Мне даже не нравится Лана Дель Рей

— Кофе, Уилл? — Да, пожалуйста. Уилл кивает и со вздохом облегчения присаживается за небольшой столик. Ужины у Ганнибала всегда были восхитительны, но он не мог лгать себе. Он чувствовал облегчение, находясь именно здесь, а не в огромной столовой с элегантной мебелью, инкрустированной отбеленной костью. Та комната была равносильна величественному театру. Пьесы Ганнибала были превосходны, но требовали, чтобы Уилл был вежливой и внимательной аудиторией. Здесь, в укромном уголке, он мог спокойно сутулиться за столом, не чувствуя себя ребенком, которого заставили сидеть в опере. Он мог наблюдать за работой Ганнибала, ощущая, что тот тоже чувствует свободу от любых формальностей. Мужчина расхаживал по кухне без своего пиджака и жилета, подвернув рукава своей безупречной рубашки до локтей. Взгляд Уилла упал на обнаженные руки Ганнибала, который был занят приготовлением кофе. — Что-то случилось? Уилл поднимает глаза на вопрос и в смущении понимает, что был пойман за разглядыванием Ганнибала. Сначала он показывает рукой на Ганнибала, затем на его пиджак и жилет, которые аккуратно висят на стуле. — Когда ты снимаешь их, ты словно убираешь с ними еще что-то, близкое к твоей коже. Они — часть твоего образа, который ты создаешь вокруг себя, чтобы контролировать то, каким именно люди видят тебя. — Проницательное наблюдение. Мой психиатр так же это отметил, — мягко говорит Ганнибал, ставит чашку с кофе перед Уиллом и садится напротив него. — Мы все создаем свои образы для окружающего мира, и одежда — самая очевидная их часть. Она может функционировать как социальный конструкт, — взгляд Ганнибала пробегает по переносице Уилла, и он может почувствовать фантомную боль от оправы дешевых пластиковых очков. — Или в некоторых случаях, как щит, скрывающий наши самые уязвимые части от внешнего мира. Уилл отпивает глоток кофе и одобрительно кивает. В какой-то момент Ганнибал точно узнал, какой кофе он любит, хоть Уилл и не помнит, когда говорил ему. — Мне нравится, — признается Уилл, и его голос становится на тон ниже, будто он делится постыдным секретом. В точности как тогда, когда он сказал аналогичную вещь об убийстве Хоббса. — Мне нравится ужинать с тобой, но мне кажется, что это гораздо лучше. Ты позволяешь увидеть больше настоящего себя, вместо того человека, которым ты притворяешься для людей. Он опускает глаза вниз, на чашку, и не может отделаться от внезапного ощущения, что он случайно сказал нечто более интимное, чем предполагалось изначально. — Я никогда не стремился спрятать себя от тебя, Уилл, — улыбается Ганнибал, и Уилл видит, как тот слегка придвигается к нему за столом. — Редкое удовольствие — позволить кому-то взобраться на стены, которые мы выстраиваем. Ганнибал склоняет голову на бок, и очевидная нежность читается в его глазах, когда он смотрит на Уилла. You can be the boss, daddy you can be the boss. Bad to the bone, sick as a dog. Громкая музыка заставляет момент застопориться. Уилл тихо ругнулся, нащупывая телефон в кармане, пока женский голос не переставал уверять о том, что «любит папочку». — Вот дерьмо, черт, прости, пожалуйста, мне даже не нравится Лана Дель Рей, мне нужно взять трубку, это… Поток оправданий прерывается, когда он принимает вызов и подносит телефон к уху, взглядом умоляя Ганнибала о том, чтобы он не считал его грубым. К его облегчению, мужчина выглядел слегка позабавленным. — Джек? Я в Балтиморе у доктора Лектера, — Уилл выдавливает кривую улыбку. Ганнибал молчал и лишь поднял бровь, когда нетерпеливый голос Джека послышался в комнате. К счастью, это было не срочное дело. Департамент полиции захолустного города попросил о помощи федеральной службы в расследовании, но его помощь требуется лишь завтра. Джек просто потребовал, чтобы Уилл отменил завтрашние занятия в академии. Они говорили по телефону всего две минуты, но Ганнибал уже выглядел так, словно у него появилась парочка вопросов. — Я ставил