Не взаимное чувство

Болит. Внутри все сжимается и болит. Как будто там что-то рвется. Там, где под мышцами и парой ребер стучит оно, ее сердце. Как будто хочет до кого-то достучаться, но ничего у него не выходит. Оно слишком мало для этого, слишком ранимо, и ему ни за что не пробраться через толстую корку льда и не растопить глыбу, за которой скрывается другое такое же сердце, только сердце его. За горизонтом начинают сгущаться темно-синие тучи. Они так похожи на ее глаза, но сегодня им не суждено больше радовать окружающих, потому что солнце не появится на горизонте, а если и появится, то только мельком, вдалеке, и уж точно не осветит своим присутствием ее комнату. Она знает, что в последнее время слишком много улыбалась и радовалась его появлению, его мимолетному взгляду на нее, часто бывала рядом сним и ощущала тот жар и зной что заставляли ее молча сходить с ума от предмета ее воздыхания вот уже несколько долгих недель. Но даже в летнее время жара не может длиться вечно… Раскат грома совпадает с ее тяжелым вздохом и замолкает на неопределенное время, как будто погода ждет ее, что бы начать свой плач с ней в унисон, но, наверное, передумывает, и редкие крупные капли в нетерпении срываются с небосвода. За окнами плачет долгожданный дождь. Он ей напоминает ее саму, такую же, от появления которой скрывается ее солнце с вечно недовольным видом, выражая свою холодность. Ей бы хотелось самой стать его личным солнышком, светиться от счастья при его появлении и дарить свою улыбку окружающим ее людям, смеяться и заражать своим смехом всех вокруг. А он пусть будет дождем. Холодным проливным дождем, от которого в апреле тает снег и, смешиваясь с ним, образует воду, что провращается в бесконечные маленькие ручейки, по которым любят пускать бумажные короблики маленькие дети. Или хотя бы маленьким грибным дождиком, что в знойную жару не дает погибнуть полевым цветам, которому радуются ребятишки, выскакивая из своих домов чтобы порезвиться под каплями дождя, а потом обогреться и обсохнуть под теплыми лучами летнего солнца. Она боится зачахнуть без него... как цветок. Она бы хотела, что бы он оттаял. Но этому не суждено быть. Взгляд его колючих глаз ранит ее куда больней, чем что бы то нибыло, а сердце разрывается на тысячи осколков, когда он дарит свою улыбку напарнице по команде. Но почему он не хочет ответить ей взаимностью? Что ему мешает улыбнуться ей в ответ? Она давно поняла, что помешана на нем. Когда-то в совсем другом месте, в совершенно другой гильдии и она была другой, не зная о его существовании. Тогда она совершенно не могла и предположить, что может так влюбиться, что может так ревновать до посинения, представляя его с другой. Ее мысли всегда заполнены им. Он словно живет в ее голове, не давая ей покоя ни на минуту. Она всегда думает только о нем, и всегда забывает о себе... Капли дождя сильнее забарабанили в ее окно, словно назойливее прося их пустить внутрь помещения, где находилась она. В комнате было тепло, но одиноко и пусто. Наверное поэтому ей и захотелось разделить этот вечер хотя бы с дождем, который всегда ее понимал и принимал в свои объятья. Легкая штора взметнулась вверх, пропуская холодные потоки воздуха вместе с каплями, летящими на ее хрупкую фигуру, оседая на лице, руках, ногах, некоторые путались в волосах и стекали по ее стройному телу. Сейчас она не боялась зарыдать в голос вместе с грозовыми раскатами, не боялась признаться себе в своей ненужность ему. Почему так получилось? Почему она стала навязывать свою любовь ему? Почему не обратит внимание на других парней? Почему она полюбила именно эту глыбу льда, которую ей при всех ее возможностях не растопить?! Почему именно он, тот кто никогда не ответит ей взаимностью?! Барабанная дробь стихла, но некоторым каплям еще удавалось попасть в комнату вместе с холодным ветром и прогуляться по теплому помещению. Небо было темное из-за сгущающихся туч, что придавали пейзажу за окном более угнетающую обстановку, что казалось, небосвод вот-вот рухнет на землю за все грехи тех людей, которые ее населяют. Напряжение росло и выливалось в бесконечные не прекращаемые всхлипывания девушки, что ей ничем не помогали, а только ухудшали ситуацию с прерывистым и частым дыханием, что она не могла выровнять и успокоиться. Погодные условия играли свою драму, разыгравшуюся в сумерках, накаляющих всеобщую картину раскатами грома и грозовыми молниями, освещающими близ лежащие холмы и отдельно стоящие домики. Было ясно, что настоящий ливень еще впереди... Ей захотелось зарыдать, забиться в истерике, закричать так громко, чтобы все услышали как она ненавидит его за эту чертову любовь, сделать хоть что-то что раз и навсегда искоренит это чувство внутри нее. Она никогда не задавалась вопросом "что ей делать?", ведь она знала на него ответ: добиваться его внимания. Но зачем ей это теперь, когда она осознала, что ее любовь никому не нужна? Что ей делать с этим глупым