто подчинится. Сегодня у него нет желания думать совсем. Хотя бы сегодня. Мужчина ухмыльнулся, протягивая уверенную руку. И как у них это выходит? – Ким Чунмен, – он крепко пожал холодную ладонь Исина, на мгновение дольше задерживая прикосновение. – Я рад нашему знакомству. Чжан Исин. Когда Чунмен целовал его шею в номере наверху, который, как и следовало ожидать, он зарезервировал еще с утра, Исин прислушивался к слишком медленному ритму своего сердца, всем своим существом желая, чтобы Ифань почувствовал ту же боль, что чувствует он сам. Все это напоминало дурной сон, глухим эхом, отражающийся от стен. Исин не понимал, почему он стонет, ведь не чувствовал удовольствия. Ему хотелось просто расслабиться, чтобы можно было спокойно уснуть, но желанное облегчение никак не ощущалось. – Какая сладкая омежка! – горячо прорычал ему на ухо Чунмен, постепенно увеличивая темп. Сжимая чужие волосы на затылке, Исин думал о том, что его, наверное, прокляли. Иначе он не мог объяснить все те события, что происходят в его жизни. Абсолютно все забывали о нем, никогда при этом его не прощая. Все просто оставляли его жить наедине со своими ошибками, призраками преследовавшими его по ночам. Но каждый получает то, что получает. Просто пора было научиться с этим жить. Аккуратно, чтобы не разбудить Чунмена, Исин закрыл за собой дверь, направляясь по коридору к лифтам. Облегчения он так и не получил, и теперь его ждала очередная бессонная ночь. Стоя в огромном лифте с зеркальными стенами совершенно один, он думал о том, что ему было бы намного лучше, если бы здесь был кто-то еще. Быть наедине с собой – невыносимо. Ему необходим был хоть какой-нибудь шум или движение, чтобы почувствовать связь с реальностью. Но даже когда двери открылись, впуская свет из главного холла, Исина встретила только тишина. Выйдя из лифта, он огляделся по сторонам, замечая пустую стойку регистрации с маленьким звоночком сверху. Исин застегнул среднюю пуговицу своего идеально сидящего пиджака, на котором даже не осталось ни одной складки, и вышел на улицу, чтобы направиться к себе. *** Поставив кружку с кофе на единственное свободное место на столе, Исин снова сел на стул, пододвигая ближе ноутбук. Было уже девять вечера, и офис давно опустел, но он продолжал работать над текстом. Глаза неимоверно болели после нескольких часов работы перед ярко мерцающим монитором. Он, наверное, уже походил на вампира с красными глазами. Но лучше уж так, чем сидеть в пустой квартире и ждать, когда все-таки придет сон. Сейчас он, по крайней мере, мог забыться в работе. Вчитываясь в строки диалогов, он временами что-то дописывал, не забывая при этом оставлять комментарии, чтобы сценаристы могли разобраться. Он две недели практически жил в офисе, отправляясь домой под утро, и то, чтобы отдохнуть пару часов и переодеться. Он не видел города, не ходил в рестораны и кафе. Ему просто было страшно выйти на улицу и столкнуться с людьми. Он забыл, как с ними правильно общаться. Все его коллеги знали его, как молчаливого парня, что большую часть времени сидит за ноутбуком, не обращая ни на что вокруг внимания. Они почти сразу прекратили попытки с ним познакомиться, каждый раз натыкаясь на почти вежливое «мне некогда, давайте в другой раз». – Я не плачу сверхурочные, если ты на это рассчитываешь. Исин вздрогнул, выглянув из-за крышки ноутбука. В дверном проеме стоял его босс, который, сложив руки на груди, смотрел прямо на него. Весь его вид говорил, что он недоволен. Исин не знал, что ответить. Он же вроде никому не мешал. Просто надо было чем-то занять себя, чтобы не было свободного времени, вот он и решил делать то, что любит больше всего. – Простите, – хриплым голосом промямлил он. – Я думал, что могу поработать над этой частью подольше. Я не рассчитывал на дополнительную оплату. – Дело не в этом, – усмехнулся Чонде, осмотрев омегу. – Проблема еще в том, что страховые компании меня живьем съедят, если кто-то из моих сотрудников умрет от изнеможения. Исин округлил глаза, пытаясь ппонять, если он правильно услышал. Он нормально себя чувствует. Да, у него бессонница, но зато появилось больше времени, которые можно было провести с пользой. Везде есть свои плюсы. – Подойди сюда, – позвал его Чонде, оттолкнувшись от стены. Ничего не понимая, Исин встал и направился за директором, который вывел его в коридор, где возле лифта были расположены огромные зеркала. По утрам девушки всегда красовались перед ними, поправляя прически, одежду или макияж. Чонде включил в коридоре свет, вынуждая Исина крепко зажмуриться от резкой боли. – Что ты видишь? Чонде кивнул, чтобы Исин посмотрел на свое отражение. Тот, как только привык к яркому освещению, посмотрел на свое отражение, но ничего странного не увидел. Вроде выглядел так же, как и с утра. Ну, немного устал, это было заметно. – Себя? – неуверенно ответил он. – И что с тобой не так? – продолжил Чонде, снова опираясь о стену. Исин снова посмотрел прямо перед собой, пожав плечами: – Не знаю. – Хочешь знать, что вижу я? Он встал сзади Исина, посмотрев в глаза его отражению. Исин кивнул, ощущая тревогу. Его же не уволят только за то, что он не так выглядит? Работа – единственное, что у него сейчас есть. – Я специализируюсь на психологии и могу с легкостью определить человека по внешнему виду, – начал Чонде, снова сконцентрировав внимание на облике омеги. – И здесь речь совсем не о том, какого бренда одежду ты предпочитаешь. То, что я вижу сейчас, меня совсем не радует. Он сделал паузу, вынуждая Исина сильнее нервничать. – По бледному цвету лица сразу ясно, что ты давно не был на солнце, которого здесь в избытке. Ты сутулишься, значит, чувствуешь себя брошенным и одиноким. Печальный и потерянный взгляд, опущенные уголки рта. Тусклые волосы, неухоженная кожа, великоватая одежда – что ты похудел, при этом даже не планируя соблюдать диету. Скорее просто не ешь. Также это может быть признаком того, что ты хочешь исчезнуть или просто не встречаться с реальностью. Синяки под глазами и выступившие капилляры в глазах говорят о том, что ты давно не спал. Да, и охранник внизу уже несколько раз мне говорил, что один из моих сотрудников любит работать по ночам. А это уже не нормально. Исин нервно сглотнул, отведя взгляд и почесав локоть. Ну, не все же так плохо. – Я хочу, чтобы ты взял неделю отдыха, – подвел итог Чонде. – И завтра же сходил к врачу. Я сообщу в поликлинику, что ты придешь, и чтобы все результаты обследований принесли лично мне. – Я не думаю, что это настолько необходимо, – попытался улыбнуться Исин, все также не поднимая глаз. – Иначе будешь общаться уже с моим адвокатом. Исин посмотрел на Чонде через зеркало, пытаясь понять, серьезно ли он, но мужчина только вскинул с вызовом бровь, через пару мгновений разворачиваясь и направляясь к лифту. – Собери вещи, – сказал он, нажимая кнопку вызова. – Я жду тебя внизу, чтобы отвести домой. Исин, обернувшись, успел увидеть только спину, которая скрылась за закрывшимися дверьми. Что ж, выбор у него был небольшой. С Директором спорить сложно. Говорили, что у него IQ гения, и любую ложь он чует сразу. Следующие три дня Исина гоняли по всем специалистам, которых только смогли найти в больнице. Исин лишился наверное литра крови, пока прошел все анализы. Его даже направили на томографию, чему он совсем не был рад. Но дольше всего он пробыл у невропатолога, который после каждого теста только качал головой, делая пометки в карточке Исина. На следующий день он пришел, чтобы услышать свой вердикт, как он называл диагноз. Хотя и так все было понятно. Но зайдя в кабинет к доктору, он никак не ожидал там увидеть Чонде. Тот о чем-то разговаривал с мужчиной, периодически взмахивая руками. Заметив пациента, доктор кивнул ему на кресло возле своего стола, приглашая присесть. Чонде поприветствовал его улыбкой. – Ну что ж, мистер Чжан, – начал мужчина, надев очки и перелистывая бумаги, – Новости у меня несильно радужные. Помимо нервного расстройства и расстройства сна, истощения организма, ухудшившегося зрения, у нас наблюдается еще и обострившийся гастрит. Все это лечится, но лучше бы было изначально не доводить себя до такого состояния. Судя по всему, предрасположенности к болезни явно не было, а значит, причина чисто психологическая, что не удивительно в современных условиях. Но я бы посоветовал… Мужчина неожиданно прервался, что-то высматривая на очередной бумажке. Несколько раз просмотрев результаты, он нахмурился, перелистывая несколько страниц назад. – Вы уже делали тест на беременность? Исин почувствовал, как кровь отлила от головы. Этого он никак не ожидал. Проглотив образовавшийся в горле комок, он мотнул головой, посмотрев на мужчину испуганными глазами. Тот еще раз просмотрев анализ крови, сверился со своими расчетами. Сняв очки, он перевел взгляд на самого Исина, усмехнувшись. – Анализ показывает, что у вас в крови повышенный уровень ХГЧ, что говорит о беременности. Вы что совсем не заметили? Исин закрыл глаза, понимая, насколько безответственно он поступил. Глупый-глупый Исин. Как можно было так беспечно себя повести? Всего один раз, и уже залетел? И кому он, спрашивается, отомстил? Проведя рукой по лицу, он посмотрел на Чонде, который беспокойными глазами следил за ним. Доктор хмыкнув, опять стал просматривать толстую папку Исина, бурча что-то себе под нос. – А я могу сделать аборт? – тихо спросил у него Исин, надеясь, что тот достанет из кармана волшебную палочку, и проблемы не станет. Чонде нервно заерзал в кресле, а доктор поднял на него удивленный взгляд. – Это будет уже сложно сделать, – опять заговорил он недовольным тоном. – По моим расчетам Вы уже на третьем месяце беременности и делать аборт на этом сроке неблагоразумно. Вам надо пройти УЗИ и узнать, что посоветует врач. Что? Исину показалось, что его ударили. Что?? Это что, шутка такая? Он сам не понял, как рассмеялся, прикрывая рот рукой. Доктор поднял на него недоуменный взгляд, прервав свою речь, но потом потянулся за ручкой, чтобы выписать Исину направление на очередное обследование. – Пусть врач посмотрит и установит точный срок, чтобы можно было говорить дальше. Хотя при таком состоянии Вашего здоровья, аборт делать не стоит. Исин взял бумажку дрожащими пальцами, поднимаясь. Какое, к черту, здоровье? Исин не может стать отцом. Чонде подскочил, извиняясь перед доктором, и направился за ним. – Я тебя тут подожду, хорошо? – предупредил он, догнав Исина у кабинета УЗИ. Исин кивнул и, постучав, вошел. Женщина, что сидела за столом, мило ему улыбнулась, однако Исин вовсе не почувствовал облегчения. Наоборот, все его внутренности, казалось, скрутились в один большой узел. Он протянул ей бумажку и сел рядом на стул. Прочитав указания, женщина предложила ему лечь на кушетку и поднять футболку. Следующие полчаса Исин старался не прислушиваться к тому, что ему говорят. О том, где расположен плод, или о его развитии, или о том, что Исин должен был уже набрать немного в весе. Единственное, что зацепило его внимание, что он был в положении уже восемь недель, чего он никак не хотел признавать. Он даже не почувствовал разницы. Только вчера он был свободным и одиноким, а теперь, оказывается, должен был готовиться стать родителем. Выпрашивая у женщины направление на аборт, он старался не думать, каким образом мог получиться этот ребенок, и что он значил. Если бы он получился в результате секса с Чунменом, Исин бы чувствовал себя просто виноватым и не более, но никак не обманутым. Только не Ифань. Исин считал, что ему и так уже достаточно. Оставить ребенка? Нет, он не может. Нет. Он не хочет. Не хочет, чтобы их вообще что-то связывало. Исин почувствовал, как его начинает подташнивать. Женщина, подписав документ, протянула ему листок, в очередной раз улыбнувшись. Если бы все неприятные вещи, делались с таким лицом. Чонде снова подскочил, стоило только Исину открыть дверь кабинета. – Ну что? – спросил он, явно слишком переживая за простого сотрудника. – Все нормально, – тихо ответил Исин, опираясь спиной о стену, чтобы устоять на дрожащих ногах. – Давай поговорим. Чонде указал ему на диван, на котором только что сидел, но Исин лишь покачал головой. Вот сейчас ему совсем не хотелось слушать чьи-то нотации, и чтобы кто-то осуждал его за неправильные решения, будто он собирался с балкона прыгать. Никто не думал, как будет лучше для самого Исина. Ощутив, что его сейчас стошнит, он попытался сделать шаг в направлении туалета, но успел лишь согнуться над рядом стоящей мусорной корзиной. Чонде подбежал к нему, махнув медсестре рукой. Погрузившись в вязкий туман, Исин ощущал только безразмерную усталость, будто он не спал несколько лет. Ему сейчас хотелось просто закрыть глаза и проснуться глубоко старым, не помня ничего из этого. Жаль, что так нельзя было сделать. Чонде усадил его рядом с собой, прикладывая к лицу мокрое полотенце, которое принесла ему медсестра, и протягивая стакан воды со льдом. Исин взял воду, но даже холода почувствовать не смог. В ушах будто бы был заложен слой ваты, размазывая любые звуки до низких частот. Чонде пытался привести его в чувства, что-то объясняя рядом стоящей девушке. – Давай сейчас поедем ко мне, и ты спокойно отдохнешь. Не стоит принимать таких решений на горячую голову, – Чонде сменил полотенце и приложил новое к шее омеги, надеясь, что так будет лучше. – Нормально поговорим и все обсудим. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но не делай того, о чем будешь жалеть всю свою жизнь. Исин забрал у него полотенце, прижимая ко рту в попытке унять тошноту. – Я когда-то был в такой же ситуации и знаю, насколько сложно со всем этим справиться. Тяжело будет только сейчас, потом ты поймешь, что эта самая простая вещь, которую ты только мог сделать в своей жизни. Чонде посмотрел на Исина, пытаясь понять, в каком тот состоянии. – Меня бросил муж именно потому, что мы не могли завести детей, и как раз тогда я узнал, что в положении. Ирония судьбы. Я хотел сброситься с моста, – грустно улыбнулся он. – А потом просто пошел домой и попытался начать новую жизнь. И поверь мне, как отцу уже троих детей, я не жалею об этом. Мои дети самое дорогое, что у меня есть. Исин поднял на него взгляд, не понимая, почему этот мужчина за него так переживает. От подобной доброты всегда хотелось плакать. – Просто попытайся, – Чонде поднялся, предлагая Исину руку. – Я обещаю тебе помочь. Исин взял протянутую руку, позволяя себя поднять. Он и так уже слишком многим пожертвовал. Что-то же он должен был сохранить. *** Исин повернулся на другой бок, ища удобное положение, но через несколько минут все же открыл глаза. Темнота комнаты уже не казалась такой тяжелой. И как к ней можно так легко привыкнуть? Полежав еще немного с закрытыми глазами, он дождался, пока успокоилось быстро бьющееся сердце. Кто бы знал, что после того, как к нему вернется способность спокойно засыпать, то начнут сниться такие сны. Откинув одеяло в сторону, он повернулся на бок, посмотрев на часы. Еще не было даже четырех утра. Рядом на ночном столике лежали упаковки с таблетками и баночки с жидкостями, которые ему выписали врачи. Ему нельзя было принимать обычные лекарства, и он довольствовался травяными настойками и легкими антибиотиками. Как сказал врач, время проверить действенность народных средств. Он часто забывал их принимать, и Чонде пришлось настроить кучу будильников в качестве напоминания. Исин вообще не понимал, почему его директор так возится с ним, но стоило признаться, что без его помощи, Исин давно бы загнулся. Снова закрыв глаза и глубоко вдохнув, он попытался снова уснуть, но в этот момент желудок решил свернуться узлом. Вот поэтому Исин так не любил просыпаться по ночам. Сев на кровати, он попытался выровнять дыхание, но комок все-таки подкатил к горлу, заставляя опустить ноги на ледяной пол и направиться босиком в ванную. И почему в Индии так любили кафельную плитку? Ночью она становилась пыткой даже хуже раскаленных углей. Плеснув в лицо холодной воды, он надеялся отогнать неприятное чувство, но сон никак не выходил у него из головы. Хотя это были скорее воспоминания. Старые-старые воспоминания. О том, что давно прошло. Давай поговорим, как взрослые. Исин схватился за раковину, почувствовав, как закружилась голова. Его не переставал мучить токсикоз, нападая исключительно по ночам. Отвратительное чувство. Присев на корточки, чтобы было не так высоко падать, он старался смотреть в одну точку, чтобы не провоцировать и так расфокусированное зрение. Может, он зря на все это согласился? Но Чонде выдвигал такие важные аргументы, что было сложно не поверить ему. Тот убеждал, что в будущем Исин поймет, насколько это важно и правильно, что будет очень любить своего ребенка и радоваться, что он у него есть. Но все это неправда. Исин не чувствовал к нему ровным счетом ничего. Он и представить не мог, что внутри него есть кто-то еще. Ему и самому-то там тесно. Смог бы он когда-нибудь почувствовать вину перед ним за подобные мысли? За то, что ему было нисколько не жалко от него избавиться. Думаешь, я плохой? Думаешь, я могу кому-то причинить боль? Нет, Исин, ты очень хороший. Просто чудесный. – За чужую боль надо платить. Исин поднялся, как только снова почувствовал силу в конечностях. Слабость отступила, оставляя после себя тяжелый осадок. Зато сна тоже не осталось. Погладив совсем небольшой живот, что за последние недели стал быстро увеличиваться, Исин остановился посреди коридора, решая, что теперь делать. Возвращаться в кровать смысла не было, он опять пролежит всю ночь, неспособный заснуть, а утром надо идти на работу. Чонде убьет его, если он не появится. Что бы ни случилось, Исин должен был выходить из дома. Повернув голову, он почему-то уставился на входную дверь, будто чего-то ожидая. Куда бы ты ни шел, везде будет одинаково: проблемы будут те же самые, люди будут продолжать разочаровывать, а жизнь будет казаться только сложнее. Исин снова погладил живот, сделав глубокий вздох. Что ты там такое прячешь? Что-то очень важное? Когда все это закончится? Зайдя на кухню, Исин открыл дверцу шкафа, вынимая упаковку с таблетками. Их ему прописали принимать только в крайнем случае, если совсем будет худо, но он уже не понимал, насколько хуже ему еще может быть. Ему надо было выспаться, иначе он просто сойдет с ума от мыслей. Набрав воду в стакан, он уже закинул маленькую таблетку в рот, но запить ее так и не смог, роняя стакан на пол и снова хватаясь за столешницу. Желудок скрутило, вынуждая Исина склониться над раковиной. Его ребенок его ненавидит. Потерев ушибленную руку, он сел на пол, оперевшись спиной о кухонный шкаф. Это не справедливо! Он не заслужил такое. Почему подобные вещи происходят именно с ним? Стянув со стула кухонное полотенце, он прикрыл им лужу на полу. Зная свое везение, можно было ожидать, что с утра он стопроцентно навернется здесь. Сосчитав до десяти, Исин попытался успокоиться, но отчаяние начинало снова давить на горло. Чонде отправил его к психотерапевту, чтобы он смог выговориться, но как раз этого ему не хотелось. Исин уже столько сказал за всю свою жизнь, что ему хотелось просто помолчать. Где тот Исин, что любил мечтать и выдумывать разные истории? Ты же мечтал переписать всю реальность. Неужели, реальность переписала тебя? Психолог объяснял ему, что если Исин будет упрямиться, то он не сможет ему помочь. Много он знал? У них в учебниках расписаны все судьбы, что он так разбирается? Никто никогда не мог понять Исина, с чего он взял, что у него выйдет? Исин простонал, ударяя ладонью по полу. Все его ошибки срослись в один ком, словно раковой опухолью разрастающийся внутри него. Любовь – это совсем другое. Исин никогда больше не будет любить. Исин не сможет его полюбить. Когда-нибудь и ты встретишь кого-нибудь, кто будет тебе так же «нравиться». Как ему сейчас не хватало Лухана, который мог всегда успокоить, сказав что-нибудь правильное или просто обняв. Он единственный, кто всегда оставался на стороне Исина и не судил его, никогда не говорил о его недостатках или неправильных решениях. Он просто всегда был рядом. А теперь Исин снова один на краю вселенной. Если не скажешь сразу, то об этом никто не узнает! – Я хочу домой! Он приложил ладонь к лицу, чувствуя, как по нему стекают слезы. Взрослые себя так не ведут. Особенно те, которые выбрали стать родителями. А был ли вообще у Исина выбор? Он же всегда просто плыл по течению, позволяя другим собой пользоваться. А теперь вот должен был нести ответственность. Быть как все. Сейчас ему очень хотелось взяться за чью-то руку, и чтобы его проверили через весь этот ад. Чтобы кто-то сильный был рядом и защищал. Как когда-то. Дождавшись, пока пройдет истерика, он аккуратно встал, забирая упаковку снотворного и бутылку воды с собой в спальню. Завтра должен был наступить новый день. И Исин имел полное право надеяться, что тот будет намного лучше. *** Поставив кружку с кофе на стол, Ифань снова принялся за отчет. Пришлось отпустить всех раньше, чтобы можно было сосредоточиться на работе. Налоговые проверки в последнее время слишком зачастили, не давая продохнуть. Все бы ничего, но ему приходилось приводить в порядок документацию и других отделов, чтобы от него отстали и не наложили слишком больших штрафов. И все бы ничего, если бы Ифаня при этом не мучили личные проблемы. Ему казалось, что он использует работу только как оправдание, чтобы не появляться дома, где все напоминало о них. Как бы он не старался, он не мог забыть, не мог просто выкинуть из памяти значительный отрезок своей жизни. Ведь их отношения не укладывались в каких-то три с небольшим месяца. Все это длилось намного дольше. Если бы он хотел забыть, ему бы пришлось забыть почти всю свою жизнь. Но как бы он тогда жил? Коллеги старались лишний раз его не тревожить, боясь наткнуться на выговор и на дополнительную работу в выходные. Конечно, всем было интересно обсудить, почему их начальник ходит такой угрюмый и нелюдимый, что такого могло случиться в его жизни, и кто сумел разбить его ледяное сердце. У него что, действительно есть сердце? Раз суют нос не в свое дело, значит, у них много свободного времени. Раз много свободного времени, значит, надо его чем-то занять. Ифань же так и делает. Это, в конце концов, его личная жизнь. Пусть уважают. Многие хотели скрасить его одиночество, предлагая сходить куда-нибудь выпить или просто встретиться, но его это не интересовало. Скорее даже просто раздражало. Сейчас ему казалось, что лучше всего будет оставаться одному и никого не впускать в свою жизнь. Так никто не сумеет его разочаровать. Ифань всегда был такой. Никогда не старался, чтобы кто-то другой мог почувствовать себя лучше. Он считал, что жизнь всегда несправедлива, и нужно уметь воспринимать ее такой, какая она есть. И смысл тратить силы на то, чтобы пять лишних минут пожить в иллюзии? Ифань ни о чем не жалел. Он просто временами чувствовал разочарование и жуткое неудовлетворение. Он просто похоронил себя. Похоронил себя в работе. Похоронил для всего остального мира. И никого не позвал на поминки. Он считал, что так будет лучше. Он ведь, правда, старался, чтобы у них все получилось. Теперь ему приходилось иметь дело с последствиями своих поступков. Иногда он задумывался, что был, возможно, неправ. И стоило бы попытаться что-то исправить, попробовать разыскать Исина или позвонить ему, но всегда передумывал, откладывая на потом, когда все отболит и перестанет мучить. Разрывы никогда не давались ему легко. Да он никогда и не был в таких уж значительных отношениях. Казалось, Исин сумел что-то разбудить в нем, вытянул на свет то, что Ифань так старательно от всех прятал. Неужели, у него действительно было сердце? Каждый день Ифань на протяжении нескольких месяцев пытался проанализировать все, что между ними было, стараясь подойти с той стороны, с которой еще не рассматривал. Он пытался понять, почему все пошло не так, где та главная причина, приведшая их к катастрофе. Может, он вообще не там искал все это время? Он долго уговаривал себя, что в этом не было его вины, что Исин виноват не меньше его, и что не стоит позволять совести грызть себя. От него и так уже почти ничего не осталось. Покупая в кафе очередную порцию эспрессо, он вдруг понял, что сам того не ожидая, оказался на кофейной диете. Надо бы с этим завязывать, иначе его несуществующее сердце решит покончить жизнь самоубийством. Вообще это все было забавно. Ифань никак не ожидал от себя, что может оказаться в депрессии из-за всего лишь неудачных отношений, которые и полгода не