телефон на беззвучный режим на время ужина, — отвечает Уилл. Ганнибал делает ремарку, которая кажется удивительно странной, но в то же время разумной. — Ты знал, кто звонит тебе еще до того, как посмотрел на экран. Уилл рычит и прикладывает руку к лицу. Он бы предпочел молчаливое неодобрение с его стороны. — Прайс и Зеллер в шутку установили этот рингтон на Джека, после того, как я сказал, что он обращается с нами как со своими провинившимися детьми. Они думают, что это смешно. — Да, вероятно, — Ганнибал отпивает свой кофе, и Уилл может заметить маленькие морщинки в уголках его глаз от улыбки. — Не знаю, почему я до сих пор не сменил его, — ворчит Уилл, глядя на телефон так, будто он нанес ему личное оскорбление, — Наверное, мне стоит это сделать. — Если бы это действительно беспокоило тебя, то ты бы сменил его сразу после того, как заметил, — Ганнибал берет телефон из рук Уилла и кладет его на стол между ними. — Это постоянное напоминание о том, что ты нравишься им. Люди никогда не шутят над теми, кого считают чужаками, особенно если в этих шутках есть сексуальный подтекст. — Наверное, — вздыхает Уилл и кладет свою голову на стол. Затем резко ее поднимает, когда до него доходит последняя часть предложения Ганнибала. — Что ты подразумевал… — Нет, я не подразумевал, что шутка была с сексуальным подтекстом, но песня — определенно да. «Папочка» — это довольно распространенное прозвище, которое выражает симпатию к мужчине в интимных отношениях. Особенно для мужчин, которые получают удовольствие от материального обеспечения партнера. Уилл мог почувствовать, как смущение медленно расцветает у него на щеках. Если ему повезло, то он покраснел не так сильно, как это ощущалось. Хотя, если бы ему везло, Ганнибал вообще бы не услышал этот чертов рингтон. — Ты, кажется, довольно спокойно к этому относишься. Многие люди сочли бы это странным, — Ганнибал пожал плечами и задумчиво провел пальцем по кромке чашки. Он не указал на то, что Уилл не причислил себя к этой группе людей, но Уилл сомневался, что тот мог этого не заметить. — Это прозвище не приносит вреда. Наш первый опыт в отношениях строится в пределах семьи; не удивительно, что позже мы пытаемся поладить с людьми с помощью похожих выражений. Любовника, о котором заботятся, называют «малыш», в то время, как близкий друг занимает место брата или сестры. Уилл издает короткий смешок. — Я не думаю, что когда-нибудь стал бы спать с человеком, который напоминал бы мне моего отца. Ганнибал не заглатывает наживку, игнорируя предложенную дискуссию о неблагополучной семейной жизни Уилла. — С образом отца, значит. Это сильный архетип, гораздо больший, чем просто родитель мужского пола. Отцовская фигура отбрасывает большую тень на западную культуру, даже на религию. Отлично. Они действительно говорят об этом. Обо всем этом. Уилл откидывается на стуле и вздергивает подбородок, словно бросает доктору вызов. — Так что, доктор Лектер… что именно делает кого-то… — Уилл глотает, во рту внезапно становится сухо. — Делает кого-то папочкой? — он пытался придать последнему слову насмешливое выражение, но был уверен, что у него это не получилось. Ганнибал откидывается на стул, повторяя позу Уилла. Но в ней не чувствовалось вызова, его плечи были широко расправлены, а сам он излучал силу и спокойствие. — Источник разума, рассудка и порядка в этом хаотичном мире. Кто-то, кто с готовностью предоставляет не только покровительство, а материальную и эмоциональную поддержку. Мысли Уилла пошли в совершенно неуместном направлении, и у него появилось чувство, что их уверенной рукой туда подталкивают. Он издает еще один смешок, похожий на лай, и с ним выплевывает оставшийся кофе. — Может, Зеллер и Прайс поставили эту песню не на того человека. Джек далеко не тот, кто постоянно готов меня выслушать, когда я расстроен, и не тот, кто кормит меня самой лучшей едой в моей жизни. — Да, — тихо соглашается Ганнибал. — Не тот. Напряжение и тихая волна