Тропик, деньги, два ствола

«…самый причудливый, самый необычный и в то же время самый красивый город среди городов Вест-Индии; полностью построенный из камня, с вымощенными камнем мостовыми, узкими улочками, деревянными или цинковыми навесами и остроконечными крышами из красной черепицы, пронзёнными слуховыми мансардными окнами…» Лафкадио Херна о городе Сен-Пьер

Пароход “Грапплер”, 29 апреля 1902 года На горизонте наконец показался берег, и Дин, не очень-то любивший путешествовать по морю, вздохнул с облегчением. Он сощурился, желая получше разглядеть райский уголок, в котором ему предстояло провести несколько дней или недель, и недоумённо нахмурился. — Эй, — он щёлкнул пальцами, подзывая мальчика-стюарда. — Что это за чёрная пелена над городом? Стюард не удостоил подозрительное марево даже непродолжительным взглядом. — Это пепел, сэр, — угодливо пояснил он. — Вулкан шалит. — Вулкан? — встревожился Дин. — Не обращайте внимания, сэр, — успокоил его мальчик. — Вершина курится ещё с января, иногда случаются выбросы пепла. Это часто бывает. Потом вулкан снова засыпает. У нас в Вест-Индии много таких вулканов. — Ты разве местный? — удивился Дин, отмечая не особенно смуглую кожу и чуть раскосые глаза стюарда. — По отцовской линии, — ответил мальчик. — Покойный папаша как раз из Сен-Пьера. Но они с мамой обвенчаны не были, так что фамилия у меня мамина; она тоже работает здесь, на «Грапплере». — Вовремя заметив, что история его жизни богатому пассажиру неинтересна, он добавил: — Хотите, по приезду раздобуду вам газету? Вы и на берег не успеете сойти, а она уже будет у вас. Благосклонно кивнув, Дин опустил в его ладонь смятую купюру и, тут же забыв о его присутствии, уставился на берег. Уже можно было неплохо разглядеть вулкан. Вблизи пепельный смог выглядел не так устрашающе и казался не сплошь чёрным, а прозрачно-серым. Наверное, жители давно к нему привыкли. Что ж, привыкнет и Дин. Если вулкан до сих пор не раскачался, значит, время ещё есть; а может, он и правда уже готов снова уснуть на пару столетий. Дину вряд ли понадобится много времени; даже на банк в Сент-Луисе у него ушло меньше трёх недель, что уж говорить о мелком провинциальном отделении, хранилище которого наверняка далеко не так неприступно? По сведениям Дина, именно немасштабность сен-пьерского филиала Французского банка привлекла к нему внимания управляющего вест-индской веткой. Предположив, что таинственному грабителю, опустошившему не одно банковское хранилище в регионе и продолжающему оставаться безнаказанным, и в голову не придёт заглянуть в безвестный Сен-Пьер, именно туда местное руководство решило перевезти крупную сумму наличных денег. Да уж, если это дело выгорит… Дин сможет позволить себе купить роскошный дом и на время забыть о новых ограблениях. Ради такого можно и пеплом подышать. Верный своему слову (и полученному гонорару), мальчик-стюард действительно шустро раздобыл для Дина газету, чем заработал ещё одно вознаграждение. Пока капитан пререкался с местными таможенниками, Дин развернул свежий номер «Дес Колониес». Первая же попавшаяся ему статья не особенно утешала. «Дождь из пепла не прекращается ни на минуту, — гласила она. — Примерно в половине десятого робко выглянуло солнце. Больше не слышно шума потока карет на улицах. Колёса погружаются в пепел. Порывы ветра сметают пепел с крыш и слуховых окон и задувают его в комнаты, окна которых неблагоразумно оставили открытыми». — Да уж, — пробормотал Дин, — вот так «Париж Вест-Индии». — Я ещё кое-что узнал, — вновь возник перед ним всё тот же стюард. — 23 апреля, неделю назад, начались сильные толчки, оттого и пепла стало больше. Но толчки уже идут на убыль, видимо, вскоре исчезнет и пепел. Уже сейчас в нижней части города, у океана, воздух довольно чист — думаю, вы и сами чувствуете, что здесь вполне можно дышать. Снимите номер в гостинице недалеко от моря, и вы даже не заметите никаких неудобств. Дин с интересом посмотрел на паренька. — Как тебя зовут, бой? — спросил он. — Кевин, сэр. Кевин Трэн. Дин кивнул, показывая, что запомнил. — Хотел бы ты найти работу получше, чем бегать по кораблю, Кевин? — Хотел бы, сэр, если бы только можно было и маму с собой забрать. Дин снова кивнул. — У меня большое дело в этом городе, Кевин, — сказал он. — Если всё получится, я о тебе не забуду. — Спасибо, сэр. Дин кивнул в последний раз и направился к трапу. Сен-Пьер, Мартиника, 2 мая 1902 года Несколько дней Дин в банке не показывался. Не стоило привлекать внимание к цели своего приезда; он ходил на танцевальные вечера, был частым гостем в ресторанах, заводил приятные знакомства — и тратил, тратил, тратил просто неприличные суммы. Вскоре уже почти весь Сен-Пьер знал, что к ним в город прибыл богатый прожигатель жизни, легкомысленный, щедрый и — холостой. Второго мая, “поизносившись”, Дин оказался-таки на пороге Французского банка. Как бы небрежно осматриваясь, на деле он пристально вгляделся во всех клерков. Для цели ему нужна была простая (но желательно симпатичная) девушка; именно такие обычно покупались на его обаяние и облегчали доступ к секретам и хранилищам банков. И в этом филиале, который был единственный банком на весь Сен-Пьер, таких было много; в первое мгновение в глазах немного зарябило, потому что все клерки были белыми, а за долгие месяцы жизни на островах Дин уже привык к цветному многообразию окружающих. Во второе мгновение его глаза разбежались, пытаясь определить наилучшую жертву, а в третье его взгляд оказался прикован к одному-единственному клерку. Он смотрел прямо в глаза Дина; конечно, на него смотрели все, потому что каждый хотел заполучить явно обеспеченного клиента, но во взгляде этих невозможно синих глаз было нечто большее, чем просто желание заработать. Нет, светящийся в них интерес был чем-то иным, и Дин готов был поклясться, что и у него самого глаза вспыхнули ярче, чем когда-либо в последние месяцы. Он не имел ничего против того, чтобы использовать не девушку, а этого привлекательного парня; пару раз он проворачивал и такое. Конечно, был риск, что объект мужского пола не поддастся на его обаяние, но в таком случае легко будет просто сменить курс. Зато мужчины обыкновенно бывали более молчаливы и после исчезновения Дина не стремились обращаться в полицию, которая засадила бы их в тюрьму за содомию. Девушки же порой оказывались настолько наивны или доверчивы, что пытались разыскать Дина, и тем самым создавали ему ненужные неприятности. Очаровательно улыбнувшись, Дин направился прямиком к синеглазому клерку. Не таясь, он уже вблизи окинул его оценивающим взглядом и ясно дал понять, что остался донельзя