Георгий Владимирович. История 1. Философский камень.

Скоро, слишком скоро настало время отъезда, но Георгий наоборот радовался все больше — вот-вот он наконец-то оставит вынужденное безделье. Он с Дмитрием Алексеевичем только и делали, что ходили по Косому переулку, гуляли в Лондоне по достопримечательностям и музеям. Путин-младший с ностальгией вспоминал свои выходные с отцом — как они сплавлялись по быстрой, горной речке; как ходили в горы и другие, труднодоступные места редко посещаемые даже путешественниками; охоту; вспоминал костры и палатки под открытым небом, красоты России… В последние дни Георгий боролся с плеером — все хотелось создать заклятие, которое позволило бы технике работать в условиях магического шита. В Хогвартсе ведь все магловские вещи не работали… Он догадался, что можно бы создать один аккумулятор-подзарядник, но он нуждался в проработке и „полевых условиях“ для работы. Что ж, будет чем заняться в школе в ближайшее время. *** На вокзале „Кингс Кросс“ они оба были ровно в десять тридцать. Мальчик, в отличие от отца (хотя тот опаздывает в силу объективных причин), старался быть пунктуальным. — Очевидно, — мальчик вынул билет из конверта, — мы должны найти некий маг. барьер, так? — Да. Между девятой и десятой. У мальчика в этот раз был с собой аккуратный чемоданчик на колесиках, довольно современный, с заклятием незримого расширения. И весил он, благо сказывалось заклятие, весьма мало. Хорошее и полезное приобретение — для нелюбителей таскать лишние тяжести. Сова, чье имя теперь было Ян, тихо сидела в клетке. Это и было самое тяжелое из их поклажи. По дороге их с силой оттолкнула друг от друга небольшая куча-мала, состоявшая из шестерых рыжих детей-подростков и двух старших, рыжеволосых родителей. И с кучей тяжеленных, громоздких чемоданов на тележках. Еще на одной было видно ушастую сову, которая, как Ян Георгия, сидела в клетке, всем видом выражая недовольство. — Они тоже идут к барьеру, — мужчина с недовольством отряхнул рукой от пыли аккуратный, с иголочки, новый костюм, который ему очень шел. — Класс, — сухо произнес мальчик, с недовольством смотря на оттоптанные чьими-то длинными и большими ногами дорогие мокасины. Их придется в поезде оттирать. — Вежливость что, где-то у них в пути задержалась?! Дмитрий Алексеевич звонко хохотнул. Рыжая компания прошла впереди через магический барьер, и сейчас путь был чист. Оба с самым невинным видом зашагали к пролету. И спокойно исчезли в нем. *** Георгий с учителем находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: „Хогвартс-экспресс. 11.00“. Он оглянулся назад и увидел, что стоявшая рядом с пролетом билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: „Платформа номер девять и три четверти“. — Пошли, — обратился к нему домашний преподаватель, — тут, впереди, мест нет, поэтому поищем тебе свободное купе где-нибудь позади… Мимо сновали туда-сюда студенты; родители прощались со своими детьми, которые высовывались из окон; толчея и людские голоса, совиное уханье слышались по всей платформе. Периодически пар, испускаемый паровозом, опускался на платформу и делал обстановку вокруг ослепительно белой и непроглядной. Найдя наконец пустое купе, мальчик, при помощи провожатого, загрузил свой легкий чемодан и клетку наверх, и вышел на перрон, прощаться. — Ну, — Дмитрий Алексеевич оглянулся, — удачи тебе в учебе, будь аккуратнее и не лезь на рожон. Отец и я за тобой бдим, но все опирается лишь на твое благоразумие. Самое главное во всех ситуациях — сохранить лицо… — Я запомню. Спасибо. Прозвучал громкий свисток. — Пора. — Мужчина обнял его, и мальчик обнял учителя в ответ. — До свидания! Иди же, иди… — До свидания, — отозвался Георгий, и их объятие распалось. Он быстро запрыгнул в вагон и высунулся из окна купе. Поезд двинулся с места. Мужчина долго махал ему, пока поезд не вильнул в сторону и скрылся из глаз, оставляя того на платформе. Зазвонил мобильный телефон. Дмитрий Алексеевич ответил на звонок коротким „Да“ и присоединился к потоку родителей и опекунов, провожавших детей на Хогвартс-экспресс. *** Мальчик уселся на удобное сиденье у окошка и раскрыл заранее приготовленный русско-китайский разговорник. Потом, немного подумав, слазил в чемоданчик и достал обыкновенную шариковую ручку с блокнотом. Дверь в купе тут приоткрылась и внутрь заглянул один из этих рыжих. Георгий ни намеком ни жестом не выдал своего неудовольствия. — Здесь свободно? — спросил он, указывая на сиденье напротив. — В других вообще сесть некуда… — Свободно. Мне много места не нужно. Лишь тишина. Рыжий быстро уселся. Он украдкой покосился на Георгия, в аккуратном