(you're) having my baby

В пятничный вечер, в половину двенадцатого ночи, когда большинство людей его возраста веселились, Гарри просто наслаждался времяпровождением дома, обнимаясь в постели со своим парнем. Он лежал меж раздвинутых ног Луи, подбородок покоился на семимесячном животике, легко вырисовывая узоры на растянутой коже. Это было одно из его любимых мест, с тех пор как… всегда, даже тогда, когда Луи еще не был в положении. Гарри нравится разговаривать с ребенком. Он считал, что нет ничего более расслабляющего после тяжелого дня в университете и дополнительной смены в пекарне, чем прийти домой к своему беременному парню и лечь у него между ног, общаясь с малышом. И сегодняшний день не исключение. Он уже наполовину рассказал историю его знакомства с Луи. И пусть Гарри уже потерял счет тому, сколько раз рассказал её, она была его любимой. Потом к нему присоединился Луи, добавляя что-то от себя и проясняя непонятные моменты, в то время как наматывал шикарные локоны своего парня на палец. — Затем я смотрю вверх и вижу, как пара прекрасных голубых глаз смотрит на меня через зеркало в ванной. Я клянусь, малыш, для меня будто весь мир остановился. Мне казалось, я видел ангела. — Забавно, а мне показалось, что я увидел лягушку, — ответил Луи и Гарри вскинул голову вверх, надув нижнюю губу, встречаясь своим хмурым взглядом с Луи. Парень хихикает и с нежностью добавляет, — очень красивую лягушку. — Не слушай его, милый, — ворчит Гарри, — он просто завидует, что не выглядит так привлекательно, как я, и у него нет таких неотразимых кудрей. — О, ты вот так называешь этот бардак? — дразнит Луи, мягко потянув за волосы. — Кудри? Больше похоже на гнездо, тебе не кажется? — Тебе нравятся мои волосы, — возмущенно отвечает Гарри, надувшись еще больше. — Я этого не отрицал, крошка, — говорит Луи, с улыбкой вспоминая, как друзья прозвали его «улыбчивым Гарри». Маленькие морщинки возле глаз, когда он улыбается, придают ему еще больше выразительности. Его глаза сияют ярче, когда на его лице красуется улыбка. — Я люблю твои кудри, детка; они — одна из моих любимых вещей в тебе. Люблю запускать в них пальцы. Люблю оттягивать твои локоны, когда ты буквально вдалбливаешь меня в матрац и заставляешь меня стонать… — Луи, — шипит Гарри, обхватывая большой живот своего парня двумя руками, там самым вызывая очередной смешок своего бойфренда, — не при ребенке! — Я уверен, малыш слышал кое-что похуже, Гарольд. Знаешь, ты очень громкий во время секса. Гарри чувствует румянец на щеках и испуганно глядит на Луи, который заливается очередным приступом смеха. — Тебе не кажется, что ребенок услышал и это? — спрашивает он, прежде чем опустить взгляд на животик Луи. — Боже, Лу, мы развращаем его, хотя он даже не родился. — Ты такой дурачок, Хаз, — нежно отвечает Луи, положив свободную руку поверх живота. — Твой папа такой дурачок, малыш, ты знаешь? Но мы все равно его любим, не так ли, солнышко? Луи поморщился и закусил губу, когда произносил это. Его рука дернулась и упала в сторону. Гарри навис над ним, с тревогой заглядывая парню в глаза. — Что случилось, Лу? Тебе больно? — Нет, малыш толкнул меня в бок. Думаю, таким образом, он согласился со мной. Гарри усмехнулся, возвращаясь вниз и покрывая нежными поцелуями то место, на которое указал Луи. — И я тебя люблю, солнышко, — ответил он наигранным детским голоском, совершенно не заботясь о том, как нелепо он выглядел. — И папа тоже любит тебя. Мы оба очень, очень любим тебя и не можем дождаться встречи с тобой, малыш. Даже тети Джемма и Лу с дядями Лиамом и Зейном ждут тебя. — И дядя Найл, — добавил Луи и Гарри нахмурился. — Мы договорились не упоминать дядю Найла, — пробормотал Гарри и Луи захихикал. — Прошел почти год, Хаз. Тебе не кажется, что пора простить Найла за свидание с твоей сестрой? — Ты говоришь