Давай! Давай! Давай дерзай! Давай! Давай! Давай дерзай!
Это пугало Мэри больше, чем осознание неизбежной битвы. Последней битвы. Он настигал ее с каждым шагом все быстрее и быстрее. «Все, это конец…», — промелькнуло в голове девушки. Сжав покрепче рукоятку меча, девушка изо всех оставшихся сил прокричала своим подданным: — Времени нет! Пираты гонятся за нами по пятам! Летите в Королевство Фей! Скорее! Спасите наш народ! Развернувшись назад, Мэри заметила подходящего к ней пирата. Он был зол на нее, но убивать самое ценное, что было у него, не возникало никакого желания. Даже глупцу было понятно, что битвы нельзя избежать. А она будет самой последней и самой роковой в ее жизни. В их жизни. Голос пирата был тверд и одновременно требователен: — Зачем ты сбежала тогда?! Ответь! Ловко отскочив от лезвия клинка, девушка мастерски отбила атаку. Время… Мэри нужно было немного времени, чтобы ее народ смог попасть домой, а сейчас главное — дать отпор. Она больше не будет убегать от него. Отразив пару новых ударов, Мэри невольно заметила, что он дерется не в полную силу, будто играя. Если бы она знала, насколько он не хотел этой битвы. Не хотел ее потерять. Но нет, судьба-чертовка уже вынесла приговор. И в этой битве должен был кто-то умереть — или он, или она. С каждым ударом или выпадом Мэри постепенно становилось труднее дышать, а он даже не устал. К тому же он никак не хотел замолкать ни на долю секунды: — Зря ты вернулась, Мэри! Но ты здесь… и тебе негде больше прятаться! Ты скорее готова умереть за них, чем жить со мной! Оставалось совсем немного — лишь закрыть проход, и для этого Мэри требовалось пожертвовать всем, что у нее было, своей жизнью в обмен на жизни целого народа. Но как? Уклоняясь от очередного удара, девушка наблюдала за меняющимися эмоциями на лице пирата. Теперь он был сосредоточен на битве и не хотел проигрывать. Вот он, нужный и такой долгожданный момент. Клинок врага и одновременно пленителя был направлен прямо на нее. В голове девушки невольно всплыли строчки той самой треклятой песни.К черту страх и осторожность! Покажи нам, что ты можешь!
Девушка прикрыла глаза, слушая, как с громким звуком падает меч. Судорожно втянув через нос воздух, она начала ждать. В этот момент все произошло так быстро, что никто из них до конца не осознал, что все закончилось. Постепенно нарастающая боль в теле дала о себе знать. Клинок, пронзивший ее грудь насквозь, причинял жуткую боль и не позволял спокойно дышать. В ушах слышался шум, который постепенно начал перерастать в бесконечный звон. Сквозь пелену и боль девушка слышала звук брошенного клинка — того самого, который пронзил ее тело, — и громкий крик пирата, чьи руки осторожно обхватили обмякшее тело Мэри: — Нет, Мэри! Нет! Нет… Нееет! Приоткрыв глаза, она невольно посмотрела на Бороду. Находясь у него в плену, девушка никогда не видела его с такого близкого расстояния. Глаза… Больше всего выделялись глаза. Они были покрасневшими и поблескивали. Если бы она не знала его, то подумала, что он действительно плачет. За все те годы, пока девушка находилась у Бороды в заточении, пират всеми силами пытался подчинить ее себе. Сделать только своей и ничей больше. Погрузившись в свои мысли, Мэри даже и не заметила, как Борода тоже смотрит на нее, что-то бессвязно шепча. Боль… Она скорее не физическая, а душевная. В последние минуты своей жизни ей хотелось ответить на его взгляд. Что-то сделать. Но что? Собрав все остатки сил, Мэри сжала в руке край его черной и, приподнявшись осторожно, коснулась его губ своими. Немного опешив от ее действия, пират сжал крепче ее тело, боясь, будто все происходящее за последнюю минуту окажется каким-нибудь видением. Ее поступок был неожиданным, сколь и желанным. Взяв инициативу в свои руки, он требовательно углубил поцелуй. Но он был не настолько глубоким и страстным, как ему хотелось. Ощущая, что в ее легких больше нет тех жалких остатков воздуха, Мэри разорвала поцелуй. Все вокруг мутнело, каждый вздох отзывался агонией в легких. Истратив остатки всей своей силы и прикрыв в последний раз глаза, девушка ощутила, как темная бездна окутала ее. Была лишь темнота… И ничего, кроме безграничного покоя.