костюме, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном. Мальчик же, что-то бормоча, писал иероглифами в блокноте и изредка морщил лоб, неосознанно запуская руки в волосы и взлохмачивая их. Когда он в очередной раз провел рукой по волосам, открывая лоб, Рон охнул: — Я видел твой шрам! Ты, должно быть, сам Гарри Поттер! — До усыновления меня действительно так звали, — подтвердил не отрывающийся от иероглифов и своего блокнота Георгий. — Но сейчас я — Георгий Владимирович Путин, поэтому прошу обращаться ко мне не иначе как Георгий. — Эм… Да, — произнес рыжий мальчишка, — значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто… — Волан-де-Морт, — холодно оборвал его Георгий, наконец отрываясь от блокнота с разговорником, — как тебя, кстати, зовут? — поправится он, чувствуя как внутри нарастает легкое недовольство невольным соседом. — Рон… Рон Уизли. Мальчик кивнул и снова уткнулся в книгу. Рон же отпрянул от него, вцепившись в сиденье. — Ты назвал по имени Ты-Знаешь-Кого! — В голосе Рона звучал испуг. — И что? — поднял голову уже довольно-таки разозленный Григорий. — Это всего лишь его имя! Надо вещи своими именами называть вообще-то. — У нас никто не называет его по… имени, — слабо произнес Рональд, но Георгий снова находился в своей книге, и ничего более его в этот момент не заинтересовало. Он уже мысленно проклинал себя за то, что позволил Уизли зайти и сесть в его купе. Так, более-менее молча они ехали дальше. Примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке. — Хотите чем-нибудь перекусить, ребята? Рон что-то пробормотал насчет сэндвичей, поэтому Георгий, захватив кошелек, вышел в тамбур один. На ее лотке лежали пакетики с круглыми конфетками-драже „Берти Боттс“, которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом. Еще у нее была „лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс“, „шоколадные лягушки“, тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников. Подумав, что лучше всего купить, Георгий взял тыквенное печенье и пару-тройку шоколадных жаб, решив по-своему отпраздновать поездку. Еще он взял и драже „Берти Боттс“, чтобы попробовать — почему-то за время приезда он не успел ознакомиться с некоторыми видами сладостей магической Англии. Рон удивленно смотрел, как Георгий возвращается на свое место с почти пустыми руками. — Я не хочу портить себе аппетит, — ответил мальчик, укладывая на свободное сиденье две пачки печенья, трех шоколадных жаб и цветную пачку с драже. — Но так своеобразно отпраздновать первую поездку на таком поезде в новую школу надо бы… Рон вытащил откуда-то бумажный пакет и вынул из него четыре сэндвича: — Мама всегда забывает, что я не люблю копченую говядину, — грустно произнес он. — Нас у нее много, поэтому она забыла сюда положить соус… И мясо суховатое… — Давай ешь, поделюсь, — предложил Георгий, чуть более смягчаясь. Рон немного повеселел, и совсем, по ходу дела, забыл про приготовленные матерью сэндвичи. Блокнот и книгу Георгий спрятал в чемодан и уткнулся в извлеченный из нутра чемодана том „Истории Хогвартса“ пережевывая печенюшку. Рон молотил зубами уже третье по счету печенье. Георгий рассмотрел шоко-жабу в упаковке, развернул „лягушку“ и вытащил карточку. На ней был изображен человек в затемненных очках, с длинным крючковатым носом и вьющимися седыми волосами, седыми усами и седой бородой. „Альбус Дамблдор“- гласила подпись под картинкой. — О, кажется мне попался наш директор школы. — Хмыкнул мальчишка, — какое совпадение… Хотя я в них не верю. И громко зачитал: — «Альбус Дамблдор, в настоящее время директор школы „Хогвартс“. Считается величайшим волшебником нашего времени. Профессор знаменит своей победой над темным волшебником Грин-де-Валъдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби — камерная музыка и игра в кегли.» — Ты не слышал о Дамблдоре? — слегка удивился Уизли. Георгий мотнул головой, вспоминая толстое досье на директора, преподнесенное ему в первый же час после обнаружения письма из Хогвартса. Отец всегда был „при полном вооружении“. — Не совсем. В России я особо не интересовался им. — Слукавил он, уходя от прямого ответа. „О, да, досье прямо-таки пестрило скверными фактами и тайными событиями, происшествиями. А тут, в карточке, он словно генерал, скачущий на сияющем белом коне… — подумал Путин. — Если он не будет ко всему причастен, то я очень разочаруюсь в себе самом…“ Ему еще в другой попался Мерлин, а Рону в своей — какая-то жрица друидов. Ян заухал с полки, и Георгий, чертыхнувшись от неожиданности по-русски, виновато взял одно печенье и просунул своей сове через прутья клетки. — А у меня только крыса, — мальчик извлек из