удовлетворённым увиденным. — Здравствуйте, сэр. — Ответная улыбка клерка была тепла и гостеприимна, но не более того; неужели интерес в его взгляде Дину померещился? — Рады видеть вас в нашем банке. Чем я могу вам помочь? — Боюсь, что потребую от тебя очень многого, — сокрушённо покачав головой, ответил Дин. — Но сначала скажи, как тебя зовут. Я люблю обращаться к людям по имени. — И обжигающий взгляд из-под ресниц. Дин знал, как этот взгляд действует на людей. — Джеймс Новак, сэр. — Клерк широко распахнул глаза, что придало ему какой-то наивный или даже невинный вид. — Джеймс… — протяжно произнёс Дин. — Могу я звать тебя Джимми? После этих слов клерк чуть отпрянул назад, заметно сглатывая и облизывая губы. — Д-да, сэр, — смущённо пробормотал он. — Конечно. Дин хищно прищурился. Жертва была просто идеальна; этого парня явно привлекали мужчины, но он никогда ещё не позволял себе дать этому интересу ход и был до совершенства неискушён. Это немного не согласовывалось с тем азартом, который померещился Дину в его взгляде в самом начале, но… он мог и ошибиться. А сейчас был уверен. — Тогда ты зови меня Луи, — сказал Дин. — Хотя в бумагах я именуюсь Луисом-Аугусте Сипарисом, к чему нам церемонии, правда? Джимми дёргано кивнул, и Дин плотоядно усмехнулся. — Так вот… Джимми, — сказал он. — У меня был управляющий, но пару недель назад я обнаружил, что он жулик, и выгнал его. И как-то не озаботился тем, чтобы нанять нового. А сейчас всё так перепуталось, что он мне просто необходим, потому что я ничего не могу понять в своих бумагах, а наличные у меня закончились. Разумеется, я не могу вот так сразу предложить тебе это место, но, думаю, я могу одолжить тебя у банка на пару дней, чтобы ты помог мне привести финансы в порядок? А потом мы с тобой что-нибудь решим… Джимми снова облизнул губы и, кажется, не сразу понял, что от него ждут ответа. — Да, сэр, — пробормотал он. — Луи, — напомнил Дин. — Да, Луи… конечно. Это можно устроить. Нужно сказать об этом заместителю управляющего филиалом. Сегодня я закончу все свои дела и завтра смогу быть в вашем распоряжении. — Мне бы этого очень хотелось, — улыбнулся Дин, поднимаясь. — Я думаю, ты полностью меня удовлетворишь… ты кажешься очень способным. — Опустив ладонь на плечо Джимми, Дин на мгновение крепко сжал его и быстро убрал руку. — Я поговорю с заместителем и договорюсь о сумме; надеюсь увидеть тебя завтра в два часа в ресторане «Афродита». Я принесу с собой бумаги. Джимми медленно кивнул, и Дин, как нельзя более довольный собой, развернулся и направился к лестнице. Такой восхитительной жертвы у него ещё никогда не было. Это ограбление обещало стать лучшим из всех. Сен-Пьер, Мартиника, 3 мая 1902 года Ресторан «Афродита» открывался как раз в два, но большинство посетителей подтягивалось туда лишь к вечеру, так что Дин и Джимми были там совершенно одни, если не считать незаметного, как тень, официанта, на которого можно было не обращать внимания. Джимми сразу потянулся было к бумагам Дина, но тот только покачал головой. — Это успеется, — сказал он. — Обсудим дела после еды. Может быть, расскажешь сначала о себе? Откуда ты приехал — ты ведь не местный? Джимми смущённо потупил взгляд. — Я из Канады, — сказал он. — Из французской Канады. Я тоже работал во Французском банке, а когда родители умерли, решил, что меня там ничего не держит и что мне хотелось бы жить в месте потеплее. Здесь была вакансия, и я переехал. Дин кивнул, мысленно помечая новые детали. — Хочешь сказать, тебе нравится эта работа? — он изобразил удивление. — Ну да, — осторожно ответил Джимми. — Почему нет? — Ну, — Дин пожал плечами, — возишься с чужой мелочью, и каждый, у кого денег долларом больше твоего, считает своим долгом устроить скандал из-за медленного обслуживания… Разве не так всё? Джимми вспыхнул. — Между прочим, — сказал он, — в моём распоряжении денег больше, чем у нашего губернатора. Дин осторожно замер. Быть того не может, что Джимми клюнул так быстро! Дин думал, что потребуется несколько дней, чтобы вытянуть из него нужные сведения… — О чём ты? — он приподнял брови. Официант поставил перед ними тарелки, и Джимми с достоинством взял приборы и принялся за еду. — В нашем хранилище, — сказал он, — хранится такая сумма, что стань об этом известно, все охотники за наживой были бы уже в Сен-Пьере. Дин изобразил скепсис. — Сколько? — спросил он. — Десять тысяч? — Триста, — коротко ответил Джимми, в свою очередь изображая небрежность. На этот раз выдержка Дину изменила, и он замер, не донеся ложку до тарелки. — Что? Застенчивое лицо Джимми приобрело несколько самодовольное выражение. И было с чего! Триста тысяч — это огромные деньги! На них можно купить хороший дом и безбедно прожить остаток жизни… Отогнав мысли о том, как можно потратить не добытые пока деньги, Дин с усилием взял себя в руки. — Надеюсь, ты никому не скажешь, — вдруг испугался Джимми, оглядываясь. — Мне нельзя об этом говорить! Если кто-то узнает… — Я никому не скажу, — заверил его Дин — вполне искренне. С чего бы ему делиться с кем-то таким лакомым кусочком? — Но, если честно, не думаю, что это правда. — Это правда! — воскликнул уязвлённый Джимми. — Может, вас просто ввели в заблуждение? — предположил Дин. — Это заоблачная сумма. Кто доверит её сен-пьерскому филиалу? — А вот и доверили, — с обидой сказал Джимми. — Извини, дружище, но вы просто не способны обеспечить таким деньгам достойную охрану. Сколько обычно человек охраняет банки? Наверное, десятки полицейских. А у вас всего штата едва ли два десятка, да и полицейских на весь город небось столько не наберётся. — Вообще-то полиции в Сен-Пьере довольно много, — заметил Джимми, — но хранилище стерегут лишь двое. — Двое, — хмыкнул Дин. — Так, может, там всего две тысячи? — Нет, — упрямо возразил Джимми. — Я видел бумаги. Дело в том, что у нас есть кое-что получше толпы полицейских, которых всегда можно превзойти числом. У нас есть сейф. — Сейф? — переспросил Дин. — Это такой металлический ящик? Туда не поместится триста тысяч. — Не ящик. Целое помещение. Его стены такие толстые, что их не возьмёт никакой инструмент и даже взрывчатка, а войти туда можно, только введя код, который знает лишь один человек. Это новое слово в банковском деле. И мы первые, кто его произнёс. Дин нахмурился. — А что, если этот лишь один человек… если с ним что-нибудь случится? Как тогда открыть сейф? — Подбором кодов. Собственно, для этого и нужны полицейские: чтобы никто не попытался вводить все коды подряд. — Ты много об этом знаешь, — с сомнением заметил Дин. Джимми пожал плечами. — Вроде того. — И что ты чувствуешь, сидя на такой горе