the xx - crystalised
В момент их первой встречи на Луи надета растянутая майка с блошиного рынка с каплями акриловой краски прямо на груди, а его подбородок украшает густая неаккуратная щетина, царапающая сухие подушечки пальцев - Гарри весело улыбается, называя свое имя, и Луи думает, что он - самый красивый человек во Вселенной. Стайлс очаровательно смеется над шуткой Зейна, демонстрируя глубокие ямочки на гладких щеках, и Томлинсон едва сдерживает себя от судорожного вздоха в резком порыве обрисовать его скулы на плотной бумаге простым карандашом. И если для Луи существовал кто-то, кого он считал абсолютно безупречным для всплесков своего творческого вдохновения в любой технике живописи, то он, несомненно, растворился в его сознании, не оставляя после себя и следа - будто после воздействия концентрированной кислоты. И все его мысли заполняют зелёные глаза малахитового оттенка. Лиам - лучший друг Гарри - рассуждает о том, что им стоит собраться вместе за ланчем, и Зейн покорно вторит ему, медленно кивая головой в абсолютном согласии. Луи любуется профилем Стайлса, освещенным солнечным светом из грязных окон коридора университета и полностью уверен в том, что своих потрясающе вдохновляющих муз нельзя выпускать за рамки портретов - он поспешно отказывается от полученного приглашения и уходит прежде, чем кто-то сможет его остановить. Луи рисует Г в совершенно разных сюжетах, но одинаково прекрасного в своих эмоциях на идеальном лице - длинные ресницы трепещут под грифелем темного карандаша, - Томмо увлеченно кусает губы, прорисовывая четкую линию челюсти и не замечает громкого вздоха своего лучшего друга за спиной. На столе аккуратным хаосом раскиданы портреты Гарри - от непринужденной улыбки до суровой задумчивости, - и Зейн цепляется пальцами за один из: Стайлс собирает свои волосы в пучок, мягко вглядываясь куда-то поверх границ рисунка - вероятно, на небеса? — Лу? Ты не хочешь мне что-то рассказать? Луи даже не шевелится в ответ, продолжая задумчиво смотреть на палитру цветов для выбора оттенка шелковой рубашки, оголяющей бледный контур двух ласточек, - Томлинсон недостаточно хорошо изучил каждый элемент татуировок на фотографии среднего качества, - и выбирает персиковый, кивая самому себе: вопрос Малика остается без ответа, когда негромкий звук карандаша по бумаге разрезает тишину. Зейн предпочитает понимающе хмыкнуть - он действительно знает, что сейчас происходит, - и оставить мягкий поцелуй на растрепанной макушке, прежде чем негромко прикрыть за собой дверь их общей комнаты в общежитии, чтобы оставить Луи немного личного пространства. Зейн, вообще-то, совершенно удивительный - только он умеет понимать эмоции Томлинсона в считанные секунды. Луи обещает себе подарить Малику ту кисточку из ближайшей художественной лавки, на которую у того вечно не хватает денег, и продолжает рисовать складки на рубашке, теряясь во времени. Зейн ничего не спрашивает ни завтра, ни через неделю. Зейн немного смущенно рассказывает о том, что ему искренне нравится улыбка Лиама - Луи отрывается от очередного портрета Г и громко восклицает о студенческой влюбленности и бушующих гормонах, радуясь, словно ребенок: Малик предпочитает не комментировать его одержимость Стайлсом и качает головой в ответ. И Лу ему благодарен. Томлинсон заведомо избегает любого контакта с Гарри в страхе разочарования в его личности - Луи впечатлен его внешностью и неповторимым стилем в одежде, но не представляет себя даже в роли его приятеля: всякая изюминка неизведанности подлинного Стайлса затеряется, унося за собою прилив лишающего сна вдохновения. Луи не может себе этого позволить. Он влюблен в изгиб его талии и бабочку на животе, искрящиеся наивностью глаза и длинные - и мягкие на вид - волосы, спадающие на плечи плавными прядями. Луи влюблен в потрясающую наружную оболочку и способен сам создавать эмоции. Луи мимолетно наблюдает за его неуклюжими движениями и большими ладонями, тонущими в густых шоколадных кудрях. Этого достаточно опьяненному художнику в моменты страстного желания творить - никакой души не