продлились. Он понимал, что надо оттуда выбираться, но меланхолия так легко не отпускает. Или вовсе не в ней было дело? Может, он просто не хотел, чтобы конец все-таки настал. Может, он просто не хотел перешагнуть через них и пойти дальше. Если такой способ существования был единственный, чтобы остаться во всем этом, то, наверное, он готов был смириться и со всеми неудобствами. Разговоры с Луханом стали еще одним видом пыток, с которым Ифань ранее еще не был знаком. Не было ни разу, чтобы он не упоминал Исина. Тот по-прежнему не давал о себе знать, и даже Ифань стал немного беспокоиться. Врать старшему, что он без понятия, почему Исин уехал, все бросив, с каждым разом давалось все легче. В конце концов, это была отчасти правда. И Ифань всеми силами старался сам в нее поверить. Лухан лишь разочарованно вздыхал, выдумывая новые способы достучаться до брата. Совсем скоро наступила зима, и Ифань сам не заметил, как начал мерзнуть. Обычно такие вещи никогда его не тревожили, но приход холодов напоминал о том, что он снова состарился, что ему уже давно не двадцать лет и даже не тридцать, а он все на том же месте. Когда-то он думал о том, что ему надо совершить что-то очень важное, иначе он так и не сможет никому ничего доказать. Даже Исин уже добрался до немыслимых высот, а Ифань все также продолжает лишь гордиться своими попытками. Ему должно быть обидно за себя, но ему абсолютно все равно. Разыскивая рождественские украшения, он принялся разбирать коробки, в которых были сложены его старые вещи. Сбегая от Минсока, он как-то не сильно заботился о том, что однажды ему придется рыться в наспех брошенных вещах. Никогда не было нужды что-то оттуда доставать. Видимо, он начал понемногу возвращаться к старой жизни. Найдя свои университетские конспекты, он улыбнулся, вспоминая былые времена. Те года были наполнены недовольством и желанием все изменить. Вчитываясь в записи на полях, он вспоминал о том, как наивно верил в собственное могущество. На деле же оказалось, он совершенно обычный. Иногда тут мелькали сообщения от Лухана, о том, что надо забрать Исина из школы или с вокзала. Из складок тетрадных страниц выпал кусочек картона. Подняв его, Ифань обнаружил открытку с изображенным на ней кроликом. Ее прислал Исин, когда жил с Луханом в Пекине. И почему именно ее Ифань сохранил? Тогда между ними будто пролегли океаны. Они уже никогда не были так близки, как раньше. Перевернув ее, Ифань вчитался в написанные аккуратным почерком строки. Дорогой Ифань, Пусть у тебя все получится. Мир ждет твоего покровительства. Исин. Ифань почувствовал, как внутри что-то жалобно сжалось. Всего несколько слов, но в них было намного больше, чем Исин бы мог сказать. Младший был единственный, кто прислушивался к его словам и верил, кому Ифань был нужен и для кого имел значение. Исин легко соглашался с любой его идеей и всегда верил в него, даже когда сам Ифань разочаровывался в себе. И как он так просто сумел потерять все это? Он что, надеялся на что-то лучшее? Ифань встал и вышел на небольшой балкончик, почувствовав, что еще немного, и он просто разревется, будто ему шесть лет. На улице кружил снег, покрывая улицы белым слоем. Ему хотелось, чтобы и его накрыло белым холодным прахом и навсегда остудило. Чтобы он больше никогда не мог почувствовать то, что чувствовал сейчас. *** Чонде налил ему чай с малиной и поставил перед ним кружку. Сейчас Исин боялся оставаться один. Последний месяц был самым тревожным, и он даже представить не мог, что будет потом. Ему казалось, что он абсолютно все делает неправильно. По правде сказать, он вообще не знал, что надо делать. Все это слишком не так. Не с Исином должно это происходить. Чонде часто звал его к себе домой, чтобы он не скучал в пустой квартире один перед рождеством. У него дома все уже было украшено к празднику, и дети, как примерные ученики, разучивали рождественские песни. Если честно, Исину тут было не по себе. Он понимал, что Чонде хочет продемонстрировать ему атмосферу семейного уюта, но Исин всегда в таких местах чувствовал себя чужим. У него никогда не было нормального рождества. Чаще они просто готовили с Луханом много еды и всю ночь смотрели фильмы, а на утро делились подарками. Или их приглашали к себе родители Ифаня, но сейчас не об этом. Слишком много он думал о нем в последнее время. Везде были счастливые семьи с детьми, а Исин был непонятно кем. Он должен был быть в предвкушении, ведь до предполагаемой даты оставалась всего пара недель, но он даже не был уверен, что обрадовался, когда малыш начал толкаться. Он не сразу понял, что это было, пока доктор ему не объяснил. Если вначале он сомневался, нужен ли ему ребенок, то теперь не знал, если ребенку был нужен он сам. Исинн не мог даже вести себя правильно во время беременности, хотя врач говорил, что малыш развивается абсолютно нормально и даже будет способен похвастаться отличным здоровьем. Ну, хоть с этим проблем не будет. Хуже отца было сложно придумать. Чонде тоже начинал беспокоиться, поглядывая на Исина. Тот с каждым днем становился все мрачнее. С такими темпами было несложно снова докатиться до депрессии. Чонде стоило стольких трудов его оттуда вытащить. – Тебя что-то беспокоит? – спросил он, садясь напротив. Исин виновато улыбнулся, покачав головой. Так было всегда. Вытащить из него переживания было сложнее всего, но Чонде знал, как это делать. Исин все-таки ему доверял. – Можешь просто рассказать, – заверил он омегу. – Я не стану тебя осуждать. И попытаюсь помочь, если смогу. Исин посмотрел на него, сомневаясь, стоит ли этим делиться. Это ведь только его проблемы. Он уже было собрался с духом, чтобы начать говорить, но его перебил ребенок, подбежавший к Чонде и протягивающий нотную тетрадь. Эта идиллия просто убивала Исина. Он не знал, как справиться с этим чувством собственной беспомощности. Сможет ли его ребенок также когда-нибудь подойти к нему и, обняв за шею, назвать папой? – Давай говори, – подбодрил его Чонде, но тот лишь помотал головой, отворачиваясь. – Исин. – Я не знаю, – вырвалось у него. – Я не знаю, что мне делать. Исин отвернувшись, пытался справиться со своими эмоциями. – Что ты не знаешь? Чонде терпеливо ждал, когда Исину удастся найти мужество открыться. Тот, сделав несколько глубоких вдохов, снова повернулся к нему, но так и сидел, не отрывая взгляда от стола. – Мне кажется, я не справлюсь, – тихо произнес он. – Я ничего не умею. Даже не знаю, что должен сделать, с чего начать. Я не смогу с ним справиться. – Начни с начала, – философски заключил Чонде, погладив по мордочке прибежавшего к ним пса. Даже пес у него был идеальным. – Мне кажется, он будет меня ненавидеть. Я совершенно ничего не могу ему дать. У меня даже детской кроватки нет! Я не знаю, какая подойдет, а какая нет. На что нужно обращать внимание... Я просто… Исин снова остановился, переводя дыхание. – Ты себя накручиваешь, – Чонде положил руки на стол, чтобы посмотреть Исину прямо в глаза. – Ты можешь дать ему больше, чем ему нужно, и не надо по этому поводу переживать. А на счет кроватки: тут абсолютно все просто. Выбери ту, что тебе понравится. Скорее всего, он будет всегда рядом с тобой. Так что лучше себе купи хорошую кровать. Исин опустил голову, чувствуя себя дураком. – Просто не пытайся все решить сразу, – попытался успокоить его Чонде. – Завтра пойдем с тобой в магазин и купим все, что тебе потребуется. Ребенку абсолютно все равно, где он будет спать. Главное, чтобы вам обоим было удобно. Все остальное тебе расскажут врачи. Это намного легче, чем кажется. Исин снова кивнул, пытаясь успокоиться. Ему никогда в жизни не удастся отблагодарить Чонде за помощь. Когда через три недели, он проснулся посреди ночь от боли в пояснице, то сначала сильно напугался, выронив телефон на пол при попытке позвонить Чонде. Тот заспанным голосом сказал ему позвонить врачу и собрать вещи, и что он приедет к нему, как только сможет. Исин никогда в жизни так не боялся. Приехавшие санитары, врачи и все медсестры в больнице улыбались ему, подбадривая, но он понятия не имел, что в этом может быть такого веселого. Ему было больно и страшно. Приехавший через пару часов Чонде, сразу прошел к нему в палату, накидывая халат, который протянула ему медсестра. Только тогда Исин смог немного расслабиться. Он был уже весь взмокший и не знал, куда себя девать. – Перестань так переживать, ты только навредишь себе, – попытался Чонде уложить его на кровать. – Врач сказал, что все идет хорошо. Исин не знал, действительно ли все было хорошо, но он был рад, что Чонде рядом. Он почти рыдал, когда все закончилось, без понятия, все ли себя так чувствуют после. Чонде сидел в кресле, приглаживая его волосы, и говоря, что тот все сделал правильно. – Ты в порядке? – спросил он Исина, когда тот немного успокоился. Тот кивнул, вытирая лицо влажной тканью: – Я просто… Я не знаю. – Подожди, пока тебе принесут твоего сына. Чонде рассмеялся, наблюдая удивленное выражение лица. Исин, видимо, еще не успел об этом подумать. Как же он удивится, увидев младенца. Следующие полчаса Чонде не мог перестать хихикать, наблюдая за новоиспеченным папой. Не успел Исин взять в руки малыша, как сразу начал над ним ворковать, приговаривая, какой он у него маленький и красивенький. Ему было абсолютно не до корчащегося от смеха мужчины напротив. Все его внимание было поглощено живым существом у него на руках. Он пообещал самому себе, что сделает все, что в его силах, лишь бы этот ребенок был самым счастливым на Земле. – Смотри, какие у него маленькие глазки, – все не унимался Исин, обращая на разные незначительные мелочи внимание. – Кажется, он мне улыбнулся. Чонде не стал говорить, что младенцы не умеют улыбаться, не желая отнимать у Исина эту счастливую радость. Он ее заслужил. – Я могу с тобой поговорить? – начал Чонде, наблюдая за реакцией. Исин улыбнулся, пересчитывая маленькие пальчики: – Ты и так все время со мной говоришь. – Есть кое-что, что я давно хотел у тебя спросить. Он знал, куда вел Чонде. Они специально избегали этой темы. Просто Исин еще не был готов признаться даже самому себе, не то, чтобы думать о реакции Ифаня. Он не будет его втягивать во все это. Так Исин подумал еще в тот день, когда все-таки решил оставить ребенка. Опустив голову, он не стал смотреть Чонде в глаза, зная, что тот легко может его прочитать. – Ты ведь знаешь, что я хочу спросить. – Исин, не отвлекаясь от ребенка, кивнул. – Кто он? Тот продолжал молчать, не зная, как рассказать. И стоило ли об этом говорить. – Ты его любил? – Исин снова неуверенно кивнул. – А он тебя? На этот вопрос Исин не знал ответа. Ему всегда казалось, что он был лишним в жизни Ифаня. Почему тот вдруг обратил на него внимание, ему было неизвестно. – Что ты будешь делать? – Я не знаю, – честно ответил Исин. Он не хотел пока об этом думать. Захотел бы Ифань хоть когда-нибудь познакомиться со своим сыном? Этого Исин не мог предсказать. – В любом случае, ты должен помнить, что теперь никогда не будешь один, – улыбнулся Чонде, подсаживаясь к ним. – Вы нужны друг другу. Исин с благодарностью на него посмотрел. – Вот только не начинай, – отмахнулся Чонде. – Лучше придумай ему имя. Исин снова посмотрел на малыша в его руках, что начал морщиться. У него уже должно было быть имя, просто Исин его еще не знал. Что-то очень особенное. – Эй, как звали героя из твоей книги, который постоянно повторял «Хочу, чтобы все были счастливы»? – вспомнил вдруг Чонде, похлопав омегу по плечу. Исин улыбнулся, погладив засыпающего малыша по головке. – Сехун. *** Исин не мог поверить в то, что с ним происходит. Все вдруг приобрело совсем другой смысл и стало незнакомым. Он чувствовал себя так, будто всю жизнь смотрел в другую сторону. Исин очень боялся, что сделает что-то не так. У него никогда перед глазами не было правильного примера. Всю сознательную жизнь с ним был только Лухан, который каким-то образом справлялся с ролью сразу обоих родителей. Ориентируясь на свои собственные воспоминания и на то, как Лухан вел себя со своими детьми, Исин старался воссоздать вокруг Сехуна обстановку настоящей семьи. Конечно, он понимал, что одному ему никогда не справиться, но он ведь мог попытаться сделать все возможное. И невозможное, если понадобится. Сейчас он как никогда чувствовал свою ответственность за кого-то другого. А Сехун был таким маленьким и беззащитным, что Исину было сложно представить, как Лухану все удавалось. Сехун был на удивление тихим ребенком, будто знал, что не стоит беспокоить и так беспокойного родителя. Он почти не плакал и не жаловался, всегда терпеливо ждал, когда папа его покормит или сменит подгузник, тихо засыпал в родных объятиях. Чонде был прав. Кроватка почти не пригодилась. Зато Исин постоянно использовал автомобильную люльку, ставя ее на стол возле себя, когда работал. Сехун агукал и бренчал своими погремушками, пока Исин пытался придумать новую книгу. С малышом ему никак не удавалось сосредоточиться. Он большую часть времени проводил, наблюдая за пускающим пузыри Сехуном, чем продумывая интересные диалоги. Ребенок просто завладел всем его вниманием. Положив голову на руки и не отрывая взгляда от малыша, который, дергая ногами, старается дернуть за резинку с закрепленными на ней игрушками, он пытался представить, каким будет Сехун, когда вырастет, каким будет его характер, как сложится его жизнь, на кого из них он будет похож. Исин много раздумывал о том, чтобы рассказать Ифаню, но так и не решился, боясь даже представить его реакцию. Он не захотел иметь ничего общего с Исином, с чего бы он заинтересовался Сехуном? Наверняка, тот уже устроил свою жизнь, и с кем-то встречался, пока Исин пытался научиться быть хорошим родителем. Исину не нужен был кто-то еще. Ему теперь было с кем поговорить. Сехун внимательно слушал рассуждения своего папы, всегда соглашаясь. И неважно, что он был слишком мал. Исин верил, что тот все понимает. Им было хорошо вдвоем, и вряд ли бы им понадобился кто-то третий. Но бывали времена, когда Исин думал, что не справится. Как тогда, когда у Сехуна вдруг подскочила температура. Он был очень вялый, спал все время и ничего не ел. Схватив все нужные вещи и документы, Исин помчался в больницу, где его малышу могли помочь. Это, наверное, были самые страшные два часа в его жизни, за которые он успел представить самые ужасающие сценарии происходящего. Врач попытался успокоить его, объясняя, что ребенок просто подхватил вирус, и им придется несколько дней провести в больнице. Держа в руках маленькую ручку, слишком горячую для нормального состояния, Исин думал, что совсем сломается, если потеряет и его. Исину нужно быть внимательнее. Ему очень хотелось, чтобы у Сехуна было нормальное детство, чтобы он никогда и ни о чем не пожалел, особенно о том, что у него такой папа. Но Сехун вовсе не считал, что у него плохой папа. Он любил засыпать у него под боком, пока Исин что-то печатал на ноутбуке. Как только у него стало получаться переворачиваться, он смог наконец-то узнать, что он там такое делает, вызвав у родителя тем самым бурю эмоций. Правда трогать светящуюся машинку папа все-таки не разрешал. Зато разрешал играть со своей рукой, позволяя облизывать каждый палец. Пока Сехун был еще младенцем, им легко удавалось переезжать с места на место. Исину не надо было много думать, лишь собрать все игрушки и найти новую квартиру в тихом районе, где им обоим будет спокойнее. Сехун легко переносил даже долгие перелеты, практически все время пребывая в своих снах. Исин никогда не забудет их первое рождество. Он, наверное, никогда не покупал столько подарков, превысив лимит практически во всех детских магазинах, пока не понял, что Сехуну нравятся только мягкие игрушки. Стоило тому научиться ползать, как он начал доставать со всего дома подушки и плюшевых друзей, валяясь в них иногда целый день. Беря во внимание безопасность и ставшего слишком активным малыша, Исин решил не покупать елку, вместо этого украсив всю квартиру светящимися гирляндами. Сехуну очень понравилось. Он визжал целый вечер, наблюдая за переливающимися огоньками, пока не попытался одну из гирлянд сдернуть вниз. Только сейчас Исин начал понимать ценность семейных праздников, видя, неподдельную радость. Сложнее стало, когда Сехун начал подрастать и уже увереннее стоял на маленьких ножках. Он уже более сознательно стал относиться к окружающему его миру, больше понимать и больше привязываться к совершенно простым вещам. У него стали появляться друзья, с которыми приходилось расставаться, когда папе надо было ехать в другой город. Впервые увидев грусть на маленьком личике, Исин испугался, что все-таки сделал что-то не так. Сехун никогда не приносил хлопот своему папе, но это не означало, что он был согласен абсолютно со всем. В очередной раз переезжая в новый город, Сехун впервые разревелся, не желая покидать любимые качели, что находились прямо перед их домом. Он проводил здесь много времени, смеясь, пока папа его раскачивал. Исин почувствовал, что его сердце разрывается, когда он долго не мог успокоить его. Не помогало даже любимое шоколадное мороженное. Сехун просто начал понимать смысл переездов, когда для того, чтобы получить что-то новое, надо оставлять что-то старое, иначе для всего места не хватит, будь то багажник такси, увозящего их в аэропорт, или новая жизнь. После этого случая Исин стал задумываться о том, чтобы найти им постоянное жилье, периодически отказываясь даже от самых выгодных проектов. Просто в очередной раз подобную сцену он бы уже не пережил. Сехун начинал уже понемногу говорить, и ему нужен был настоящий дом, где он сможет завести друзей, пойти в детский сад, а потом и в школу. Если Исин мог слоняться по свету, нигде подолгу не задерживаясь, то это не означало, что такая же жизнь подошла бы и Сехуну. – Ты с ума сошел! – не переставал восклицать его коллега, пока Исин на протяжении нескольких часов перелистывал каталоги риэлтерских фирм в Южной Корее. – Как ты можешь так все бросить? Ребенок не должен управлять твоей жизнью. Он может и потерпеть! Что мог понимать человек, который к своим сорока годам имел за собой уже два аборта и несколько раз загремел в наркоклинику? – Это же Нью-Йорк! Неужели ты готов променять его на какой-то пригород? Исин был готов променять что угодно. Особенно когда в его жизни появилось действительно что-то очень важное. И это важное действительно становилось чем-то бесценным, когда Сехун с радостным визгом бежал к небольшим качелям, расположенным в их собственном саду за новым домом. Исин просто надеялся, что здесь они смогут стать по-настоящему счастливы. *** Если бы Ифаня спросили, что изменилось за этот год, он вряд ли смог бы ответить. Для него все стало одинаковым, все события, что происходили с ним, не отличались друг от друга. Его как-то перестало волновать, что вообще происходит вокруг него. Конечно, он замечал, что жизнь не стоит на месте, что все куда-то стремятся, о чем-то переживают, но все это больше походило на сцены какого-то скучного фильма, который его потащили смотреть вместе со всеми. Он просто оказался в стороне от всего этого. Он сам не понял, когда у него пропал интерес. Пару лет назад он вкладывал все усилия, чтобы подняться по карьерной лестнице, брался за любой предложенный проект, проводя в офисе практически все семь дней в неделю. Два года собачьей работы и существования в роли машины. Просто он пытался хоть чем-то заполнить ту пустоту внутри, что с каждым годом только сильнее разрасталась. Просто возвращаться домой было не за чем. Поздним вечером, когда Ифань сидел за проработкой годового отчета в пустом офисе, где-то из глубин души донесся голос: Скажи, что ненавидишь свою работу… Ифань так и замер на середине строки, пытаясь вспомнить подробности того разговора. – Я не понимаю, зачем это делаю. Будто если я буду чем-то заниматься, в моей жизни появится хоть какой-то смысл, – тихо зашептал он, все также продолжая смотреть на столбцы цифр перед собой. – Я ненавижу свою работу. Отложив ручку в сторону, он зарылся руками в волосы, стараясь успокоить волну эмоций внутри. Неужели, у него все-таки была душа? Он бы и продолжал так жить, если бы не понял, что подобное бегство ни к чему не ведет. Он по-прежнему был на том же самом месте, откуда и начинал, и мир вокруг становился все более похожим на карусель, на которую невозможно запрыгнуть, если она разогналась. У него была мечта. Давным давно. Сбежать так далеко, как только удастся. Но у него никогда не хватало смелости, чтобы просто собрать небольшую сумку с самым необходимым и, приехав на вокзал, отправиться по первому попавшемуся направлению. Его всегда это невероятно злило, ведь думать об этом было так легко и правильно. А на деле он ничего не мог, если не спланировал все заранее без запасного плана, потому что иначе можно было легко обжечься и оказаться в ситуации, в которой никто не захотел бы быть. Он всегда думал, что будет жить в большом шумном городе, где-нибудь возле моря, в Европе или Америке. Но стоило ему переехать в Пекин, как сразу захотелось обратно. Он просто не мог справиться с этим темпом. Ему начинало хотеться простой и предсказуемой жизни с одним и тем же человеком рядом. Любой стресс, любые внеплановые перемены или непрекращающееся давление сверху были способны надолго выбить его из колеи. Теперь ему казалось, что все мечты в далекой юности были не больше, чем заученные фразы из фильмов или увиденные чужие воспоминания. У него никогда бы не хватило смелости, чтобы так прожить свою жизнь. Он даже не пытался. Он просто всегда выбирал не тот вариант развития событий, чтобы рассчитывать на получение желаемого. У него всегда все выходило иначе и ни капли не лучше. Ему даже больше не нужно было врать кому-то или обманывать, строить легенды. Маска невозмутимости и отсутствия хорошо скрывала любую ложь. Ему стало проще говорить окружающим все, что ему хочется, и они все равно ему верили. Он с легкостью теперь мог смотреть в глаза Лухану, когда раньше боялся даже ответить на его звонок. Ему казалось, что старший давно обо всем догадался, что просто ждет, когда тот сам себя выдаст. Ифань и сам не знал, почему чувствовал себя виноватым. Может, потому что он всегда был ответственен за Исина не меньше Лухана, и так глупо его подвел? Он уже устал над этим думать. Да и не было ни разу, когда бы Лухан не заговорил о младшем. Снова встретившись в баре, когда Лухан приехал в Пекин по работе, они, конечно, не могли его не вспомнить. – Исин мне ничего не говорит, – жаловался Лухан, опрокидывая в себя бокал виски. – Я знаю, что он что-то скрывает, иначе почему не появлялся дома столько времени? Ифань только пожал плечами, гоняя зубочисткой оливку по дну бокала. Черт его дернул заказать этот девчачий мартини. С каждым разом он все спокойнее реагировал на это имя. – У него что-то произошло, или он что-то натворил, раз не дает о себе знать, – строил догадки Лухан. – Надеюсь, он не связался с мафией и никого не убил. – Исин и кого-то убил? – поднял бровь Ифань. – Да он, даже когда на муравья наступит, плачет! – Ну, мало ли! – Лухан повел плечом, жестом попросив у бармена очередную порцию алкоголя. – Может, его вынудили, вот он и скрывается. Ифань усмехнулся, пытаясь представить себе эту картину. – Я хотел к нему приехать, когда у меня отпуск будет. Он сейчас живет в Сеуле. Знаешь, что он мне ответил? – Лухан толкнул Ифаня в плечо, пытаясь получить хоть какую-то реакцию. – Что у него очень важный проект, и ему будет некогда со мной возиться. Сказал, чтобы я приехал в другой раз. Возмущенный Лухан выхватил у бармена полный стакан и сразу его в себя опрокинул. – Глупая, однако, отговорка, – согласился Ифань. – Он не хочет меня видеть, это же ясно. – Но ты ведь не сдашься так просто, – повернулся к старшему Ифань, подперев рукой щеку. – Я уже купил билеты, – кивнул Лухан, вынимая какую-то помятую бумажку из заднего кармана брюк, – И узнал в редакции, где он работает, адрес. Представляешь, у него есть свой дом! – Хорошо живет. Как бы Ифань старался не обращать на это внимание, но мельком прочитанные цифры на маленьком клочке офисной бумаги сразу же отпечатались в его памяти. Его, конечно, посещала мысль разыскать Исина. Первое время он постоянно боролся с желанием поехать к нему, чтобы убедиться в его благополучии, чтобы просто поговорить и все спокойно объяснить. Извиниться. Но как только он начинал продумывать варианты, то сразу появлялась мысль, что не только он должен все решать. В конце концов, раз Исин не появлялся столько времени, значит, он