Передозировка

— Ты грёбанный урод, Николас, — запыхавшись говорит Уоррик, оседлав его бёдра и прижав руки к полу. — Какого хера ты творишь? Какого хера ты опять передознулся? Николас смотрит на него мутным взглядом и не понимает, чем вообще недоволен Уоррик. Николас не только заработал себе ранг повыше, но и спас задницу Уоррика от посягательств какого-то B/1. Подумаешь, принял лишку. Подумаешь, немного переклинило и он кинулся на остальных посягателей. Это же его работа — защищать Уоррика. Даже если его враги всего лишь обычные люди. Николас пытается что-то сказать, объяснить, но Уоррик ёрзает, устраиваясь удобнее, и слова застревают в горле. Нет, конечно, за те шесть лет, что они вместе, Уоррик неоднократно останавливал его передозы и заскоки таким образом — прижимая своим весом к полу. Близость, вес, лицо и голос хозяина отрезвляли, но сегодня это действует почему-то не так. Неправильно. — Ты меня слушаешь вообще, ублюдок? — рычит Уоррик ему в лицо, а его волосы щекочут щёки и шею Николаса. Уоррик недовольно воет и отпускает руки Николаса, откидываясь назад и связывая волосы на затылке резинкой, стянутой с руки. Николас пользуется моментом и неожиданно для самого себя кладёт руки на талию и рёбра Уоррика. Тот застывает, заведя руки за голову, и ошарашено смотрит вниз на руки Николаса, а потом на его лицо. — Ты какого хера творишь? — шокировано, но почти спокойно спрашивает Уоррик. Николас молчит, глядя на свои руки на теле Уоррика. Рубашка Уоррика в крови, а сквозь нее чувствуется тепло его тела. Николас заворожённо ведёт руку по рёбрам и забирается под ткань, чувствуя под пальцами горячую и мягкую кожу Уоррика, лишь местами испорченную шрамами. Второй рукой он скользит вниз на бёдра, а Уоррик следит за ним взглядом и не шевелится, словно находится рядом с диким зверем, готовым прыгнуть на него в любой момент. Николас отводит руку на груди в сторону, с интересом наблюдая, как отлетают пуговицы и открывается всё больше кожи Уоррика. Он сжимает руку на бедре, а потом резко поднимает торс, оказываясь лицом к лицу с замершим Уорриком. Тот, словно выйдя из оцепенения, толкает его в грудь, но вместо того, чтобы отшатнуться, Николас наоборот с силой прижимает его к себе и впивается в губы. Он рычит, целуя и кусая губы Уоррика, а тот упирается ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть и сделать вдох. Когда Николас отпускает его губы, переключившись на шею, он жадно втягивает воздух и больше не пытается сопротивляться. Николас грубо бродит по его телу руками, оставляя на коже следы от пальцев, и целует-кусает шею, упиваясь запахом и вкусом его хозяина. — Николас, — стонет Уоррик, чувствуя бёдрами его возбуждение, — пожалуйста, не надо. Не здесь. Не сейчас. Что за херня вообще с тобой происходит? Посмотри на меня. Николас замирает на секунду, чтобы посмотреть ему в глаза. Уоррик видит в них туман и что-то дикое, нечеловеческое, а потом Николас прикрывает глаза и неожиданно падает на спину. Уоррик удивлённо смотрит на отключившегося сумеречного, а потом с силой бьёт его в лицо. Николас не просыпается, поэтому Уоррик бьёт ещё раз. И ещё. Потом недовольно смотрит на свои трясущиеся руки, на разорванную рубашку и вздыхает. — Твою мать, Николас, почему с тобой никогда ничего не бывает нормально? — он поднимается на ноги и тянет Николаса за собой, закидывая его руку себе на плечо. Прежде чем идти в больницу, он оглядывается на место, где Николас решил проявить свою любовь. Подворотня, весь асфальт в крови, пара трупов, висящих на мусорных баках и валяющихся на земле. — Ты такой романтик, Николас, — шипит Уоррик и чуть подбрасывает его на плече. — Такой, блядь, романтик.