нужно, когда есть молочный оттенок кожи и малиновый изгиб губ. Луи старательно прячет взгляд в собственных конспектах, когда Лиам рассказывает о забытых дома эскизах и невкусном кофе в забегаловке напротив, а Зейн ловит каждую его ухмылку с хорошо скрываемым восхищением в карих глазах. Гарри неловко стоит рядом, поглядывая на Луи из под опущенных ресниц - Томлинсон отказывается это замечать, в четвертый раз читая первое предложение третьего абзаца - неудачные влюбленности Эдварда Мунка меркнут перед его собственной. — Лу? Малик легко прикасается к его плечу, заставляя Луи вздрогнуть и расслабить руки. Массивная папка выпадает из рук с громким шлепком, а несколько листов - распечатки лекций и портрет Гарри, - приземляется чуть поодаль, прямо перед темно-синими сапогами Стайлса. Томлинсону хочется громко рассмеяться судьбе в лицо, - или своей отчужденности - но он сохраняет спокойствие, с которым врачи сообщают окончательно смертельный диагноз - ни один мускул на его лице не дрогнул. Будто и не Гарри под ноги выпал его же портрет. Будто и не Гарри сейчас стоит в немом шоке с приоткрытым ртом, мечась взглядом от черно-белого рисунка к Луи, горячо желая поймать его взгляд - попытка обречена на провал. — Что это? — наконец, выдавливает из себя Г, задерживая взгляд на острых ключицах. — Твой портрет, Гарольд, — Луи наклоняется за своей папкой, буквально чувствуя на себе три пары глаз, — не думал, что ты такой несообразительный. А затем Луи просто уходит, гордо вздернув нос и оставляя разлетевшиеся бумаги на старом кафеле, и игнорирует собственное бешено стучащее сердце, которое, кажется, норовит вырваться из грудной клетки - пульс на пределе, лицо стремительно краснеет. Томлинсон навязывает себе мысль о том, что ничего не случилось. «Ничего не случилось» - как мантра, словно Луи способен поверить в собственную ложь. Зейн молча приносит ему все, кроме портрета через пятнадцать минут в аудиторию, бесшумно опускаясь на место рядом - он задумчиво выводит лилии на темной бумаге своего скетчбука и сообщает, что Гарри попросил номер его, Луи, телефона. И еще то, что он дал его - и у него не появляется чувства вины даже после укоризненного взгляда и возмущенного возгласа в полголоса. Первая смс приходит, когда время близится к двадцать первому часу - Луи заканчивает изгиб губ акварелью и со вздохом откладывает кисть, протягивая испачканные руки к телефону. Зейн хмыкает со своей кровати.От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:51 «Хей, Луи, мой портрет получился просто невероятным! Я бы хотел научиться этой технике»
Луи едва слышно фыркает и оставляет сообщение непрочитанным, возвращаясь к расслабленному лицу Г на акварельной бумаге. Звук входящего сообщения снова прерывает тишину спустя несколько минут - Луи игнорирует его, ровно как и три последующих, увлекаясь изображением адамова яблока.От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:53 «Что насчет встретиться вне стен универа, мм?» От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:54 «Выпить кофе и обсудить пастель и графит» От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:54 «Это Гарри, если что, на случай, если ты рисуешь портреты всем подряд» От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:55 «Я всё еще надеюсь, что это что-то значит»
— Лу, ты ведешь себя как ребенок, — Малик не отрывает взгляда со страницы своей книги, - он хороший парень, хочет пойти на контакт - и есть шанс, что он не примет тебя за сумасшедшего, когда узнает о количестве своих портретов. — Я не хочу узнавать его, Зи - я хочу его рисовать. В этом есть разница. Луи протяжно вздыхает на мягкий кивок Зейна и решительно не оставляет уверенности в своем убеждении. Эстетика Луи заключается в линии скул Г, в красивом теле и глупой россыпи татуировок на руке - не в личности, не в глубоком голосе и не в смешной манере смущаться от слов, брошенных невпопад. Нет.От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:57 «Но надеяться и действовать - разные вещи» От: неизвестный номер 21/09 2015, 20:57 «Давай сходим на свидание?»
