На языке цветов

- Хаято, ты знаешь, что означает синий цвет? Девушка поднимает взгляд от договора и недоумённо смотрит на своего Босса, что положил подбородок на переплетённые пальцы и внимательно смотрел на девушку. - Синий цвет? - Да. - Это зависит от того, какой предмет имеет такой цвет, - уверенно отвечает Хаято, снова утыкаясь в бумаги. - Фиалки. Синие фиалки, - задумчиво тянет Тсуна, отводя взгляд от своей Правой Руки и переводя его на роскошный букет в вазоне. - На языке цветов это означает верность, - мгновенно отзывается хранительница Урагана. - А если хризантемы? Жёлтые? - тонкие пальцы проходятся по мягкому лепестку. - Благополучие. - Аконит? Гокудера дёргается и цепким взглядом осматривает присланный сегодня утром букет. Не найдя там вышеназванное растение, девушка выдыхает. - Человек, дарящий подобные растения, псих или мизантроп. - То-то Вария вечно шлёт мне на праздники то аконит, то чёрные лилии. Тсунаёши тихо смеётся, смотря на вплетения цветков ангрекума. Ему каждый день присылают цветы. И каждый раз он поражается тому, как тонко подобраны растения. Конечно, их могли выбрать и просто так. Но вряд ли букет, цветы в котором кричат о злости, ненависти и пожелания скорой смерти, присылали союзники. Хотя как знать. Союзники союзниками, а нож в спину могут воткнуть в любой момент. От размышлений о вечном отвлекает громкая трель телефона. Хаято мгновенно поднимает трубку, вежливо представляясь и интересуясь темой звонка. Но тут же начинает громко материться, шипеть и поливать собеседника едким сарказмом. Тсуна улыбается, смотря на девушку, что секунду назад была спокойнее моря в штиль. Такая реакция у его Урагана лишь на одного человека. - Хаято, просто переключи Мукуро на меня. - Да, Десятый! На телефоне Босса загорается огонёк, и Тсунаёши поднимает трубку. - ... и мне всё равно, что ты думаешь. Мы оба знаем, кому в итоге достанется тело Тсунаёши. Так что заканчивай спорить, вздорная девка, и переключи меня на шефа. - Мукуро, я уже на связи. И не называй так Гокудеру. Она более чем благовоспитанная девушка. - Оя, Тсунаёши-кун. Тогда пусть эта «леди» не хамит на ровном месте. - Ты хотел что-то сообщить? – переводит тему Тсунаёши. Что уж поделать. Гокудера хоть и изменилась со временем, но всё такая же взрывная. Дай только повод взорвать кого-нибудь. А Мукуро лишь бы кого-нибудь побесить. Хибари только и ждёт чьего-либо промаха, чтобы избить. Эти трое как торнадо. В битве сметут любого, а в мирной жизни Десятый сорок раз уже особняк ремонтировал. Конечно, зачем драться в тренировочном зале? Есть же столовая. И гостиная. И библиотека. И лестничные пролёты. И холл. И даже один раз кухня. Как только забрели туда? Вопрос без ответа. - Оя, как всегда нетерпелив. Я хотел сообщить, что Хибари перевела мирные переговоры в масштабную драку. А потом сказала, что виноват во всём я, и её это дело не касается. Босс семьи Альятти был в бешенстве, поэтому мне пришлось усмирить его. В итоге: наш договор не подписан, особняк Альятти можно отстраивать заново, Хибари снова сбежала к Коню, а я улетаю на Мальдивы. Тсуна даже ответить ничего не успевает, как слышит громкие в воцарившейся тишине гудки. Тяжёлый вздох, и тело Босса растекается в кресле, источая ауру уныния и тлена. Гокудера, чувствительная к настроению своего Неба, тут же оказывается рядом, протягивая невесть откуда появившуюся чашку ароматного чая. - Семь капель успокоительного, как