возбуждения заставляли Уилла импульсивно ответить на это. Он только что закончил пить кофе, так что ему нечем было остановить грубый и самонадеянный вопрос. — Значит, ты мой папочка? — Ты хочешь, чтобы я им стал? С таким же успехом он мог просто дать Уиллу пощечину. Он попытался что-то сказать, но издал лишь короткий задушенный звук, будто в глотке встал комок, мешающий ему говорить. Как идеальный хозяин, Ганнибал подвинул Уиллу чашку со своим кофе, и Уилл благодарно кивнул, прежде чем сделать глоток. — О чем именно ты спрашиваешь? — наконец-то спрашивает Уилл. — Именно о том, что сказал ранее, — Ганнибал забирает чашку обратно и допивает кофе, его язык проходит по кромке чашки, где секунду назад были губы Уилла. Он почувствовал легкую тень интимности и подумал, что предпочел бы, чтобы этот язык пробовал на вкус именно его губы, а не кофе. И в этот раз он знает, что точно не смог скрыть свои покрасневшие щеки. — Ты уже знаешь, что я наслаждаюсь заботой о тебе в разных ее аспектах. Если ты захочешь, чтобы я позаботился о тебе иным способом, я с радостью это сделаю. Позаботиться о нем. Один взгляд на руки Ганнибала моментально породил в мозгу Уилла яркую картинку. Эти руки очень осторожны с посудой и дорогим фарфором, но так же способны быть сильными. Настолько сильными, что точно смогли бы удержать Уилла там, где Ганнибал хотел бы его видеть, прижимая к нему свои широкие ладони и длинные пальцы, сжимая, поглаживая. Кожа Уилла почти физически желала прикосновений, а его штаны вдруг стали ему тесноваты в районе молнии. — Мне не нужно, чтобы ты обо мне заботился, — сказал Уилл, потому что он был просто мастером самообмана. — Ты часто не позволяешь себе вещи, которые ты хочешь, — Ганнибал ловко выбирает немногословный ответ. — Думаю, что это не то, в чем ты нуждаешься. Но люди потакают многим вещам, в которых они катастрофически не нуждаются, потому что они могут сгладить острые углы жизни, — он останавливается, и затем продолжает, и его голос смягчается с каждым словом. — Жизнь была слишком острой для тебя, Уилл. Я боюсь, что она может разорвать тебя в клочья. Уилл не знает, что ответить на это. Он смотрит на Ганнибала, покусывая свою нижнюю губу, пока пытается найти ответы на его лице. Он не понимает, на что подписывается, и что доктор получит с этого соглашения. Должно быть что-то, что привнесет смысл в это предложение. — Это поможет тебе успокоиться, — добавляет Ганнибал спустя некоторое время. — Знай, что для меня это не сложно. Я могу быть бескомпромиссно эгоистичным покровителем, если ты позволишь. Уилл до сих пор не может найти подходящих слов. Значит, действие будет единственным выходом. Он встает со стула и осторожно обходит столик, запинаясь на каждом шагу, будто любое быстрое движение выведет Ганнибала из состояния безумия, которое овладело им, когда он сделал это предложение. Мужчина терпеливо ждет и позволяет ему подойти. Уилл останавливается, когда носки его обуви упираются в ножки стула Ганнибала. Уилл поднял руку и неуверенно остановил ее между ними. — Чего именно ты, черт возьми, от меня хочешь? Ганнибал, раздумывая, склонил голову в одну сторону, своей рукой накрывая руку Уилла, переплетая их пальцы и сжимая. — Я хочу дать тебе все, что ты хочешь получить, — ответил он, притягивая руку Уилла к своим губам и целуя костяшки пальцев. Уилл не мог с этим справиться. — А что, если ты не сможешь мне дать того, что я хочу? Ганнибал действительно задумался на минуту над этим вопросом. — Я думаю… Это маловероятно, — решает он. — Я обнаружил, что твое счастье — невероятно сильная мотивация. Если Ганнибал может быть таким дерзким и прямолинейным, то Уилл тоже может. Он проскальзывает между Ганнибалом и столом, широко раздвигая ноги и усаживаясь на колени к психиатру одним плавным движением. Уилл видит на лице Ганнибала выражение приятного удивления и понимает, что это того стоило. — Что угодно? — Уилл позволяет себе дразняще улыбнуться. — Даже если