и не взаимным чувством, сжигающим ее до тла и неоставляя попыток на восстановление портаченных сил при виде него? Слезы текли нескончаемым потоком из уже покрасневших глаз, которые сегодня утром еще сияли, обращая свой взор только на него. Устав от собственных не прекращающихся рыданий, она осела на холодный пол перед окном, залитый лужей сотней дождевых капель, обнимая дрожащие плечи холодными руками. - Почему? Почему все так получилось? - ее шепот был еле слышен. Сердце гулко стучало в груди, отдаваясь болью в висках. Мокрая одежда неприятно липла к телу, и ей казалось, что ей нигде не будет спасенья от разрывающего душу отчаянья, от того ощущения ненужности, которое она испытывала сейчас. - Почему? – ее голос прозвучал чуть громче, чем в прошлый раз. Молния мелькнула вдалеке, и послышались перекатывающиеся раскаты грома. – Почему? – слова вновь пересекли комнату, в которой она находилась, звуки отлетали от стен и впивались в ее голову тысячами осколков, вызывая внутри целую бурю негодования, что была несоизмерима с тем, что творилось под окнами. Крупные капли вновь забили тревогу. Они укрывали ее от посторонних глаз, давая время сорваться и закричать в голос, выплескивая наружу все, что накопилось у нее за столь продолжительное время. Она сжалась в комочек в попытке унять крупную дрожь, но у нее ничего не выходило. Сжимая себя в объятьях, она зачарованно смотрела на стену из множества маленьких капелек. Она представляла себе его: темные волосы, торчащие в битве в разные стороны, его легкую походку, при которой он небрежно скидывает с себя часть своего гардероба, будто так и надо, его губы, вытянутые в ровную линию без тени на улыбку, его глаза, горящие ледяным пламенем… Ее взор помутнел, руки безвольно опустились, и судорожный вздох, словно нож, разрезал пространство. Внутри что-то тянуло, а сердце разрывалось на куски от безысходности своего положения и гнетущей жалости к самой себе. Ее захлестнула волна собственных эмоций, и, не боясь быть услышанной, она произнесла вслух то, что поразило ее саму: - Ненавижу, - она смотрела в пол, не поднимая головы. Это единственное чувство закручивалось тугой пружиной, все дальше проникая в сознание. Через звук льющихся потоков воды прогремел гром, и ей казалось, он заглушил произнесенное ею слово. - Ненавижу! – судорожные вздохи разбудили ее затоптанное чувство гордости, что давно уже угасло от безудержного блеска ее симпатии к нему. Она вдруг увидела себя со стороны. Слабая. Беспомощная, в отношении него. А когда-то она была выше этого… Ладони с окоченевшими от холода пальцами сжались в кулаки, в глазах плескалась невысказанная ярость ко всему, что окутывало ее. Резкое движение и … она барабанит об пол руками, разбрызгивая во все стороны дождевые капли, в еще большем количестве скопившиеся перед раскрытым окном. Горячие, соленые слезы обжигали холодные щеки, а из горла вырывались всхлипы вперемешку с одним ранее не знакомым ей чувством. - Ненавижу! – она выкрикивала это слово, повторяя его как мантру, давая своей истерике взять верх и захватить себя в плен безудержного порыва новых эмоций, пытаясь уничтожить все крылатые чувства к одному хорошо известному ей человеку. Рыдания не прекращались, сковывали ее маленькую фигуру, уставшие от резких и частых движений руки нещадно болели, и она обессиленная упала на бок. Было холодно, но вставать не было ни сил, ни желания. Сейчас легче было так на холодном и мокром полу ладонью размывать под собой лужу, выводя на ее поверхности кончиками ледяных пальцев невидимые узоры. Ливень понемногу стихал. Она прислушивалась к его завершающимся аккордам, и всхлипов почти не было слышно. Молнии больше не рассекали темное небо, и только тучи еще нависали над холмами, словно спрашивая разрешения уйти на запад, где сейчас гремел гром. Она думала о нем, вернее о том, чего между ними уже не будет. О том, чего она так хотела, о чем она тайно мечтала по ночам, сжимая в своих руках небольшую игрушку, что так сильно напоминала его. Она мечтала о его взаимности, но никогда не думала о том, что он к ней испытывает. Она хотела, что бы он дарил ей свою улыбку, смех, радостный блеск глаз. О его крепких и теплых объятьях. О том, что он будет заворачивать ее в свой плащ, говоря, что ему не холодно, что было бы почти правдой. Она мысленно представляла их первый поцелуй, легкое прикосновение губ, и даже порой мечтала о свадьбе и их первой совместной ночи на непременно шелковых простынях. Она расписала всю свою дальнейшую жизнь с ним в главной роли, но теперь она понимала, что такое будущее для нее невозможно. Загнав себя в свою же ловушку, она была убита своим же собственным чувством. Чувством бесконечной любви к нему, на грани с безумной потребностью владеть им, словно собственностью, чем он никогда и не являлся. Скрипнула дверь, заставив ее открыть глаза, выныривая из глубин своих несбывшихся и теперь уже таких далеких и ничего не значащих грез. Чуть