всегда, - тихо произносит блондинка, зная, что сейчас лучше не шуметь. - Спасибо. Что бы я без тебя делал? Это риторический вопрос, и Хаято знает. Улыбнувшись, девушка возвращается за свой стол и вновь углубляется в бумаги. Шелест папок, скользящие по строчкам кончики пальцев левой руки и прядь волос, выбившаяся из-за уха. Сделав глоток чая, Тсуна в который раз начинает наблюдать за ней. Его Ураган красива. Не той красотой, что пихают в эталоны, а своей собственной, природной. Зелёные глаза, темнеющие или светлеющие в зависимости от настроения. Аккуратный нос, острые скулы и пухлые губы. На её лице совсем нет шрамов, что удивительно с любовью бросаться в самое пекло, закидывая противников динамитом. Отросшие пепельные волосы со временем потемнели, напоминая чуть потускневшее серебро, но даже на вид невероятно мягкие. Помимо этого у Урагана ладная фигура, что неудивительно с их сумасшедшим ритмом жизни, и длинные тонкие почти прозрачные пальцы, на которые Тсуна может смотреть часами, если то потребуется. Хаято особенно прекрасна, когда сидит за роялем. - Десятый? Что-то не так? Вынырнув из своих размышлений, Тсуна смотрит во встревоженные глаза и мягко улыбается, качая головой. - Нет. Просто сидел и думал о том, какая же ты всё-таки красавица. Гокудера на секунду подвисает, растерянно моргая, а после щёки её заливает яркий румянец. - Глупости, Десятый, - ворчит девушка и опускает голову, чтобы пряди волос скрыли её смущение. - Но это правда. Знаешь, я всегда считал хранителей друзьями и не делал различий по полу. Вы все мне были одинаково дороги, как и сейчас. Но я не могу не думать о том, как же некоторых из вас изменило время. Тебя и Хибари в том числе. Вспомни, как выглядела Кёя, когда мы учились в школе. Коротко стригла волосы и носила мужскую форму, несмотря на то, что самолично нарушала обожаемую дисциплину внешним видом. Кто не знал её лично, тот считал, что Хибари Кёя - грозный парень. Даже Дино до конца считал её парнем, хотя они проводили много времени вместе во время тренировок. Ты тоже изменилась, Хаято. Раньше походила на ту ещё хулиганку и сорвиголову, а сейчас такая женственная и даже утончённая. - Ну, ещё бы. Никогда не забуду лицо Коня, когда тот прибежал к вам в дом весь красный и лишь размахивал руками, пытаясь показать масштаб проблемы. А делов-то: упал на Кёю и понял, что грудные мышцы Хибари вовсе не мышцы, - отвечает девушка, игнорируя последнее замечание Десятого, хотя кончики её ушей предательски краснеют. Секунда, и тишину кабинета взрывает звонкий хохот. И Тсунаёши, и Хаято просто не могут сохранять серьёзные лица, вспоминая тот день. Это было действительно нелепо и смешно. Дино потом долго обходил Хибари стороной. Правда, Реборна такое положение дел не устраивало, и Кавалонне был поставлен перед выбором: либо специальная тренировка с бывшим репетитором, либо тренировка с Хибари. Дино решил выбрать жизнь и пополз в школу Намимори. - До сих пор не понимаю, и как они сошлись? – улыбается Хаято, вытирая выступившие на ресницы слёзы. - Думаю, всё дело в том, что Дино упёртый. Если уж что-то решил, то пойдёт до конца. Тем более, Небо и Облако всегда поймут друг друга. - Да уж. Вечно самые ответственные миссии доверяете Хибари, - фыркает девушка, но под укоряющим взглядом Тсуны тут же замолкает. - Просто я знаю вас лучше, чем вы сами. И распределение миссий основывается на моих знаниях о вас. Посмотри, я опрометчиво отправил на