чужих денег? — Ну… — Джимми растерянно замолчал. — Не знаю. — Наверное, это злит, — вкрадчиво произнёс Дин. — За небольшую зарплату гнуть спину на богатеев, которым не приходится беспокоиться о крове над головой и прочем. — Разве ты не из их числа? — Джимми склонил голову к плечу. Отличный вопрос. Ответ был давно отрепетирован; Дин горько покачал головой и тяжело вздохнул. — Рад, что у меня получается выглядеть таковым, но… Я давно разорён. У меня была своя фабрика в Керетаро, но меня вытеснили с рынка и разорили. Почти. Когда я уже понял, что едва смогу заплатить рабочим за истекающий месяц, мне предложили продать фабрику. За целую тысячу. Это было щедро с учётом того, что спустя пару месяцев я пошёл бы по миру. Так что я взял деньги, но тёплыми чувствами к ним не проникся. — И ты спускаешь эти деньги на ветер. — Вроде того… Скажешь, я должен был начать новое дело? Это была семейная фабрика, Джимми. Отец в неё душу вложил. Хорошо, что он не дожил… Помрачнев, Дин откинулся на спинку стула. Джимми потупился. — Прости, — сказал он. — Я не хотел. — Не будем об этом, — отмахнулся Дин, снова придвигаясь к столу. — Давай выпьем за что-нибудь… Только не за Французский банк, потому что, видишь ли, твои наниматели вроде как приложили руку к моему бесславному падению. Джимми словно хотел сказать что-то, но передумал и улыбнулся. — Тогда, — сказал он, — выпьем за братьев Винчестеров. Дин чуть не поперхнулся вином. — Что, прости? — Ты о них не слышал? Они известные грабители банков на островах и побережье. — Слышал что-то, просто… не ожидал услышать от тебя такой тост. Джимми застенчиво опустил глаза. — Некоторые считают их вершителями справедливости. — Что-то не слышал, чтобы кто-то из них раздавал украденное, как Робин Гуд, — ухмыльнулся Дин. — Может, они просто не афишируют это. — А ещё я вроде слышал, что младший решил, что достаточно награбил, и осел. — Забавно. Казалось бы, первым должен осесть как раз старший. — Кто знает, может, и врут. Но давай перестанем говорить об ограблении банка, в котором я держу свои гроши! — Дин отодвинул бокал. — Вот мои бумаги. Сколько тебе понадобится времени, чтобы привести всё в порядок? — К вечеру справлюсь. — К вечеру? — удивился Дин. — Джимми, спешки нет. Когда все считают тебя миллионером, нет нужды сразу платить по счетам, любой рад открыть тебе кредит. Возьми два дня. Отдохнёшь заодно. — Спасибо, но я уже прекрасно выспался утром и даже успел почитать. — Ладно! — воскликнул Дин. — Тогда встретимся завтра здесь же и в то же время. Надеюсь услышать от тебя, что я не банкрот. Джимми робко улыбнулся и поднялся из-за стола. — Спасибо за обед, Луи. — Ты можешь меня отблагодарить, — хитро улыбнулся Дин и в ответ на испуганный взгляд Джимми пояснил: — Прогуляемся по пляжу? Как я понимаю, ты никуда не торопишься. А я бы послушал об этом городе. О нём писали столько хорошего, но сейчас сложно это представить из-за пепла… Впрочем, на берегу Энс-Терин его почти нет, так что там легко поверить, что Сен-Пьер — райский уголок. Так что, составишь мне компанию? Пряча глаза, Джимми застенчиво кивнул. Сен-Пьер, Мартиника, 4 мая 1902 года Дин чуть ли не напевал себе под нос, подходя к «Афродите». Вчера не произошло ничего особенного: он и без того опережал план и не хотел по неосторожности упустить шедшую в руки добычу. И всё же он знал, что больше ждать не сможет и сегодня получит по меньшей мере поцелуй; знал так же твёрдо, как и то, что Джимми ждёт встречи с не меньшим нетерпением. Тот, пусть и не надел свою лучшую рубашку — она была на нём вчера, — явно готовился и щеголял новым шейным платком, а уж его время от времени бросаемые на Дина краткие испуганные взгляды говорили о многом. И Дин получал удовольствие. Он позволил себе ненадолго забыть о банковском хранилище; успеется ещё узнать, кто тот человек, что знает код, и выведать заветные цифры. За обедом он, воспользовавшись длиной опускавшихся до самого пола скатертей, незаметно сбросил один ботинок и нашёл ступнёй лодыжку Джимми. Бедолага, как раз принявшийся рассказывать ему о процентах и ставках, запнулся посреди предложения и покраснел так густо, что Дину захотелось поцеловать его, позабыв о том, где они находятся; с трудом сдержавшись, он вскоре убрал ногу ради себя же самого. — Коротко говоря, Джимми: сколько денег у меня осталось? — Двести семьдесят долларов восемнадцать центов. Сумма была точной до цента, Дин это прекрасно знал. Взмахнув рукой, он прекратил объяснения Джимми по поводу лучшего вложения денег. — Сними всё, Джимми. Заплати управляющему, сколько полагается, и возьми себе. Потом зайди сюда и заплати за наши обеды. Если останется мелочь, или оставь себе, или отдай официанту. А потом… зайди ко мне в гостиницу, там тоже нужно расплатиться. Но это всё, конечно, завтра; сегодня ведь ты обещал показать мне ваш ботанический сад? — Боюсь, он не так красив, как обычно, — смущённо выдохнул Джимми, потупив взор. — Из-за пепла. — О, не говори так, — обольстительно улыбнулся Дин. — Я уверен, что мне откроется такая красота, какой я не видел прежде. Как бы мало ни обращал Дин внимания на окружающую его растительность, всё же он не мог не признать, что и под пепельным облаком ботанический сад Сен-Пьера был великолепен. — Раньше мы назывались Островом цветов, — сказал Джимми, заметив, что Дин любуется орхидеями. — Мы? — поинтересовался Дин. — Сколько ты успел здесь прожить — год, два? Джимми уклончиво улыбнулся. — Мне нравятся заросли красного жасмина, — сказал он. — Аромат просто великолепный, хотя сейчас его сладость не так ощущается. И жаль, что сейчас нет птиц! Наверное, они все испугались вулкана. — Меня вообще удивляет, что вы все не разбежались, — шутливо ответил Дин. — Город храбрецов. — Спасибо губернатору, — проворчал Джимми. — В каком смысле? — удивился Дин. Джимми пожал плечами. — Скоро выборы. Ему нужно, чтобы избиратели были на месте. Дин расхохотался. — Просто потрясающе. Но ты не избиратель, Джимми. Значит ли это, что ты всё-таки из числа храбрецов? — А ты? — вопросом на вопрос ответил Джимми. — Туше. Но я прибыл сюда, ничего не подозревая. Джимми вздохнул. — Посмотри, как красиво цветёт плюмерия, — сказал он. — Это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел, — тихо сказал Дин, не сводя с него взгляда, и Джимми, вздрогнув, опустил взгляд и облизал губы. — Знаешь… знаешь, почему многие у нас выращивают бугенвиллею? — спросил он. — Не имею ни малейшего представления. — Она очень красиво обвивает стены домов. А если ей случится вырасти у беседки, как вон там, то находящиеся в этой беседке будут надёжно укрыты ею от чужих глаз… Джимми поднял