это бьющиеся сердца моих врагов? Ганнибал поднимает голову к нему, чтобы лучше его рассмотреть, и издает звук одобрения. — Ты действительно недооцениваешь глубину того, на что я готов пойти, чтобы угодить тебе, Уилл. Однажды ты поймешь, как далеко я готов зайти, — добавляет он с легкой улыбкой. Уилл фыркает и наклоняется к Ганнибалу так близко, что они соприкасаются лбами. Он чувствует, как Ганнибал проводит рукой по его затылку, и позволяет себе закрыть глаза, чтобы насладиться этим нежным прикосновением. — Ты начал это. Ты не сможешь отпугнуть меня, Ганнибал. — Я знаю, — слова звучат мягко, но уверенно, и что-то тёмное и радостное повисает между ними. Внезапное изменение в голосе заставило Уилла снова открыть глаза, но затем Ганнибал притягивает его к себе и прижимается своим ртом к его. Он наклоняет свою голову и кусает нижнюю губу Ганнибала, пока тот обхватывает его рукой за талию. Мужчина под ним не испытывал стыда, он зарывался пальцами в его волосы, проскальзывал руками под рубашку, чтобы дотронуться до его кожи. Его поцелуй, между тем, оставался нежным, почти целомудренным, в сравнении с тем, чего хотелось Уиллу. Рот Ганнибала будто был создан для поцелуев: его губы были мягкими и полными. Губы, которые просто следовали за темпом Уилла, приводили его в бешенство и сводили с ума. Уилл решил пойти дальше, приоткрывая губы и уговаривая доминирующую сторону Ганнибала подчиниться. Он издает довольный звук и позволяет Уиллу углубить поцелуй, но не требует большего. — Что случилось с «бескомпромиссно эгоистичным»? — Уилл отодвигается от него настолько, чтобы иметь возможность высказать это жалобным голосом. Он утыкается Ганнибалу в шею и шумно дышит. Ганнибал издает короткий любопытный звук и поглаживает спину Уилла обеими руками, будто пытаясь успокоить его недовольство. — Я не знаю, как далеко ты хочешь зайти, — объясняет Ганнибал, копируя низкие и интимные интонации голоса Уилла. — Я лучше согрешу излишней осторожностью, чем настойчивостью. — Очень обходительно, — соглашается Уилл, прижимает свои губы к ушной раковине Ганнибала и медленно выдыхает. — Но я думал, что папочка позаботится обо мне. Уилл Грэм не знал, что люди могут рычать. В один момент он сидел у Ганнибала на коленях. В следующий его оттолкнули, край стола болезненно впился в его спину, а доктор Лектер прочной стеной навалился сверху. Ганнибал снова издал этот звук, низкий и опасный рык, исходящий словно из его груди, и это заставило пальцы на ногах Уилла поджаться. Сильные руки схватили его за талию и дернули вверх и назад, пока он не оказался сидящим на столе, беспомощно свесив оттуда ноги. Уилл застонал и подумал, что, возможно, Ганнибал так отреагировал на свое имя, и он зарылся руками в волосы мужчины. — Скажи это еще раз, — потребовал Ганнибал, толкаясь бедрами между ног Уилла, чтобы у него не осталось точки опоры, кроме твердого пресса Ганнибала. — Ганнибал, — выдохнул Уилл, откидываясь назад и позволяя Ганнибалу наклониться к его шее. Он почувствовал, что его нежные поцелуи превратились в опасные, и тот укусил его за чувствительное место под линией его челюсти. — Попробуй еще, мой мальчик. Из глотки Уилла вырвался скулеж, унизительно высокий и нуждающийся. Ганнибал еще раз толкнулся бедрами. Голос Уилла срывается, и он еле смог остановить себя от крика, когда ощущает, как возбуждение Ганнибала трется о его бедро. — Ганнибал? — в этот раз он выдыхает имя с вопросительной интонацией. Уилл почти не может правильно произнести последний слог, так как рука мужчины дергает его за волосы и обнажает уязвимую выгнутую шею. Ганнибал кусает его, и его зубы входят глубже, чем в прошлый раз. — Милый Уилл, я знаю, что ты можешь придумать что-то лучше, чем это, — темный подтекст вернулся в голос Ганнибала, его интонации низкие и опасные, когда он облизывает укусы. Уилл ощущает легкое жжение и шипит, вдавливая ногти в затылок Ганнибала, пока он пытается рассуждать сквозь дымку похоти. Он сказал