привстав, она увидела в проеме двери мужской силуэт, с красивым, но сейчас немного хмурым лицом. - Джувия, - он поставил что-то на комод, что это она не могла различить из-за уставших от слез глаз, и спешно прошел к раскрытому окну с единственным намерением его закрыть. Его белая, как всегда на выпуск рубашка сейчас была расстегнута на две верхних пуговицы. Черные брюки облегали длинные ноги, черные ботинки, в которых он чуть не поскользнулся на мокром полу. - Что здесь произошло? – в безразличном тоне промелькнули нотки обеспокоенности, когда он увидел ее лежащую на полу в луже. – Ты плакала? Она смотрела на него как на приведение, пока он закрывал окно, успев принять сидящую позу но, не делая попыток подняться. Сейчас он выглядел немного растеряно, увидев ее в таком состоянии. Что он хочет услышать? Что это все из-за него? Что это он довел ее до такого состояния слепо любящей девушки, что мечтала о взаимности несмотря ни на что? Но ведь он никогда не давал ей повода… Он не вписывался в царящую в комнате атмосферу, и к ней пришло осознание, что он здесь лишний. Да, именно лишний. Он стащил с ее кровати плед и протянул ей свою руку, что бы она могла подняться. Его ладонь оказалась теплой и слегка шершавой, но такой надежной, как ладонь хорошего друга. Она поднялась и постаралась ему объяснить: - Окно никак не могла закрыть из-за дождя, - она смотрела на него, стараясь запомнить его неизменные черты лица, пока он заворачивал в плед ее промокшую фигуру, - поскользнулась и упала. - А плакала? – вдруг зачем-то спросил он, посматривая на ней недоверчивым взглядом. - Больно было… падать, - произнесла она, сильнее укутываясь в плед. Он обвел своим взглядом ее комнату, стараясь не смотреть ей в глаза. Он знал, как она к нему относится, но ему не хотелось, что бы из-за их таких странных односторонних отношений пострадал очень близкий для него человек. Она шмыгнула носом, ставя его в неловкую ситуацию. Она не знала, зачем он к ней пришел, и ей это было даже не интересно теперь. Ей сейчас больно, и поэтому она не хочет его видеть. Может быть потом, когда чувства немного поостынут, она сможет с ним нормально общаться, как друзья или просто приятели, но не сейчас. - Я хотел с тобой поговорить, - произнес он, немного замявшись, - я хотел сказать… - Не надо, - перебила она его своим тихим голосом, разглядывая его лицо. – Это она тебя попросила поговорить со мной? – она знала, что сам он до этого никогда не додумался бы. - Да, - произнес он, виновато опустив голову. Он взъерошил и без того лохматые волосы, тем самым выдавая свою нервозность. – Она считает, что будет правильно, если я поговорю с тобой сам, - он поднял свою голову, заглядывая ей в глаза, и увидел, то чего, не ожидал увидеть. Она улыбалась своей снисходительной и чуть нежной улыбкой. Так будет правильно, так будет нужно ей в первую очередь. Знать о том, что он принадлежит другой, и не иметь на него видов, не строить планов. Она видела их взгляды, видела, как сияют его глаза рядом с той, другой. Да что там она, вся гильдия видела. Может теперь, когда он с другой, она скорее сможет его разлюбить… - Я все поняла, - произнесла она и взглядом указала на комод, на котором ей удалось разобрать небольшую коробку с перевязанной красной ленточкой. В так упаковывали только пирожные в одной хорошо известной ей кондитерской. – Она тебя, наверное, заждалась, - произнесла, возвращая свой взгляд обратно к нему. Он смотрел на нее с долей удивления и непонимания, он думал, будут крики и слезы, злобные взгляды и бесконечные вопли о сопернице. А все оказалось намного проще. - А как же… - Все хорошо, - она все еще улыбалась, сдерживая слезы, стараясь быть сильной в этот момент, - все будет хорошо, - и чуть погодя тихо добавила, - я справлюсь. Но уже на выходе из комнаты она его окликнула: - Грей, - он повернул голову в ее направлении. Невысокая, хрупкая девушка с мокрыми чуть вьющимися волосами, с накинутым пледом на плечах смотрела на него сквозь пелену непролитых слез, - будь счастлив. Он улыбнулся ей чуть кривоватой улыбкой и, кивнув головой, вышел за дверь, поспешив к лестнице. Уже через несколько минут он целовал в приветствии ту, которую он любил, зарываясь носом в ее алые волосы, вдыхая их неповторимый аромат клубники и вишни. Она закрыла глаза, и по ее щекам наперегонки побежали две мокрые дорожки. Она была действительно рада за него, рада, что он испытает чувство любви, которое когда-то захлестнуло ее с головой. Она вытирает свои слезы и идет в душ, смывать остатки эмоций, в которых так долго путалась. Когда-нибудь все пройдет, перестанет болеть, зарубцуется, забудется, принося неимоверное облегчение и спокойствие. Останутся в прошлом те проблемы, на которые мы когда-то не находили решения. Старое обязательно сменится новым, трепещущим, необъяснимым. Она это знает. Сегодня ей больно, но завтра станет легче, и она снова будет улыбаться. Несмотря ни на что улыбаться себе…