голову и решительно встретил взгляд Дина. А тому не было нужды повторять дважды; глубоко вдохнув, он схватил Джимми за руку и устремился к указанной им беседке. Её стены, увитые цветами, название которых Дин успел забыть, и вправду дарили укрытие от любых досужих взоров, и, едва войдя туда, Дин тут же оказался рядом с Джимми и прижался к его губам своими в страстном долгожданном поцелуе. Дин не строил иллюзий. Это было нечто большее, чем использование случайно подвернувшегося парня в ограблении банка, но и нечто меньшее, чем большая и чистая любовь. Будучи с собой честным, он готов был признать, что его влекло к Джимми, но всё же, делая первый шаг в его сторону, он ощущал большее притяжение, нежели сейчас. Тогда в глазах красивого клерка ему привиделась искра, которая обещала настоящий пожар, но позже он не сумел разглядеть её в застенчивом взгляде Джимми. Он хотел Джимми; он был рад, что выбрал именно его; он мог представить себе богатый дом, в который привезёт его после удачного ограбления; но он знал, что после вскрытия сейфа они больше никогда не увидятся, и он недолго станет грустить по синеглазому красавцу, а задержись они вместе, Джимми скоро бы ему наскучил. И всё же сейчас он был счастлив, почти влюблён и не готов расставаться с Джимми в ближайшее время. Поцелуй был великолепен; может, Джимми и был застенчив и легко краснел по любому поводу, но он определённо знал верное применение своим губам, языку и рукам. Дин надеялся, что таких жарких поцелуев у них будет ещё множество и привычно отгонял мысли о том, где Джимми успел такому научиться; он не предъявлял подобных претензий кратковременным пассиям. Их руки уже пробрались под рубашки друг друга и спускались всё ниже, когда Джимми вдруг отпрянул, дёрнув Дина на себя. Ничего не понимая, Дин проследил его взгляд и увидел змею. — Не думаю, что в ботаническом саду водятся ядовитые змеи, — заметил он, пытаясь вернуться к прерванному занятию. — Да и она явно не собирается нападать. — Толчки вулкана потревожили многих змей, — покачал головой Джимми. — Они устремились в город; в основном гибнут животные, но часто и дети, а пару раз кусали и взрослых. Тяжело вздохнув, Дин нашёл в себе силы оторваться от него и, подойдя к змее, наступил на неё, раздавив голову каблуком. — Господи! — вырвалось у Джимми. — Что? — нахмурился Дин, очень раздосадованный. — Я разве не спас только что пару детишек? Джимми с укором покачал головой и, когда Дин подошёл ближе, попятился. — Сюда в любой момент могут заглянуть, — сказал он. Дин снова вздохнул. — Пойдём ко мне в гостиницу. — Я живу неподалёку, на Картье-дю-Фигьер. Идём ко мне. Дин снова прижался к нему в поцелуе и почти сразу отстранился; быстро приведя себя в порядок, они вышли из беседки. Квартира Джимми, конечно, не шла ни в какое сравнение с гостиничным номером Дина; она была теснее и проще, а ещё в ней было безумно душно: все окна и двери были заперты, чтобы не заносило порхавший повсюду пепел. Даже к самому дому они подошли по свежим настилам, чтобы не увязнуть в слое пепла, доходившем до щиколоток. Для Дина это было дико, но сен-пьерцы, видимо, привыкли. Зато дом был совершенно пуст; как пояснил Джимми, все, чьи квартиры сдавались, были на работе, но большая часть комнат простаивала: мало кому нравилось жить в одной из самых пепельных частей города. Так что они могли быть шумными; Дин очень надеялся, что так и будет. Едва дверь за ними закрылась, как они тут же бросились друг на друга, целуясь и прижимаясь; Дин, впрочем, быстро перехватил инициативу и повалил Джимми на кровать. Соседство вулкана и ужасная духота тут же были забыты, и вот уже Джимми извивался под его прикосновениями, не прекращая стонать и пытаться выпутаться из неудобной одежды. — Боже, — шептал он, — Луи, боже, Луи, Луи! Дин замер, крепко жмурясь. Он привык к тому, что лежащие под ним девушки и парни выкрикивают разные имена, под которыми они его знали; может быть, в первые пару раз это немного сбивало с толку, но он давно привык. Привык. — Луи? — смущённо позвал Джимми, распутывая его шейный платок. — Всё хорошо? — Зови меня Дин, — выдохнул Дин. — Это моё второе имя. Дома меня звали именно так. Мне бы хотелось слышать это имя от тебя. Джимми со счастливой улыбкой кивнул, окончательно выпутался из рубашки и потянулся за новым поцелуем. Отстранившись, Дин сел и стал расстёгивать пуговицы рубашки. Его немного тревожило то, что теперь его имя кому-то известно, но это было лишь имя, а Джимми тут же потянулся за ним, прижимаясь поцелуями к обнажавшейся с каждым его движением коже, и Дин запрокинул голову и застонал. Довольный, Джимми оттолкнул его руки и сам довёл дело до конца, расстёгивая последние пуговицы, стягивая рубашку с его плеч и сразу принимаясь покрывать их влажными поцелуями. Рубашка полетела на пол, и Джимми толкнул разомлевшего Дина на спину, принимаясь за его брюки. Дин вскинул бёдра, прижимаясь к его ловким пальцам, и снова застонал. Джимми сквозь ткань обхватил его твёрдый член ладонью, и Дин выдохнул его имя; узнай он сейчас, что дверь в сен-пьерское хранилище открыта нараспашку, и то не сдвинулся бы с места. Но Джимми почему-то замер и убрал руку. Истолковав это как намёк, Дин приподнял бёдра и столкнул брюки ниже, но на лице Джимми была написана странная решимость. — Джимми? — позвал Дин. Неужели его приятель прежде имел дело лишь с женщинами и сейчас ступает на новую территорию? Что ж, Дин не против показать ему дорогу, тем более что желания у него явно предостаточно. — Кас, — перебил его Джимми. — Ты тоже зови меня вторым именем. Кас. Хорошо? Дин легко повёл плечами, решив как-нибудь потом спросить, в чём причина и как звучит это имя полностью. Сейчас у него были дела поинтереснее, и они наконец избавились от одежды; на мгновение, правда, Дину показалось, что во взгляде Каса мелькнула знакомая искра, но, всмотревшись, он разглядел в них лишь пелену желания. Быть может, именно это он увидел в них и в первый день? Да какая была разница. Ничто не имело значения — ничто, кроме того, как выгибался под ним Джимми (или Кас — имена сейчас тоже не значили ничего), кроме его неистовых стонов, эхом слетавших и с уст Дина, кроме ощущения жара и тесноты, кроме его отчаянно цепляющихся за плечи Дина рук и попыток подаваться навстречу. Ничто кроме того, что они были единым целым, пусть и на краткий миг; но на этот миг Дин успел забыть о том, что через какое-то время им суждено навеки расстаться. Сен-Пьер, Мартиника, 5 мая 1902 года Разбудили Дина барабанящие в окно капли дождя. В первое мгновение он не понял, где находится, а потом с изумлением обнаружил, что так и уснул в