тоже признавал за собой вину. Через год или полтора эти мысли отошли. И Ифань почувствовал себя свободнее. – Как твоя жизнь? – перевел тему Лухан, снова пряча бумажку в карман. – После Минсока ты нас ни с кем не знакомил. Ифань усмехнулся, допивая свой напиток, – было бы с кем знакомить. – Тебе уже тридцать шесть, – продолжал Лухан. – Как ты можешь до сих пор оставаться один? Тебе пора завести семью и детей. – Я не один, – оборвал его Ифань. – Я встречаюсь с омегами с моей работы, а потом их увольняю, чтобы не было лишних проблем. Какая разница, в конце концов? Секса мне хватает, семьи мне не надо. Тем более детей. Боже упаси! Я и дети – ты в своем уме? – Так нельзя жить, – с грустью посмотрел на него Лухан. – Жить можно по-разному. – Дети не настолько плохи, – Лухан пожал плечами, возвращаясь к своему напитку. Он не понимал, почему и Исин и Ифань так наплевательски относятся к семье. Возможно, им просто сложно кому-то довериться, чтобы позволить быть рядом с собой. Через неделю, Лухан уже летел в Сеул с твердым намерением посмотреть Исину в глаза и все выяснить. Он не видел его уже три года. Даже когда тот учился в США, они виделись намного чаще. Поймав такси он сразу поехал к Исину домой, не предупредив того заранее – Исин бы все равно попытался отговорить. Конечно, Лухан не думал, что такому появлению обрадуются. Исина вообще могло не оказаться дома, или он мог быть действительно занят. Но именно это Лухан и хотел проверить: насколько велика ложь. Добравшись до места, Лухан попросил таксиста подождать, чтобы, если что, можно было поехать в гостиницу. Ночевать на улице в незнакомой стране ой как не хотелось. К счастью, в доме горел свет. Значит, там кто-то все-таки был. Позвонив в звонок, он задержал дыхание. Как объяснить свой приезд, он еще придумать не успел, поэтому надеялся, что у него получиться сделать приятный сюрприз. Но сюрприз ждал его. За дверью послышался детский смех и топот, а потом дверь открыл ребенок, с улыбкой глядя на него. Лухан, широко открыв глаза, смотрел на мальчика, который, заметив незнакомца, сразу же спрятался за дверь и теперь выглядывал из-за нее. – Я не разрешал тебе открывать дверь самому! Следом за ребенком появился Исин, но стоило тому заметить, кто к ним пришел, как он сразу растерялся. Лухан пытался понять, что он только что увидел. Этому могло быть миллиард объяснений, и не обязательно самое очевидное, но следующая фраза разрушила все сомнения. Ребенок, заметив, как Исин замер в дверях, прижался к нему и, не сводя с Лухана глаз, спросил: – Папа, а это кто? Конечно, Исин никого не убивал. Все было намного проще. Исин поднял малыша на руки и, смущенно улыбнувшись, позвал Лухана в дом, пока расположив его на кухне. Сам он ушел с ребенком в большую комнату, пообещав скоро вернуться. На столе стояли две пустые кружки из-под какао, значит, кто-то третий в доме отсутствовал. Лухан поежился, нервно потерев шею. – Все, я усадил Сехуна смотреть мультики, – Исин сел рядом, проведя руками по столу. – Хочешь какао? Мы слишком много приготовили. Исин явно нервничал, пытаясь спрятать неловкость за милой улыбкой. Лухан лишь покачал головой. – Так поэтому ты скрывался? – махнул он рукой в сторону гостиной. – Как это вообще могло получиться? – Будто ты не знаешь, как дети получаются, – попытался пошутить Исин. Лухан только недоверчиво на него посмотрел. И почему Исин не мог жить как все: не строить интриги, не выдумывать или не преувеличивать? – Ты думаешь, такой ответ меня устроит? Исин только покачал головой, отвернув голову и прислушиваясь к звукам, доносящимся из соседней комнаты. Ему было страшно, что подумает о нем Лухан. Решит, что Исин поступил легкомысленно или глупо? Это было вполне вероятно. – Ты живешь один? – на всякий случай уточнил Лухан, на что Исин только кивнул. – Можно было догадаться. – Это на самом деле не имеет никакого значения, – попытался оправдаться младший. – Это никак не касается… его. Исин замялся, не зная, куда себя деть. Лухан почувствовал, как начинает злиться. Кто бы ни был этот ублюдок, он убьет его, стоит ему только попасться ему на глаза. – Кто он? – как можно спокойнее постарался спросить Лухан. – Он бросил тебя из-за ребенка? Исин замотал головой. – Он не имеет никакого отношения ни к Сехуну, ни ко мне. Я совершил ошибку, но не жалею ни о чем. Лухан шумно втянул носом воздух. Ошибка? Как-то слабо в это верилось. – Осмелюсь предположить, что он так же не в курсе, как и я, – молчание брата послужило ему ответом. – Ладно, я могу поверить, что отношения не сложились, и вышла случайность, но ребенку нужна полноценная семья. – Я знаю, – кивнул Исин, снова опустив голову. – Но я ничего не могу с этим поделать. Я и так стараюсь изо всех сил. И просто надеюсь, что не наделаю слишком много ошибок. Лухан просто смотрел на поникшего брата. Ему было сложно представить, что тот мог пережить за все это время, оставшись совсем один с ребенком. Любой разрыв всегда давался тяжело, а тут еще, наверняка, ему пришлось сдерживать свои чувства ради малыша. Лухан по себе знал, на что может пойти родитель, лишь бы с его чадом ничего не случилось. Исин обернулся на дверь, замечая подглядывавшего за ними мальчика, и махнул ему, чтобы тот шел к нему. Малыш быстро пробежал через кухонное пространство, залез к отцу на колени и прижался ближе, подозрительно поглядывая на Лухана. – Это твой дядя Лухан, – представил его Исин, приглаживая мягкие волосы на затылке. – Он мой старший брат. Приехал в гости. Сехун только выпучил глаза, изображая удивление. Лухан улыбнулся, сразу же вспоминая маленького Исина, – малыш был его копией. Исин всегда был тихим и скромным и ходил по пятам за Луханом. И также любил подслушивать. – Исин, чтобы ни случилось, ты же знаешь, что я всегда приду к тебе на помощь, – тихо произнес старший. – Не стоило подобное скрывать от меня. – Я знаю. Исин крепче обнял ребенка, прижимаясь губами к пахнувшей детским шампунем макушке. – Тебе стоит только намекнуть, и я тут же приеду. И всегда буду заботиться о тебе. – У тебя есть, о ком заботиться. Не стоит переживать. Мы неплохо справляемся. – Это совсем другое, – прервал его Лухан. – Ты – мой младший брат, и здесь нет другого варианта. Исин благодарно улыбнулся в ответ: – Спасибо. – Не надо «спасибо». При любых обстоятельствах, да? Исин кивнул, чувствуя, как начинает щипать глаза. – Я скучал, – тихо произнес он. – Я тоже. *** Ифань зевнул, прикрывая рот рукой. Лухан вытащил его в аэропорт в слишком поздний час. Не то чтобы он был слишком старый, просто он всегда в одиннадцать уже ложился спать. Лухан попросил его встретить и сказал, что у него есть важные новости. Ифаню и самому было интересно узнать, что такого обнаружил Лухан, но сон все-таки весьма важная вещь. Особенно для людей с бессонницей. Старший вышел в зал прилетов, волоча за собой чемодан на колесиках. Поравнявшись с Ифанем, он схватил его за рукав и потащил к выходу. – Поехали в бар. Мне надо выпить. – Что такого произошло, что ты хочешь напиться? – рассмеялся Ифань. Лухан только бросил на него недовольный взгляд и кивнул ему, чтобы тот открывал машину. Ифань не стал спорить, решив послушаться беспокойного друга. – Произошло-то давным-давно, но я все равно в шоке, – пояснил тот, сев в машину и пристегивая ремень. – Просто при Исине старался держаться. До бара по ночным дорогам они добирались недолго. Устроившись за свободным столиком, они сделали заказ и, получив свои напитки, сразу перешли к обсуждению. – У Исина есть сын, – выдохнул Лухан, залпом выпив свой виски. – Я когда увидел, дар речи потерял. Ифань почувствовал, как внутри что-то оледенело. Сохраняя невозмутимое лицо, он крепче сжал свой бокал, слыша усиливающееся шипение в своей голове. – У него маленький ребенок, ты представляешь? – воскликнул Лухан, взмахнув руками. – Он поэтому все время скрывался. Не хотел, чтобы кто-то узнал. Я вообще откровенно не понимаю, зачем? Зато Ифань понимал. Появись тут младший с младенцем, какую реакцию бы он получил? Как бы отреагировал сам Ифань? Опять накричал бы на него или рассмеялся? Это было бы подтверждением всех его обвинений. – А муж? – аккуратно спросил Ифань, стараясь контролировать свой голос. – Альфа? – Нет у него никого, – бросил Лухан, снова делая большой глоток. – Как он вообще справляется? Было бы странно услышать, что у Исина есть счастливая семья, любящий муж и маленький карапуз. Этот расклад Ифаню никак не нравился. Встряхнув онемевшими пальцами, он посмотрел на старшего. Тот глубоко уйдя в свои размышления, свел брови на переносице, пытаясь в чем-то разобраться. – И ты ничего не пытался разузнать? – Конечно, пытался. Он сказал, что совершил ошибку и теперь живет с ее последствиями. Я убью того козла, что сделал с ним такое! – Не торопись, – попытался поправить его Ифань. – Исин взрослый человек и несет ответственность за свои поступки. Откуда ты можешь знать, что это все вина альфы? – Серьезно? – Лухан посмотрел на него, как на недоумка. – Ты что не знаешь его? Он же верит всем и каждому и совсем не умеет разбираться в людях. Готов поспорить, что он просто влюбился, а тот урод этим воспользовался. Тем более он работает в шоу бизнесе, а там таких много. Ифань горько ухмыльнулся, допивая свою порцию. Ему почему-то было грустно думать, что Исин мог променять его на кого-то другого, кто не отличается моралью к тому же. Но, в конце концов, он сам виноват. – Я не знаю, как ко всему этому относиться. Во мне сидит такая злость! – Лухан уронил голову на стол, хватаясь за волосы. – Но Сехун такой милый, что его невозможно не полюбить. Как кто-то вообще посмел их обидеть? Ифань тоже опустил голову, пытаясь притупить в себе чувство вины. Он мог бы защитить Исина, и ничего бы этого с ним не случилось. Как и тогда, когда увидел синяки на его теле. Как вообще кто-то может решиться причинить ему боль? Но не сделал. Не защитил. И автоматически начинал причислять себя к таким же недолюдям. После этого вечера та тоска, что когда-то съедала его и была похоронена где-то очень глубоко, вернулась обратно. Почему-то ему начинало казаться, что он все сделал неправильно, и продолжает так делать до сих пор. Он не мог перестать думать об их прошлом, пытаясь найти там ответы, но понимал, что все равно слишком мало знает об Исине. Он никогда и не интересовался, чем тот жил, когда уехал из Хуанхуа, как справлялся со всем один. Да Исин и сам был виноват, ведь он никогда ничего не рассказывал о себе. Он был слишком скрытным. Или Ифань был недостаточно наблюдательным. Возвращаясь как-то домой пешком из-за того, что с утра пришлось отогнать машину в мастерскую, он умудрился попасть под ливень, едва успев спрятаться в книжном магазине. Судя по силе дождя, тот мог продолжаться вечность, и Ифань решил пока погулять по магазину, чтобы как-то занять время. Немного полистав журналы и просмотрев новинки в литературе, он уже был готов покинуть свое временное убежище, как случайно его взгляд упал на полку с иностранными изданиями. Заметив знакомое имя, он подошел ближе, вытаскивая книгу с изображением какого-то буддистского храма на обложке. Ифань улыбнулся, понимая, что именно ее Исин писал тогда в Таиланде. Он так и не прочитал ни одного его романа, откладывая на потом, а ведь Исину всегда намного легче было выражать свои мысли и эмоции на бумаге, чем говорить о них. Внезапно в Ифане поселилась слабая надежда. Пролистав несколько страниц, он отложил книгу в сторону, доставая следующую, через некоторое время уже стоя на кассе с пятью изданиями. – У Вас есть еще работы этого автора? – спросил он у девушки. Та, мило улыбнувшись, стала просматривать сведения в базе данных. – Пока это все, чем мы располагаем. Вышел еще один роман, но к нам его пока не завезли. Ждем официального перевода текста. Если хотите, можете заказать копию. Мы с Вами свяжемся, когда книга поступит в продажу. – Сделайте так, пожалуйста, – попросил Ифань, протягивая кредитную карту, чтобы расплатиться за книги. Он был слишком занят изучением Исина, что не обратил внимания на его книги. Хотя там наверняка были все ответы. Герои говорили его словами, происходили события, которые Исин хотел, чтобы произошли с ним. А Ифань просто никогда не смотрел в эту сторону. Всю следующую неделю, он, не отрываясь, читал все, что сумел найти. Он изучал каждое произведение и даже иногда перечитывал по несколько раз, чтобы лучше разобраться, делая при этом пометки на полях. Исин будто знал, что Ифань никогда не откроет его книг, и так свободно говорил о своих чувствах на каждой странице. История, написанная в Бангкоке, была об иностранце, который был вынужден покинуть свою родину, и пытался выжить в незнакомом ему мире чужой страны. Без знания языка и культуры, он иногда не мог понять, что делает не так и почему с ним постоянно случаются неприятности. Его приемный семилетний сын, пытался ему помочь всеми силами, чтобы его отцу не было так тяжело, и он был счастлив. Забавно, но именно здесь Исин взял за прообраз самого Ифаня, именно такого, каким он был в Таиланде: потерянного, уставшего от жизни и мучившегося от неисполненного предназначения. Он даже описал некоторые события, что с ними случились за тот день. Здесь был и крокодил в реке, и разговор с полицией, которая полтора часа выясняла, почему они влезли на частную территорию, и эпизод в одном из ресторанов, когда Исин перепутал их столики и подсел к чужому человеку. Книга была местами веселой, но все равно пропитана отчаянием героя, который был не в силах смириться со своей судьбой и жить, как все. Он, в конце концов, так и умер на чужбине, до последнего дня веря, что сможет вернуться домой. Книга, которую Исин писал в Праге, была полна боли и страданий. И герой в конце погиб, пожертвовав собой ради другого. Эта история совсем не понравилась Ифаню. Он даже не стал вдаваться в детали, пытаясь отыскать ответы на свои вопросы. Ему было страшно представить, что испытывал сам Исин в тот момент, и насколько плохо тому было. Самая первая книга, вознесшая Исина на пик популярности, действительно оказалось очень интересной. Ифаню показалось, что эту идею младший вынашивал всю свою жизнь. Хитросплетение судеб, невероятный сюжет, уникальные по характерам герои – все это требовало проработки не один год. Исин писал о группе людей, которых свела вместе одна цель – изменить мир, переделать его от начала до конца. Он пытался показать, как абсолютно чужие друг другу люди, по своей натуре одинокие, как волки, могут стать практически одной семьей. Их удерживала вместе лишь идея, ради которой они готовы были пожертвовать не одной жизнью. Но когда встал выбор между предназначением и новообретенным товарищем, оказалось, что принять правильное решение не так уж и просто. Ифань переживал за каждого героя, иногда от волнения обкусывая кожу на губах. Исин умел вытащить из читателя все эмоции и страхи, заставляя верить в счастливый конец, который мог и не настать. Он без зазрения совести жертвовал одним персонажем за другим, отрывая по кусочку от и так разболевшегося сердца, пока не оставил одну лишь надежду, что достигнутый многими потерями новый мир, сможет выжить. Ифаню показалось, что Исин вложил в эту книгу намного больше, чем просто свои мысли об идеальности. Он создал мир, в котором вся неправильность человеческой природы может стать совершенством. Он сам мечтал, что когда-нибудь сможет оправдать высокой целью и себя. Последняя книга была о детях, чего в принципе и стоило ожидать. Было видно, что Исин с добротой и большой любовью относится к своему собственному сыну, раз сумел написать такую светлую и приятную книгу, единственную, где был Хэппи-энд. В ней дети пытались помочь взрослым решить проблемы со своей, в полметра высоты, точки зрения. В ней все очень просто объяснялось, как напоминание о ненужных дополнительных аргументах, временами заставляющих принимать неправильные решения. Ифань, не переставая улыбался, пока читал о проделках маленьких карапузов. После этой счастливой истории, та, что была издана в Америке почти десять лет назад, Ифаню показалась слишком грустной, пропитанной тоской по дому и несбыточными мечтами. В ней герои, как потерянные дети, слонялись по свету в поисках места, где они наконец-то смогут успокоиться и отдохнуть. Они оставляли свои дома и родных, чтобы отправиться на конец света в поисках того, чего там никогда не было, расставались со своими любимыми, если те не могли идти с ними, не сдерживали данные обещания. Они никак не могли найти общий язык с окружающими и злились из-за того, что сами себя не понимали. И все ради того, чтобы однажды найти что-то утерянное и, возможно, остановиться. Эта книга была наполнена тоской, сомнениями и сожалением о потерях. Ифань никак не мог понять, что именно хотел показать Исин, что с ним произошло, заставив говорить так отчаянно. Ему казалось, что младший был вполне доволен своим выбором, ведь он никогда не жаловался. Хотя Исин вообще никогда не жаловался, стараясь решать все проблемы самостоятельно. Возможно, Ифань просто что-то упустил. Он не понимал, как такому светлому и доброму существу, как Исин, могло столько достаться в жизни. В его представлении он должен был всегда быть счастлив, если и не с Ифанем, то с кем-то очень хорошим, с тем, кто бы его обожал и заботился о нем. Исин не должен был мучиться, пытаясь отыскать самого себя. Когда закончились книги, Ифань скачал все доступные сериалы и фильмы, над которыми Исин работал. Но здесь уже было намного сложнее. Сюжет не был таким интересным и мало чем мог помочь. Зато Ифаню легко удавалось угадывать, над какими героями работал Исин, и где были диалоги, написанные им. Фильм про человека-провидца действительно произвел впечатление. В ней главный герой, мучаясь от собственной боли, причинял страдания другим, пытаясь перешагнуть через самого себя. Здесь очень четко прослеживалась идея совершенства, безысходности и отсутствия надежды, когда хочется рубить с плеча. Пытаясь обмануть собственное сознание, герой запутывал события, подставлял обстоятельства, уничтожал соперников, лишь бы освободиться от обреченности, изнывая при этом от безграничного чувства вины. Перечитывая информацию на форумах, где обсуждали любимого автора, Ифань пытался найти еще хоть какие-то неизданные работы. У него не хватало ключевой детали для целостной картины, главной причины, вынудившей Исина выбрать такую жизнь. Без нее Ифань был обречен повторять свои ошибки. А ему очень нужно, чтобы все наконец-то встало на свои места. Как-то ночью, он наткнулся на эссе, благодаря которому Исин смог уехать учиться заграницу. Простое сочинение школьника, признанное профессорами самых престижных школ. Но то, что увидел в нем Ифань, не мог знать никто другой. Потому что никто, кроме него и Исина, этого не переживал. Я видел сон. И этот сон был похож на реальность. Мы же можем представить все, что угодно? Даже то, что никогда не существовало и никогда не появится? Могу ли я назвать себя достаточно человеком, чтобы быть им? Я был на краю света или в самом его начале, если обернуться в обратную сторону. Я ощущал, как дождь отбивает ритм на струнах моей гитары, заводя свою собственную мелодию. Я хотел бы назвать ее своей, но дождь не принадлежал мне. Но о таких, как я, рассказывать неинтересно. Нам нужно что-нибудь более захватывающее, чтобы привлечь внимание. Выдумывать было интересно. Новый мир с облаками и рощами, морями и полями, покрытыми свежей травой и цветами. Это, наверное, хорошо. Здесь мог жить кто угодно: драконы, демоны, кошки, водяные или муравьи. Места хватило бы всем. Там была жизнь. Можно придумать целую вселенную. Или даже не одну. И тогда реальность не будет такой удручающей, если немного ее приукрасить. Здесь не будет будущего или прошлого. Здесь не будет времени, только начало и конец, о котором говорить рано пока. Добавить аквамарина в моря или ультрасинего небу, чтобы ощутить полную гармонию. Можно выстроить города и придать им оттенок насыщенного карри. И немного запаха. Ты слишком странный, чтобы принять тебя за своего. Я слышал шепот со всех сторон. Я думал, что я одинок, но вокруг всегда были люди. Никто из них не замечал меня. Меня не было среди них. Что ты будешь потом с этим делать? Я знал, что все не так, как должно быть у других. Здесь было много того, что никогда не встречалось. И в какой-то момент жизнь стала существовать. Люди менялись, города росли и затмевали звезды искусственным светом. Я перестал быть один. Проходили года, и деревья много раз сбросили листву и обросли новой. Небо перестало быть знакомым. Я мог всю жизнь прожить здесь и не знать, что могло быть по-другому. Никогда бы не поверил, что все можно изменить и попытаться сделать лучше, но сравнивать было не с чем. Говорили, что такие, как я, сторонятся перемен и не способны далеко уйти. Но это была мысль. Продуманный вариант. Возможность, только возможность сделать все по-другому. Задать условия и выбрать события. И я смогу от этого освободиться. Это всего лишь один из вариантов нашей реальности. Мы можем быть и не скучными. Но я не учел того, что не всегда удается угадать правильно. А что если вообще не будет правильного варианта? Я слишком много взял на себя, думая, что смогу управлять этим миром. Я чувствовал, что во мне достаточно потенциала, чтобы воплотить все мысли в реальность, снова изменить этот мир. Я чувствовал этот жар внутри, каждой каплей, вселяющий надежду, что найдутся силы уйти так далеко, как только захочется, но я никак не мог выбрать, в каком направлении двигаться. И теперь он сломался, будто время забрало у него все силы. Мне пришлось идти пешком, оставив это место. Тебе всегда здесь было тесно. Да, здесь мало места для одного человека. Нечем дышать. Если бы меня было много, мы бы все уместились, а для одного меня не хватало ни пространства, ни времени. Я разбегался, как муравей, ища союзников, созданных из огромного количества моих мыслей, укрытых песком и ветром. Мы знали, за чем мы идем. Нас было много, и никто бы с нами не справился. Если бы мы смогли найти другие вселенные и узнать, как появляется жизнь там, то стало бы возможным изменить наши. Амбиции спасителя делали из меня более сильную версию. Но мои враги смотрели на меня моими же глазами. В этом мире все еще не было никого, кроме меня. Такие вещи причиняют сильную боль. Мне казалось, что другие могли сделать лучше меня. Создать то, что я никогда не сумею. Я бы всегда оставался позади, неспособный понять все то, что никогда бы не понял. Я пытался избавиться от этого чувства, плавленой пластмассой превращающего меня в бесформенную статую. Я хотел, чтобы все эти миры принадлежали лишь мне. Я жаждал, чтобы они знали только меня. Я не хотел быть простым. И на что, по-твоему, это похоже? Странное чувство. Как будто в голове расплываются все мысли. Тебе нравится все, что ты видишь, и хочется узнать еще больше. Чувства ослепляют, заставляют мечтать и верить в чудеса. В магию. Ощущать себя всесильным. Всемогущим. Невозможным. Я мог бы сказать, что стал богом, но одного меня для этого было много. Ощущая сияние рядом, я слышал легкие шаги волшебной мистерии и узнавал красоту ключевого момента. Это сделало меня рабом и последователем, перемешало все детали, делая картину незавершенной. Давай поговорим, как взрослые. Мне было страшно. Собирая чужие крупицы и отбирая все ключи, я создал свой новый мир, где все бы меня боялись и никогда бы не шли за помощью. Я не хотел, чтобы меня беспокоили. Я не мог никому помочь. Я не мог спасти себя. Я не знал, что было правильно. И не понимал, как это могут знать другие. За чужую боль надо платить. И единственное, что я мог делать, это следить за судьбами по звездам. Я бы любил их всех, но они никогда бы об этом не узнали. Это слишком мало для счастья и усмирения. О любви, говоришь. Сложная штука. Никто о ней ничего не знает. Я бы боролся за них. Со всеми их проблемами и тем, что заставляет их страдать. Я бы смог их укрыть и назвать своими жертвами. Но никто не знал, что зло ранит меньше, чем просто любовь. Им нужна была особенная. Так чтобы хотелось на нее смотреть или о ней говорить, рассказывать детям и сочинять легенды. Чтобы можно было упиваться ею вечерами с бокалом вина и говорить, что другим это не под силу. Мне нужно знать, что эта любовь реальна. Как? Я хочу ощутить твою печаль. Я бы хотел знать, что это за чувство, когда ты избавляешься от этого, выкидывая в небо, где спрятана луна. Я бы хотел, чтобы мое сердце было холодным, как лед. И тогда бы мир рассыпался на осколки, растекающиеся