Эпизоды из жизни Наины, навеянные образами А. Пушкина. Всем известна поэма А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». Писатель восхваляет могучего Руслана, восхищается мудростью старого Финна, негодует от надменной гордости Фарлафа. Однако есть ещё один персонаж, сыгравший значительную роль в поэме. Коварная и злая ведьма? Или обиженная старуха, ставшая жертвой своих собственных игр?.. Наина – поистине загадочная особа, о ней я и хочу написать.
Лунные лучи косо падали на большую поляну, окружённую колючим кустарником, а затем и высокими могучими дубами с широкой кроной. Под ними была тень, но, казалось, будто она, живая, трепетала на ветру, качалась из стороны в сторону, два просвета казались глазами. Даже корни деревьев складывались в причудливую вереницу образов зверей, облаков, рыб, рек. Серебристые блики, играя, прыгали по листьям. Один из них будто бы оступился, когда налитый свинцом воздух сдвинулся под напором лёгкого ветра, и упал на блестящие капли воды, прыгающие в мелкий ручеёк. Вода заискрилась, оживилась, весело зажурчала и из лениво движущегося ручья превратилась в резво бегущий поток. А где-то в глубине пещеры, за водопадом и за ручьём, в который он попадает, сидела на моховой подстилке молодая и красивая девушка, сосредоточенно глядя на воду. Это колдовала Наина. - Ты что делаешь? – прошипела огромная рыже-белая кошка ей на ухо. То была Чеслава, Кленовница, как она сама себя называла. Она в своей повседневной жизни почти всегда была кошкой. Только в трудные времена, за едой или за чем-то ещё эта женщина ходила в город в виде человека. Колдунья обхитрит любого и заставит трепетать перед нею даже князя - без всякой магии. Словом, кошка как кошка. Со знакомыми (а их, в общем-то, немного - лишь несколько лесных кошек, да барсучиха старая) разговаривает, однако, грубо. Характер у неё скверный и ворчливый. Иной раз скажет что-нибудь язвительная старуха – одно слово, да обидит. – Напросилась ко мне в ученицы, так выполняй, что я велю! Я что тебе сказала? Лунные блики вышивать иль воду ворошить? Нет, я сказала тебе воду взять и зелье сварить! Хватит лениться да щукой-рыбою ходить в синих морях, волком рыскать в чистых полях! Сейчас же сделай мне кряду три зелья. Одно – с виду мёртвое, а на деле живое; другое – с виду живое, а взаправду мёртвое, третье – злобное, чтоб и берёза рассердиться могла. Любовное не делай – сама расхлёбывать будешь. Вспомни, какой вид у них, да какие свойства при себе имеют. Наина задумалась. Наконец, понурив голову, юная целительница что-то тихо пробурчала, надеясь, что её ворчливая наставница этого не услышит. Но Кленовница сердито шикнула: - Вон! Наина поднялась и побрела к выходу. Она с облегчением вздохнула: ей повезло, что Чеслава не рассердилась по-настоящему.***
Травы были собраны. Возвращаться не хотелось всегда, но другого дома у неё не было. Когда ей было около двух лет, мать её заболела и умерла, повелев так, чтобы Наина осталась на попечении у Чеславы. «Может, получится птицею обратиться? Пусть я почти никогда не пробовала, но…» Наина сосредоточилась на обращении. Ничего не вышло. Второй раз, третий… не получалось. Но вот, настал момент. Руки у Наины стали чесаться и обрастать длинными чёрно-белыми перьями. Нос стал удлиняться и темнеть, превращаясь в клюв. Прекрасные зелёные глаза стали чёрными бусинками, а толстая коса с вплетённой в неё бледно-голубой лентой уступила место мелким пёрышкам. «Получилось!» - с ликующим восторгом подумала Наина. Она была вне себя от счастья. На радостях, большая сорока вмиг оказалась у пещеры. - Долетела, наконец-то! Травы-то хоть собрала? – проворчала молодая только снаружи колдунья. Сорока лишь беспомощно стрекотала. Она не могла ни ответить, ни обртиться обратно. Тут её крылья снова стали руками, перья вылезли, хвост исчез.. Всё встало на свои места. – Поклона не надо, - бросила Чеслава. Всё произошло настолько быстро, что Наина только открыла рот, чтобы что-то сказать - да так и закрыла его.***
А спустя несколько рассветов пристал к Наине Финн, когда были две колдуньи в городе. И так подлезет, и этак… Не знала лиса, куда деваться. - Привлекла его зельем!? Теперь ведь не отстанет. Говорила ведь! Возись с ним сама теперь, - разозлилась наставница, увидев подошедшего к пещере пастуха. Наина поежилась. Её давнее баловство было раскрыто. Он лепетал: - Люблю тебя, Наина! - Пастух, я не люблю тебя, - отвергала его девушка, не давая больше слова. И через год он приплыл от далёких морей. В то время шла о нём бранная слава. Подошёл он к ней и бросил меч, кровью окроплённый, а девушка ответила так же равнодушно, внутренне ликуя, что её ворожба держится так долго: - Герой, я не люблю тебя. Он куда-то ушёл и не возвращался более. Наина удалилась. В пещере её ждала Чеслава, которая почти не изменилась со дня первой встречи. Эта старуха продолжала служить своим собственным, непонятным для Наины, моральным принципам, даже обладая огромным могуществом. Сама же девушка не понимала, что можно назвать честью. - Сегодня открылося мне будущее. Знаю, кем ты будешь без меня и как в реке отметишься. К тому времени я уж успею исчахнуть. Удивилась Наина: может ли вообще Чеслава умереть? - Могу, - будто слыша мысли, скривилась Кленовница. - И-и… Пророчество как-то связанно со мной?.. – с затаённым любопытством спрашивала Наина, не заостряя на том внимания. - Да, - глаза её метали молнии, а крючковатая трость стукнула по каменному полу пещеры. – На твоё возвращение к вере я уповала даже тогда, когда сказала ты Фарлафу убить Руслана. Доиграешься ты, юная Наина, помяни моё слово, – глаза Кленовницы сверкнули в полумраке пещеры. Последние слова мудрой колдуньи были скорее страшным пророчеством, нежели пустой угрозой. Наина молчала. Фарлаф? Руслан? Со стороны её слова казались чушью, но… Если Чеслава кого-то на что-то обрекает, то так оно и есть. Но через много-много циклов и сезонов Наина уже не помнила того, что сказала ей наставница.