Memories

Он смотрит на море. Тучи медленно расползаются по небу, застилая его своими серыми красками. Ветер волнует море, а также волосы Эдмунда, создавая везде беспорядок. Порывы холодного морского воздуха забираются игривыми пальчиками под белую рубашку парня, соприкасаясь с кожей и порождая десятки мурашек по телу. Темно-синяя жилетка явно бесполезна и не способна согреть, и даже свитер, который Эдмунд вполне бы мог надеть по рекомендации Лу, не помог бы. Ему холодно изнутри. Как будто снежный ураган бушует в нем, а он стоит там, посреди бушующей стихии, замерзая насмерть. И от этого нет спасения. Он ждет. Он все ждет, когда нос Покорителя покажется на горизонте, когда он почувствует, как Каспиан будет стоять у самого края, лишь бы быстрее доплыть, быстрее увидеться. Корабль бы разрезал упорно бушующей волны, пробивал путь к берегу, где Эдмунд ждал. Водяные русалки выпрыгивали по обоим бокам корабля, команда встречала их радостными возгласами, а Каспиану было мало скорости его корабля, подгоняемого порывами ветра. Он бы заставил всех начать грести ведь уже вот, совсем близко берег, совсем чуть-чуть и путь будет окончен, они должны же успеть. Как будто за ними гнались все чудища, весь мрак, теперь уже побежденный, а единственным спасением был берег, дарящий свет, и Эдмунд. Который все еще ждал. Но волны разбиваются одна за другой, не даря ничего кроме боли и разочарования. Эдмунд вытаскивает из сумки потрепанный черный блокнот, перевязанный старым кусочком тонкой веревки, и полузаточенный карандаш. «Почему я все еще жду? Знаешь, этот блокнот пахнет морем, возможно, это потому что я сейчас у берега, а возможно, потому что он твой. Мне кажется, если я сейчас поплыву, я смогу найти тебя. Ты вновь поднимешь меня на борт, согреешь в своих объятиях, растирая плечи полотенцем. И я вновь переживу тот поцелуй» – Вернулся, – Каспиан выдыхает это в самые губы парню напротив. Покорителя качает на волнах. – Ты верил? – Я знал. Эдмунд целует уже короля, не до конца веря, что это правда. Но Каспиан прижимает его к стене, а крепкая хватка говорит, что он действительно скучал. Их поцелуй становится каким-то поединком, где каждый пытается что есть сил показать, что скучал больше, что каждую ночь верил, что завтра они точно увидятся. Поэтому ощущая себя в руках друг друга, они не до конца верят, что это не сон. «Я так часто говорил тебе, что ты заставляешь меня чувствовать себя девчонкой. Когда ты был рядом, я не особо хорошо соображал, хотя ты все равно выглядел олухом на моем фоне. Скажи мне, что сейчас ты засмеялся, пожалуйста... Я все еще не понимаю, почему ты рисовал меня. На первых страницах я вижу свой портрет, а дальше маленькие зарисовки. Ты так часто делал это, но никогда не показывал, но ты прекрасно рисуешь. Я помню, когда ты рисовал тот самый рисунок...» – Каспиан, мне холодно, – Эдмунд смеется, натягивая одеяло чуть выше, остро желая зарыться в нем полностью. Холодный морской воздух пробирается в каюту и обдает оголенное тело Короля Былого. – Не дергайся и сделай одеяло как было, я почти закончил, – Каспиан поспешно поглядывает на Эдмунда, иногда слишком задерживая взгляд без особой надобности. Ему и самому прохладно: ветер также холодит его голые ноги. Одна лишь рубашка свободно висит на его теле. Эдмунд перед ним прекрасен: замысловато растрепанные волосы, все еще не сошедший румянец, появившийся в жаре их тел еще полчаса назад, губы по-прежнему пухлые и покусанные, как им самим так и Каспианом. Лампа на столе горит мягким рыжеватым цветом, в котором король выглядит слишком прекрасно, и Каспиан не знает, способны ли люди чувствовать столько всего. «Мне так нравилось, когда ты спрашивал, что острее: мой меч или язык.Мне каждый раз было так страшно потерять тебя Я каждый раз боялся, что любой бой может стать нашим последним. Это ведь Аслан, да? Он не давал нам погибнуть? Всегда направлял наши мечи друг к другу, чтобы вовремя защитить от очередного врага? Так зачем он тогда заставил нас уйти? Неужели я так провинился, что моим наказанием стало то, что я чувствую сейчас? Каспиан, я не могу жить. Я не могу ходить здесь, где деревья не будут приветственно раступаться и шептаться между собой, здесь, где я жалкий мальчишка, лишенный всего. Я не могу жить здесь без тебя. Даже Люси справляется лучше. Мы ведь не первый раз покидаем Нарнию, но... Мы всегда возвращались. Может быть это все злая шутка? С чего он взял, что я взрослый? Я такой же ребенок, как и был. Я хочу вернуться обратно, Каспиан. Я хочу к тебе.» – Эд, что будет дальше? – за окном корабля наконец-то штиль, наконец-то тихая ночь после четырех бурных дней. Каспиан лежит, уткнувшись подбородком в макушку Эдмунда и чувствуя его размеренное дыхание, на секунду остановшееся после вопроса. – Я не знаю, – парень говорит это тихо, что звуки едва долетают до ушей Каспиана. – Я должен буду уйти, – он не знает, произнес ли вообще это вслух, но оба парня понимают, что должно быть так. Нарния не разрешает Эдмунду остаться. Как будто что-то теперь имеет смысл за пределами сказочной страны, найденной когда-то Люси. Каспиан будет здесь. Эдмунд будет там. Какой во всем этом был смысл? «Как мне жить дальше? Что если Нарния была просто сном? Что если всего этого не было?..» Эдмунд приходит на пляж так часто, как может. Потеряв надежду увидеть корабль, Эдмунд приходит на пляж, и только у него он чувствует, что живой. Разбитый, но живой. «Я постараюсь жить.»