квартире Джимми — Каса — на его неудобной кровати, узкой и жёсткой. Он подошёл к окну. На улице было темно; но в верхней части города темно было всегда от густого полнящего воздух пепла, так что нельзя было быть уверенным в том, что была ночь. — Дин? — сонно позвал Кас с кровати. — Дождь, — коротко ответил Дин, и Кас почти сразу оказался рядом, распахивая окно. То подалось с трудом; кажется, его не открывали уже месяцы. — Дождь, — неверяще повторил он. Словно в ответ ему раздался раскат грома, и Кас счастливо рассмеялся; Дину понравился этот смех, а ещё больше понравилось то, что смех и радостные восклицания доносились со всей улицы. Темно было не от пепла — от туч. Да, на дорогах образовалась неприятная грязь, но воздух очистился и был свеж — Дин уже и забыл, каково это — дышать по-настоящему чистым воздухом. Несколько минут они просто стояли, высунувшись наружу и наслаждаясь подарком природы, а потом Дин потянул Каса прочь от окна, где их могли увидеть, и прижался к нему в поцелуе, шаря руками по его телу. — Дин! — прошептал Кас. — Дин, сейчас утро, и все дома. Нас услышат! — Значит, будем тихими, — легко согласился Дин. — Ну же, Кас. Ты же хочешь, — он скользнул рукой к члену Каса и сразу же нашёл своим словам подтверждение. Сдаваясь, Кас перестал вполсилы отталкивать его и со вздохом позволил увести себя к кровати. Когда спустя час они вышли на улицу, уже никто не смеялся и не радовался. — Что случилось? — спросил Кас у какой-то женщины, видимо, соседки. Та покачала головой. — Я сегодня задержалась из-за дождя, — сказала она дрожащим голосом. — И опоздала на смену на заводе. И слава Богу! Ты и не представляешь, Джимми, что я увидела… Завод затопило. — Затопило? — переспросил Кас. — Из-за дождя? — Как бы не так, из-за дождя, — встрял какой-то мужчины в разговор. — Озеро Мон-Пеле закипело и вышло из берегов, так-то! А тут ещё и ливень. — Так всё-таки из-за дождя? — Озеро вышло из берегов, говорят тебе! — рассердился мужчина. — Кипящее озеро! Думаешь, завод просто водичкой залило! Как бы не так! Кипящей грязью! Женщина разрыдалась. — Какое счастье, что у Бартоломью сегодня выходной! — воскликнула она сквозь слёзы. — Что завод, — махнул рукой мужчина. — Там и двух сотен рабочих нет. Полгорода затопило, вот это — да. — Что значит — полгорода? — вздрогнул Кас. — То и значит. Всё побережье затоплено. А пароходы попереворачивало. А вы — завод! Дин застыл. Кас бросил на него полный ужаса взгляд. — У тебя были в гостинице ценности? — негромко спросил он. Дин судорожно кивнул. Пять тысяч. Пять тысяч, отложенных на случай, если ограбление не выгорит. — Все документы, — сказал он. — И кое-какие ценные бумаги. Я даже деньги со счёта не смогу снять без этих документов, Кас. — Идём, — решительно сказал Кас. — Посмотрим, может, с гостиницей ничего и не стало. Но смотреть было уже не на что. Вся нижняя часть города, в которую многие сбежали ради более чистого воздуха, была затоплена. Вряд ли хоть какие-то бумаги могли уцелеть. Спасшиеся пугали любого дикими взглядами, впрочем, и у жителей нетронутой части глаза были едва ли не безумнее. Вокруг раздавались крики об эвакуации. Дин с Касом отошли под навес, из-под которого выкрикивал заголовки мальчишка-газетчик, и купили у него свежую «Дес Колониес»; кажется, её своевременному выходу ничто не могло помешать. — Здесь пишут, — сказал Кас, убирая мокрую чёлку со лба, — что опасность миновала. Больше горожанам ничто не угрожает. Это был прощальный подарок вулкана, который в ближайшее время заснёт на сотни лет. Снова. Но на всякий случай губернатором назначена специальная комиссия. — А ещё полиции велено никого не выпускать, — фыркнул мальчишка, в рекордные сроки успевший избавиться от товара. Все до одной газеты раскупили, и он опасливо выглядывал из-под навеса. — Выборы через шесть дней, — кивнул Кас. — Ладно, идём, Дин. — Куда? — устало спросил Дин. — Ко мне, — нахмурился Кас. — Куда ещё? — Действительно, — мрачно сказал Дин. — Больше некуда. Кас взял его за руку. Дин опасливо огляделся, но мальчишке было на них плевать, а остальные проносились мимо, пряча головы от дождя. Кас и вовсе не стал оглядываться, а крепко сжал его руку. — Идём ко мне, — твёрдо сказал он. — Ты можешь остаться на любое время. И нам есть что обсудить. Дин сел на кровать и тяжело вздохнул. Кажется, нужно было поторопить события; жаль, он рассчитывал ещё на несколько ночей с Джимми, прежде чем покинул бы остров с добычей. — Кас, у меня нет ни гроша, — сказал он. — Я даже не могу заплатить тебе за разбор моих бумаг. Мне просто нечем. Кас опустился перед ним на колени. — Но мы ведь любим друг друга, так? — тихо спросил он. — Конечно, любим, — мягко сказал Дин. — Но я не хочу становиться для тебя обузой. — Ты не станешь! — воскликнул Кас. — Не станешь. Потому что мы ограбим мой банк. Сен-Пьер, Мартиника, 6 мая 1902 года Ровно в полночь Дин выскользнул из дома и неспешно зашагал к зданию Французского банка. Свежий пока ещё воздух, в котором снова начинали носиться частички пепла, помогал прочистить голову и ещё раз обдумать их план. Ещё ни разу Дин не брался за ограбление банка, успев спланировать всё за считанные часы, но представившаяся сегодня возможность была уникальна. Вся полиция охраняла выходы из города, не давая избирателям покинуть его; некому было дежурить в банке, и эту почётную обязанность на ночь доверили работникам филиала. Касу даже не пришлось вызываться, привлекая к себе ненужные подозрения: его назначил лично управляющий в связи с тем, что несколько дней его работы на Дина так и не были оплачены, и это была хорошая возможность взыскать с него эти часы. Ему назначили напарника, но Кас уверил Дина, что сумеет от него избавиться, услав домой. — Может, он мне ещё и приплатит, чтобы я его прикрыл, — сказал он. Отсутствие полиции было не единственным случайным совпадением: в город как раз прибыл Захария Адлер — единственный, кто знал код. Он много времени поводил в Форт-де-Франсе, но сейчас приехал в Сен-Пьер для каких-то предвыборных обсуждений с губернатором. В общем, выступать нужно было сегодня. Впереди показался огромный силуэт Французского банка, и Дин замедлил подсознательно ускорившиеся шаги. Условный знак был на месте: горел свет во втором окне запиравшегося на ночь третьего этажа, где находились административные помещения. Значит, Кас один, на месте и раздобыл все нужные ключи. Оглядевшись, Дин поспешно подошёл к двери и быстро постучал — два негромких удара, пауза, два удара. Дверь тут же открылась. Дин вошёл, и она мгновенно затворилась, а не видимый в полной темноте Кас прижался к нему в поцелуе. — Ты пришёл. — Конечно, я