кармана жирную серую крысу с порванным ухом и покалеченной лапкой. Та безмятежно спала. От Перси, моего старшего брата досталась… Ты поосторожнее, — посоветовал Рон, заметив, что Григорий взял в руки пакетик с драже. — Там написано, что у них самый разный вкус, так вот, это истинная правда. Нет, там есть вполне нормальные вкусы — апельсин, скажем, или шоколад, или мята, но иногда попадается шпинат, или почки, или требуха. Джордж, мой брат, уверяет, что ему как-то попалась конфета со вкусом соплей… — Забавно, — улыбнулся мальчик, смело кидая в рот ярко-оранжевую конфетку, и безошибочно определяя — она апельсиновая. Они недолго экспериментировали с драже, и когда конфеты кончились, снова воцарилось молчание, которое опять же перебил Рон: — Ты живешь с маглами? — Ну, да. Только мой отец занимает очень важный государственный пост. Он президент… Ну, как ваш премьер министр маглов, только он президент целой страны, самой большой в этом мире! — Георгий улыбался, вспоминая любимого им отца и Россию. — А мой отец работает в Министерстве магии, в одном из отделов. У меня в семье пять братьев и одна младшая сестра… — У меня тоже две красавицы-сестры, они меня тоже старше… Так, беседуя о семьях, они и не заметили как летел вперед поезд и время. Рон начал слегка бахвалиться, на что Георгий лишь загадочно улыбался, пропуская все мимо ушей. Он уже выстроил в мозгу логическую цепь и составил психологический портрет Рональда Уизли. Мечтает прославиться, выделиться из толпы, стать знаменитостью. Немного… туповат. Отец бы таких гонял как вшивых по бане. Да и вообще отец таких дико не любит (впрочем, это мало сказано). Секреты долго хранить не сможет. Слабоватый из него товарищ, но… но… Тут дверь открывается, и в купе заглядывает девочка с пышной копной волос. Рон как раз собирался продемонстрировать владение палочкой: перекрасить крысу в желтый цвет. — Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, — она махнула рукой назад, — а я помогаю ему ее отыскать… Сзади девочки шумно топтался и дышал круглолицый мальчишка. — Нет, — спокойно сказал Георгий, который вновь успел взять в руки по ходу беседы с Роном „Историю Хогвартса“. — Но ведь можно воспользоваться манящими чарами… Или попросить старших ими воспользоваться. Девчонка скосила глаза на название книжки, а потом на него. Но, ничего так и не произнеся, ушла, забрав с собой Невилла. — … твое заклятие никогда не будет верным, — продолжил Георгий, чтобы Рон не стал говорить чушь и махать палочкой во все стороны, — так как они исключительно на латыни, реже на других языках. При этом нужно знать то, что хочешь получить, как можно ярче представить образ, и еще про уверенность при творении чар нужно не забывать… Рон недовольно пробурчал что-то про любящих пошутить над ним братьев-близнецов, и решил замолкнуть. Вскоре дверь открылась еще раз и в купе вошли трое мальчишек. Посередине шел паренек с такими белыми волосами, что невольно задумаешься — а не осветляет ли он их специально? По бокам стояли двое, как окрестил их Георгий „верзил“. Даже по лицам было видно слабую работу их мыслей и мозга. — По всему поезду говорят, — начал он манерно растягивать слова, — что в этом купе едет Гарри Потер. Значит, это ты, верно? — Ну, я предпочел бы мое теперешнее имя и фамилию, Георгий Путин. — Заметил мальчик, поднимая глаза от очередного абзаца в книжке. — Очевидно, меня заметили мимо проходящие на платформе ученики (по моему шраму), не так ли? Он весьма заметен… — Так, — подтвердил светловолосый. — Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил он их, заметив, что Георгий непринужденно рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой. — Что ж, я рад знакомству, Драко Малфой, — кивнул Георгий протягивая руку для рукопожатия. Малфой принял ее и начал говорить: — Ты скоро узнаешь, Путин, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться… — Спасибо за замечание, Драко, но я в состоянии и сам неплохо со всем разобраться. — Мальчик резко выдернул руку из рукопожатия. — Я непременно учту, — вежливо и с оттенком холода улыбнулся он, — твои замечания. Вид у Малфоя вмиг стал кислым, словно он съел дольку лимона. Он нервно дернул подбородком, и увел с собой своих „дружков“. Дверь в купе за ними закрылась. „Поправочка: я ни с кем особо не дружу, — мысленно усмехнулся парень, — дружбы нет, есть лишь партнерские отношения. И главное — не переступить тонкую планку грани мифической дружбы и необъявленной войны…“ — Я слышал об их семье, — с отвращением произнес Рон. — Темная семейка. Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Ты-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал… — Темной и светлой магии не существует, — Георгий который раз взялся в этот день за книгу, — светлым заклятием можно убить. Темным — освободить, например, или что-то вылечить. Рон в полном ужасе и непонимании уставился на него. Георгий же, отбросив через некоторое время и эту книгу, уставился в окно. Поездка успела его утомить. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход. Оба принялись одеваться в мантии. Георгий ощущал себя в ней весьма глупо, но делать было нечего: придется привыкать и свыкаться. Рон очень нервничал; Георгий лишь усмехался. *** В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Георгий все-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было прохладно, и он зябко поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и он услышал громкий голос: — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Ко мне! Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной! Лампа осветила лицо большого и грузного, бородатого мужчины с маленькими глазками. Он возвышался над толпой словно скала. Очевидно, это был Хагрид. Георгий узнал его по одному из снимков, когда аккуратно шарил информацию по преподавательскому составу. Хранитель ключей школы Хогвартс. Рубеус Хагрид. Он развернулся и их поток ребятишек двинулся с платформы. Они шли минут десять; Георгию казалось что они пробираются сквозь лестную чащобу, но вот они вышли к берегу озера, где стояла целая флотилия маленьких лодок. — Ух ты, — вырвался общий восхищенный вздох у всех. Да. Громада замка Хогвартс над водой казалась очень величественной. Все окна были освещены, и он казался каким-то действительно… что ни на есть волшебным. — По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал мужчина, указывая на лодки. Все забрались в них, и Хагрид в своей персональной лодке приказал им плыть. Что лодки теперь и делали, мягко скользив по волнам. Они подплыли к утесу и по приказу Хагрида пригнули головы. Лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни. Он снова повел их — по каменной лестнице, и привел к дубовой двери. Постучался. Женщина, что вышла из-за двери, взглянула на них и коротко произнесла: — Отлично, Хагрид, я их всех забираю с собой. *** Профессор МакГонагалл коротко провела беседу на тему распределения на факультеты, и оставила их дожидаться и приводить себя в порядок в маленькой комнатке рядом с Большим залом. Малфой зло зыркнул на Путина, но тот и бровью не повел, думая о выборе „своего“ факультета. Он до сих пор сильно сомневался, что попадет в Райвенкло. Приведения, влетев, напугали всех по чертиков. Георгий же с интересом вглядывался в земные отпечатки существования душ. Но входящая профессор распугала их. Всех повели в Большой зал. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Путин встал рядом с лохматой девочкой, которая заглядывала в их купе по дороге. Он посмотрел вверх и увидел черный потолок, усыпанный звездами; как говорилось в книге, потолок специально заколдовали так, чтобы знать всегда какая погода за окном. Георгий услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Вот и настало время распределения. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела: Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Пуффендуй ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все, и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Когтевран. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. Все захлопали. Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна! Георгий сразу стал подмечать детали: иногда Шляпа сразу же, едва коснувшись головы называла факультет, а иногда и думала. Он еще и запоминал имена и самих сокурсников: мало ли что. Девочку, оказывается, звали Гермионой Грэйнджер, и она почти сразу попала на Райвенкло. Расстроилась — по-видимому хотела на Гриффиндор. — Путин Георгий! — прозвучало на весь зал, и мальчик двинулся к табуретке и волшебной Шляпе. Зал наполнили легкие шепотки. Последнее, что увидел Георгий, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена. — Тяжелый выбор, — тихо вздохнули ему в ухо, — и куда мне тебя направить? Смелость, хитрость, ум, логика… Желание проявить себя. — Хочу в Райвенкло. — Очень тихо произнес Путин. — Может, все же выберешь из Гриффиндора и Слизерина? — настаивал голос. — Хочу. В. Райвенкло. — Проговорив каждое слово отдельно, прошептал Георгий. — Пусть так и будет, как ты хочешь, — шепнул тихий голос. — Райвенкло! — отозвалась Шляпа, и второй стол слева загремел аплодисментами. Георгий слабо улыбнулся профессору, возвращая Шляпу на табуретку и весело пошел к своему столу, который теперь обещал стать вторым домом на долгие шесть-семь лет…