в лужу перемешанных красок. Исчезла бы красота, гармония, и музыка бы замолчала. И я бы понял, что старался зря. И снова бы остался один. Я бы отправился дальше, чтобы ветер выдул из меня все мое разочарование и обиду. Я бы попытался найти место, где смог бы успокоиться. Я бы бежал так быстро, как мог, но всегда бы оставался на одном месте, не в силах даже поднять голову. Если бы у меня было направление, я бы знал, куда иду, но то, что у меня было, сложно назвать даже целью. Я рисковал еще больше потеряться. Куда бы ты ни шел, везде будет одинаково: пески и ветра будут те же самые, жизни будут продолжать ошибаться, а проблемы будут казаться только сложнее. Во что тогда я должен был верить? Что могло оказаться правдивее, чем, правда? Была ли иллюзия легче? Была ли эта боль реальностью? Я представлял все по-другому, глупым и красивым. Я стремился к искаженности, чтобы показать всем, что мир может быть приятнее, когда делаешь абсолютные и неразумные вещи. – Думаешь, я плохой? Думаешь, я мог бы кому-то причинить боль? Ты привыкнешь. Я хочу вытереть это чувство, покрывшее меня с ног до головы, когда ненавидишь собственное сердце, способное все воспринимать так, как оно есть. Я не хочу оправдывать ожиданий и сожалеть об ошибках. Все это могло бы быть правдой. А существует ли вообще сердце здесь? Я хочу, чтобы мне было по себе. Я хочу вернуться в начало, чтобы заранее вырыть себе могилу собственными зубами. Я хочу, чтобы дождь был наполнен моей кровью. Я хочу, чтобы мою грудь разорвало по швам. Я действительно хочу знать, что все это было сном. Считай, что мои ошибки пошли тебе на пользу. Меня было все меньше. Мои осколки вернулись на место, позволяя увидеть мое собственное отражение. Мои враги, выстроившиеся на горизонте, заставляли моих союзников рыдать. Будет ли здесь кто-нибудь, чтобы похоронить их? Судьба Мессии должна давать надежду будущему. Иногда я злюсь просто так. Никто не виноват, а я злюсь от этого. Выдумываю причины, чтобы оправдать эту злость. Глупости всякие, от которых все равно будет неприятно. Это должно стереть все, что было раньше. Кто-то другой должен за это ответить. Сколько еще ошибок ты готов совершить? – Разочарование – неизбежная часть нашей реальности. Теперь я пытаюсь оправдываться. Ты скоро привыкнешь. Я следовал за тобой озверевшим и недостойным. Я не должен был этого делать, но шел. Потому что не знал, куда мне еще идти. Я верил, что однажды смогу отсюда выбраться, пока ты не свернул в другую сторону. Я ненавидел, справедливо веря, что могу причинять страдания другим. Я думал, что моей боли не существует, стоило мне остаться одному. Я могу понять причину твоей злости. Ты имеешь полное право кого-то обвинять или мстить. – Но идеальных не может быть. И никто никогда не будет поступать так, как бы этого хотелось тебе. Все когда-нибудь закончится. И болеть перестанет. И когда я ослеплен солнечным светом, мне нужно знать была ли эта любовь реальной или всего лишь иллюзией. Поднимаясь до самого края, я надеялся, что смогу увидеть, где все закончится, и узнать, что больше не надо идти. Я устал. Но на той стороне не было ничего. Совсем. Что бы я ни хотел там увидеть. Это никогда не закончится, пока не закончишься ты. Лишь бесконечная дорога. И свет был. Совсем белый. Почти голубой. И чистый, как небо. Ифань прерывался после каждого абзаца, вставая и прохаживаясь по комнате, пытаясь унять воспоминания, что оживали в его голове. Как он так не заметил? Исин столько раз пытался обратить его внимание на это, но, кажется, только спустя каких-то двадцать лет Ифань наконец-то понял. Возможно, это всегда было на виду, но просто на таких вещах не заостряют внимание. Кто не влюблялся в друга своего старшего брата или в милого младшего брата своего лучшего друга? Да это же такие простые глупости, случающиеся сплошь и рядом, и не говорящие ни о чем серьезном. Просто детское увлечение, о котором приятно вспоминать в старости. А между ними всегда было что-то большее, чем какая-то влюбленность или просто любовь. Безграничное доверие, не позволяющее сомневаться в своем союзнике. Привязанность, способная удержать в целостности разваливающуюся систему. Знание, что это никогда не закончится. Надежда, что идеал существует. Что-то их объединяло, но при этом не позволяло быть рядом. Что-то переросшее само человеческое сознание. Ифань достал из нижнего ящика комода пачку сигарет и вышел на улицу, чтобы прийти в чувства. Был поздний февраль, и, несмотря на то, что весна была совсем рядом, ночи все еще были холодные. Ифань чувствовал себя редкостным идиотом. Он и представить не мог размах всей этой трагедии, упиваясь только своим собственным горем. И что подумал Исин, когда он предложил ему жить вместе? Или в Бангкоке? – Чего ты боишься? – Что не понравлюсь тебе. Исин ведь даже не предполагал возможности, что он когда-нибудь окажется замеченным. А Ифань просто не видел его. Неудивительно, что он всегда так разочаровывал младшего. Теперь понятно, почему Исин все время сбегал от него. Ифань бы тоже не остался при таком раскладе. Исин всегда указывал ему на это, кричал до хрипоты. А Ифань не слышал, еще и обвинял его в эгоизме. Или что он там ему наговорил? Господи, как же жестоко он ошибался! В таком случае у него не было ни одного шанса хоть что-то исправить. А ему ведь даже оправдаться было нечем, разве что своей недальновидностью. Он выкинул дотлевшую сигарету в реку, завернувшись потеплее в пальто. Что ему теперь было делать? Извинения ничего не решат. Сказать, что он был дураком и, прочитав все его книги, наконец-то все понял. Да Исин в жизни в это не поверит? Он и сам себе не верил. Навсегда забыть об этом? Исин заслужил тихой и спокойной жизни без Ифаня. Было бы хорошо, если бы он смог навсегда забыть о нем и попытаться стать счастливым. У него теперь был ребенок и возможность начать новую жизнь, навсегда порвав с прошлым. Только Ифань был не уверен, что сможет сам все забыть. *** Как бы Лухан не сопротивлялся, но Сехун достаточно быстро сумел занять место в его сердце. Ребенок будто знал, как правильно очаровывать окружающих. Он был очень умным, наверняка, унаследовав это от Исина. И очень внимательным. Всю ту неделю, что Лухан жил у них, Сехун не выпускал его из поля зрения ни на минуту, все время что-то расспрашивая или прося сделать. Это можно было списать за нехватку в доме альфы, что он мог узнать другую линию поведения или просто обнаружил, что у него есть еще кто-то родной, кроме папы. Когда Лухану нужно было улетать обратно, Сехун раскапризничался, не желая его отпускать. Как бы Исин не окружал его заботой и вниманием, мальчику все равно было достаточно одиноко. Другие дети ходили гулять с обоими родителями или имели сестер или братьев, с которыми на каникулы уезжали к бабушкам и дедушкам. А у Сехуна был лишь один папа. И Бекхен, но у того была своя семья. Лухан пообещал ему, что снова приедет в гости или пригласит его к себе, чтобы познакомить с кузеном и кузиной, о чем Сехун напоминал ему при каждом телефоном разговоре. Исин просто молча оплачивал международные переговоры, пока его сын часами болтал со своим дядей оленем. Лухан не сразу понял, что это значит, пока Исин, вытерев слезы, не объяснил ему, поклявшись, что не учил этому. Просто ребенок не сильно хорошо знал китайский и дословно перевел все на корейский. Исин постоянно присылал ему фотографии, рассказывая о событиях, что с ними происходили. Он чувствовал себя лучше, снова установив связь с семьей. Родителям он так и не сказал о внуке, справедливо веря, что те даже не в курсе, где их сын живет сейчас и чем занимается. Исин не видел свою мать уже более десяти лет. Он и подумать не мог, что когда-то сможет перестать скучать. Ифань уже начал уставать от постоянных визитов Лухана. Такое ощущение, что тот специально подделывал свои командировки, лишь бы сбежать из маленького города в мегаполис. Только теперь он и останавливаться стал у Ифаня, прилично портя привычный порядок. Ладно бы он просто попросил переночевать, а на утро бы ушел на работу, так он постоянно притаскивал с собой домашний алкоголь, подаренный родителями Кенсу, и устраивал пьянку, вынуждая Ифаня мучиться похмельем на следующий день. Настойки всегда были на редкость крепкими. Но больше всего Ифаня раздражала привычка старшего хвастаться, какой у него милый племянник и как он похож на Исина. Ифань даже счел, что это стало его наказанием за все, что он сделал. – У меня есть видео, как он плавает в ванной, – протянул захмелевший Лухан, пытаясь что-то найти в своем телефоне. – Хочешь посмотреть? – Не думаю, что это интересно. Ифань отодвинулся в надежде избавиться от надоедливого друга, который устроил на его плече свою тушку. – Ну чего ты? – промурлыкал тот, разыскивая нужный файл. – Будут у тебя дети, тоже будешь всем про них рассказывать. О! Вот это классная фотка. На прошлой неделе Сехуну исполнилось четыре. Исин сказал, что нанял на праздник клоуна, но Сехун его испугался. Ифань почувствовал, как у него кровь отлила от головы. Он честно не хотел считать. Это вышло само собой. Сжав стакан так, что побелели костяшки, он опрокинул в себя остатки, закашлявшись от обжегшей внутренности жидкости, и сквозь выступившие слезы уставился на Лухана. – Ты сказал, что он совсем маленький! – недовольно воскликнул он. – Так четыре – это не так много, – пробормотал Лухан, продолжая улюлюкать над фотографиями. – Ты сказал, что он младенец! – Ничего я не говорил. Это ты сказал. Ифань зажмурился, не желая верить. Такого просто не могло с ним случиться. Налив очередную порцию, он залпом ее выпил, наплевав на закуски. – Не налегай на вино, а то завтра не встанешь, – спокойно предупредил Лухан, убирая телефон в сторону. Ифань кивнул, слыша грохот пульса в голове. Поэтому Исин откладывал поездку в Китай? Он просто не хотел, чтобы Ифань узнал о ребенке. Да с чего Ифань вообще решил, что это его ребенок? Но при таком расчете либо Исин с кем-то встречался, пока жил с Ифанем, либо… Такого не могло быть. А он-то думал, что Исин не хотел приезжать, потому что все еще злился. Ифань не мог заснуть всю ночь, бродя по квартире. Лухан вырубился на диване, пуская на его любимую подушку слюни, но это Ифаня волновало меньше всего. Он не мог решить, что должен сделать, но то, что должен был сделать хоть что-то, он знал точно. Взяв телефон старшего, который тот, засыпая, выронил на пол, Ифань открыл последние фотографии, на которых ему улыбался счастливый малыш. Дрожащими пальцами, он перелистывал одно изображение за другим, иногда встречая там и Исина. Тот ни капли не изменился. Немного поколебавшись, Ифань открыл ноутбук и загрузил страницу с авиакомпанией, что совершала рейсы до Южной Кореи. Ему понадобилось пять лет, чтобы собраться с мужеством, и всего десять минут, чтобы заказать билет на самолет. Он действительно был идиотом. Неудивительно, что он всех подвел. *** Ифань допил кофе и выкинул стаканчик в мусорку рядом. Он провел уже два часа напротив компании, где официально числился Исин. К сожалению, он не знал, работает тот сейчас здесь или где-то в другом месте, но все-таки продолжал ждать, пока тот появится. Выбора как такового у него не было. Полчаса назад закончился рабочий день, и сотрудники начинали разбегаться по домам. Ифань напрягся, ожидая увидеть омегу в любой момент. Он только надеялся, что Исин не станет задерживаться, в конце концов, его дома ждал сын. Их сын. Ифань поежился, все еще неспособный поверить в это. Он до сих пор был в шоке. Пару раз он пытался представить свою реакцию, если бы Исин сразу сообщил ему, что ждет ребенка. Он бы, наверное, обрадовался. Как иначе бы он отреагировал? Возможно, он использовал бы это как страховку, чтобы удержать младшего рядом. Ифань, конечно, никогда не представлял себя в роли отца, но готов был учиться. Если это, действительно, была его последняя возможность все исправить. Ифань вздохнул, разминая уставшие ноги. Он мог бы поехать к Исину домой и там с ним встретиться, но ему вначале хотелось просто с ним поговорить, не вмешивая в это Сехуна. Через пятнадцать минут, Исин все-таки вышел из здания, на ходу разговаривая с каким-то мужчиной. Тот, попрощавшись, отправился на автобусную остановку, в то время, как Исин пошел к стоянке. В вельветовом пиджаке и темных облегающих джинсах он выглядел, как аспирант, что очень позабавило Ифаня. Старший нервно поправил одежду, пытаясь сдержать счастливую улыбку. Господи, он даже не представлял, насколько он соскучился! Если бы позволяли обстоятельства, он бы затискал младшего в объятиях. Исин, достав ключи из рюкзака, поднял голову и остановился, как вкопанный, заметив Ифаня. Тот виновато улыбнулся, приветливо махнув рукой, но видимо Исин ему не поверил. Он потоптался на месте, не решаясь подойти, но потом все-таки зашагал ему навстречу. Поежившись под пристальным взглядом, которым его изучал Ифань, он встал рядом, не решаясь завести разговор. Старший улыбнулся, замечая эту нерешительность. – Привет, – тихо произнес он. Исин, вскинув бровь, посмотрел на него: – Привет? И никаких предложений «давай заведем отношения на время» или «пойдем ко мне»? Понятно. Он все еще злился. Значит, надо выбирать тактику друга, которую Исин воспринимает менее резко. – Да, – кивнул он. – Это просто привет. Исин совсем растерялся, оборачиваясь по сторонам, будто решив, что его разыгрывают. – Как ты здесь оказался? Как ты вообще меня разыскал? – не выдержал он. – Я хотел увидеться. – Так ты здесь из-за меня? Ифаня почти рассмешила такая реакция, но он старался оставаться серьезным. Было бы хуже, если бы Исин решил, что над ним действительно решили посмеяться. – Да, Исин, я здесь из-за тебя, – снова кивнул старший. – Мы можем где-нибудь поговорить спокойно? Исин замялся, не зная, что предпринять. Видимо, он боялся, что Ифань мог все узнать, или скоро узнает. – Я всего лишь хочу поговорить, ничего страшного. Ифань выставил перед собой руки, демонстрируя безоружность. Исин еще минуту подозрительно на него смотрел, но потом сдался, указав на ближайшее кафе. Они разместились за столиком возле окна. Ифань не мог точно решить, почему Исин выбрал именно это место: чтобы просматривался путь к отступлению, или чтобы не смотреть на старшего. Ифань заказал им кофе и перевел внимание на Исина. Тот повзрослел, но все еще оставался тем же. Он был слишком напряжен, явно готовясь защищаться. Ифань не винил его. Все-таки это он тут единственный, кто во всем виноват. После того, как почти год назад, раскрыл все тайны, как он надеялся, он не раз обдумывал их разговор и в чем он должен убедить Исина. Все-таки тот когда-то очень тепло к нему относился, так что была вероятность, что Ифаня могут простить. Ради этого он готов был признать любые обвинения, которые ему предъявят. – Как твоя жизнь? – начал он издалека. Исин повернул голову, посмотрев ему прямо в глаза: – С какого именно момента? – Сейчас, – уточнил Ифань, отпивая свой кофе. Исин поморщился. Его наверняка раздражала эта привычка старшего быть беспристрастным к другим. – Сейчас все нормально, – ответил Исин, откидываясь на спинку кресла. – Лучше, чем было. А у тебя? – Тоже ничего, но я бы хотел, чтобы было лучше. Исин усмехнулся, глядя на Ифаня. Тот продолжал пристально смотреть на него, не в состоянии насытиться. – Я думаю, нам пора все прояснить. Исин пожал плечами: – Не знал, что у подобного есть срок давности. – Ты все еще на меня злишься? Ифань решил сразу перейти к главному. Разговоры о погоде наверняка бы разозлили Исина. – Зачем мне на тебя злиться? – снова пожал плечами Исин, отворачиваясь к окну. – Я не зацикливаюсь на прошлом. – Ну, я бы понял, если бы ты на меня злился, – Ифань нервно рассмеялся, пытаясь скрыть нервозность. – Я был неправ, признаю это. И наговорил много того, о чем до сих пор жалею. Исин поднял бровь. Конечно, такие слова не убедили его. – Я бы хотел, попробовать заслужить твое прощение, если ты дашь мне шанс. Обещаю, в этот раз я буду внимательнее. Исин поднял уже обе брови. Ему было сложно понять, почему этот человек напротив, хочет все вернуть. Будь он моложе, он бы еще задумался. Все-таки Ифаню он никогда не умел отказывать, но сейчас он должен быть умнее и думать не только о себе. Легкомысленность пришлось давно оставить позади, как ненужный груз. – Ты все-таки пришел с предложением, – покачал головой Исин. – Но я бы все равно не согласился. – Я просто хочу помириться. Ифань попытался выглядеть более безобидным, чтобы Исин его не боялся, но, видимо, тот стал слишком недоверчивым. – Если ты пришел узнать, злюсь ли я на тебя или обижен, то нет, – убедил его Исин. – Оставим все в прошлом. Так будет легче нам обоим, но не думаю, что мы сможем снова стать друзьями или делать вид, что ничего не произошло. Не люблю ложь и притворство. – Я знаю, что ты мне не доверяешь, но я говорю абсолютно серьезно. – Ты опять ничего не понял, – покачал головой Исин. – Ифань, я не думаю, что я тот, из-за кого тебе стоит переживать. У нас разные жизни, и они с трудом пересекаются, не стоит об этом забывать. Если это все, что ты хотел мне сказать… – Ты торопишься? – перебил его Ифань. – Да, меня ждут. Исин отодвинул кружку, подзывая официанта, чтобы заплатить за заказ. – Ты с кем-то встречаешься? Ифань протянул купюру вперед Исина, указав на них обоих. Он знал, что Исин не любил, когда за него платят, но никогда его не слушал. – Возможно, – Исин обиженно фыркнул, спрятав кошелек. Он встал, собрав свои вещи: – Рад был повидаться. – Я не за тем пришел, чтобы просто повидаться, – остановил его Ифань. Исин на пару секунд замер, пытаясь справиться с эмоциями, но потом, отвернувшись, все-таки вышел. Сев в машину, он закрыл глаза и задержал дыхание. Увидеть Ифаня снова оказалось намного сложнее, чем он думал. Исин считал, что тот вычеркнул его из своей жизни, и у него были основания для таких выводов, но теперь тот признает вину и просит прощения. Это было похоже на уловку. Ифань, которого он знает, или которого он знал, никогда бы так не поступил. А если бы он узнал о Сехуне? Исин передернул плечами, заводя машину. После внезапного появления Лухана, он ожидал, что Ифань появится тоже. Рано или поздно. Эти двое всегда все рассказывали друг другу, и у Ифаня наверняка появились вопросы к нему. Исин много раз представлял себе их встречу, думал, о чем они будут говорить, будут ли кричать друг на друга, или начнут вспоминать былые времена, но все было по старому сценарию. Ифань всегда пытался показать свое превосходство над ним, раз он старше. Но в этот раз он не имел не малейшего понятия, что происходит. Исин больше не поведется на его обаяние. Он должен, в конце концов, начать учиться на своих ошибках. Сейчас ему очень хотелось домой, обнять своего сына и услышать такое любимое «Папа, как у тебя дела?». Ифань проводил его взглядом, после поднявшись и направившись к своей машине. Раз Исин предпочитает сбегать, значит, надо идти за ним. Ифань больше не повторяет своих ошибок. Он проследил, как Исин приехал домой и зашел внутрь. Дом был современным и большим и, наверняка, с большим внутренним двором. Младший явно не экономил, когда его покупал. Дома никого не было, раз Исин открыл дверь ключом, и у въезда в гараж не стояло чужих машин. Ифань припарковался напротив, решая дождаться, что будет дальше. Через сорок минут мимо прошли невысокого роста мужчина с мальчиком. Ифань вцепился в руль, присматриваясь. Если это был Сехун, а это, скорее всего, был он, то, значит, он смотрел сейчас на своего сына. Мальчик держал мужчину за руку и что-то ему рассказывал. Исин вышел к ним навстречу, сразу принимая к себе в объятия ребенка, принявшегося его целовать. Ифань никогда в своей жизни не видел более трогательную картину. Он всегда знал, что Исин будет хорошим отцом – добрым и ласковым. Было видно, что Сехун в нем души не чает. Исин отпустил мальчика, чтобы тот пошел к дому, пока сам принялся обсуждать что-то со вторым мужчиной. Сехун сел на ступеньку у входной двери и принялся ждать. И тогда Ифань решил, что это его шанс. Он аккуратно вышел из машины, чтобы двое взрослых его не заметили, и направился к ребенку. Сехун ел Чупа-чупс и не обращал на него внимания, пока Ифань не сел рядом с ним. – Привет, – поздоровался он, улыбаясь малышу. Сехун посмотрел на него, перестав облизывать леденец. Ифань сам себе показался каким-то маньяком, который пытается втереться ребенку в доверие, чтобы потом похитить. – Меня зовут Ифань. Я друг твоего отца. А тебя как зовут? Сехун посмотрел на Исина, что стоял к ним спиной, и потом снова на Ифаня. – Меня зовут Сехун, – ответил он. – Я тебя раньше не видел. Дети и их прямая логика. – Ну, мы давно не общались с твоим папой, – пояснил Ифань, не совсем уверенный, если ребенок его правильно понимал. – Он на меня обижен. Сехун поерзал на месте, нахмурив маленькие бровки. – Почему? – спросил он его. – Ты плохо себя вел? Баловался? Ифань рассмеялся. Действительно, очень простая логика. – Наверное, – Ифань сложил руки на коленях, устремляя взгляд на омегу. – Думаю, мы просто не поняли друг друга. А потом не смогли помириться. Сехун закивал, видимо что-то для себя подтверждая. – Тогда извинись, – посоветовал он. – Папа никогда долго не сердится и всегда меня прощает, если я плохо себя веду. Может, он и тебя простит. – Я очень на это надеюсь. Ифань никогда не знал, как надо правильно разговаривать с детьми, чтобы они его поняли. Многие советовали ставить себя на место ребенка, чтобы видеть его глазами, но ему казалось, что Сехун очень умный и вполне может понять взрослые проблемы. У Исина просто не мог получиться другой ребенок. – А ты всегда просишь прощения, если виноват? – спросил он у мальчика. Тот наклонил голову в сторону, видимо, размышляя соврать или нет. А он был к тому же и очень хитрым. – Я не всегда виноват, – честно ответил Сехун. Ифань рассмеялся, потрепав мальчика по волосам, удивившись при этом, насколько те были мягкими. Что-то внутри трепетно сжалось, стоило ему только подумать об их родстве. – Сколько тебе лет, Сехун? – спросил он, сглотнув вдруг образовавшийся в горле комок. – Мне четыре! – гордо сообщил тот. – Я уже совсем взрослый! – Конечно, – согласился Ифань, снова прикоснувшись к его голове. – Можешь даже машину водить. – Правда? – радостно воскликнул Сехун. Слишком громко, чтобы Исин их не заметил и позволил еще немного поговорить. – Сехун! – тревожно произнес он, когда обернувшись, увидел Ифаня рядом со своим сыном. Исин что-то быстро сказал второму мужчине и быстрым шагом направился в их сторону. – Что ты здесь делаешь? – спросил он у Ифаня, хватая ребенка на руки. Ифань встал, отряхнув брюки. Исин явно был напуган, заняв оборонительную позицию. Он, видимо, расслабился в кафе, решив, что Ифань ничего не знает. – Я просто хотел с ним поговорить, – спокойно объяснил Ифань, замечая, как начал дрожать Исин. – Зачем тебе говорить с моим сыном? Исин отошел на пару шагов назад, явно пытаясь найти прикрытие. – С твоим? – скептически поднял бровь Ифань. – Только ли он твой? Исин запаниковал, оглядываясь на Бекхена, который внимательно следил за ними. – Да, мой! – слишком отчаянно ответил младший. – И ты тут совершенно не при чем! – А кто говорил про меня? Исин взлетел по ступенькам, открывая дверь и отталкивая Ифаня в сторону. – Уходи! – прикрикнул он на старшего, заходя внутрь и дрожащей рукой нащупывая дверь. – Тебе здесь никто не рад! Он громко захлопнул за собой дверь, заставляя альфу попятиться. Ну, в принципе, на что-то другое Ифань и не рассчитывал. Надеялся, но не рассчитывал. Он, конечно, понимал, что ему еще долго придется снова добиваться доверия, но, по меньшей мере, хотелось бы без скандалов. Тем более публичных. Ифань обернулся, посмотрев на мужчину, что наблюдал за ним неподалеку. Старший натянуто улыбнулся, подойдя к своей машине и садясь внутрь. У него было еще время, чтобы дождаться, пока Исин успокоится и спокойно с ним поговорит. Все-таки они не чужие друг другу. И какая-то глупая ссора не могла уничтожить между ними все то, что столько лет строилось. Ифаню просто надо напомнить ему об этом. *** Исин провел по лицу рукой. Он сегодня почти не спал, непрерывно прокручивая вчерашний день в голове. Налив себе вторую кружку кофе за это утро, он посмотрел на часы. Было всего полседьмого, но через двадцать минут надо было уже идти будить Сехуна и собирать его в детский сад. Исин так и не смог ничего решить. Он не понимал, зачем Ифань приехал и откуда узнал о Сехуне. Мог проболтаться Лухан, но тот даже не знал, что они были вместе. Исин бы ни за