пришёл, Кас. Я ведь обещал. Вчера ему пришлось сделать вид, что предложение Каса ограбить банк его шокировало, а потом как бы поддаться на его уговоры — исключительно ради любви к нему и ради справедливости, ведь у них больше прав на эти деньги, чем у богатых негодяев. — Где чемоданы? — спросил он. — На месте. Можно идти. Дин взволнованно кивнул, ощущая привычное покалывание во всём теле перед большим делом. Если повезёт, завтра он уплывёт отсюда с прекрасным багажом. И один. Эта мысль была не так приятна, но безусловно верна. Он уплывёт один. Кас повёл его каким-то тайным ходом, и спустя несколько минут они оказались у двери спальни главного управляющего. — Он всегда здесь жил? — едва слышно поинтересовался Дин. — Переехал после, — коротко ответил Кас и повернул ключ в замке. Дин не представлял, откуда у него ключ от этой двери; он думал, её придётся ломать. Позже он его расспросит. Если будет возможность. Они вошли, и Кас скрылся за портьерой. Они решили, что так будет лучше, чтобы в случае неудачи его не могли опознать. Дина же Адлер не знал, и ему было бы проще скрыться. Подойдя к кровати, Дин поднёс кольт почти к самому лицу главного управляющего. — Доброе утро, мистер Адлер. Спал Адлер, видимо, чутко, потому что сразу же дёрнулся. Он явно хотел сесть, но успел разглядеть подмигивающее ему дуло и в ужасе застыл. — Кто вы? Что вам нужно? — воскликнул он. — Потише, пожалуйста, — поморщился Дин. — Я сегодня не выспался. А вы ещё можете — просто скажите мне код от хранилища и смотрите свои сны дальше. Захария Адлер облизал губы. — Я не могу. — Тогда я не могу не прострелить вам… хмм… ногу? — Не надо! Дин осклабился. — Так что насчёт кода? Адлер заполошно обвёл комнату взглядом. — Я один, — сказал Дин. — Не то чтобы вам это могло помочь. — Послушайте, месье… — Смит. — Месье Смит, в хранилище всего три тысячи долларов! Не стоит ради них нарушать закон и губить душу! — Раз уж я всё равно здесь, — Дин равнодушно пожал плечами, — почему бы не захватить то, что есть? Адлер прикрыл глаза. — Я хочу половину, — быстро сказал он. — Полторы тысячи долларов? — Дин изобразил удивление. — Там больше, — выдохнул Адлер. — Гораздо больше. Но мне нужна половина. Дин вздохнул. — Я один, и «гораздо больше» мне не унести. Можешь забрать всё, что не влезет в мои два чемодана. — Это не всё. — Ну что ещё? — Если бы я хотел, я бы давно мог просто забрать все деньги. — Ну и? Если такой честный, не бери ничего. — Мне нужно будет скрыться. — Не возражаю. — И ты мне поможешь. Дин поразмыслил для виду. — Идёт. Адлер тяжело вздохнул. — 091890. Дин поморщился: нельзя выбирать в качестве кодов такие красивые числа. — Вставай, — он взмахнул кольтом, отходя. — Сам введёшь код. А я пока прикину, что лучше тебе прострелить, если ты ошибёшься. И давай без дураков, а то я, когда не высплюсь, могу и случайно на курок нажать. А если мне придётся перебирать коды вручную из-за твоей смерти, я расстроюсь. — Я же назвал код! Могу я хотя бы одеться? — Быстро. Адлер, как ни странно, управился действительно быстро. Дин проследил, чтобы он не делал никаких необычных движений, а затем под дулом кольта проводил его к хранилищу. Адлер ввёл код, и дверь послушно приоткрылась. Вот так просто. Самое крупное его дело оказалось и самым простым; Дину верилось с трудом. — Входи, — он снова взмахнул кольтом. — Дверь не трогай. Начинай складывать деньги в чемодан. Защёлкивая свой первый чемодан — Адлер уже приканчивал второй, — Дин ощутил небывалую эйфорию. Всё получилось! И он не погиб от извержения вулкана, не угодил в тюрьму и не был подстрелен… — Руки вверх. Не выпуская кольт, Дин медленно развернулся к двери. Полиция. Шесть человек. Все вооружены. Просто потрясающе. — Вы долго! — с негодованием воскликнул Адлер. — У меня уже спина болит! Он отпихнул почти набитый купюрами чемодан. — Простите, месье Адлер, — сказал офицер. — Почти все ребята были далеко. — Знаю, — проворчал Адлер, — дурацкое распоряжение. Я ещё поговорю об этом с губернатором. — Как, чёрт побери, вы их вызвали? — требовательно спросил Дин. От него не ускользнули широко распахнутые глаза полицейских, оглядывающих набитое деньгами хранилище. Адлер ухмыльнулся. — Код, — просто сказал он. — На самом деле в конце должна быть единица. А этот код тоже открывает дверь, но заодно и сообщает в участок о взломе. Хитрая система, а? Дин против воли выдохнул с облегчением. У него в голове уже возникла теория, в которой всё происшедшее было лишь частью плана по захвату одного из братьев Винчестеров и согласно которой Кас был лишь полицейским под прикрытием. Но нет, это было невозможно. Адлер его обставил, вот и всё. Он выпутается. Может быть, Кас ему поможет, хотя вряд ли на него стоит рассчитывать. Он не искушён в побегах из тюрьмы — в отличие от Дина, — да и наперекосяк всё пошло именно из-за него, ведь это он раздобыл лишь частичные сведения о сейфе. — Помочь вам прибрать тут, месье? — спросил офицер у Адлера, и тот покачал головой. Конечно, не хочет, чтобы кто-то касался его драгоценных денежек. — Тогда проследуйте с нами для дачи показаний. Сен-Пьер, Мартиника, 7 мая 1902 года Дин пробыл в тюремной камере уже больше суток и постепенно прорабатывал план побега. Допросы проходили стандартно и скучно: он в основном отмалчивался, а офицер Хенриксен продолжал именовать его Луисом-Аугусте Сипарисом, видимо, всё ещё не связав его с фамилией Винчестер, но вряд ли этот приступ наивности мог продлиться долго. Каса не арестовывали, так что, видимо, он не наделал никаких глупостей. — Здравствуй, Дин. Дин подскочил на ноги, в первую секунду испугавшись, что сглазил и Кас всё-таки арестован, но нет — Кас стоял у его камеры, небрежно привалившись к стене и сунув руки в карманы. Было в этой позе что-то совершенно на него не похожее. И привлекательное. — Кас, зачем ты пришёл? — прошипел Дин. — Ты подвергаешь себя риску. Они тебя подозревают? Тебя допрашивали? Кас рассмеялся. — Не делай вид, что беспокоишься обо мне, Дин Винчестер. Дин моргнул. А потом моргнул ещё раз. — Откуда ты… — Давно понял, — Кас пожал плечами. — Ты не такой хороший конспиратор, как тебе кажется. А что, полиция ещё не выяснила? Никогда не был о них высокого мнения. — Кас, что ты… Что-то было не так. Всё было не так. Стоящий перед Дином мужчина был совсем не похож на Каса. Кас был застенчивым и робким, он не знал, куда девать руки и всё время прятал взгляд, а этот смотрел в глаза ясно и насмешливо, и плясала в его взгляде искорка, которая грозилась стать настоящим пожаром. Вот чёрт. — Решил заглянуть к неудачливому коллеге, — сказал Кас, усмехнувшись. — И спросить, как он сумел