это, чтобы получить больше настойчивости от Ганнибала, но какие слова могли его так… Оу. Сказать это. Даже в данной позиции Уилл позволил себе довольную ухмылку. — Сказать что, папочка? В детстве он рос возле Мексиканского залива, и маленький Уилл пытался противостоять прибою. Волны ударялись об него, словно гнев всех морских богов, и он чувствовал на себе вес всего океана, когда они сбивали его с ног, и он ощущал соленое жжение в носу, когда тонул. Как будто океан пытался поглотить его за глупость. Теперь Уилл чувствует, что тонет в Ганнибале Лектере. Поцелуи этого мужчины вызывают у него головокружение, долгие и яростные поцелуи с не менее яростными укусами. Эти сильные руки, о которых он фантазировал, притянули его за задницу так, что между ними не осталось и сантиметра. Уилл мог почувствовать четко очерченную линию члена Ганнибала сквозь тонкую ткань его белья, и внезапно он захотел большего. Рук стало не достаточно — он хотел ощутить доктора всей кожей, почувствовать всего Ганнибала без каких-либо преград между ними, позволить ему использовать рот Уилла так, что он смог бы поглотить каждый сантиметр его плоти. — Трахни меня, — слова вылетели сами собой, и он понял, что сказал их вслух. Но после того, как он услышал их, Уилл понял, что хочет именно этого, — Пожалуйста, папочка, трахни меня, — выдыхает Уилл, беспомощно расслабляя свои ноги, когда Ганнибал проскальзывает рукой ему в штаны. Уилл тянется к нему, пока Ганнибал расстегивает свои штаны одной рукой, пальцы другой поглаживают его вход. Его сухой, не увлажненный вход. Черт возьми. Ганнибал, кажется, понял это в тот же момент. Уилл слышит какое-то иностранное ругательство на уровне своей шеи. Он отдергивает свою руку, довольствуясь поглаживанием ягодиц Уилла. — Уилл, нужные нам вещи в моей спальне, я пойду за ними, — объясняет он. — Просто подожди здесь. Уилл чувствует необъяснимую панику. Ганнибал не может уйти, он не может перестать касаться его сейчас. Если он выпустит Ганнибала из поля зрения, из этой комнаты, все будет потеряно и момент станет упущен. — Нет, пожалуйста, — он хватает рубашку Ганнибала и тянет на себя так, что швы угрожают порваться, и в этой просьбе точно не звучит скромность. Когда Ганнибал смягчается и снова перемещает весь свой вес на него, Уилл даже не пытается скрыть облегченный вздох. — Я просто хочу тебя сейчас. — Хорошо, — прошептал Ганнибал. Он протолкнул руку между их телами и убрал со своего пути все слои одежды, которые им мешали. Уилл отдаленно понимал, что они, скорее всего, испортят свою одежду, но не мог заставить себя беспокоиться. Привычно аккуратная прическа Ганнибала сейчас была в беспорядке, как и его рубашка. Но его большой член, который явно выпирал из его штанов, впечатлял Уилла намного больше. Боже, сколько стоит одежда Ганнибала? Уилл может просто забросить свои штаны в стиральную машину, но что, если речь идет о чем-то, что стоит тысячи долларов? Легкая дрожь удовольствия пробежала вдоль его позвоночника, и у него вырвался смешок. — Что ты находишь таким забавным, Уилл? — спросил Ганнибал в перерыве между поцелуями. Его голос был строгим, но Уилл чувствовал изгиб его улыбающихся губ напротив своих. Он улыбнулся в ответ. — Мы пришли сюда выпить кофе, и сейчас я собираюсь заставить тебя кончить на штаны, которые стоят больше, чем весь мой гардероб. — Риск, на который я пошел, когда согласился на это, — сказал Ганнибал, устраивая их бедра таким образом, что их члены терлись и скользили друг о друга, мокрые от предэякулята. — Но я думаю, что риска будет гораздо меньше, когда я возьму тебя должным образом. Еще один короткий смешок, смешанный с благодарным стоном и напряжением, которое ощущалось вдоль позвоночника Уилла. — Д-должным образом?.. — Когда я трахну тебя, — Ганнибал практически промурлыкал это ругательство, и, обернутое в культурный акцент доктора, оно произвело еще более шокирующий эффект. Дыхание Уилла сбилось, и его член дернулся между