что не поверил, что в старшем могли вдруг проснуться родительские чувства. Но проблема была в другом: Сехун тоже ничего не знал о Ифане, а Исин не хотел, чтобы старший своим любопытством испортил ребенку жизнь. Ифань никогда не думал о чувствах других, если дело касалось его собственных интересов, и вряд ли за эти пять лет могло что-то измениться. Исину надо было быть осторожнее. Он достал из холодильника контейнер с кашей и поставил в микроволновку греться. Теперь предстояло выдержать водные процедуры, которые Сехун любил затягивать на неопределенно долгое время. Исин вообще не понимал, откуда у него такая любовь к воде. Когда их отвлек звонок в дверь, Сехун уже ковырялся ложкой в каше. – Видишь? Уже Бекхен приехал, а ты еще не готов, – упрекнул его Исин, вставая из-за стола, чтобы открыть дверь. Сехун только замотал головой, засовывая за щеку очередную ложку. Следя за сыном краем глаза, Исин открыл дверь, сразу выпучив глаза на пришедшего. – Привет, – мило поздоровался Ифань с шокированным младшим. Исин, придя в себя, вышел за дверь, захлопнув ее за собой. – Прекрати сюда приходить, – прошипел он. – Тебя никто не звал! Ифань только усмехнулся, глядя на этот порыв. – Я должен приходить только, когда меня зовут? – спросил он, засунув руки в карманы куртки. – Я просто хочу с вами пообщаться. – Это тебе не клуб по интересам, где можно просто пообщаться, – не унимался Исин. – Ты сам, кажется, решил прекратить наше общение. – Я серьезно говорил о том, чтобы наладить наши отношения. Это не сиюминутное решение, и я не пытаюсь испортить вам жизнь. – Но делаешь это! Исин хотел было добавить что-то еще, но решил, что ссор с него и так уже достаточно. – Что тебе нужно? – уже спокойнее спросил он. – Я хочу с ним познакомиться. Ифань махнул в сторону закрытой двери, надеясь, что Исин поймет, о чем он, но тот только крепче сжал зубы. – Зачем? – Кажется, я имею на это право. – Не имеешь. Ифань наблюдал, как на лице младшего расползаются странные эмоции. Он видел всю ту боль, что причинил ему, но худшим из всего этого было то, что он даже не знал об этом. Если бы незнание могло оправдать. – Послушай, – снова попытался он. – Я понимаю, что пришел слишком поздно, но я ведь все-таки пришел. А это значит, что мне не все равно. У тебя есть миллион причин, чтобы ненавидеть меня или послать ко всем чертям, но я знаю, что точно есть одна, чтобы попытаться жить мирно. Ифань снова указал на дом, намекая на Сехуна, надеясь, что желание дать своему ребенку лучшее сможет пересилить все плохое. Исин глазами проследил за жестом, вдруг прислушавшись к шуму в доме. Потом резко открыл дверь, заходя внутрь. Ифань заглянул, замечая Сехуна за кухонным столом, пьющего что-то из кружки. Увидев его, ребенок замахал руками, приветствуя. Ифань улыбнулся в ответ, следя глазами за Исином, разговаривающим с кем-то по телефону. Тот хмурился, что-то разъясняя и поглядывая на часы. Тихо выругавшись, он отложил телефон в сторону. – Сехун, иди собирайся, а то опоздаем. Я сейчас вызову такси, и поедем. – А когда приедет Бекхен? – спросил Сехун, спрыгивая со стула и, добежав до большой комнаты, начал складывать свои вещи в маленький рюкзачок с динозавром. – У него машина сломалась. Он не приедет. Исин принялся перелистывать что-то в своем телефоне, видимо, пытаясь отыскать номер такси. Ифань решил, что это его шанс. – Я могу вас подвезти, – после пары секунд сомнений, предложил он. – Я на машине. – Не нужно, – ответил Исин, даже не посмотрев на него. – Ты только зря тратишь время. Я ведь уже здесь. – Мы справимся без твоей помощи. И у тебя ведь даже нет детского сидения. – Есть. Девиз бойскаута: всегда будь готов. Исин, не веря, на него уставился. – Ты издеваешься? – возмутился он. – Вовсе нет, – прервал дальнейшие возражения Ифань. – Ты же опаздываешь. Будет глупо дальше спорить. Исин продолжал на него смотреть, ничего не понимая. Сехун, собравшись, встал рядом с папой, заинтересованно рассматривая Ифаня. – Пойдемте, – кивнул тот, выйдя за дверь. – Время никого не ждет. Исин, только тяжело вздохнув, взял сына за руку и направился следом. Разместившись, они поехали к детскому саду, куда ходил Сехун. Исин сразу знал, что этот день не будет удачным. Одно только вчерашнее появление Ифаня предполагало неприятности. Теперь еще и Бекхен, что взял его машину, застрял в сервисе. Исин, конечно, мог отказаться и дождаться такси, но если бы еще пришлось всем на работе объясняться, то он бы просто не выдержал. Разрастающаяся головная боль и так не давала сосредоточиться. Ифань же тихо праздновал свою небольшую победу, и напряженный рядом Исин не мог ее испортить. Он все равно рано или поздно бы сдался и пошел на контакт, но хотелось бы пройти этот этап менее болезненно, Ифань и так слишком долго ждал. – Так и будем молчать? – решил начать он разговор. – Да, так намного лучше. Исин явно был не в духе. – А мне казалось, ты любишь поболтать. Исин посмотрел на него, решая, видимо, издеваются над ним или нет. – Папа всегда много говорит, – вмешался Сехун. – Рассказывает разные истории и сказки. Особенно про дядю Лухана. – Сехун, – предупредительно произнес Исин. – Тебе нравится дядя Лухан? – спросил ребенка Ифань, замечая через зеркало заднего вида, как тот закивал. – А про меня он что-то рассказывал? – Нет, – Сехун нахмурился. – Я не помню. – Давайте просто помолчим. Исину становилось совсем неуютно. Слишком дружелюбный Ифань рядом начинал раздражать. Ему казалось, что все это притворство, и у того явно были скрытые мотивы, но такое поведение подкупало, и от этого становилось еще хуже, ведь Исин знал, что его в таком случае ждет. Передав ребенка воспитателям и расцеловав вкусно пахнущие щеки на прощание, Исин уже было собрался поехать на автобусе, но Ифань, взяв его под руку, повел к машине. – Я сам могу доехать! – начал возмущаться младший. – С чего ты вдруг такой заботливый стал? – Я всегда таким был. Ифань открыл перед ним дверцу, жестом указав, чтобы он садился, но Исин только состроил недовольное лицо, сложив руки на груди. Для Ифаня он всегда выглядел очень мило, даже когда старался вывести его из себя. – Просто поехали, – спокойно предложил старший. – Заодно и обсудим все по дороге. – Может, я не хочу ничего обсуждать, – пробурчал в ответ Исин, но в машину все-таки сел. Ифань закрыл за ним дверь, напоследок обернувшись и выловив глазами Сехуна, который на детской площадке что-то объяснял другому мальчику. Первые десять минут они ехали в тишине. Исин, надувшись, смотрел вперед, упрямо не обращая на него внимания. Ифань, конечно, знал, что тот не станет откровенничать, в силу своей замкнутости‎. – Почему ты мне ничего не рассказал? – начал он, но Исин продолжал молчать. – Я имел право знать. – Ты слишком много говоришь о своих правах, – тихо ответил Исин, недовольный, что его и в чем-то обвиняют, – забывая при этом о своих обязанностях. Ифань напрягся, понимая, что упреки вполне справедливы, и Исин мог хоть всю жизнь скрывать от него правду. – Я знаю, что Сехун – мой сын. – Откуда такие выводы? – рассмеялся Исин, чувствуя, как внутри все сжимается от страха. – Ты слишком большого мнения о себе. – Разве может быть по-другому? Стараясь сохранить контроль, Ифань вцепился крепче в руль. Он, конечно, знал, что был у Исина далеко не единственным, но потерять только что обретенную надежду не хотелось совсем. – Мы не виделись пять лет. Это может быть кто угодно, – хитро улыбнулся Исин. – Когда я приехал в Индию, то на первом же банкете переспал с альфой. Это вполне может быть и он. А может, и не только он… – Ладно, – выдохнул Ифань, – Я знаю, что заслужил все это. И не буду отрицать или оправдываться, что был полнейшим мерзавцем. Но я знаю, что Сехун – мой сын. И мы можем легко убедиться в этом, каким бы отвратительным мне это не казалось. Поэтому… – Я не позволю тебе лезть в жизнь моего сына, – возразил Исин, неосознанно повышая голос. – Тем более помогать тебе решать свои проблемы за его счет. – Я вовсе не хочу навредить ему, или тем более использовать. У меня даже мысли такой не было! Здесь речь не только о нем. – Для меня нет ничего важнее, чем беззаботное детство моего ребенка. Так что не думай, что я буду рад твоему присутствию. Ифань вздохнул, понимая, что Исин не хочет его услышать. Ему очень хотелось достучаться до него, чтобы младший увидел его настоящие намерения. – Давай не будем ссориться. Мы, в конце концом, взрослые люди и можем все решить без конфликтов. Исин только горько усмехнулся, покачав головой. – Я знаю, что подвел тебя. И вовсе этим не горжусь. Но если ты все-таки сможешь пойти мне на встречу, то я постараюсь измениться так, как этого хочешь ты, – Ифань мельком посмотрел на Исина, надеясь, что тот его слушает. – Чего бы мне это не стоило. – Я не могу себе этого позволить, – грустно ответил Исин. Он вышел из машины, даже не обернувшись. Ифань же продолжал смотреть ему в след некоторое время, решая, что делать. Он прекрасно понимал, что снова причиняет омеге боль, но это могло значить, что Исин все еще что-то чувствует к нему. Он сказал, что не может, а не не хочет. И если у них есть еще хоть какая-то крошечная возможность, Ифань попробует снова пробраться в его жизнь, даже если изначально это будет совсем неприятно. Вернувшись вечером к месту, где они оставили Сехуна, Ифань заметил детей рядом на площадке в парке. Выйдя из машины, он пошел к ним, решая вначале подружиться с ребенком. Сехун ему улыбнулся, продолжая раскачиваться на качелях. Обернувшись по сторонам и замечая других родителей, что пришли за своими детьми, Ифань решил все-таки рискнуть и приблизиться к мальчику, прекрасно понимая, что если его заметят, то будет скандал. – Привет еще раз, – поздоровался он. Сехун закивал в ответ. – Можешь меня покачать? – спросил он. Ифань тепло улыбнулся, подходя ближе: – Конечно. Наблюдая за счастливым лицом ребенка, Ифань начинал понимать, почему Исин так его защищает. Он бы тоже вцепился в глотку любому, кто посмел бы обидеть это невинное создание. – Ты повезешь нас домой? – спросил Сехун, обернувшись через плечо. – Не знаю, – пожал плечами Ифань. – Тебе в моей машине понравилось больше? – Не-а, – Сехун рассмеялся, снова посмотрев на Ифаня. – Как так? Мальчик захихикал, крепче хватаясь за цепи. – Папе не нравится твоя машина, – пояснил ребенок. – Он всем всегда улыбается, а на тебя не смотрит. А я не могу ездить в машине без папы. Ну, или без Бекхена. – А кто такой Бекхен? – Няня. Он отводит меня сюда и домой. И еще мы иногда с ним гуляем. Ифань подтолкнул сидение, раскачивая сильнее, но при этом наблюдая, чтобы ребенок не упал. – Бекхен – друг твоего папы? – Ну, да. Они дружат. – А еще у папы есть друзья? Не хорошо было использовать ребенка для получения информации, но Ифань не мог удержаться. Он хотел знать, есть ли сейчас кто-то у Исина. – Не знаю, – пожал плечами Сехун. – Я никого не видел. На работе у него много друзей. Он со всеми общается. Я видел, когда он брал меня с собой. – Мы с твоим папой давно дружим. Я его помню, когда он был таким же маленьким, как ты. – Я большой! – возмутился Сехун. – Хорошо-хорошо. Когда он был таким же большим, как ты, – Ифань рассмеялся. – Он, я и твой дядя Лухан всегда вместе везде ходили. – Дядя Лухан хороший! – Почему? Ифань остановил качели, когда заметил, что ребенок хочет к нему повернуться. – Он мне это подарил. Я забыл, как называется. Сехун снял со спины рюкзачок, показывая Ифаню динозавра. – Рюкзак? – Да, – кивнул Сехун. – Рюк-зак. Видимо, он не совсем хорошо говорил по-китайски. Из его окружения был только Исин, и еще Лухан недавно появился. Но Сехун все равно легко подстраивался под собеседника, стараясь говорить правильно. – Ты любишь подарки? – спросил его Ифань, помогая снова надеть рюкзачок. – Ну да. Сехун ответил так незаинтересованно, будто намекал. Ифань снова улыбнулся. Чем-то он напоминал ему Исина. Тот тоже, когда ему было нужно, умел вымогать все, что захочет. – А что еще ты любишь? – Мороженое, мягкие игрушки, купаться, мультики. Я много что люблю. На качелях качаться люблю. У меня дома есть качели. Когда папа не разрешает смотреть телевизор, я иду качаться в наш сад. – У вас есть свой сад? – Да, он за нашим домом. Папа сказал, что он только для нас, когда мы переехали. – Вы жили где-то еще? Ифаню нравилось, что Сехун мог рассказать все то, что Исин бы никогда не стал говорить. – Да мы много где жили, – пожал плечами Сехун. – Сейчас у нас есть дом, и мы никуда не собираемся. Я больше не хочу переезжать. Ифань погладил малыша по голове, чувствуя его расстройство. Видимо, Исин часто менял работу и место жительства, пока Сехун не подрос. Конечно, ребенку тяжело сниматься с места и куда-то ехать. Хоть что-то смогло остановить Исина. Ифань часто думал о том, что если бы он смог отпустить Исина, был бы потом у них шанс продолжить отношения, или же нет. Они бы созванивались или встречались где-нибудь. И возможно, через какое-то время, ему бы удалось уговорить Исина вернуться обратно. У Ифаня было много вариантов их будущего-прошлого, которые так и не случились, но он только представлял их в своей голове. Зато сейчас был здесь и действительно что-то делал. – А я приехал из Китая, – признался Ифань, решая заинтересовать мальчика. – Правда? – воскликнул Сехун, получая кивок в ответ. – Дядя Лухан тоже там живет! – Он живет в соседнем городе и часто приезжает ко мне в гости. – Я тоже хочу к тебе в гости! И к дяде Лухану хочу! Я очень хочу в Китай! Как у человека, даже совсем маленького, может быть такая тоска по родине, на которой он никогда не был? Сехун так искренне хотел увидеть свой дом, что даже Ифаню захотелось вернуться. – Еще успеешь съездить, – утешил его Ифань, понимая, что Сехуну этого будет мало. – Надо чтобы и твой папа тоже захотел. Он тоже давно там не был. – Давай его спросим! – предложил Сехун. – Он тоже захочет, если ты его позовешь. Вот это вряд ли. Кто угодно, только не Ифань. – Мне с ним вначале помириться надо, не забыл? – Тогда мирись быстрее! Дети невероятно просты. Ифань и сам бы так хотел. Он сейчас чувствовал себя героем из книги Исина. Знать бы еще, какой сюжет тот задумал. Ифань хотел что-то еще сказать, но заметил, как к ним идут несколько человек. Среди них он заметил мужчину, с которым вчера разговаривал Исин. Кажется, их все-таки раскрыли. – Бекхен! Сехун спрыгнул с качелей и побежал навстречу. – Я не знаю, кто Вы, но не смейте подходить к ребенку! – предупредил Бекхен. – К Вашему сведению, я вызвал полицию. Жаль, что Ифань не знал корейского. Но вот двух мужчин в полицейской форме опознал точно. – Это еще зачем? – удивился он. – Я же ничего не сделал. Те подошли к нему и, сказав что-то, наверняка, о его правах, надели на него наручники и повели к машине. Сехун смотрел на него, широко открыв глаза, пока Бекхен прижимал мальчика к себе. Не так это просто, оказывается, быть отцом. *** Исин открыл дверь, внутренне уже приготовившись ко всему. Ифань пришел поздно вечером, весьма недовольный. Его продержали в отделении около трех часов, но потом отпустили, и он сразу поехал сюда. Ему совсем не нравилось, что его принимают‎ за врага. – Уже слишком поздно для визитов, – устало заметил Исин. Он сегодня устал, и ему хотелось бы пораньше лечь спать. Но Ифань, видимо, решил иначе. – Может, пустишь меня, и мы спокойно поговорим? – Я не думаю, что мы когда-либо сможем говорить спокойно, – ответил Исин, но в дом запустил. В гостиной валялись игрушки и книжки. На кухне в раковине лежала посуда. Исин, наверное, просто не успел прибраться. Да и было заметно, насколько тот рассеян. Ифань понимал, что это, скорее всего, его вина, что младший сейчас не в форме. – Можно только побыстрее закончить, мне бы хотелось отдохнуть. Исин сел за стол напротив. У него был поникший вид, будто на него разом взвалили всю тяжесть мира. – Я просто хочу все прояснить, – начал Ифань. – Ты натравил на меня полицейских. Я хочу знать, почему ты мне не доверяешь. – Почему я должен тебе доверять? – Исин посмотрел на Ифаня. – Тебя не было все это время, а теперь ты появился и почему-то проявляешь слишком много внимания к моему сыну. Я имею право принять меры. – Прекрати его так называть. Он не только твой. Ифань не мог больше слышать, как Исин отрицает его существование. – Я несу за него ответственность, и могу называть его, как захочу. И ты не можешь мне указывать, как я должен вести себя. – Я не хочу с тобой ругаться, но ты начинаешь меня оскорблять. Ты не можешь решать абсолютно все в его жизни, основываясь только на своих обидах, – попытался как можно сдержаннее ответить Ифань. – Я просто пытаюсь разобраться, что все-таки пошло не так, и почему ты вычеркнул меня из своей жизни и жизни моего сына. Исин открыл широко глаза, чувствуя, как в нем закипает возмущение. – Ты приходишь в мой дом и начинаешь предъявлять мне претензии? – прошипел он. – Ты вообще знаешь, как это – поступать правильно? Ты пришел только сейчас, потому что решил, что тебя чего-то лишили! Ты же даже не думаешь о ребенке. Мне уже не десять лет, и у тебя нет надо мной власти. И если моя жизнь или мои решения не соответствуют твоим представлениям, то просто смирись с этим. Исин встал, пытаясь прийти в себя. Нельзя было поддаваться на провокации, ни в коем случае. – Я просто хочу, чтобы ты мне все объяснил, – Ифань посмотрел на него, положив руки на стол. – Почему ты мне ничего не сказал? Почему решил, что я не должен знать? Почему вообще не дал о себе ничего знать? – Зачем мне надо было это делать? – взвизгнул Исин. – Ты сказал, что я только пользовался тобой! Почему я должен был быть уверен, что ты, узнав о ребенке, не решишь, что это тоже уловка? – Я бы так не решил, – мотнул головой Ифань. – Если бы ты пришел ко мне, я бы не стал тебя ни в чем обвинять. – С чего ты взял, что я бы захотел вернуться, когда ты меня выгнал? Почему ты вообще должен был меня в чем-то обвинять? Исин вытер лицо рукой, понимая, что теряет контроль. Он уже успел смириться со всем, разобраться в себе и отпустить прошлое, но стоило только Ифаню появиться, как весь порядок полетел к черту. – Я был зол. И поступал, не думая, – пояснил Ифань. – Но как только я пришел в себя, то обнаружил, что ты из страны уже успел смотаться. – А я должен был сидеть у тебя под дверью и ждать, пока ты придешь в себя? Ифань видел, что Исин расстроен, но говорить правду не всегда было легко. Тем более говорить правду о своих чувствах. – Нет, но ты должен был мне сообщить, что ждешь от меня ребенка! Исин оперся спиной о кухонный шкаф, сложив руки на груди. – Я ничего тебе не должен, – он уперся в Ифаня злым взглядом. – Я вообще хотел от него избавиться, когда узнал, что он твой, потому что мне было обидно. Я хотел забыть о тебе раз и навсегда, но вынужден был терпеть это напоминание. Будто ты специально мне его подсунул! – Ты бы этого не сделал, – попытался убедить его Ифань. – Ты никогда никому не желал зла. И тем более не мог причинить его. Это же наш ребенок… – Ты выставил меня за дверь! – Исин обнял себя руками, чувствуя, будто он снова вернулся в тот вечер. – Ты сказал мне убираться! Тебе не нужен был никто из нас! Ифань ощущал, как внутри все разрывается, пока он наблюдает за страданиями Исина. – Я был один, и мне было страшно, – продолжал Исин, не в силах остановиться. – Ты вообще знаешь, что это такое, когда ты от страха не можешь даже дышать? Когда не можешь найти в себе силы просто выйти на улицу? Когда боишься потерять то, что тебе даже не принадлежит? Ифань ничего не ответил, продолжая молча смотреть на него. – Ты врывался в мою жизнь каждый раз, как к себе домой, не обращая внимания, что рушишь все вокруг себя. Ты вспоминал обо мне, когда у тебя появлялось свободное время, не занятое другими, когда всем остальным было не до тебя. Каждый раз по-садистски отрывал кусочек от моей души, радуясь, что лично тебе отведено определенное место в чужой жизни. Мне было больно. Больно от всего, что происходило. Больно, страшно и одиноко. Ты самое большое разочарование в моей жизни. Самое главное доказательство, что любовь способна убивать. И не говори мне, что я преувеличиваю! Мне бы так хотелось это сделать... Исин прервался, снова обхватывая себя дрожащими руками. – Давай хорошо проведем время. Просто развлечемся. Развлекся?! Теперь можешь уходить. Дальше я сам разберусь. Исин не замечал, что начал уже кричать, пока Ифань не обнял его. Он просто задохнулся, не в силах набрать в легкие воздух. Старший держал его крепко, чтобы тот не вырвался. Исин дергался, пытаясь его оттолкнуть, но Ифаню было очень важно, чтобы он его выслушал. – Прости, – заговорил он ему на ухо. – Прости за все. Не было ни дня, чтобы я не корил себя. Если бы я только мог все исправить, то не упустил бы такой шанс. Если бы я только мог все вернуть. – Что? – пискнул Исин, не оставляя попытки выбраться. – Прости меня. Я обещаю, что такого больше не повторится. Исин только смотрел на него большими глазами, не веря. – Ты думаешь, что извинений будет достаточно? Ифань замотал головой: – Конечно, нет. Но должен же я с чего-то начать. Он взял лицо младшего в свои ладони. – Нет. Исин все-таки оттолкнул его, но уперся спиной в столешницу. – Нет. Он закрыл лицо руками, стараясь выровнять дыхание. – Исин, пожалуйста, – но тот только продолжал мотать головой, не желая больше слушать. – Сехун и мой сын тоже. И я хочу быть частью его жизни. Вашей жизни. – Уходи, – протянул Исин, не поднимая взгляд. – Пожалуйста, уходи. Он снова оттолкнул от себя Ифаня. Тот попытался схватить его за руки, но Исин ускользнул. – Уходи, – снова попросил он, отходя в сторону. Исин сейчас выглядел таким разбитым, будто выстоял битву сразу с несколькими легионами. Ифань даже представить не мог, как тот мог жить со всем этим столько времени. – Ладно. Старший направился к выходу, захватив свою куртку. – Но я обязательно вернусь, – добавил он, закрывая за собой дверь. *** Исин выстроил глухие стены. Он всегда слишком сильно привязывался к людям, поэтому ему было легче, когда в его мире не было никого, кроме него. Ему казалось несправедливым, что все, кого он любит, рано или поздно уходят от него. Будто он сам по себе недостаточная причина, чтобы оставаться рядом. Это ведь так несложно. Когда уходил он сам, оставляя кого-то позади, Исин все-таки продолжал хранить их в своей памяти, время от времени аккуратно вынимая запылившиеся воспоминания из прошлой жизни, бережно пересматривая и прося у всех прощения. Не было ни дня, чтобы он не чувствовал свою вину за проявленную слабость, но вернуть он ничего не мог. Ифань решил его не трогать на следующий день, решив дать немного времени, чтобы пережить эмоции и успокоиться. Он мог только надеяться на снисхождение Исина, что рано или поздно он перестанет защищаться и все же решит принять его. Утром Ифань снова отправился к Сехуну. Чтобы не терять зря времени, он решил хотя бы сблизиться немного с ребенком, чтобы Сехун к нему привык, и, возможно, тогда бы Исин смог убедиться, что намерения его безобидны. Дети снова гуляли в парке, но вместо того, чтобы играть с остальными, Сехун сидел рядом со своей воспитательницей на скамейке и выглядел совсем подавленным. – Привет, – приблизился к нему Ифань, тепло улыбаясь. Но к его удивлению Сехун только отвернулся, прижавшись к женщине рядом. Та внимательно посмотрела на мужчину, видимо сразу вспомнив вчерашний эпизод. – Не приближайтесь к ребенку, иначе я снова вызову полицию! – предупредила она его. Ифань выставил перед собой руки: – Они меня отпустили, не предъявив обвинений. И второй раз вряд ли станут забирать, так что не стоит тратить время. Я его не обижу. Сехун сильнее прижался к воспитательнице, которая успокаивающе погладила его по голове. – Вы его пугаете, – снова попыталась женщина. – Я ему ничего не сделал, – Ифань присел рядом, посмотрев на Сехуна, что усиленно прятал свое лицо в складках чужой одежды. – Сехун, посмотри на меня. Я же твой друг. Забыл? Ребенок замотал головой, крепче зажмурившись. – Сехун, – снова позвал его Ифань, прикоснувшись к маленьким ручкам, но мальчик сразу их отдернул. – Я же ничего не сделал. Почему ты обижаешься? – Ты обидел моего папу, – тихо пожаловался тот. – Это было очень давно. И мы обязательно помиримся, – пообещал Ифань. Но Сехун лишь снова замотал головой, нахмурившись: – Папа из-за тебя вчера плакал. Ифань с трудом сглотнул. Сехун видел их ссору? Что он мог понять из этого? – Ты что, вчера подглядывал за нами? – спросил он, стараясь заглянуть ребенку в глаза. – Что ты услышал, Сехун? – Что я – твой сын, – мальчик