Луи вздрагивает от очередных смс и проводит чистым большим пальцем по экрану, вчитываясь в бессмысленный текст в диалоге. Томлинсон качает головою и решает отвечать на попытки Гарри сухим молчанием. Он уверен, что мотивы действий Стайлса ведомы глупым портретом, выставленным Луи на всеобщее обозрение: - и кто просил его таскать готовые работы с собой? - наверняка, Г принимает его за влюбленного мальчишку, воспринимающего предложение объекта своего воздыхания как божье благословление. Но Лу совсем не такой - поэтому он блокирует телефон снова, беря в руки тонкую кисть.От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:17 «Луи! Ты не можешь просто игнорировать меня!» От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:17 «Или, очевидно, можешь» От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:18 «Хотя бы смайлик, ну же, Луи» От: Луи 21/09 2015, 22:21 «Нет, Гарольд»
Зейн почти позволяет себе улыбнуться на сосредоточенного Луи, подбирающего слова для смс: и он абсолютно точно знает, что Томмо отвечает твердым отказом, но это - не отсутствие реакции. Луи не смотрит на Малика - просто выключает звук и кидает телефон на скомканное постельное белье, полностью погружаясь в нахмуренного Г на формате а4.От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:21 «Почему нет?» От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:22 «Луи, не будь задницей, я никогда в жизни столько смс не писал» От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:23 «Последний раз спрашиваю: ты пойдешь со мной на свидание?» От: неизвестный номер 21/09 2015, 21:30 «Это 'нет', да?»
Следующим утром Гарри находит Луи на скамейке в парке, находящемся через дорогу от общежития, когда Луи затягивается второй по счету сигаретой и делает эскиз розы, пронизанной кинжалом на крафтовой бумаге - густой дым пронзает осенний почти морозный воздух, когда Стайлс опускается рядом, протягивая Луи лист со смущенной улыбкой на раскрасневшемся лице. Там Луи: смотрит куда-то в сторону и ухмыляется, а рядом значится небольшая подпись аккуратным почерком: «в ожидании свидания с Гарри». Томлинсон приятно удивлен - его никогда не рисовали даже в черновых набросках, не говоря о полноценных портретах в любой из живописных техник. А Стайлс улыбается, будто сошедший с зарисовок самого Луи, и терпеливо ждет реакции Лу. Томммо затягивается почти истлевшей сигаретой и поворачивает голову в его сторону, заполняя пространство между ними мутной пеленой: — Ты не оставляешь попыток? Гарри неловко хихикает и быстро кивает, краснея еще больше, - теперь Луи полностью уверен, что он не замерз, а чрезвычайно сильно смущен - и немного щурится, словно обдумывая свой ответ. — Я отчаянный. — Отчаяние - это недостаток таланта, — Луи едва заметно ухмыляется, наблюдая за закусившим губу Стайлсом, — у меня более острые скулы, малыш. И ладно, я пойду с тобой на свидание. Гарри отвечает ему широкой улыбкой и говорит что-то о потрясающей кофейне неподалеку, шоколадных маффинах и наивкуснейшем латте с ванилью и щепоткой корицы, и Луи просто кивает, осознавая, что, кажется, восторг Гарри совершенно неподдельный - может, ему удастся не пожалеть о своем решении? Лавандовый цвет стен кофейни гармонично сочетается с рубашкой Гарри, - словно он специально выбирал - Луи обжигает пальцы о горячую чашку с горьким эспрессо и вслушивается в каждую его историю - о забытых ключах и пролитом на преподавателя зелёном чае, - с легкой заинтересованностью, кивая периодичностью в несколько секунд и растягивая губы в мягкой, почти заботливой улыбке. Луи наблюдает с осторожностью, будто опасаясь утонуть в наивных рассказах ни о чём и блеске зелёных глаз, которые, кажется невозможно изобразить даже самыми лучшими акварельными красками. Томлинсон теряется в его искренности новорождённого котёнка - активная жестикуляция и отсутствие инстинкта самосохранения , - и в желании сжечь все его портреты дотла: каждая эмоция на его лице кажется совершенно не такой, далёкой от реальности. Теперь Луи не представляется возможным найти мольберт для изображения его совершенно поразительной прерафаэлитовой прелести - как он щурится полуденному солнцу, а морщинки собираются вокруг его глаз тоненькими лучиками. Это свидание становится огромной