Во власти снов

Запрокидываю голову так, что с нее спадает капюшон. На лицо тихо и плавно опускаются снежинки... Они настолько медлительны, что порой кажется, будто весь мир вот-вот застынет, замрет, потратив последние свои силы на движение этих белых хлопьев. Вокруг, куда ни глянь, только снег. Слишком много снега. Словно снежная пустыня – и ничего больше. Лишь черное, никогда не светлеющее небо над головой. Но даже звезд не видно. Я пробираюсь по припорошенной дороге. Иду по следам повозки, проехавшей здесь совсем недавно, в надежде, что те приведут меня хоть куда-то. На мне лишь простая одежда и не особо теплое пальто. Но я, конечно, даже не мерзну. Странно было бы... Повозку, которую тянут две исхудалые клячи, нагоняю довольно скоро. Но не приближаюсь – опасно. Люди, оставшиеся в живых, истощены, озлоблены. Они страдают и, словно раненные звери, нападают даже без причины. Разумнее выждать удобного момента, чтобы пробраться в их поселение и попытаться затеряться там, хотя бы на время. Но что-то увидев впереди, возница, потушив свой тусклый фонарь, громко кричит и, присвистывая, подгоняет усталых лошадей. Повозка снова удаляется, но это уже не важно – даже с такого расстояния я вижу их. Грозно вздымающиеся из темноты высокие бревенчатые стены громадной крепости, занесенные снегом, покрытые льдом. И ее далекие огни, едва различимо мерцающие сквозь метель. Засмотревшись на, должно быть, последний оплот человечества, я невольно улыбаюсь. Люди... Порой кажется, что они столь предсказуемы. Но все же есть в них нечто такое, чего попросту не понять, сколько ни пытайся. Сделав еще несколько шагов в направлении города, я вновь останавливаюсь. Что-то, неумело барахтающееся в сугробе, издает странный, едва различимый звук. Не рычание, и не хрип: скорее сиплый, приглушенный рев. Разгребаю снег и вижу нечто поразительное. Существо размером с небольшую собаку, совершенно лысое, с совсем бледной, чешуйчатой кожей и крепким, подвижным хвостом. Оно, тихо ревя, всеми четырьмя когтистыми лапами цепляется за промерзшие останки того, что когда-то было крылом его матери. Осмотрев побледневший от холода кожистый труп, покрытый прочной сине-серебристой броней крупной чешуи, понимаю, что так напугало возницу. Самка крылатого ящера – кажется, люди зовут их драконами – была распластана вдоль дороги во всей своей красе. Едва припорошенную снегом, с высоты повозки ее, должно быть, было сложно не заметить. Я же наверняка прошла бы мимо – мертвые меня не заботят. Однако чудом уцелевший детеныш, отчаянно цепляющийся за жизнь, был весьма интересен. Большая редкость... Прежде видеть подобного нам не доводилось. Теплолюбивые ящеры всегда выводили потомство в жерлах вулканов, там, куда ни за что не добраться никому другому. А расплодившись сверх меры, вскоре они попросту вытеснили людей и прочие разумные виды, не способные дать достойный отпор, в те земли, до которых им дела не было. Так все уцелевшие оказались на севере. Хотя, правильнее было бы назвать это «новым севером». Земли, что когда-то были богатыми плодородными – теперь все их, полностью лишенные солнечного тепла, поглощала белая пустыня, медленно и неотвратимо разрастаясь. Но все же в поисках пропитания, которого со временем не стало хватать, драконы, время от времени, наведывались даже сюда. И вот передо мной один из них. Вернее тот, кто им однажды станет. Ведь это неизбежно – такова их природа... - ...Верно? – спрашиваю я неизвестно у кого, стоя рядом с диковинной находкой. Детеныш ненадолго притих, наконец-то заметив меня. Его крупные глаза изучающее смотрели на меня в упор. Казалось, он чего-то ждет. Но я, вновь накинув на голову капюшон, просто продолжила свой путь. Дальнейшая судьба этого несчастного существа теперь зависела лишь от него самого. Мне незачем было ему помогать. Но и убивать незачем. Эта смерть уже ничего не изменит. Да, этот мир невероятно жесток. А впрочем, когда он таковым не был? По пути к городу мне встретилось множество заброшенных домов, погребенных в снегу по самые крыши. Когда же пройти оставалось совсем немного, в стороне послышалось тихое сопение. Обернувшись, я вновь увидела его. Маленький ящер, крылатый, но еще не способный летать, бледный от холода и неокрепший. Похоже, он настырно семенил следом за мной все это время. – Чего ты ищешь, несчастное создание? – разумеется, спрашивать его было бессмысленно. Драконы сообразительны, но не особо разумны. – В этом месте тебя ждет лишь смерть, – произношу это напутствие вслух, но не уверена, кому оно предназначено. Дракону? А может быть мне самой?.. Мой усталый взгляд устремляется на самую вершину бревенчатой стены. На глаз определяя высоту, понимаю что справлюсь. Бывало и сложнее. Для ящера еще оставался шанс: уйти как можно дальше, попытаться найти своих сородичей и выжить, если повезет. Для меня же все было решено, и довольно давно... Мой путь всегда будет пролегать теми же тропами, которыми ходит моя столь утомленная ожиданием смерть. Дракон трется о мои ноги, тщетно пытаясь раздобыть хоть каплю тепла. Его светящееся синевой пульсирующее сердце пока еще хорошо просматривается сквозь тонкую белую кожу. Весьма необычно... «Белая» - эхом прозвучало у меня в голове. Это было словно удар молнии. Озарение, позволившее вспомнить тексты книг, некогда зачитанных до дыр. «Они придут с юга. Сжигая все на своем пути, обращая все в пепел. И не будет нам спасения от их огня, что горячее самого солнца. И никому спасения не будет... Но не пламя погубит мир. То будет эпоха белого сна. На три сотни лет лед и снег воцарятся повсюду. И негде будет укрыться живым, и некуда будет податься нам...». Я вновь посмотрела на ящера. Тот щурился, прижавшись к моим ногам. Но нет, виной его бледности не были ни снег, ни лютый холод. Он таким родился. Белый, совершенно белый. Белый дракон. «Но избавление придет. Оно будет белым. Как лед, восставший против пламени, единственно способный его погасить... В начале четвертого столетия, мир вновь обретет надежду возле последней звезды человечества». В тот момент, посмотрев на меня, тогда еще маленький, слабый ящер, сам того не понимая, всего за одно мгновение изменил ход истории... Глаза дракона, как и полагалось - золотые, будто янтарь - медленно меняли свой цвет. Светящиеся, тонкие белые линии, подобно разрастающейся паутине, расползались от узких зрачков, окрашивая янтарь в сияющую лазурь. - Как лед, восставший против пламени, - повторила я, словно в бреду. То, что прежде всегда казалось нелепицей, безумием древних, теперь начинало обретать смысл. Пророчество, что трактовалось неверно долгие годы, все же сбылось. И вместе с этим все менялось. Взяв маленького ящера на руки, я надежно укутала его в плащ и, не таясь в тени, направилась прямиком к воротам. Хотя цели отныне были иными, путь мой по-прежнему лежал в город, что построили люди. Он назывался Эстер*.