снова отвернулся, пытаясь не заплакать. Сехун очень любил своего папу и старался никогда того не расстраивать, за исключением нескольких случаев. Он всегда радовался всему, что он для него делал, ведь тот исполнял любое его желание и редко в чем-то отказывал. Но они всегда были только вдвоем. Сехун же видел, что у других детей есть оба родителя, тогда почему не было у него? Он никогда ни у кого не спрашивал об этом, сам не понимая почему. Наверное, ему хотелось, чтобы папа был только его, даже если бы тогда Сехуну пришлось отказаться от кого-то еще. Альфа должна защищать свою омегу, ведь так? Вот и Сехун старался защищать своего папу. Пока не пришел Ифань. И как Сехун должен был защищаться от него, если он был тем, кого ему так не хватало? – Можно мне поговорить с ним наедине? – спросил Ифань женщину, которая продолжала удивленно следить за ними. – Я не причиню ему вреда. – Боюсь, я не могу этого сделать, – замотала она головой. – Пожалуйста, мне просто нужно ему все объяснить. Женщина несколько мгновений, сомневаясь, смотрела на него, но потом все же встала и отошла в сторону, оставляя их одних, но, не выпуская при этом из поля зрения. Ифань снова взял ребенка за руки, обращая на себя внимания. – Сехун, прости меня, пожалуйста, – тихо попросил он, замечая, как у того начинают наполняться слезами глаза. – Мне, правда, очень жаль, что я не смог прийти раньше. Я бы очень хотел все это время быть рядом с вами. – Почему? – пролепетал Сехун, не поднимая на него взгляда. Чем-то он очень напомнил ему Исина. Тот тоже всегда прятал глаза, когда сильно переживал. – Я поступил неправильно, теперь очень стараюсь все исправить, – попытался объяснить Ифань. – Я очень хочу, чтобы мы могли жить все вместе. Ты бы тоже этого хотел? Сехун посмотрел на него большими глазами, будто боясь поверить. Конечно, он бы очень этого хотел. Было бы хорошо, если бы они еще все вместе могли уехать в Китай и жить рядом с дядей Луханом, но Сехуна редко кто слушал, называя это глупостями и смеясь над ним. Он только закивал головой, отвечая на вопрос. – Твой папа, к сожалению, думает, что это плохая идея. И не хочет слушать меня. – Меня он тоже не хочет слушать, – согласился Сехун. – Ну, тебя же когда обижают, ты ведь тоже не обращаешь на этого человека внимания, – Ифань пригладил растрепавшиеся волосы на маленькой голове. – Поможешь мне? Сехун снова поднял на него глаза, пожимая плечиками. Он явно сомневался, стоит ли помогать Ифаню, но все же отчего-то верил ему. – Как? – спросил он. – Не знаю, – улыбнулся Ифань, погладив его по коленкам. – Надо придумать. Ему странно было представить, что это они с Исином сотворили такого малыша. Настоящего. – Скажи ему, что я не плохой. И ты не против со мной общаться. Сехун снова задумался, но уже не выглядел таким расстроенным. Детей действительно было легко убедить, стоило только пообещать то, чего им хотелось больше всего. – Я не знаю, – замялся он. – Папа наругает потом. – Я ему не разрешу тебя ругать, – Ифань покачал головой. – Ты же невиноват. Сехун, еще немного подумав, все же кивнул. – Ты ведь не будешь больше его обижать? – спросил он, заглядывая в глаза Ифаню. – И не уйдешь больше? Ифань снова улыбнулся, обнимая мальчика. – Обещаю. Следующие два дня он продолжал приходить к Сехуну, также общаясь с ним во время вечерней прогулки. Бекхен все время вмешивался, пытаясь им помешать, но Ифань с Сехуном только смеялись над ним. Исин же будто ушел в себя, не обращая внимания на жалобы второй омеги. Он видел, что Сехун стал намного веселее с появлением Ифаня, что не могло его не пугать. Сам он старался не пересекаться со старшим, боясь собственной реакции. Сейчас как никогда он чувствовал себя абсолютно беспомощным и разбитым. Все, что он мог сделать, это попросить Бекхена следить за ними, чтобы Ифань ненароком не смог похитить Сехуна. Он представлял себя отвратительным отцом, неспособным из-за своих слабостей защитить сына. Однажды Сехун вернулся с прогулки очень веселым, пока Исин готовил на кухне ужин. Ребенок все лепетал о том, что они сегодня делали со вторым папой, и Исин впервые понял, что ревнует собственного сына. Ему стало страшно, что кто-то другой сможет отнять у него Сехуна, единственного, кого Исин ни за что бы не захотел отпустить. – Смотри, что мне папа сегодня принес. Сехун, который все это время крутился под ногами, притащил на кухню свой рюкзак и стал из него что-то вытаскивать. Исин повернулся, рассеянным взглядом скользнув по сыну. Однако игрушка в руках ребенка заставила резко прийти в себя, вызвав давно забытые воспоминания. Что-то отчаянно болезненное шевельнулось внутри, отдавая вкусом прикушенной губы и сожалением. Сехун крепко обнимал потрепанного коричневого медведя, которого когда-то Исину подарил Чанель. Откуда он взялся? Неужели, Ифань сохранил его вещи? – Можно я его оставлю? Сехун смотрел щенячьими глазами, пытаясь всеми способами выпытать у папы согласие, но Исин бы все равно не смог отказать. Он вообще не смог ничего произнести, силясь унять внутри бурю эмоций, и только кивнул, наблюдая, как на лице Сехуна расцвела радостная улыбка, будто он получил самый лучший подарок на свете. С громкими воплями он помчался в гостиную, чтобы рассказать все Бекхену. Следующим вечером, когда Ифань подвез Сехуна и Бекхена к дому, Исин подошел к нему и встал рядом, оперевшись спиной о машину. Ифань задержал дыхание, боясь его спугнуть. Исин смотрел прямо перед собой, собираясь с мыслями. У него было время, чтобы принять хоть какое-то решение. Встав также рядом, старший перевел взгляд на вход в дом. Начинало темнеть, и в ярко освещенных окнах гостиной можно было рассмотреть, как Сехун скачет по комнате вокруг Бекхена. – Ты ему нужен, – тихо произнес Исин, не спуская глаз с дома. Ифань улыбнулся, сложив руки на груди: – Думаешь? Младший кивнул, судорожно втянув воздух в легкие. – Я не могу запретить вам общаться. Это было бы совсем нечестно с моей стороны, по крайней мере, по отношению к Сехуну. Но ты должен и меня понять. Я изо всех сил стараюсь… – Я не причиню ему вреда, – перебил его Ифань. – Нет. Исин посмотрел на него растерянным взглядом. – Я могу быть сволочью, и иногда поступаю, как эгоист, но он же мой ребенок. И между прочим, о тебе у меня получалось заботиться. Исин снова перевел взгляд на окна, где Сехун строил ему рожицы. – Иди, – Ифань открыл дверцу машины, осветив светом пространство перед ними. – Он по тебе соскучился. Исин кивнул и, оттолкнувшись, направился в дом, но остановился на середине пути, снова оборачиваясь. – Только если Бекхен будет рядом, – произнес он. – Когда… Ну, с вами… – Я понял. Ифань кивнул, садясь в машину. Исин еще ненадолго задержал взгляд, наблюдая, как Ифань, закрыв дверцу, скрылся в сумраке салона, и, развернувшись, зашел в дом. *** Сехун был без ума от Ифаня. Все, о чем он мог только говорить, был старший папа, который очень легко вписался в его образ жизни. Исин лишь молча выслушивал очередной рассказ о том, чем они занимались весь день, снова не посетив детский сад. Он терпел, понимая, что Ифань здесь не навсегда, и рано или поздно это все закончится. Только вот Сехуну объяснить это будет сложно. У них оказалось с Ифанем одно чувство юмора на двоих, причем их шутки не понимал больше никто. Бекхен устал на них жаловаться, что Сехун перестал его слушаться, занимая постоянно сторону отца и поддерживая глупые розыгрыши. Он все время предупреждал, что Ифань испортит ребенка, сделает из него капризного и неуправляемого мальчишку, что Исину нужно поговорить с ним. Но как раз этого Исин и не мог сделать. Он предпочитал держаться как можно дальше от старшего, наблюдая за всем со стороны. Он и сам не понимал, с чем было связано непонятно откуда взявшееся чувство тоски. То ли он чувствовал, что Сехун отдаляется от него, предпочитая больше общество второго папы, то ли это чувство возникало от слишком близкого присутствия Ифаня. Как бы Исин не уговаривал себя, он все-таки не смог ничего забыть и оставить в прошлом, так же как, несмотря на то, что эти воспоминания причиняли боль, для него они все-таки были самыми счастливыми. Также Исин не мог не замечать те изменения, что происходили с Сехуном. Раньше мальчику волей не волей приходилось выполнять роль альфы в их небольшой семье. Он стремился быстрее стать взрослым, подсознательно ощущая свою важность, хоть и был еще очень мал, но теперь ему наконец-то удалось просто стать ребенком, отдать все заботы в руки старших и просто веселиться и баловаться. Он много рассказывал альфе про самого Исина, о том, где они жили, что делали, как проводили время. Рассказывал, как надо за ним присматривать и как это делает сам Сехун. Ему так хотелось, чтобы они побыстрее смогли все стать настоящей семьей, что он выкладывал абсолютно всю информацию, которая у него была, при этом не забывая повторять, что сам тоже заботится о своем папе и даже иногда готовит ему завтраки. Ифань же просто слушал и запоминал, отмечая про себя изменения, произошедшие с Исином за эти несколько лет. Но как бы ему не хотелось задержать время, отпуск все же подошел к концу. Ифань очень не хотел уезжать обратно, оставляя их снова одних. Он рассказал об этом Исину накануне, рассчитывая увидеть хоть какой-то намек на разочарование, но тот лишь пожал плечами, предупредив, что Сехун очень расстроится. Сехун закатил целый скандал с криками и хлопаньем дверей. Исин не мог успокоить его всю ночь, выслушивая обиды и вытирая детские слезы. Ифань чувствовал себя очень виноватым. Он не знал, как дать понять Сехуну, что ему тоже очень жаль. Он бы остался тут навсегда, наплевав на работу и трудности жизни в чужой стране. В конце концов, это того стоило. Он заехал к ним утром перед дорогой в аэропорт. Исин выглядел уставшим и расстроенным, а Сехун все еще продолжал злиться на него. Он стоял, прижимаясь к ноге своего папы, уткнув лицо в медвежонка Исина. – Я же обещал тебе, что приеду еще, – продолжал уговаривать его Ифань. – Не приедешь! – замотал тот головой, надрывая голос, будто это было очень важно, чтобы его сейчас услышали. – Дядя Лухан тоже обещал, что приедет, но не приехал! Исин погладил ребенка по голове, стараясь успокоить. Дети неспособны понять взрослые размышления, причины или планы. Для них если этого нет сейчас, то никогда не будет. Бесполезно было приводить доводы и просить ждать. Исин прекрасно понимал, насколько Сехун был расстроен. Когда-то он сам пережил то же самое, выслушивая от родителей, что это все временно и папа с мамой скоро вернутся домой. Только Лухан всегда оставался верен своим словам, никогда не оставляя его одного. – Приеду, – Ифань протянул к нему руку, но Сехун отошел в сторону, не позволяя прикоснуться к себе. – Что я должен сделать, чтобы ты мне поверил? – Не уезжай! – проныл Сехун, крепче обнимая медвежонка. Ифань обратился к Исину за помощью, но тот даже не смотрел на него. Ему очень хотелось, чтобы старший наконец-то исчез из их жизни, позволив им существовать так, как раньше. Он понимал, что жертвует счастьем сына ради своих эгоистичных желаний и страхов, но терпеть это дальше он не мог. – Смотри, – Ифань достал из бумажника свою визитку, что-то на ней дописав. – Это мой номер телефона. Можешь позвонить мне, когда тебе захочется. Там есть и мой адрес, так что если хочешь, можешь приехать без предупреждения. Обещаю оставить для тебя ключ под ковриком. Сехун взял у старшего картонный кусочек, крепко прижав его к медвежонку, и позволяя себя обнять. У Ифаня никогда в жизни не было таких расставаний. Он чувствовал себя так, будто действительно уезжает навсегда, не имея возможности вернуться. Садясь в самолет, он уже понимал, что сделает все, лишь бы доказать обратное. *** То, что Ифань увидел, показалось ему чужим и незнакомым. Будто из другой жизни. Он знал, понимал, что это его квартира, его вещи и его жизнь, но он здесь был совсем лишним. Сам не понимая как, но он остался там, в Сеуле, рядом с ними. А сюда вернулась только его оболочка. Закинув дорожную сумку в коридор, он прошел внутрь и захлопнул дверь. Его не было всего три недели, а, кажется, будто целые столетия он провел в другом мире. Он успел увидеть то, что никогда не должен был знать. Он узнал, что вполне может стать счастливым, и вернуться обратно в Китай означало поставить на этой мечте крест. Он не чувствовал себя здесь как дома, хотя провел в этом месте много лет. Каждая минута существования в этом пространстве приносила боль. Уже приняв решение, он не понимал, почему так бесполезно тратит свое время. Ему многое предстояло сделать, организовать, поменять, договориться. И он прекрасно понимал, что это займет немало времени, но каждая лишняя минута приводила его в бешенство. Ифань упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Ему не нравилась мысль, что завтра нужно будет вставать только ради того, чтобы пойти на работу. Его это не устраивало. Его теперь это вообще не устраивало. Он привык вставать раньше, чтобы заехать за Сехуном и отправиться с ним в зоопарк, кафе, парк или еще куда-нибудь. А теперь надо было надевать костюм и идти в компанию. Скажи, что ненавидишь свою работу… – Да, черт подери! И он больше никогда не будет об этом врать. Первое, что он сделал, придя с утра в офис, написал заявление об увольнении. Директор удивленно на него посмотрел, несколько раз перечитав документ, и дал две недели на размышление. Странно было, что сотрудник, столько лет строивший карьеру именно в их фирме, в прямом смысле идя по головам, вдруг решил уйти. Но Ифань твердо дал понять, что собирается переехать в другую страну, прибавив, что поступает так только по семейным обстоятельствам. Сложнее было найти новую работу в Сеуле без знания языка и опыта работы с иностранными партнерами. Разослав свое резюме в различные фирмы, занимающиеся финансами, он даже через две недели не получил от них ответа. Однако, когда он уже было принялся разрабатывать запасной план, ему позвонили со старой работы и предложили место в их филиале в Южной Корее, в надежде сохранить ценного сотрудника, или по неофициальной причине, чтобы держать его под контролем и не допустить утечку информации. Ифань, конечно, согласился, посчитав, что это неплохое начало. Осталось только найти жилье и упаковать вещи. Такие кардинальные перемены в принципе не были свойственны его характеру. Он всегда боялся риска, так же как и делать что-то, досконально вначале все не продумав. Даже если это казалось одной какой-то сферы его жизни. А теперь он должен был изменить всю свою жизнь. Но однажды он уже смог это сделать для Исина. Сможет и сейчас. Самое смешное было в том, что ему совершенно не было жаль ничего из того, что ему предстояло оставить. Он готов был избавиться от этого прямо сейчас, выбросить из окна, если бы это потом не повлекло за собой весьма неприятные последствия, упаковать багаж, чтобы отправиться в страну, которую никогда до этого не знал. Ему было немного грустно, но при этом он ощущал прилив вдохновения, потому что знал, что там его ждало много нового и возможно даже счастливого без каких-либо при этом гарантий. Теперь он понимал, что именно искал Исин, отправляясь в новый путь. В место, в которое возможно только верить. Но оставалась еще одна деталь, которую он должен был решить, прежде чем оставить прошлую жизнь далеко позади. Постучавшись в до боли знакомую дверь, Ифань глубоко вдохнул, собираясь с мужеством. Даже делая какие-то абсолютно безрассудные вещи, он не чувствовал себя настолько пристыженным, как сейчас. Лухан, что-то весело рассказывая телефону, открыл ему дверь и махнул головой, чтобы тот заходил. Ифань закрыл за собой и прошел на кухню. Он позвонил другу накануне, предупредив, что приедет решить кое-какие дела, заодно и повидаться. Лухан обрадовался, предложив посидеть вечером у него. Вытащив несколько бутылок пива, они устроились на террасе, с которой у Ифаня были связаны определенные воспоминания. Лухан что-то рассказывал о своих делах, семье, детях, вместе они повспоминали былые времена, смеясь над общими знакомыми, но Ифань так и не решался переходить к тому, ради чего проделал весь этот путь, уже три часа откладывая разговор. Если бы он сразу все рассказал, еще несколько лет назад, возможно получилось бы избежать много неприятных последствий. Правда, сейчас подобное признание носило чисто информативный характер. Ифань все-таки рассчитывал на то, что они дружат уже немало лет, и Лухан ему как-никак доверяет. Сделав для храбрости несколько больших глотков, он решил зайти издалека. – Я хотел попросить тебя об одолжении, – начал он. Лухан внимательно на него посмотрел, расслабленно улыбнувшись: – Без проблем. Ифань снова отпил из своей бутылки, решая, что, наверное, стоит взять еще одну. – Я собираюсь уехать на некоторое время, но продавать квартиру не хочу. Можешь найти квартирантов и последить за ней, пока меня не будет? – Куда это ты собрался? – Лухан нахмурился, захмелевшим взглядом изучая мужчину напротив. – И почему только сейчас сообщаешь? – Перевелся в другой филиал. В Сеуле. Решил сменить место, так сказать. Ифань вытер вспотевшие ладони о джинсы, понимая, что начинает излишне нервничать. – Правда? – удивился Лухан. – Там же Исин живет! Теперь сможешь за ним присматривать. – Да, действительно. Знал бы Лухан, насколько он близок к истине. – Он уже достаточно взрослый, чтобы за ним присматривать, – открыв новую бутылку, Ифань сделал глоток. – Кстати, насчет Исина. Я, кажется, знаю, от кого у него ребенок. Лухан перестал улыбаться, устремив на Ифаня прямой взгляд: – Серьезно? И от кого? – Ну, судя по всему, пока он жил в Пекине, он кое с кем встречался. Ну, и, видимо, забеременел тогда. Вот. – Он с кем-то встречался, пока работал в Китае? – Лухан выпрямился, пододвигаясь ближе к Ифаню. – Почему он ничего не сказал? – Не знаю, – пожал плечами Ифань, чувствуя, что его начинает подташнивать. – Видимо, думал, что ты не так поймешь. Лухан рассмеялся, снова откидываясь в плетеном кресле. – Я что, такой страшный? Когда я вообще что-то говорил о его отношениях? Да, если по правде сказать, я ничего толком и не знаю о тех, с кем он встречался. – Наверное, – Ифань неловко улыбнулся. – Но ты знаешь, кто это, ведь так? Лухан сосредоточил все свое внимание, готовый воспринять информацию. Он много месяцев пытался это выяснить, но так ничего и не добился. Не мог же ребенок взяться из воздуха. Как бы Исин не отрицал, это все равно было важно. – Знаю, – кивнул Ифань, посмотрев прямо на старшего. – Это я. Лухан дернул бровью, пытаясь сообразить, где была шутка. – Это звучит невероятно, – рассмеялся Ифань, пытаясь разрядить ситуацию. – Это были временные отношения, мы просто сходили с ума, не думая о последствиях. Я позвал его жить к себе и там уже все закрутилось. Я думаю, все бы так и продолжилось, если бы в один день мы крупно не поссорились, и он бы не сбежал, черт знает куда. Я понимаю, что в это сложно поверить. Я и сам до конца не верю. Но когда ты сказал, что… Этот бесконечный поток бреда прервал кулак, точно прилетевший Ифаню в правую скулу. Он даже сразу не понял, пока не обнаружил себя на полу и не увидел Лухана над собой, замахивающегося для нового удара. Он даже не понимал, что тот кричал сквозь ругательства, обрушивая на него весь свой гнев. Ифань успел уже попрощаться с жизнью, когда Кенсу оттащил от него разъяренного мужа. Кое-как нащупав онемевшей рукой стул рядом, Ифань сел, хватаясь за звеневшую от боли голову. Из разбитого носа текла кровь, мешая нормально дышать. Подняв расфокусированный взгляд, он заметил напротив Лухана, которого прижимал к садовому ограждению пузатый Кенсу. Старший не спускал с него бешеного взгляда, готовый броситься на него снова, но только присутствие рядом беременной омеги, помогало хоть как-то держать себя в руках. – Прости, – прохрипел Ифань, сплевывая на пол кровь. – Я не хотел никого обидеть. – Издеваешься?! – Лухан снова дернулся, но Кенсу уперся ему коленкой прямо в ребра, что-то злобно прошипев. – Это же Исин! Как ты вообще посмел к нему прикоснуться? Я же тебе больше всех доверял. Убью! Ифань попытался подняться, хватаясь за шатающийся столик. Наверное, пора было делать ноги, а то скоро даже Кенсу не сможет удержать своего мужа. – Мне, правда, очень жаль. Я уже извинился перед Исином и пообещал, что все исправлю. – Только попробуй снова к нему подойти, и я тебя на куски порву! Лухан вскочил, хватая Ифаня за рубашку, и приложив его, как следует, спиной к стене. Ифань провыл что-то неразборчивое, ощутив резкую боль в ребрах. – Узнаю, что ты подходил хоть на десять метров близко к нему или к Сехуну, и тебе конец! – прошипел старший ему в лицо. – Убирайся из моего дома! Отшвырнув Ифаня в сторону, Лухан грозно выдохнул, поправив на себе футболку, и наблюдая, как тот заковылял на трясущихся ногах к выходу. Кенсу что-то причитал рядом, но в данном состоянии Лухан просто не был способен воспринять то, что ему говорят‎. Все, что его волновало, так это то, что его так называемый лучший друг совратил его брата и, сделав ему ребенка, сбежал от него. Зная Исина, Лухан даже в расчет не брал, что младший смог бы отказаться. Уж слишком сильно он всегда был привязан к Ифаню. А тот, как последняя сволочь, пользовался этим. Остудившись в холодном душе и заверив Кенсу, что он пришел в себя и больше не будет устраивать насилие в их доме, Лухан ушел на кухню, чтобы обработать разбитые костяшки. Он никогда не был агрессивным, предпочитая все решать переговорами, но некоторые вещи были действительно способны разбудить в нем монстра. Если бы не Кенсу, то пришлось бы Ифаня увозить уже на скорой. Лухан и сам не чувствовал силу своих ударов, но быстро окрасившееся кровью лицо альфы говорило о том, что те явно были неслабыми. Обмотав саднящие раны на пальцах лейкопластырем, он взял свой телефон, понимая, что все равно не уснет, пока все не выяснит. Был уже час ночи, и звонить в такое время было, по меньшей мере, бессовестно, но разве Лухан так же не пострадал в результате этих интриг? – Алло. Лухан? Что-то случилось? Голос Исина звучал очень хрипло. Скорее всего, тот давно уже спал. – Почему ты ничего мне не рассказал? На том конце было тихо. Видимо, Исин пытался сообразить, в чем дело. – Не рассказал о чем? – спросил он. – Об Ифане, – Лухан вздохнул, потерев переносицу. – Почему вы скрывали свои отношения? Почему сразу не пришел ко мне? Я бы тебе помог. – Лу, это… – засомневался Исин. – Он все рассказал. Лухан откинулся назад, устремив взгляд в потолок. Он не понимал, когда все стало настолько сложно, и они перестали быть настоящими братьями. – Лу, прости, – тихо пролепетал Исин. – Я просто… Я не знал как. Лухан рассмеялся. А что бы он сделал на месте Исина? Конечно бы молчал, боясь всего на свете. Лухан сам дурак, что ничего не заметил, перестал за ними следить, решив, что притяжение давно ослабло. – Если тебе станет легче, то я, как следует, набил ему морду, – усмехнулся он. – Думаю, простой головной болью он не отделается. – Спасибо, – улыбнувшись, выдохнул Исин. – Да не вопрос! Я же обещал, в конце концов. Исин вздохнул, соглашаясь. – Если он еще раз появится, то сразу сообщи, – заверил его Лухан. – Мне не сложно приехать и повторить свой подвиг. – Спасибо, Лу. Правда, – снова повторил Исин, опускаясь на подушку. – Мне действительно стало легче. *** И снова. Стоило бы признаться хотя бы самому себе. И выяснить все до конца. Ифань не понимал, почему он никогда не оправдывает ожиданий. И ладно бы окружающих, но своих собственных. Он думал, он сильнее. А на деле все выходило по-другому. Он разлегся на кровати, пытаясь привести мысли в порядок. Потерев ноющий от боли висок, он поправил повязку на носу. Лейкопластырь неприятно щекотал кожу, раздражая и так воспаленные нервы. Ифань провел в больнице три часа, пока ему проверили все переломы и ушибы и обработали раны. Это вышла неплохая перезагрузка. Сейчас выпив две таблетки обезболивающего, ему просто хотелось расслабиться и уснуть. За время проведенное у врача, он успел передумать кучу вещей, начиная от ошибок, совершенных в далеком прошлом, заканчивая страхами повторить их же в будущем. Ифань ненавидел чувствовать себя бесполезным. Он знал, что прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз смотрел самому себе в глаза. Наверное, стоило делать это почаще, чтобы напоминать себе о том, что он далеко не безупречен. Стоило ему только закрыть глаза, как из сладкого состояния полудремы его вырвал сигнал телефона. Выдохнув воздух через нос, он наощупь нашел рядом телефон и, не размыкая