миссию с Хибари Мукуро, а не Ямамото. Мирные переговоры провалились. Как-то раз я отправил Ламбо с тобой. Зачистка провалилась. И пусть вы мои друзья, но здесь я – ваш Босс. И, как Небо, я не могу допустить, чтобы при решении проблем Семьи по вине хранителей возникали новые проблемы. Тем более, при таких ситуациях вы и сами можете пострадать. Я не хочу, чтобы вы вредили сами себе из-за вспыльчивости. Вы нужны мне живыми и здоровыми. Поэтому, если я знаю, что миссия чрезвычайно опасна, я отправлю туда Хибари. Потому что она – самая сильная и хладнокровная из вас. Это не значит, что я принижаю других. Но ты не можешь не согласиться, что Кёя – немного другой уровень. - Да знаю я. Просто каждый раз, когда вы отправляете кого-то на миссию, вы не рассматриваете мою кандидатуру. Когда я ходила на миссию в последний раз? - Ровно три с половиной недели назад. Если ты забыла, то битва закончилась твоей комой. Тебе запрещено ходить на миссии, пока организм полностью не придёт в себя. Твоё пламя нестабильно. Я не позволю. Тсунаёши говорит как никогда серьёзно, а глаза начинают прожигать в строптивой хранительнице дыру. Гокудера тут же окончательно стихает под таким взглядом и смотрит виновато, поджимая губы. Всё верно. Она допустила ошибку и поплатилась за это. Задание провалилось, и началась заварушка. Позиция подкачала, и в себя девушка пришла уже на койке в больнице Вонголы, окружённая суетящимися врачами и пищащими приборами. Как только стало известно, что Ураган пришла в себя, тут же примчался Тсуна. В его глазах было столько облегчения, что Хаято стало очень стыдно за свою выходку. Недоработала план, поддалась врагу и ослабила бдительность. Она была готова рухнуть на колени и биться головой о пол, умоляя простить её, но была прикована к койке обилием проводов и трубок. А Тсуна тогда лишь сел на стул, придвинутый вплотную, взял её за дрожащую ладонь и улыбнулся, крепко сжимая пальцы и шепча полное облегчения: «Слава Богу, ты жива...». Самобичевание девушки прерывается коротким стуком и открывшейся дверь. В кабинет заходит Ямамото и привычно беззаботно улыбается, вскидывая ладонь. - Йо, Тсуна. Привет, Гокудера, - здоровается мечник, подходя к столу Босса и попутно кивая девушке. – Задание выполнено. Отчёт предоставлю чуть позже, а то там Скуало приехала. - Скуало? А ей что тут надо? – от удивления Хаято даже пропускает фамильярное обращение к любимому Боссу и нотацию на эту тему. - Ну, она узнала, что вражеский мечник смог немного задеть меня. Ничего серьёзного. Царапина. Меня уже залечили, - тут же добавляет мужчина, видя встревоженный взгляд Тсуны, шарящий по его фигуре. - Но это же Скуало. Как только она узнала об этом, тут же позвонила и наорала, а затем сказала, что сегодня у нас внеплановая тренировка, и она меня на ремни порежет. Ямамото беззаботно смеётся, ероша волосы, а Тсуна непроизвольно ёжится. Да уж. Скуало может. - Хорошо. Я не против. Но не забудь - со всеми подробностями. Иначе Хаято тебе голову откусит, - улыбается Тсунаёши. И вроде бы сказано в шутку, но Ямамото с опаской косится на оскалившуюся Хаято. Та всем своим видом даёт понять, что уже предвкушает, как будет заставлять Дождь переписывать отчёт. И, возможно, не один раз. - Ну, тогда я пошёл. Дверь за хранителем Дождя закрывается, и на кабинет снова тишина. Хаято возвращается к своим делам, тут же погружаясь в работу с головой. Тсуна берёт в руки чашку с чаем и прикрывает глаза.