прославиться на все Карибы, будучи таким наивным простофилей. Дин медленно поднялся и подошёл к решётке. — Коллеге? Кас рассмеялся — совсем не так, как Джимми, смущённо прикрывавший рот ладонью. Он запрокинул голову, буквально излучая веселье. — О господи, Дин. Я проник в банк, чтобы вызнать секрет хранилища. И узнал о двух кодах. Так что мне нужен был глуповатый помощник, чтобы ввести неправильный и раскрыть для меня секрет. Спасибо, Дин, ты справился просто прекрасно. — Ты использовал меня, — тупо сказал Дин. — С самого начала. — Как и ты меня, — легко произнёс Кас. — Ещё, небось, думал, что тебе повезло с застенчивым простачком Джимми, да? Дин снова отошёл и сел. Мир перевернулся с ног на голову. — Я не собирался жертвовать тобой! — выдавил он. — Ещё скажи, что хотел увезти меня с собой, — фыркнул Кас. Он бросил на Дина быстрый пытливый взгляд, и тому показалось, что ответ его интересовал. — Боже, Дин. Ты настолько не профессионален… Назвать своё имя случайно подвернувшемуся помощнику было верхом глупости. Но я понимаю — ты поддался чувствам… что ж, я очень старался их вызвать. — А что насчёт тебя? — прошипел Дин, вскакивая. — Что насчёт тебя, Кас? Кас на долю мгновения утратил собранность, но равнодушно ответил: — Моё имя Кастиэль. Но я не думаю, что оно о чём-то тебе скажет. Не все так любят высовываться, как Винчестеры. — Говоришь, что притворялся, — Дин прижался лицом к решётке. — Что ж, ты потрясающий актёр. Особенно мне понравилось, как ты “делал вид”, что краснеешь. И как ты “имитировал” оргазм. Великолепная игра! К удовольствию Дина, Кастиэль вновь вспыхнул. О да, не все его поступки были ложью. Он хотел Дина так же, как Дин хотел его. — Я тоже притворялся, Кас, — тихо сказал Дин. — Я на самом деле не транжира-заводчик, самоуверенно заигрывающий со всем, что движется. Я умею испытывать настоящие чувства. — Очень увлекательно, — Кас деланно зевнул. — Я тронут. Попрошу, чтобы тебе почаще приносили воду. Дин вздохнул. — Полагаю, ты очистил хранилище после нашего ухода. — Конечно. И запер дверь, сменив код. Вот Захария повеселится, пытаясь открыть дверь. — И через полчаса у тебя пароход? — Завтра утром. Отплываю на «Роддаме». Если успеешь сбежать, буду рад, — ухмыльнулся Кас. — Я даже взял каюту на двоих, видишь, какой я сентиментальный? Дин на мгновение прикрыл глаза. — Не боишься, что я выдам тебя полиции? — поинтересовался он. — Я думал, ты сказал, что твои чувства были настоящими, — Кас изобразил ужас. — Не к тебе, — выдохнул Дин. — К Джимми. Он был хорошим парнем. Кас скривился, закатив глаза, но по его лицу пробежала тень. — Мне пора. И он ушёл, на мгновение застыв в проходе, а Дин подумал, что в жизни не говорил большей лжи. Потому что Джимми был тем, кого он был готов оставить позади. Но Кас… Кас был искрой, притянувшей Дина в самый первый день. Дин ограбил бы тысячу банков с Касом и никогда бы от этого не устал и не захотел на покой; и Дин ушёл бы с Касом на покой и не устал бы и от мирной жизни тоже. Но Кас уходил, а Дину оставалось только перебирать в памяти их моменты и пытаться понять, где был Кастиэль, а где — Джимми Новак, да складывать маленькие кусочки в мозаику. Проснулся Дин вечером от лязгающего засова. Это был не пришедший спасти его Кас и не разносчик с ужином; нет, к нему явился Хенриксен, и очень злой. — Где он? — прорычал он вместо приветствия. — Даже не пойдём в комнату для допросов? — лениво спросил Дин. — Где твой брат? — рявкнул Хенриксен. Удивлённый Дин ответил ему непонимающим взглядом. — Не пытайся скрывать дальше! Ты — один из Винчестеров. А самозваный Джеймс Новак — твой брат! — Он мне не брат. И я не понимаю, о чём вы. — Не пытайся притворяться, Дин. Или Сэм? — Меня зовут Луи, — сказал Дин. — А Джимми я знаю меньше недели. Он вёл мои финансы, пока всё не погибло в наводнении. — Мы не дураки, Винчестер, — процедил Хенриксен, нависая над ним. — Ты общался с Новаком. Он дежурил в банке в ночь твоего ограбления, но никто из нас его там не видел. И сегодня он исчез. Как и деньги из сейфа. Дин встревоженно напрягся. Кас собирался уплыть только завтра утром; ни его исчезновение, ни пропажу денег не должны были обнаружить так скоро. Как бы это не помешало ему покинуть Сен-Пьер! Полиция и так стерегла все выходы из города, а теперь… А что если это был план по спасению Дина? Невозможно. — Если вы меня выпустите… Скривившись, Хенриксен махнул подчинённым рукой. — В подземную камеру. Это Дину не понравилось. Из подземных камер ему ещё не доводилось сбегать. — А ужин? — запоздало воскликнул он. Надеяться было не на что; Хенриксен явно планировал взять его измором. Но, к его удивлению, офицер коварно улыбнулся. — Накормите его, — велел он. — И не жалейте воды. Внизу довольно душно. Пока он ел, кто-то вслух читал приятелю газету. «Профессор Ландс из Лисе сделал вывод, что вулкан Мон-Пеле представляет для жителей Сен-Пьера не большую опасность, чем Везувий для населения Неаполя… Признаём, что мы не можем понять эту панику. Где можно чувствовать себя лучше, чем в Сен-Пьере? Разве те, кто заполнил Форт-де-Франс, верят, что им будет лучше, чем здесь, если начнётся землетрясение?» Едва увидев свою камеру, Дин проклял и ужин, и Хенриксена. Она была такой невысокой, что войти в неё можно было лишь на четвереньках. Настоящий каменный мешок; или гроб. А ещё в ней совершенно негде было справить нужду, кроме как себе под ноги, а после этого ему было бы негде спать, кроме как в собственной луже (или куче). С учётом того, что Дин последние несколько часов проспал, а недавно сытно поужинал, ему вскоре предстояло узнать, как ему это понравится. Сен-Пьер, Мартиника, 8 мая 1902 года Кажется, за пару часов Дин притерпелся к вони. Спалось ему плохо, но и бодрствовалось не лучше. Он прикидывал, как бы лучше выбраться из своей помойной ямы (это название уже казалось ему более подходящим, чем каменный мешок и даже гроб). Уже утро; если Кас не будет арестован, можно будет всё рассказать Хенриксену и попасть наверх. Но лучше, конечно, выждать пару часов для надёжности. Вот только вдруг Кас задержался на острове и Дин повредит ему своими показаниями? Пожалуй, лучше держаться того, что о нём он ничего не знает, а вот в паре бывших преступлений признаться. Порешив на том, Дин стал дожидаться прихода Хенриксена. Тот, конечно, мог надумать его потомить, но ведь у него тоже сроки горят. Он задался вопросом, который час. По его внутренним часам было семь-восемь утра, но произошло много чего, что могло бы сбить таймер. Как он ни прислушивался, никаких шагов слышно не было. И вдруг земля затряслась. Дин выругался про себя. Вряд ли ему что-то