так только потому, что он был не с твоей сестрой, — ворчал Гарри. — Ты выглядишь нелепо, — с теплотой в голосе ответил Томмо и Гарри пожал плечами, приложившись щекой куда-то в районе желудка. — Да, но ты любишь меня, забыл? — Люблю, в самом деле, — сказал Луи, слегка царапая кожу на голове. — Будь проклята твоя привлекательность и неотразимые кудри, что заставили меня влюбиться в тебя. — Так ты говоришь, что влюбился в меня только из-за внешности? Парень пожал плечами. Глаза, мерцающие в лунном свете, были обращены на Гарри. — Уж точно не из-за твоих ужасных шуток, любимый. — Эй! — донесся возмущенный возглас Гарри. — Тебе нравятся мои шутки. Ты сам сказал так на первом свидании, помнишь? — Я был возбужден и отчаянно хотел заняться сексом, Хаз. Я мог сказать что угодно в тот момент. — Так ты не имел в виду то, что рад нашему знакомству в туалете? — Нет, это правда, — ответил Луи, наклоняясь вниз, чтобы поцеловать своего мальчика. — Я рад, что встретил тебя в тот день. — Я тоже рад, что встретил тебя, Лу, — Гарри ухмыльнулся, прижимаясь губами к Луи, и тут же оттолкнул его назад. — Из-за которого я никогда не смогу закончить свой рассказ. Луи резко вздохнул, с нежностью закатывая глаза. — Ты рассказывал эту историю малышу миллионы раз. Я не удивлюсь, если при рождении он начнет пересказывать её. — Это хорошая история, — спорил Гарри и Луи улыбнулся, перекладывая его руку на вершину своего большого живота. — Конечно, дорогой. Это лучшая история на свете. И мораль ее такова: если прекрасный кудрявый мальчик с зелеными глазами и ямочками на щеках направляется к тебе, то беги. Беги как можно дальше, или окажешься на седьмом месяце беременности и безнадежно влюбленным в глупого парня, который любит рассказывать ужасные шутки. — Или, — ответил Гарри, ухмыляясь, — если голубоглазый ангел врезается в тебя в туалете, не смотри ему в глаза. Иначе влюбишься в требовательного парня, который будет будить тебя в три часа ночи, чтобы ты купил ему Тако Белл, хотя ты недавно вернулся из магазина, купив то, что он больше не хочет. — Хорошо, Гарольд, в свою защиту я скажу, что ты был там слишком долго. — Я ушел на десять минут, Лу. — А должен был вернуться через пять. Гарри залился смехом и аккуратно положил голову рядом с животиком Луи, продолжая вырисовывать узоры на его коже, в то время как Томмо зарылся пальцами в густую шевелюру своего бойфренда. — Понимаешь, о чем я, малыш? Чрезвычайно требовательный. На этот раз Луи, прежде чем пожать плечами, ограничился своим «Да, но ты любишь меня». И да, думал Гарри, прижимаясь лицом ближе к Луи, он правда-правда любит. — Да, — выдохнул он, повернув голову так, чтобы смотреть на Луи. — Я люблю тебя, малыша и нашу маленькую семью. Луи улыбнулся так, что у него появились морщинки около глаз. Он посмотрел на Гарри невероятно любящим взглядом, прежде чем поцеловать его. — Я люблю вас, обоих, тоже. После этого они, наконец, успокоились. Луи откинул голову на подушку, а Гарри, уткнувшись лицом в животик своего парня, обнял его за талию. Постепенно он чувствовал, как веки тяжелеют, и он проваливается в сон, пока Луи нежно массировал ему голову. И все это заставляло его чувствовать себя настолько идеально, что ему казалось, что он мог бы остаться в этой кровати вечно, лежа в обнимку со своим мальчиком. С его любимым мальчиком, который носил под сердцем его ребенка, их ребенка. И, честно говоря, Гарри не мог вспомнить ни один момент в своей жизни, когда он чувствовал себя счастливее, чем в тот момент. Спустя два месяца очаровательная Элизабет Роуз Стайлс, наконец, увидела мир. И да, он был прав, когда думал, что девочка унаследует небесно-голубой цвет глаз Луи. В то время как Гарри заворожено вглядывался в глаза Элизабет, Луи смотрел на них с доброй, усталой улыбкой. Он никогда не был счастлив больше, чем сейчас.