***

Часы показывают начало восьмого вечера. Самое время для ужина в кругу семьи, но Хаято лишь прикусывает кончик ручки и открывает новую папку. Слишком много работы, чтобы делать себе перерыв. Взгляд в который раз цепляется за пустующее кресло Босса. Не то чтобы Хаято боится за Тсунаёши, но всё равно немного волнуется. Тот уехал на переговоры с семьёй Мельфиоре, а это означает долгие сумасшедшие часы в компании Бьякурана. Тот либо попытается вновь заговорить Тсуну до смерти, либо попытается напичкать приторно пахнущим зефиром, пока тошнить не начнёт. Гокудера справедливо считает, что хуже этого человека только Занзас, который всё время пытается Десятого споить. Из мыслей вырывает визг шин за окном и громкие голоса охраны. Поднявшись со своего места, Хаято подходит к окну и выдыхает, заметив очередную курьерскую машину, наверняка обшаренную на охранном посте при въезде на территорию особняка от и до. Впрочем, это нисколько не успокаивает, потому что кто-то мог что-то пропустить, и никакую посылку Гокудера не позволит внести в особняк, особенно если та предназначена Десятому, без собственной проверки. Покинув кабинет, девушка спешно спускается в холл, а оттуда выходит на широкую лестницу, ведущую во двор. При виде неё охрана кланяется, а курьер нервно улыбается, сжимая в пальцах бланк заказа. - Здравствуйте. У нас заказ на имя сеньориты Хаято. - Это я, - растерянно отвечает девушка и на автомате берёт ручку, ставя подпись в графе получения. Курьер облегчённо выдыхает, косится на охрану и юркает к машине. Через секунду он появляется с корзиной, полной пышных ароматных цветов, и вручает её девушке. - Приятного вечера. Машина уезжает со скоростью света, а Хаято всё смотрит растерянно на корзину. Цветы для неё? Не для Дечимо? Не для Хибари от Дино? Но от кого могут прийти цветы? Единственные мужчины в её жизни - хранители Вонголы. Но они обычно дарят цветы только по праздникам, а у неё даже не день рождения. Размышляя об этом, Ураган возвращается обратно в особняк, поднимаясь в кабинет и отставляя корзину на стол. Осмотрев её со всех сторон, Гокудера наконец-то находит то, что искала. Короткая записка таилась меж стеблей, и её сложно было найти сразу. Слова написаны от руки. Этот почерк девушка узнает из тысячи, и щёки тут же заливает яркий румянец. Азалии - сдержанность. Орхидеи - усердие. Ракитник - покорность. Да, эти качества как никогда подходят нынешней Хаято, ставшей со временем более сдержанной, ответственной и усидчивой. Вот только смущают девушку совсем другие цветы. Вкрапления незабудок - знак верности. Зелёные лилии - надежда на взаимность. Красные розы - символ любви. Это совершенно неожиданно для Урагана, но и неимоверно приятно. Получить такой подарок от того, о ком лишь могла тайком вздыхать, сродни осуществлению давней невероятно сладкой мечты. Рабочий настрой мгновенно пропадает. Голова девушки забита многочисленными мыслями на отвлечённые темы, и нет никакого желания закапываться в документы. Поставив букет в вазу, Хаято трепетно касается лепестков цветов кончиками пальцев и улыбается. В этот момент она как никогда счастлива.

***

Савада Тсунаёши добирается до дома лишь глубокой ночью. Бесшумно пробравшись в свой кабинет, мужчина ослабляет галстук и скидывает пиджак на диван, проклиная жаркую пору и правила этикета. Бьякурана подобные мелочи не волновали. Сидел под кондиционером в простой белой рубашке и сверлил ёрзающего Дечимо насмешливым взглядом, предлагая всё новый и новый зефир, тогда как хотелось ледяной воды с лимоном. Проигнорировав царящий в кабинете мрак, Тсуна проходит к своему столу и падает в кресло, жалея, что не может так и отключиться. Нужно ещё раз глянуть бумаги, подсунутые Боссом Мельфиоре и убедиться, что нет никакого подвоха. Поэтому Дечимо всё же тянется к настольной лампе, включая свет. И замирает, когда видит небольшую вазочку всего с несколькими цветками. - Жёлтый нарцисс - уважение и принятия, - вспоминает мужчина и касается цветов. - Фиалки - символ верности. Бледно-лиловая роза - любовь с первого взгляда. Постепенно приходит осознание, и Тсуна откидывается на спинку кресла, довольно жмурясь. На усталом лице впервые за вечер расцветает счастливая улыбка.

Fin.