грозило: камера была надёжной и наверняка пережившей не одну катастрофу, но землетрясение означало, что все покинут здание и не явятся за ним по меньшей мере в ближайшие полчаса. Зато если они и правда хотели его потомить, то явятся хотя бы убедиться, что он жив. И тогда он выкрикнет, что готов во всём признаться. Тут он услышал вопли. Много воплей, и очень громких и отчаянных, иначе они не донеслись бы до него с наземных этажей. Чёрт. Чёрт. Неужели здание обвалилось? Тогда за ним явятся не скоро… если вообще явятся… — Эй! — крикнул Дин в пустоту. — Эй! Никакого ответа. Крики стихли, и Дину показалось, что камень вокруг него стал теплее. Это было странно. Камень был просто чертовски горячим. Дин не жрал уже почти сутки, камень обжигал кожу, а ещё он перестал чувствовать вонь своей мочи, потому что её перекрыла какая-то другая вонь. Чёрт. Сосед Каса был прав. Насчёт кипящей грязи. Она медленно затекала в тюремное подземелье, подбираясь к камере Дина. Видимо, ему повезло, что это было не наводнение: вода просочилась бы быстрее, и он давно отдал бы концы. Означало ли это, что и верхняя часть города затоплена, как когда-то нижняя?.. Успел ли Кас выбраться из этого ада? Выжил ли в этом городишке хоть кто-то, кроме Дина? Сен-Пьер, Мартиника, 9 мая 1902 года Кипящая грязь затекла в камеру, и Дин на четвереньках стоял на обжигающем полу. Ладони, пальцы ног и колени горели. Вчера он пару раз умудрился провалиться в дрёму, но сейчас этого делать не стоило, если только он не мечтал об ожоге лица. Отнять руку, чтобы расстегнуть ширинку, не было никакой возможности, и Дин сделал свои дела прямо в брюки. По лицу стекали слёзы. Он не знал, почему не позволит себе просто упасть и умереть. Если весь город погиб, некому было прийти за ним. Если кто-то и остался, вряд ли этот кто-то занёс в список дел посещение тюрьмы. Он держался. Грязь начала остывать и больше не прибывала. Он держался. Только бы Кас успел. Форт-де-Франс, Мартиника, 11 мая 1902 года — Он пришёл в себя! Дин резко дёрнул головой и попытался сесть, но тело тут же отозвалось болью. К его губам поднесли стакан с водой, и он жадно выпил, а потом лёг. Голова кружилась; на руках были бинты, и кое-где на теле тоже, а лицо по ощущениям было смазано чем-то густым. Но в целом он чувствовал себя неплохо, только очень устал… Кажется, рядом носились какие-то люди — врачи?.. Когда он снова пришёл в себя, рядом сидел полицейский. Ему опять дали выпить воды и сказали что-то о еде; он не сразу понял. — Луис-Аугусте Сипарис? — спросил полицейский. — Да, — морщась, ответил Дин и сел; на этот раз получилось лучше. Наверное, серьёзно пострадали только ладони. Воспоминания возвращались постепенно, и он подумал, что, может быть, было не очень мудро называть своё настоящее имя. Вернее, своё настоящее выдуманное имя. Вряд ли у них были фотографии — когда бы их успели переслать? Может быть, только данные с телеграфа. — Вы провели в камере четыре дня? — спросил врач. — Не знаю… Меня посадили седьмого мая. — Сегодня одиннадцатое. — День выборов, — усмехнулся Дин. — Поверьте, все говорят не о выборах, а о вас, — усмехнулся полицейский. — Один журналист даже заплатил мне за возможность интервью. Я хочу сказать, заплатил департаменту. — Не сейчас, — строго заметил врач. — Месье Сипарис пока не здоров. — Что произошло? — перебил его Дин. — Извержение, — полицейский пожал плечами. — Весь город накрыло. Ни одного дома не уцелело. Из людей пока выжили только вы. Хорошо, что нам дали наводку! Благодарите Деву Марию. — Кстати, Дева Мария тоже не пережила, — ехидно вставил врач. — Что? — изумился Дин. — Эта огромная статуя? — Её далеко снесло, — сказал врач. — Но она цела! — воскликнул полицейский. — Это ли не Божье чудо? Дину принесли поесть, и он набросился на пищу, слушая спор лишь вполуха. Оказывается, лава смела целые улицы. Не было больше ни ботанического сада, где он впервые поцеловал Каса среди каких-то там цветов, ни Французского банка с его огромными капиталами. Выжил ли Кас? Не уцелело ни одного дома, от деревьев остались голые стволы, толстые каменные стены были разрушены, шестидюймовые пушки сорвало с креплений; в порту перевернулись корабли, и экипаж и пассажиры погибли в кипящей воде. — Семнадцать пароходов! — воскликнул врач. — Представляете? Это же сколько человек!.. — И ни один пароход… — начал было Дин. — «Роддам» выдержал, — сказал полицейский. — Мачты переломаны, его пеплом завалило, как снегом, и он дымился, но из бухты выбрался. Правда, доплыл он только до Форт-де-Франса, но ведь доплыл, а не развалился посреди океана. Вряд ли погибать в ледяной воде лучше, чем в кипящей. «Роддам»! Пароход Каса! Сел ли он на него? Сумел ли? Что, если Кас был в одной из наземных камер, а Дин и не знал? Потеряв аппетит, он отодвинул тарелку. — Поспите, — сказал врач. И сердито шикнул на полицейского, потянувшегося было к наручникам. — Он не в состоянии бежать! Форт-де-Франс, Мартиника, 12 мая 1902 года Следующий день начался с продолжения вчерашнего спора между врачом и полицейским о наручниках. Дин, как мог, изображал немощь, но в глубине души и сам знал, что далеко убежать не сможет, тем более в полностью незнакомом городе. — Ему нужно отдохнуть! — твердил врач. — Он отдыхал целые сутки! — отрезал полицейский. — Он преступник, а не губернатор! Он хотел ограбить банк и угрожал главному управляющему оружием! — Я не дам вам его допрашивать! — Слушайте, док! Вы ничего не можете мне запретить! Сейчас сюда придёт журналист и поговорит с ним, а потом я забираю его в камеру. Думаете, в тюрьме нет врачей? Вам просто повезло, что вы первый до него добрались, иначе он бы у нас уже бегал по камере здоровенький и отвечал на все вопросы! Дин сделал глубокий вдох. Что лучше — набрать форму и в местной тюрьме упирать на полное отсутствие улик или попытаться бежать прямо сейчас? Использовать журналиста как заложника? Врач вышел, хлопнув дверью, и вошёл… Кто-то, внешне очень похожий на Джимми Новака и Кастиэля. Но не тот и не другой; так широко и дружелюбно улыбаться ни один из них не умел. — Здравствуйте! — жизнерадостно произнёс Некто. — Меня зовут Эммануэль, и я журналист. Мне хотелось бы расспросить вас как единственного пережившего извержение кое о чём, если вы не возражаете. Настороженно кивнув, Дин сел. — Для начала — как вы себя чувствуете? — спросил Эммануэль. — Неплохо, — уклончиво ответил Дин. — То есть, — Эммануэль улыбнулся ещё шире, — если предположить, чисто гипотетически, что я держу полицейского на мушке, а под окном нас ждёт экипаж, вы сможете подбежать к окну и выпрыгнуть в него? Дин просиял ответной улыбкой. — Испытай меня.