век, ответил на вызов. – Привет! – раздался радостный голос на том конце. Ифань сразу пришел в себя, ощущая, как сердце внутри ускорило ритм. – Мне папа разрешил тебе позвонить! – прошепелявил Сехун. – Меня вчера оса укусила, и я полдня был в больнице. – Бедняжка! – Ифань сел, стараясь перетерпеть очередной приступ боли. – Как же так получилось? Сильно больно? – Ага, – проныл Сехун. – За щеку укусила. У меня теперь большое лицо. Но я почти не плакал! – Какой молодец! Ифань вдруг представил маленького Сехуна, и как тот справлялся с этой неприятностью. Он, наверное, очень напугался. Да, и Исин, наверное, тоже. Кажется, он не видел их уже целую вечность. – Тебе было страшно в больнице? – Не очень, – Сехун очень смешно подделывал незаинтересованный тон. – Я там уже много раз был. А вчера нам даже кровать дали. И врач очень долго меня чем-то мазал. Но было не страшно, только больно, когда укол делали. Но я не боюсь уколов! Совсем. А теперь мы дома, и папа купил мне мороженое. Сказал, что я могу съесть столько, сколько захочу. Сехун принялся тараторить обо всем на свете, но для Ифаня это было самое лучшее успокоительное. Он представил себе, как тот сейчас сидит на коленях у Исина на его большой кровати и прижимает к уху его телефон. Наверняка, еще от эмоций теребит отца за футболку. – Папа сильно плакал? Ифань решил подразнить Исина, зная, что тот точно следит за их разговором. – Да не очень, – Сехун зашуршал чем-то, видимо, повернувшись посмотреть на Исина. – Так. Немного. При мне старался не плакать. Ифань улыбнулся, представив, как Исин сейчас раздражен. – Ну, ты успокой его. Скажи, что с тобой все хорошо, и он пусть не переживает. – Папа, со мной все хорошо, – повторил за ним Сехун чуть глуше. – Ты не переживай. Я уже взрослый. Ифань улыбнулся, понимая, что ему потом очень влетит за то, что «испортил» ребенка. – Все, сказал, – снова вернулся к нему Сехун. – Ты когда приедешь? – Скоро, Сехун, – Ифань прошел на кухню и включил чайник, правда, пришлось долго искать кружку в упакованных вещах. – Уже совсем скоро. – Ну, когда уже это твое скоро наступит?! – возмутился Сехун. – Уже совсем-совсем скоро. Потерпи немного. Лучше расскажи, что у тебя нового. Ифань налил себе кофе и сел за стол, приготовившись слушать. – Я хожу в бассейн, чтобы научиться плавать. Мне папа разрешил. Там очень весело. Правда, мне пока без нарукавников нельзя. Сказали, что я еще маленький. Но я уже много умею. И тренер сказал, что скоро можно будет снять. Ты придешь посмотреть, как я плаваю? – Обязательно, если позовешь. – Когда у меня занятия? Я тут папе хочу сказать, – Сехун, видимо, опять отвлекся на Исина, узнавая у него информацию. – Это каждую среду и пятницу. В четыре часа вечера. В большом бассейне рядом с моим детским садом. Запомнил? – Конечно, – кивнул Ифань, понимая, что уже мысленно добавил в свое расписание еще один пункт. – Вот и отлично, – согласился Сехун. – И дяде Лухану скажи. Когда с ним снова можно будет спокойно разговаривать без намеков на физические увечья – обязательно. Ифань подпер здоровую щеку рукой, расслабляя ноющую шею. Сехун еще минут пятнадцать рассказывал об изменениях в его жизни, очень важных на его взгляд. Он, наверное, очень повзрослел за этот месяц, что Ифань его не видел. Было даже удивительно, как он сумел так легко привязаться к ребенку за такой короткий промежуток времени. Слушая его рассказ о происшествии с осой, Ифань даже сумел ощутить его боль, будто это он пострадал, хотя, наверное, увечья «дяди Лухана» были пострашнее укусов насекомых. Ифань специально не стал смотреть на себя в зеркало. И как его интересно пропустят на таможне в Корее с таким лицом? Ему уже не терпелось вернуться и снова проводить с Сехуном все свое время. И если получится, то и с Исином. Сейчас Ифань наконец-то понял, что начал меняться. Плохо это или хорошо, еще тяжело было определить, но он был уверен, что таким он сможет существовать еще очень-очень долго. *** Когда Исин открыл дверь, то не смог удержать довольный смех. Он, конечно, знал о грозном нраве Лухана, но чтобы так? Однако он не мог не отметить, что почувствовал удовлетворение от мысли, что за него отомстили. Хорошо отомстили, даже можно сказать. – Вот ни капли не смешно, – огрызнулся Ифань, спрятав руки в карманы, и посмотрел на младшего обиженным взглядом. Ему сняли повязку с носа два дня назад, однако ссадина все еще была сильно заметна. Так же как и опухшая правая бровь. И синяк снизу под челюстью. Ифань всегда гордился своим лицом, считая его вполне идеальным. Но, видимо, даже у идеальных людей бывают черные дни. – Не могу согласиться, – хихикнул Исин, прикрывая рот ладошкой. Он запустил Ифаня в дом, указав на кухню. – Давай-давай. Можешь позлорадствовать. Но только сегодня. – Подожди, хочу как следует запомнить это. Исин остановился посреди кухни, глупо улыбаясь. – Где Сехун? – решил перевести разговор Ифань, усаживаясь за стол. – В детском саду, – Исин включил чайник, чтобы сделать им кофе. – У него еще сегодня занятия по плаванью. Неужели забыл? – Пятница. Четыре часа. Я помню. Исин иронично улыбнулся, отворачиваясь от него и доставая из верхнего шкафчика кружки. – Я нашел здесь работу. Исин резко обернулся, чуть не выронив из рук банку с кофе, и большими глазами уставился на Ифаня. – Серьезно? Зачем? – Чтобы зарабатывать, – пожал плечами Ифань, забирая у младшего предложенную кружку. Он не мог не отметить, что Исин до сих помнил, какой именно кофе любил Ифань. Может, тот сделал это чисто интуитивно, но Ифанем все равно завладела надежда. Исин многое скрывает, в том числе свои чувства и переживания, но это не значит, что у него их нет. – Ты собираешься сюда перебраться? Младший аккуратно присел на соседний стул, будто боялся сделать резкое движение, готовый в любой момент сорваться и сбежать. – Уже. Ифань отпил кофе, не спуская внимательных глаз с мужчины напротив. Исин хмурил брови, пытаясь сообразить и, видимо, просчитать варианты, что всегда плохо ему давалось. – Я думал поселиться у вас, чтобы нам было удобнее. Я мог бы больше времени проводить с Сехуном, и было бы намного легче устроить наше общее расписание, – продолжил Ифань, замечая, как увеличивается уровень удивления у его собеседника. – Шучу. У меня есть квартира. Находится недалеко от работы и от вас, так что проблем не возникнет. Видел бы ты свое лицо! Ифань рассмеялся, довольный своим результатом. Не нужно было пока прямо заявлять о своих намерениях, но намекнуть все же стоило. Пусть Исин помучается размышлениями. – Мне кажется, это не та шутка, над которой нужно смеяться. Тот собрался, теперь готовый отражать атаки. Ифань всегда умел выбить его из привычной колеи, не стоило сильно реагировать на эти манипуляции. Старший всегда любил устраивать жизнь так, как было удобно ему, не обращая внимания на потребности и неудобства других. Однажды Исин уже позволил собой руководить. Больше не будет. – Ты надо мной посмеялся, – Ифань откинулся на спинку стула, весело улыбаясь. – Теперь и я хочу. Дальше между ними повисла тишина. И если раньше они спокойно могли находиться рядом и просто молчать, то теперь они только нервно поглядывали друг на друга и медленно потягивали кофе. Ифань расположился на его кухне, как у себя дома, учитывая, что раньше младший не пускал его дальше порога. Неужели, он рассчитывал, что Исин так легко его простит? – Я не знаю, чего ты добиваешься, но не сработает. Я это знаю. Ты это тоже знаешь. Исин вообще не собирался его прощать. Нет. Он давно простил его. Но это не значило, что он позволит снова влезть в свою жизнь. Общаться с Сехуном – да. Но сам Исин здесь не при чем. – Тогда придется просто положиться на удачу? – Ифань оперся на сложенные на столе руки, придвигаясь ближе к Исину и заглядывая тому в глаза. – Или тебе нужны гарантии, что я не предам, не сбегу и, не дай бог, не украду Сехуна? Но это жизнь, Исин. Ты либо ставишь все, что у тебя есть, и получаешь то, что хочешь, либо не рискуешь вовсе и остаешься ни с чем. Тут невозможно все просчитать и обезопасить себя. Гарантии нужны только для спокойствия. Что-нибудь для спокойствия Исину бы не повредило. Уснуть, например, и проснуться лет через десять, когда он будет давно старым, и все неприятности окажутся далеко позади, чтобы либо уже с грустью вспоминать об ошибках, либо ни о чем не жалеть. Эта идея всегда ему нравилась. – Я не оставлю вас, – Ифань мотнул головой в подтверждение своим словам. – Если бы мне было неинтересно, или отцовство мешало исполнению моих планов, разве бы я вернулся? Исин опустил голову, не желая принимать факт, что возможно Ифаню действительно небезразлично, и он хочет быть частью их семьи. – Ну, хочешь, оставлю тебе номер моего счета или ключи от квартиры, или доверенность, подписанную в присутствии нотариуса, – все, что ты был бы способен использовать против меня. – У меня есть Лухан, – усмехнулся Исин, скользнув повеселевшим взглядом по не до конца зажившему лицу старшего. – Да, действительно, – Ифань потер еще немного саднящий нос. – Лухан – это сильный аргумент. Исин тихо рассмеялся, покачав головой. – Вот видишь, – поддержал его Ифань, – Можно и меня контролировать. Но в любом случае, только время покажет, кто мы на самом деле. Думаю, стоит рискнуть. Я не устану просить тебя об этом. *** Ифань очнулся от того, что его начало клонить в сторону. Он открыл глаза, пытаясь сообразить, где находится, и что происходит. Запах хлорки и влажный воздух сразу дали понять, что он в помещении, где наверняка много воды. И действительно, за большим стеклом перед ним был виден бассейн, располагающийся на первом этаже. Оттуда доносились голоса детей и иногда крики тренера, старающегося перекричать шум воды. Ифань потер глаза и лоб пальцами, чтобы согнать сон. Ему вовсе не было скучно, просто равномерный приглушенный шум и гудение ламп рядом вгоняли в состояние полудремы. – Забота о детях навевает на тебя сон? Ифань вздрогнул, повернув голову в сторону. На другом конце дивана сидел Исин и что-то читал. И когда он успел прийти? – Я просто утомился сегодня, – ответил Ифань, прочистив горло. – Конечно-конечно, – закивал Исин, на секунду бросив взгляд за стекло. – Вполне тебя понимаю. Ифань хотел было что-то ответить, но почти сразу передумал. Если он сейчас даст Исину повод высмеять его промахи, то уже не сможет заслужить его уважение. Надо было сменить тему. – Что ты там делаешь? – кивнул он на бумаги в руках младшего. – Проверяю работу. Исин не стал объяснять подробнее. Завязывать разговор с Ифанем не хотелось вовсе. Уже две недели, как тот переехал в Сеул и практически поселился у них в доме, они только и делали, что спорили. Исин ничего не мог поделать с собой. Будто один только факт существования старшего поднимал волну раздражения внутри, и Исин только и делал, что придирался к нему, критикуя абсолютно все. Ифань, конечно же, делал абсолютно все по-своему, совсем не так, как привык Исин. Из него бы получился ужасный родитель, который постоянно баловал ребенка и спускал ему с рук все проделки и шалости, путал мероприятия и забывал самые элементарные вещи. Как, например, захватить сменную одежду для Сехуна в бассейн. Исин понимал, что, возможно, Ифань просто не знает, что и как правильно делать, но поддержать или посоветовать, или просто мягко направить в нужную сторону означало бы пойти навстречу. Исин не мог. Просто не мог. Или не хотел. У них была только одна точка соприкосновения – Сехун, и больше их быть не должно было. Исин не обязан был ему помогать или что-то объяснять. Пускай Ифань сам разбирается. И рано или поздно все-таки сдастся. Исин очень на это надеялся. – Я прочитал твою книгу о Таиланде. Ручка в руках младшего замерла на пару секунд, но потом снова быстро забегала по бумаге. – Я думаю, это нечестно – использовать меня в качестве прототипа. Тем более без особого на то разрешения. Ифань улыбнулся, замечая, что пусть и незаметно, но Исин смутился. – Я ничего не использовал, – еле слышно ответил младший, слегка передернув плечом. – Использовал, – Ифань потянулся, разминая затекшие от неудобной позы мышцы. – Ты описал меня таким, какой я был в Бангкоке. – Тебя и еще тысячи таких же, как ты. Это стандартный прототип. Ничего я не использовал. Исин раздраженно перевернул листок, продолжая что-то писать на обратной стороне. Его совсем не радовала мысль, что они обсуждают что-то личное. Даже если это личное было прочитано миллионами людей. Для Исина это все равно очень-очень личное. – И ты часто использовал мои высказывания и мысли, – усмехнувшись, Ифань откинулся на спинку дивана, наблюдая за реакцией Исина. – Я не использовал ничего твоего! – взвился Исин, чувствуя, что ему становится душно. – Не думаю, что твои мысли такие уж оригинальные, чтобы их не повторил кто-то другой. – Но ты их повторил слово в слово в своем эссе, которое посылал на конкурс! Исин вскинул на Ифаня шокированный взгляд, чуть ли не задохнувшись от возмущения. – Ты! Ты не имел права его читать! – воскликнул он, прекрасно понимая, что выдает себя со всеми потрохами. – Как ты вообще его нашел? Ифань, довольный собой, продолжал прямо смотреть на него, ехидно улыбаясь. – Мне нужно было что-то придумать тогда, а ничего не приходило на ум. Отвернувшись, Исин зажмурил глаза, понимая, что уж больно глупо звучит его оправдание. Он должен взять себя в руки. – То есть то, что они признали твою гениальность – просто наглая ложь? – Это давно в прошлом. Я просто использовал возможность. Мою гениальность признали по другим вещам. Ифань, улыбаясь, просто несколько минут наблюдал за изо всех сил строившего вид, что работает, Исином. Он видел, что сильно смутил омегу, вытащив на свет давно спрятанную тайну. – Исин, – позвал он его и, дождавшись, пока младший поднимет на него глаза, продолжил. – Давай поговорим, как взрослые. Исин шлепнул папкой с бумагами по дивану, уже готовый взорваться праведным гневом, но его отвлек Сехун, влетевший в комнату ожидания после тренировки. – Папа, ты видел, как я нырял? – прошепелявил он, одновременно пытаясь попасть рукой в рукав кофты. – Тренер говорит, что я потом смогу с мостика в воду прыгать! – Конечно, видел, – закивал Исин, помогая сыну справиться с одеждой. – Только прыгать вы будете в следующем году. Малышам еще нельзя. Это очень опасно. Он старался не смотреть на все еще улыбающегося Ифаня. Исин ему отомстит как-нибудь за это унижение, но только не при ребенке. Сехун сразу же заныл, что уже взрослый, и ему зря все запрещают. Он залез на колени к Ифаню за поддержкой и назло Исину, конечно же, ее получил. Ифань пообещал ему, что обязательно поговорит с тренером и попытается убедить того, что он совершает огромную ошибку. Исин только фыркнул. Так они и продолжали сосуществовать. Исин, как мог, огораживал себя от всех контактов с Ифанем, стараясь не пересекаться с ним, пока тот был с Сехуном, и часто игнорируя его звонки. Ему хотелось спрятаться от всех под несколькими слоями невидимости, потому что Ифань, несмотря ни на что, методично пробивал к нему свой путь. Продолжались подколы по поводу и без и мельтешение перед глазами. Ифань пытался всеми силами доказать, что у него вполне получается справляться с Сехуном, и что ребенок с ним в безопасности, но в данный момент комфорт сына Исина волновал меньше всего, хоть тот и был уже обалдевшим от счастья. Ладно бы Ифань просто занимался ребенком, но тот будто нарочно подолгу задерживался у них, постоянно ноя и просясь остаться на ночь. Нет, никаких ночевок в доме Исина не будет. Ифань не умеет просто… ночевать. Помимо постоянного действия Исину на нервы, старший стал еще и прикасаться к нему. Все нервные окончания омеги сразу наэлектризовались, потому что Исин помнил, как было хорошо. И это бесило. Очень-очень. Пару раз шарахнувшись от того, что Ифань в знак одобрения просто хотел погладить его по руке, Исин понял, что надо что-то делать. Или избавляться от Ифаня, или… Надо избавляться от Ифаня. Как-то он проснулся в воскресенье утром не от звонка будильника, как делал это обычно, а от мягкого поглаживания по волосам. Такая ласка была самой любимой. Исин, чуть было не замурлыкав, потянулся и медленно открыл глаза. – Доброе утро, любовь моя. Ифань сидел на полу возле его кровати и, хитро улыбаясь, смотрел на него. Рядом с ним расположился Сехун и прикрывал ладошками рот, чтобы не издать ни звука. Секунды три Исин просто моргал, пытаясь вникнуть в ситуацию, но в следующее мгновение Ифань с ребенком со звонким смехом уже выбегали под гневные крики из его спальни. Сев на кровати и натянув на голову одеяло, Исин злобно прорычал, выпуская свое раздражение. Еще немного и он просто слетит с катушек. – Мне прислали твою новую книгу,– произнес Ифань, заходя из гостиной в кухню. Исин только крепче сжал в руках кружку, в которую наливал кофе. – Что меня там ждет? Медленно выдохнув, Исин повернулся к нему, стараясь сохранить самообладание. – Прочитай и узнаешь. Ифань усмехнулся, отодвигая стул и садясь напротив младшего. С тактикой медленного капания на мозги он преуспел, только сейчас был риск скорее выбесить окончательно омегу, чем все-таки добиться внимания. – Там будет что-то обо мне? – он лег на стол, продолжая смотреть на Исина. – Какой-нибудь намек? – В моих книгах нет ничего о тебе. Исин открыл лежащую на столе газету, пытаясь сделать вид, что ему не интересно, что там еще хочет сказать Ифань. – А в следующей будет? – Нет, – он закинул в рот кусочек кекса, чтобы не иметь возможности отвечать на вопросы. – Наверное, это будет любовный роман, где главные герои долго будут ходить вокруг и около, но так и не смогут сойтись до самого конца, – продолжал рассуждать Ифань. – Что-нибудь очень дерзкое, с кучей приключений и забавными второстепенными персонажами. Там будет большая ссора, после которой они надолго разойдутся. Но потом какие-нибудь обстоятельства сведут их снова вместе. Исин продолжал усиленно вчитываться в статью о финансовых рынках, о которых не имел ни малейшего понятия. – У одного должно быть какое-нибудь необычное имя, и вначале второй главный герой обязательно как-то некрасиво заденет этим. Так начнется их история. Исин в возмущении вскинул голову, замечая, что Ифань уже корчится от еле сдерживаемого смеха. – Ты рылся в моем ноутбуке?! Он вскочил, уже готовый в прямом смысле броситься на старшего и придушить его. – В планшете, – уточнил тот, тоже резко встав и попятившись к выходу. – Сехун его мне притащил, попросив загрузить ему игру. Я ему запретил, как ты и учил, вот планшет и остался у меня. Ифань понял, что его час пришел, и бросился бежать. Младший последовал за ним, хватая за футболку. – Ты не имел права лазить в моих вещах! – как-то по-детски закричал Исин, колотя Ифаня по спине. – Прекрати уже меня доставать! Ифань резко развернулся, прижав вцепившегося в него Исина к стенке, и, перехватив рукой за затылок, крепко прижался к его губам. Исин не понял, что произошло, но как только осознал, стал вырываться, отворачивая лицо в сторону и не давая себя целовать. Кое-как освободившись, Исин прижал руку к губам, глядя в пол и ощущая, как начинает медленно накатывать истерика. – Исин, – позвал его Ифань, стоя напротив, – Все хорошо. Исин лишь замотал головой, сделав глубокий вдох. Губы горели, будто его ударили, а не поцеловали. Нет. Ифань не целовал. Он издевался. – Я, наверное, слишком поторопился. Ифань было снова предпринял попытку приблизиться, но Исин отрицательно мотнул головой, намекая, чтобы он не вздумал этого делать. – Тебе лучше уйти, – еле выдавил из себя Исин. Сказать это стоило ему больших усилий, так как голос просто отказывался слушаться его. Ифань нервно рассмеялся, не сводя глаз со смущенного младшего. – Ничего страшного не случилось, – снова попытался он. – Не стоит так переживать. – Просто уйди, – еще тише произнес Исин. То, что Ифань заметил его состояние, еще сильнее ускоряло и так бешено колотящееся внутри сердце. И только услышав звук закрывшейся входной двери, Исин наконец-то смог поднять голову. Он и не думал, что сможет снова ощутить себя, как подросток, который не умеет контролировать свои гормоны. Черт подери, это ведь давно все в прошлом, какого он тогда так распереживался? Надо было разбить Ифаню нос, чтобы больше не распускал руки, или вообще изначально не впускать его в свой дом. Когда к нему прибежал Сехун, выяснить, куда делся Ифань, Исин соврал что-то невнятное, не желая дальше говорить об альфе. Он уже твердо решил, что в следующий раз выскажет все, что думает, или просто, как следует, пнет. Или и то, и другое. Для профилактики. Но Ифань с этого дня стал вести себя спокойнее. Как примерный отец, отвозил и забирал Сехуна из детского сада и с тренировок, не позволял тому много баловаться и, самое главное, перестал раздражать Исина. Такое резкое изменение поведения еще больше настораживало младшего, который помимо расшатанных нервов теперь должен был переживать о приближающейся течке. Ифань постоянно был у них, не пропуская ни дня, и надо было как-то предупредить его не приходить к ним, когда Исин будет, мягко сказать, не совсем в форме, но именно этого Исин и не мог сделать. День за днем он пытался поймать удобный момент, чтобы намекнуть старшему о своей проблеме, но таких моментов или тем более подходящих слов у Исина не было. Вернувшись поздно с работы, он обнаружил заснувших на диване в обнимку Ифаня и Сехуна. Аккуратно раздевшись и отложив вещи, чтобы не разбудить сына, Исин подошел к ним, раздумывая, что сделать. Закрыв глаза и расслабленно выдохнув, он прикоснулся к плечу старшего и слегка его потряс. Ифань открыл глаза и, втянув в легкие воздух, посмотрел на Исина расфокусированным взглядом. – Привет, – поздоровался он шепотом, крепче обнимая ребенка, распластавшегося у него на груди. – Тебе пора домой, – предупредил Исин, раздумывая, как бы перенести Сехуна в комнату. – Уже поздно, – Ифань замотал головой, давая понять, что никуда он не собирается. – Я устал и хочу спать. – Не начинай. Исин ни в коем случае не мог позволить Ифаню остаться тут. Только не сегодня. Он жестом указал старшему, чтобы тот отнес Сехуна к нему в комнату, сам отправился на кухню и, достав из шкафчика таблетку, запил ее водой. В это время Ифань уже спустился вниз и сонными глазами смотрел на него. Они постояли так пару мгновений, не прерывая зрительный контакт, но потом Исин решил все-таки выпроводить его из дома. – Ну, можно я останусь, – заныл Ифань, когда Исин включил в коридоре свет, намекая тем, чтобы он выметался. Исин замотал головой: – Нет, у тебя есть свой дом. – Перед течкой ты становишься таким несговорчивым. Ифань, надувшись, стал натягивать на себя куртку, что-то невнятно бурча себе под нос. Исин же, нервно топчась на месте, ждал, когда тот наконец-то уйдет, и появится возможность расслабиться. Открыв перед Ифанем дверь и выпустив того на улицу, он уже было обрадовался, что может остаться один, но старший развернулся обратно. – Я забыл сумку. Он скользнул мимо Исина, потянувшись к вешалке, но в момент, когда был совсем близко к нему, резко повернул голову и поцеловал в шею. Исин вздрогнул от этого прикосновения и резко отскочил в сторону, большими глазами уставившись на Ифаня. – Спокойной ночи, – улыбнулся тот младшему, перекидывая через голову лямку от сумки и направляясь к машине. Исин же, захлопнув дверь, шатаясь, направился в ванную, чтобы привести свои мысли в порядок. *** Ифань смотрел из окна на улицу, где осенний холодный дождь смывал с улицы случайных прохожих. Исин с утра прислал смс, чтобы он не приходил несколько дней. Конечно, причины он не указал, но Ифань и так догадался. Проведя весь день в офисе за составлением фактур за прошлый месяц, он вернулся в пустую квартиру уже ближе к ночи. Здесь ему совершенно нечего было делать. Вот поэтому он уже на протяжении полутора часов стоял возле окна, глядя на улицу, и пытался принять самое важное сейчас решение. Младший дал ему понять, чтобы он не вздумал появиться у них дома. Конечно, Исин был бы не Исином, если бы попросил Ифаня прийти к нему, но это не значило, что ему не хотелось встретиться. И вот теперь Ифань раздумывал над тем, как обернутся дальнейшие события, если он сейчас сядет в машину и поедет к нему. Он не видел Сехуна целый день, и это начинало действовать на нервы. Но дело сейчас было не в ребенке. Если Ифань все-таки решится, то, возможно, отношения между ними смогут измениться, но вот в какую сторону, было неизвестно. Стоило ли рискнуть всем, чего так долго Ифань добивался ради удовольствия. Он соскучился по Исину. Очень. И хотел его