ошибкой . Луи совершенно точно и почти бесповоротно влюбляется в его смех и голос с едва заметной прокуренной хрипотцой, выпуская музу за рамки портрета. — Лу? Луи реагирует не сразу: замирает от прозвища, - такого зейновского, что скулы сводит - пытается понять свои ощущения на его звучание из уст Г, и теплота разливается где-то в груди, словно тягучая патока. Томлинсон непроизвольно улыбается, смотря пустым взглядом в длинные тёмные ресницы, ассоциирующиеся с бесконечностью, и забывает, что вообще-то должен поддерживать диалог: сейчас есть только он, хрипотца в глубоком голосе и внимательные изумрудные глаза. Полная иллюминация. — Ты слушаешь меня, а, Лу? Гарри выделяет последнее слово, - будто знает, какое давление оказывает, - заставляя Луи покрываться мелкими мурашками и думать о извечном, словно кристаллизируясь; а потом Стайлс улыбается, и Лу уверен, что изгиб его губ, маленькие зубы и ямочки способны довести до блаженства. Их общение похоже на листопад - постепенно и сокрушающе. Луи подпускает к себе Г одинокими огненно-оранжевыми кленовыми листами, а потом дует ветер, и жёлтые дубовые опадают колоссальным количеством, заставляя Томлинсона закусывать губы до крови и рисовать с натуры, сосредоточенно прорисовывая среднее арифметическое его эмоций: что-то между игривостью и обожанием. Гарри обиженно морщится, когда Луи не позволяет поцеловать себя - нижняя губа предательски дрожит, брови изогнуты в сомнении, - и Томлинсон нежно улыбается, показывая, кажется, больше двадцати - тридцать два, на самом деле, - эскизов на желтоватых листах старого скетчбука, будто доказывая свою привязанность: мол, смотри, я считаю тебя самым прекрасным человеком в любой из существующих галактик, малыш, я разрешил тебе быть рядом с собой - разве ты не видишь, что я делаю всё малыми дозами? И Стайлс понимает всё без слов - словно их связывает большее, чем симпатия - и невесомо прикасается губами к испачканным костяшкам пальцев, и «я понимаю, всё хорошо» легко читается в его взгляде. И в этот момент Луи окончательно дает связывающему их местоимению «мы» шанс - ледники растаяли, превратившись в море. Лу впервые хочет поддаться течению. И на следующий день Гарри порывисто обнимает его, когда Зи и Лиам рассказывают - тихо и смущенно - о том, что встречаются: Луи знает об этом с самого первого часа, на самом деле, но всё равно тихо поздравляет их, - в тысячный раз, - сконфуженно выдыхая в кудрявую макушку. Стайлс резко отодвигается и краснеет - а затем бледнеет, будто случилось что-то совершенно ужасное, - и Луи констатирует, что Г никогда не двигается медленно, когда дело касается их взаимоотношений - и Лу уверен, что даже если Гарри спалит дом дотла, он не сможет пошевелиться, чтобы выбраться живым. У Луи на губах черничное варенье, а в руках - огромная деревянная ложка, испачканная мукой, и вся его помощь на кухне заключается в держании столовых приборов и поиске нужных ингредиентов на огромной кухне Г, - нет, серьезно, гигантской, - но булочки получаются воздушными и очень-очень вкусными, и Томлинсон понимает, что не способен оттолкнуть его: этот мальчик светится из-за простого приготовления выпечки с покупным вареньем, и это абсолютно очаровательно. Гарри небрежно утирает рот, испачканный сахарной пудрой, рукавом своей невероятно дорогой - Шанель или Ив Сент Лоран - женской рубашки из приятного атласного материала оттенка цветущей сакуры, и Лу думает, что стоимость светлого манжета равна его зарплате, а цена горящих влюбленностью глаз равна цене его собственной жизни. — Ты - единственный, кого я подпустил ближе всех к себе, — Луи подходит ближе, и их губы испачканы в булочках, а глупые улыбки выглядят до нелепости красиво, — и ни разу не пожалел. И я думаю, что очень хочу, чтобы ты стал моим парнем. И когда голубой встречается с зеленым, мир просто.. замирает. Легкий кивок вперемешку с счастливой улыбкой теряется в опьяняющем поцелуе: трепетные движение губ против губ со вкусом концентрированной черники и оправданного риска. И влюбленности: чистой и вдохновляющей на что-то большее, чем искусство. ~От: малыш хх 07/12 2015, 20:51 «Лу, жду тебя на нашем месте - мы обязаны нарисовать друг друга в момент, когда рисуем друг друга! Поторапливайся, целую тебя»