их телами. Ганнибал посмотрел вниз на это проявление желания, рассматривая интересную реакцию Уилла. — Ты хотел бы, чтобы я продолжал говорить тебе такие вещи? — Да, — умоляюще выдохнул Уилл, мышцы его живота напряглись, пытаясь поймать ритм, который задавал Ганнибал. — Тогда тебе будет приятно узнать… — Ганнибал застонал, его зубы сжались в попытке контролировать свой голос. — Что я намереваюсь трахнуть тебя на этом столе при первой же возможности. — Пожалуйста, папочка, — в этот раз слово выскользнуло из Уилла легко, но реакция Ганнибала ничуть не изменилась. Он наградил Уилла еще одним острым укусом в плечо и щедрыми обещаниями будущих удовольствий. — Ты должен вести себя хорошо, — предупредил он. — И держать свои руки при себе. Тебе ведь просто нужен кто-то, кто позаботится о тебе и заставит почувствовать себя хорошо, верно? Уилл представил это, представил себя, стискивающего руками углы белого стола, пока Ганнибал вбивается в него в свете утреннего солнца. Единственное, на что его хватило сейчас — это слабый нечленораздельный звук согласия. — Нам, разумеется, придется прибраться, — продолжил Ганнибал. — Ты же знаешь, как сильно мое чувство обоняния, Уилл. Боюсь, если я поимею тебя, и в этот же день на ужин придет Джек, я буду чувствовать на себе запах твоего пота и спермы. Мне нужно будет приготовить что-то подходящее твоему аромату. — Продолжай говорить, господи. Боже, папочка, не останавливайся, как же хорошо, — Уилл знал, что он слишком разговорчив, но ему было наплевать. И он знал, что ему будет все равно даже после того, как они закончат. Ему наплевать на все, пока Ганнибал Лектер перечисляет все то, что он собирается с ним сделать в подробных деталях. Ганнибал продолжал говорить, медленно двигая бедрами. О том, каким был бы Уилл на вкус, когда он увлажнит его языком, о том, как прекрасно смотрели бы его глаза вниз, пока Ганнибал вбирал в рот его плоть, и о том, как Уилл попробует на вкус Ганнибала, когда настанет его очередь. Оргазм настиг Уилла неожиданно, он был слишком потерян в словах Ганнибала, чтобы почувствовать его приближение. Он скользил в фантазиях доктора, представляя себя на этом столе, с пальцами Ганнибала внутри, как вдруг его тело напряглось, словно тетива от лука, и он кончил с невнятным ругательством на губах. Ганнибал продолжал тереться об него, и вскоре его описания превратились в случайные вздохи и стоны. Он тоже был близок к завершению. До сих пор потерянный после оргазма Уилл положил свои руки на плечи Ганнибала и поцеловал его в щеку со сладким вздохом. — Можешь кончить на меня, папочка. Уилл выиграл второй шокированный взгляд от Ганнибала за сегодня, мужчина вздрогнул и беззвучно кончил. Даже когда оргазм ослабил его тело, Ганнибал все равно смог устроить им более мягкое падение на пол. Он сидел на полу, а Уилл устроился на его коленях. Они вместе, к извращенному удовольствию Уилла, испортили нижнее белье Ганнибала. Он кивнул на них и указал рукой на следы спермы, проступающие через ткань. — Ты отправишь их в химчистку или просто выбросишь? — поинтересовался Уилл. Ганнибал посмотрел вниз, чтобы оценить масштабы катастрофы. Если он был разочарован, то никак не выдал этого. — Я думаю, что штаны можно спасти, несмотря на твои усилия. Уилл уставился на него с усмешкой, наклоняясь вперед в его объятиях и покрывая нежными поцелуями его щеку. Он обычно ненавидел, каким слабым и податливым он становился после секса, но вся эта ночь была чем-то немыслимым. Кроме того, он понял, что Ганнибал весьма удобная замена мебели. — Мне просто следует постараться испортить тебя лучше в следующий раз, — обещает он. Соглашаясь с предложением. Соглашаясь с тем, что будет следующий раз. — Я думаю, ты в этом преуспеешь, — соглашается Ганнибал, приятно поглаживая его по волосам, когда жар возбуждения утих. Уилл счастливо вздыхает и тянется к прикосновению, его глаза медленно закрываются. — Но я тоже тебя испорчу, мой замечательный мальчик.