сейчас увидеть. Вообще он уже давно все решил. Просто теперь набирался мужества. Исин не простит еще одну ошибку. Еще через полчаса он уже прятался от дождя под карнизом у входа в дом, который почти стал ему родным. В коридоре включился свет, и уставший Исин открыл перед ним дверь. – Ифань? – удивился тот. – Что ты здесь делаешь? – Можно? – Ифань кивнул, прикрывая волосы от капель, что срывались с края крыши. – Я немного промок. Исин отошел в сторону, запуская старшего в дом. Скинув намокшую обувь, Ифань потряс головой, стряхивая с волос влагу. – Сехун давно спит, – поежился Исин от холода, проходя за ним дальше в дом. – Зачем ты пришел? – К тебе. Ифань повернулся к нему, смотря из-под челки нечитаемым взглядом. Исин замер, не зная, что будет лучше, то ли сорваться на бег, то ли притвориться невидимым. Старший провел рукой по волосам, зачесывая их назад, заставляя младшего нервно сглотнуть. – Зачем? – спросил Исин тонким голосом, но Ифань только склонил голову на бок, иронично улыбнувшись краешком губ. – Я же попросил тебя не появляться. Неужели ты не понял? Исин отступил на шаг назад, как только заметил, что Ифань начал надвигаться на него. Его знобило целый день, и сейчас ощущение, что у него холодеют руки, только усилилось. Да и ситуация очень походила на ловушку. – Я сейчас немного не в настроении разговаривать, – попытался оправдаться Исин, замечая только темнеющий напротив взгляд. – И тебе лучше уйти. Правда. Это плохая идея, Ифань. Уперевшись в диван, Исин резко развернулся и бросился к лестнице, ведущей на второй этаж, но старший не дал ему пробежать и трех ступенек, перехватив за талию. Ощутив влажный холод всей поверхностью кожи, Исин покрылся мурашками, все еще продолжая перебирать в голове причины, почему им нельзя этого делать. – Пожалуйста, остановись, – чуть не плача, попросил он, когда Ифань развернул его к себе лицом и прижал к той же самой стене, возле которой больше месяца назад его целовал. – Почему, Исин? – выдохнул старший в чужой висок, прижимаясь всем телом и зажимая руки омеги между ними. Исин чувствовал каждой клеточкой тела близость альфы, все еще продолжая сопротивляться. – Нет, – жалобно выдохнул тот, ощущая, что уже сам прижимается к старшему. – Посмотри на меня, – Ифань взял его лицо в ладони, заглядывая прямо в переполненные паникой глаза. – Ты ведь знаешь, что так правильно. Исин замотал головой, не желая признавать это. Что-то между ними всегда было не так. Они никогда не могли существовать отдельно, но и вместе у них быть не получалось. Искалеченные отношения, протянувшиеся на много лет, продолжали изводить их обоих, не позволяя ни остаться рядом, ни отпустить навсегда. – Я люблю тебя, – произнес Ифань, снова заглядывая Исину в глаза. Младший только проныл, попытавшись в очередной раз его оттолкнуть, чувствуя, что еще немного, и он просто задохнется. – Я люблю тебя, – не унимался Ифань, продолжая крепко держать его. – Нет! Исин продолжал мотать головой. Его Ифань никогда такого не скажет. Его Ифань может с невозмутимым лицом оставить его одного. Так не любят. – Ты можешь мне не верить, но это правда. Исин жалобно всхлипнул, посмотрев старшему в глаза, который большими пальцами гладил его щеки, и после закрыл глаза, позволяя себя поцеловать. Ифань целовал медленно, но уверенно, вспоминая вкус. Исин дрожал в его руках, трепетно отвечая на каждое прикосновение. Стянув с него свитер, Ифань опустился на колени, чтобы снять и домашние штаны, целуя при этом живот, вынуждая младшего громко выдохнуть и вжаться в стену, запрокинув голову назад. Скользнув руками по худым бедрам, Ифань прижался губами к мягкой коже возле пупка и, посмотрев наверх, поймал растерянный взгляд. Исин всегда был нежным и отзывчивым, никогда не врал о своих чувствах, когда дело доходило до секса. Ифань ценил это, по возможности отвечая тем же. Но в силу того, что он был альфой, ему приходилось контролировать сам процесс, и просто провалиться в эйфорию он не мог, ощущая всю ответственность за своего партнера. Уложив Исина на кровать, Ифань навис над ним, ловя губами сбитое дыхание. Не переставая шептать о своих чувствах, он старался довести Исина до экстаза, чтобы тот уже не мог сомневаться в нем. Зная, как чувствительны омеги во время течки, он пользовался этим, не давая младшему и секунды на отдых. Развернув Исина к себе спиной, он прижался к нему, целуя в затылок. Тот глухо выдохнул, уткнувшись лбом в собственные ладони, когда Ифань проник в него. – Тише, – старший нежно провел рукой между острых лопаток. – Все хорошо. Исин на это просто закрыл глаза, собираясь с мыслями, которые так и норовили запутаться. У него так давно не было секса, что он почти забыл это ощущение. Да и в течку становился как тряпичная кукла, согласная абсолютно на все. Может поэтому он в такие дни запирался дома под сотней замков, лишь бы никто его не потревожил. Но Ифань решил нарушить это правило, прекрасно зная, что младший будет не в силах ему отказать. Исин притягивал его за шею, прося поцеловать, прижимался ближе, ощущая спиной чужое тепло. Ифань обнимал его, глубоко проникая и заставляя дыхание постоянно сбиваться. Они прекрасно знали друг друга: привычки, желания, слабые места. Так что теперь им не требовалось много времени, чтобы доставить удовольствие друг другу. Ифань продолжал шептать о своих чувствах, о том, как младший нужен ему, о том, как сильно скучал. Исину хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этого, ведь каждое слово приносило невыносимую боль, отзывающуюся внутри сладким томлением. Ему никогда не хотелось, чтобы Ифань его любил. Он слишком привык к своим страданиям, но тот заставлял раз за разом смотреть ему в глаза и верить. Исин задрожал в его руках, открытым ртом хватая воздух, но Ифань прижимался к его спине, нежно целуя в шею и не позволяя упасть на кровать. – Не бойся. Он аккуратно уложил Исина на одеяло, ложась рядом. Младший устроился на боку с закрытыми глазами, уткнувшись носом в ткань и пытаясь отдышаться, пока Ифань мягко гладил его по плечам. Он знал, что Исину надо немного времени, чтобы снова стать собой, что сейчас его не надо тревожить. Ифань просто закрыл его собой от окружающего мира, чтобы ему не было холодно, думая о том, что хотел бы провести так всю свою жизнь. Исин, расслабившись, уснул почти сразу же, медленно дыша Ифаню куда-то в ключицу. Тот только перебирал его волосы и наблюдал, как с крыши за окном срываются крупные капли. Пока что все было хорошо, но наступит утро, и все изменится. Их с Исином слишком многое связывает, чтобы можно было рассчитывать на тихий завтрак в кругу семьи и мирное обсуждение планов на день. Есть вещи, на которые невозможно закрыть глаза, как бы этого не хотелось. Но Ифань был готов рискнуть любой идиллией, лишь бы Исин снова также оказался в его объятиях. *** Ифань проснулся от того, что кто-то зашевелился рядом с ним. Он сразу открыл глаза, боясь, что уже опоздал и все пропустил. Прямо перед его носом находилась черная макушка. Сехун в пижаме с поросятами, стараясь поудобнее устроиться рядом, случайно пнул его. Как же крепко Ифань спал, что не заметил, как ушел Исин и пришел его сын? Он положил свою ладонь на спинку ребенку, сразу же привлекая внимание. Сехун вскинул голову, чуть было не ударив Ифаня по подбородку, и уставился на него большими глазами. – Я тебя разбудил? – спросил он шепотом. Ифань кивнул, снова прижимая к себе мальчика и, закрыв глаза, попытался снова расслабиться. Сехун затих на некоторое время, тихо сопя заложенным носом. Он на днях простыл, поэтому сидел дома. – Ты теперь останешься с нами? – тихо спросил он через несколько минут. Ифань открыл глаза, устремляя взгляд на открытую в комнату дверь. Он и сам не знал. Как поведет себя Исин? Что ему скажет? Разозлится? Выгонит? В любом случае на счастливую улыбку и понимание рассчитывать не стоило. – Я не знаю, Сехун, – также тихо ответил он. – Ну, пожалуйста! – Сехун продолжал говорить с ним, не поднимая голову, будто кто-то мог поймать их за разговором. – Я очень хочу, чтобы ты жил с нами. – Я тоже этого хочу. Ифань обнял сына, утыкаясь ему лицом в волосы, все также не сводя взгляда с дверного проема, будто в любое мгновение Исин мог появиться там. Через полчаса они с Сехуном спустились вниз, чтобы позавтракать, обнаружив на кухне Исина с почти допитой кружкой крепкого кофе. Он испуганно поднял на них глаза, не сдвинувшись с места. Сехун залез на стул, дожидаясь, пока Ифань достанет ему йогурт из холодильника и сделает хлопья с молоком. Он веселым тоном предлагал различные варианты, чем заняться сегодня, счастливый от того, что наконец-то получил то, что так давно хотел – оба его родителя были с ним во время завтрака. Исин молча смотрел на эту до безобразия милую картину, где Ифань отвечая на комментарии Сехуна, готовил ему завтрак, заодно поставив готовиться кофе и для себя. Опустив взгляд на свою кружку, он вдруг почувствовал, что его начинает подташнивать. Он тоже наконец-то получил то, о чем мечтает каждый нормальный человек: идеальные семью и жизнь. Но почему тогда создается ощущение фарса, что рано или поздно обман раскроется, и все будут долго смеяться над его доверчивостью. Он повернулся, чтобы отставить кружку и взять полотенце, но неудачно ударился локтем об открытую дверцу шкафчика. Исин будто в замедленной съемке видел, как кружка падает на пол и разбивается на осколки, расплескивая оставшуюся жидкость темным пятном по кафельному полу. Он будто услышал, как с подобным звуком что-то треснуло внутри. Ифань, вынырнув из холодильника, схватил полотенце и, перехватив похолодевшие пальцы Исина, сам принялся убирать. Сехун что-то восклицал за столом о невнимательности своего папы, комментируя каждое действие. Исин стеклянными глазами обвел помещение не в силах больше сохранять невозмутимый вид, остановившись взглядом на Ифане. В этот момент тот тоже внимательно на него посмотрел. И тогда Исин увидел. Ифаню тоже было тяжело притворяться. Выпрямившись, Исин быстрым шагом вышел с кухни, сразу поднимаясь наверх к себе. – Посиди тут, – попросил Ифань Сехуна, провожая младшего взволнованным взглядом. Исин влетел в спальню, резко затормозив, потому что дальше путей к отступлению не было. Все, что он так долго запирал в себе, закапывая до самого нижнего уровня, куда даже сам дьявол не решит опуститься, вдруг резко вырвалось наружу, затопляя Исина с головой. Ему казалось, что вокруг вместо воздуха какая-то жидкость, что с трудом проникала в легкие. Сейчас ему как никогда хотелось сбежать не от кого-то, а от самого себя. – Перестань психовать. Обернувшись, он увидел Ифаня, стоящего возле двери и внимательно за ним наблюдающего. – Что хочу, то и делаю, – прошипел он в ответ, сузив глаза. Исин не знал, на кого он злился. И злился ли он вообще. Ему бы хотелось все высказать, накричать, но он не знал, что именно ему мешало и не давало спокойно дышать. – Ты сейчас сам себе причиняешь боль. Ифань не позволял эмоциям Исина взять верх и над ним. Сейчас нужно было проявить твердость и упрямство, иначе они все потеряют. – Ну, конечно! Кто же еще? – прошипел Исин, судорожно втянув в легкие воздух. – Только ты ведь здесь безупречный! Он уже начинал жалеть о своих словах, понимая, что ситуация начинает повторяться по кругу, и они снова… – Возможно, – согласился Ифань. Не было ничего в словах Исина, что он и так уже не знал. Наверное, он должен был поступить так много лет назад. – Ты… издеваешься? Исин возмутился, не понимая эту линию поведения. Ему хотелось драки. На тебя нападают – защищайся. Разве не так принято? – Нет, – уверенно ответил Ифань. – Просто понял кое-что. Исин смотрел на него неверящими глазами, силясь прочитать его. – Давай вернемся далеко в прошлое. В тот старый гараж у вас дома, где Лухан держал свою машину, и в котором мы проводили намного больше времени, чем было нам отведено. Или на зеленый склон за автострадой, которая, как нам казалось, вела в другую вселенную. Тогда все было намного проще, – Ифань сделал паузу, скользнув по младшему внимательным взглядом. – Ты одурачил всех Исин, но не меня. Я ведь тоже все это помню. Просто в каждом таком воспоминании есть я, и есть ты, и у нас есть, над чем подумать. Исин оступился, ловя равновесие, будто бы слова Ифаня обладали физической силой. Старший приблизился к нему на пару шагов, но все же оставался еще достаточно далеко. – Я всегда любил тебя. Просто каждый раз по-разному. Как твой второй брат, как твой лучший друг, как мужчина, который хочет всегда быть рядом с тобой. Выходит, это всегда было здесь. Опустив голову, Исин смотрел на ковер под ногами. Внутри продолжали бушевать эмоции, но теперь к ним примешалась надежда, приносящая спокойствие. Ифань просто продолжал смотреть на него, ничего больше не говоря и не приближаясь. Он понимал, что Исин ему верил. Исин всегда ему верил. И от этого всегда страдал. Собравшись с мужеством, младший наконец-то поднял взгляд, чтобы ответить, но заметил движение в коридоре. У кого-то была весьма неприятная привычка. – Сехун, – позвал Исин, прекрасно слыша, как тот топчется в коридоре. Через пару секунд ребенок заглянул в комнату, понимая, что его раскрыли, но войти не решался. Ифань обернулся, замечая шпиона, и, улыбнувшись, кивнул, показывая, что тот может к ним подойти. Получив разрешение от старшего папы, Сехун с разбега запрыгнул на расправленную кровать, ожидая, что его родители последуют его примеру. Исин сел рядом, позволяя сыну развалиться у него на коленях. – Вы помирились? – спросил он у них, хитро улыбаясь. Ифань схватил его за ногу, перетягивая на свою сторону кровати и начиная щекотать. – Много будешь знать, скоро состаришься. Сехун залился смехом, пытаясь вырваться и размахивая ногами во все стороны. Когда он сбежал от них, прячась в своей комнате, Ифань снова посмотрел на Исина, замечая, что тот немного повеселел. – Только не вздумай использовать мои слова в очередной своей книге, – решил еще раз подразнить его старший. – Это только между нами. Исин, было расслабившись, снова захлебнулся возмущением: – Ты думаешь, что если прочитал мои работы, то теперь знаешь обо мне все? – Тсс, – подмигнул Ифань. – Не сейчас. Вовремя поняв, что это очередная провокация, Исин грозно выдохнул, отворачивая лицо в сторону. – И что ты теперь собираешься делать? Сложив руки на коленях, Исин опустил на них взгляд, понимая, что снова начинает нервничать. Ифань усмехнулся и подполз к нему ближе. – Ну, я рассчитываю на завтрак, потом душ, провести время с Сехуном, а вечером продолжить там, где мы вчера прервались, – он придвинулся еще ближе, вынуждая Исина поднять на него удивленный взгляд. – Если ты, конечно, сегодня больше не будешь пить свои таблетки. – Я не это имел в виду, – засмущавшись, ответил Исин. – Я знаю, – улыбнулся Ифань, поцеловав его в щеку. Он упал к младшему головой на колени, так же как ранее это сделал Сехун, удивляя его еще больше. – А вообще тебе придется постоянно мне все разъяснять, чтобы я опять что-то не напутал или не напридумывал лишнего, и, не дай бог, снова все не испортил, – Ифань закрыл глаза от удовольствия, когда пальцы Исина скользнули к нему в волосы. – Я же у тебя такой дурак! *** – А мы летим в Китай! Исин поерзал на неудобном сиденье, укладывая голову поудобнее, чтобы не затекала шея, и крепче обнимая медвежонка Чанеля, которого Сехун отказался оставлять дома, несмотря на то, что тот уже начинал трещать по швам от старости. – Дядя Лухан позвал нас к себе в гости на рождество! Поэтому мы летим к нему в Хуа.. Хуа… Папа, как правильно будет? – Хуанхуа, – поправил его Ифань. Исин почувствовал копошение рядом. Видимо, Сехун с Ифанем все-таки поменялись местами, раз ребенок перестал периодически пинать его своими длинными ногами в попытке перегнуться через соседнее сидение. Они усадили его между ними в целях безопасности, но, видимо, такое положение дел не устроило Сехуна, так как он постоянно перелазил то через Ифаня, чтобы поболтать со стюардессой или другими пассажирами, то через Исина, чтобы выглянуть в иллюминатор и, не найдя там ничего интересного, уползти обратно. Укачавшись, Исин уснул во время полета, пропустив даже обед, но на счет последнего можно было не переживать. Сехун с Ифанем, наверняка, помогли ему с этой проблемой. – Я никогда не был в Китае, – продолжил свой рассказ Сехун. – Но мои папы оттуда. И дядя Лухан там живет. И я тоже китаец, но живу в Сеуле. Они до самого отлета не говорили Сехуну, что куда-то собираются, иначе он не дал бы им покоя. Только когда они приехали в аэропорт и отдали мальчику его билет, тот сразу сообразил что и зачем. И вот уже на протяжении четырех часов никак не мог замолчать, болтая без умолку. – Мы с папой много ездили раньше. Жили в Нью-Йорке, Париже, Брюсселе... Остального я не помню. Исин был рад, что, наконец-то, сможет съездить домой без всяких опасений или ожиданий. Хоть он и много лет там уже не жил, все равно его тянуло обратно. Сколько бы Исин не убеждал себя, что ему намного лучше в одиночестве, и он ни к кому и ни к чему не привязан, все же он больше всего на свете ненавидел, когда из его жизни исчезал очередной близкий человек. Они все жили там. Где-то у него внутри. Даже если бы Исин, захотел он не смог бы их забыть. Никого из них. Всех, кого он оставил, кто оставил его, чье сердце вырвал и унес с собой, тех, кому причинил боль, кто причинял боль ему. Они все жили в нем, прячась под самым сердцем и вселяя странное чувство, близкое к первобытному. Будто мир необитаемым, и только Исин знает правду. Просто он уже никогда не смог бы без них. Все вместе они составляли его целого, именно такого, когда он не прятался за своими вымыслами и не боялся быть самим собой. Он всех их любил так, как любят родители своих детей, писатели свои произведения и врачи своих пациентов – как то, что придает жизни хоть какой-то смысл, становится доказательством собственного существования, того, что мы реальны и все реально. В мире Исина обязательно должно было быть хоть что-то, чего он никогда не выдумывал. – У него забавный китайский, – Исина отвлек голос рядом. – Я знаю, что ты уже проснулся. Не притворяйся. Исин, вздохнул, чувствуя, как его целуют в висок. Он медленно открыл глаза, увидев перед собой улыбающегося Ифаня. – Я отобрал у Сехуна сок, – Ифань протянул ему напиток. – Хочешь? Исин кивнул, забирая коробочку с мультяшками и протыкая ее трубочкой. – Он с рождения говорит на английском, корейский ему преподают воспитатели, а китайскому он научился у меня. Ифань присвистнул, поворачивая голову в сторону сына и ловя его за футболку, чтобы он не навернулся в проход между сиденьями. – Да у меня гениальный ребенок! – Явно он не от тебя это унаследовал, – усмехнулся Исин, допивая сок. – Я что, спорю? Ифань подхватил сопротивляющегося Сехуна и снова пересадил его на свое место. – Папа! – радостно воскликнул тот, заметив, что Исин уже не спит. – Ты выпил мой сок! – Лучше сиди спокойно, – поправил его Ифань, пристегивая. – Сейчас самолет уже будет садиться. – Мы уже прилетели? – сразу отвлекся тот. – Дядя Лухан будет нас встречать? – Конечно, будет. Лухан, конечно, обрадовался, что они решили прилететь к ним на праздники, но при этом не забыл упомянуть, что будет «особенно рад видеть Ифаня». Старший признался Исину накануне, что ему немного страшно, порождая миллион подколов с его стороны. Наблюдая в иллюминатор на распростершийся под ними аэропорт, Исин невольно снова окунулся в воспоминания. Он понятия не имел, когда именно все началось, но Пекин вполне можно было считать отправной точкой. Казалось, это было столетия назад, и Исин начинал ощущать себя седым стариком с грузом прожитых лет на плечах, но ему было всего лишь тридцать четыре, и еще столько предстояло прожить. Сехун ощущал себя самым счастливым на свете. Наконец-то все, что он загадывал каждый день рождения, задувая свечи, сбывалось. Все остальные дети хотят получить пару новых игрушек, фломастеры или шоколад, может быть, куда-то съездить или сходить, но у Сехуна были совсем другие мечты. Он не мог дождаться, пока им отдадут их багаж, и они уже наконец-то смогут выйти отсюда. Сехун очень хотел увидеть Китай. Он представлял его каким-то супер фантастическим, с огромными зданиями и странными людьми. Но в любом случае он точно знал, что тот очень ему понравится. Исин продолжал зевать, сидя в стороне и наблюдая, как Ифань снимает с ленты их чемоданы. Сехун делал вид, что помогает, на самом деле только мешая. Было забавно замечать, как маленькая альфа старается копировать взрослую. Было что-то в них одинаковое. Они оба были чересчур неуклюжи, несмотря на желание продемонстрировать всю свою мужественность. Взяв Сехуна за руку, Исин повел его к выходу в зал прилетов, где их уже дожидался Лухан, полчаса назад написавший смс. Сехун продолжал вертеться, осматривая все вокруг, пока не обратил внимание на Ифаня, идущего рядом. Он взял и его за руку, делая вид, что это вышло совершенно случайно. Просто ему вдруг вспомнилась похожая картинка в его любимой книжке. Да, так действительно было намного лучше. Но пару новых игрушек и шоколад ему бы очень пригодились. ______________ Mix/       The Killers – Sam's Town            (Хуанхуа. Китай. Гараж.)       Darren Hayes – Stupid Mistake            (Вино. Первое похмелье)       Portishead – Roads            (Ифань присматривает за Исином)       Train – Words            (Воздушный змей. Разговор о мечтах)       Ellegarden – Space Sonic            (Исин подрался)       Chase & Status – Embrace            (Побег из дома)       Katzenjammer – Lady Marlene            (Ифань и Минсок)       Mika – I See You            (Пекин. Лухан и Исин)       Ed Sheeran – All Of The Stars            (Прощальная вечеринка)       Blue October – Hate Me            (Энн Арбор. США. Чанель)       Sunday Runners – Memories Left At Sea      (Эгам. Англия. Подготовка к свадьбе)       Bush – Out of This World            (Свадьба. Ифань и Исин)       IAMX – Spit it out            (Ифань и Исин)       The Hush Sound – Magnolia            (Утро после свадьбы)       Asking Alexandria! – Moving On            (Прага. Чехия. Тао)       Poets Of The Fall – Heal My Wounds            (Хуанхуа. Ссора с Ифанем)       Brainstorm – Colder            (Сеул. Южная Корея. Чонин)       Emma Louise – Jungle            (Рождество)       The Bravery – Believe            (Командировка в Таиланд)       Mando Diao – Sheepdog            (Бангкок. Таиланд. Ифань)       Sia – Light Headed            (Вечер в парке)       Chase & Status – Midnight Caller            (Ифань и Исин)       Klaxons – It's Not Over Yet            (Исин сбежал)       Maroon 5 – It Was Always You            (Пекин. Китай. Ифань)       Damien Rice – Delicate            (Ифань и Исин)       Kishi Bashi – Atticus, in the Desert      (Ифань и Исин)       Woodkid – I Love You            (Ссора)       Imagine Dragons – Nothing Left To Say      (Аэропорт)       Ryan Star – Losing Your Memory            (Ифань остался один)       Peter Gabriel – My Body Is A Cage            (Нью-Дели. Индия. Исин)       Coldplay – What If            (Бессонница. Чонде)       Poets of the Fall – Sleep, sugar            (Воспоминания)       Pete Yorn – Lose You            (Ифань одинок)       Dar Williams – The Beauty Of The Rain            (Сехун)       Nick Cave & The Bad Seeds – Oh, Children      (Исин и Сехун)       Dido – Life For Rent            (Лухан узнает о Сехуне)       Transit – Always Find Me Here            (Истории Исина)       Kishi Bashi – Once Upon A Lucid Dream (In Afrikaans)      (Эссе Исина)       Ingrid Michaelson – Turn To Stone            (Ифань узнает о Сехуне)       Blind Boys Of Alabama – I Shall Not Walk Alone      (Ифань приехал в Сеул)       Lifehouse – Whatever It Takes            (Ифань разговаривает с Сехуном)       Sia – Soon we'll be found            (Ссора с Исином)       Beth Orton – Ooh Child            (Сехун узнал о Ифане)       Sheryl Crow – I Shall Believe            (Ифань и Сехун)       U2 – Walk On            (Ифань вернулся в Китай)       Imagine Dragons – 30 Lives            (Сехун звонит Ифаню)       Breacking Bendjamin – Forget it            (Ифань вернулся в Сеул)       Natalie Merchant – Not In This Life            (Ифань, Исин, Сехун)       Natalie Merchant – My skin            (Ифань и Исин)       Jason Mraz – Song For A Friend            (Утро)       Eastmountainsouth – Show Me The River            (Самолет в Пекин)       Dave Matthews Band – You & Me            (Финал)