Ты стал обворожившей меня сиреной

      Порой мне врываются в память золотистые отблески на воде и лёгкий всплеск плавников, и это будит воспоминания о твоей доброй улыбке, нежном пушке, пробивающемся над верхней губой, и тёмно-пепельных волосах. И я словно тону в этих мыслях о тебе. Бурые потоки света будто окутывают меня, они пронзают другие тела вокруг, безликие и безымянные, а я пытаюсь в это время глотнуть воздуха. Но я не могу — я в ловушке. И грохот волн, пронзительные предостерегающие крики чаек и задремавшее уже закатное солнце в конце долгого дня — всё это вновь заманивает меня в западню и в этот давний кошмар. От тёплого соленого бриза у меня мурашки, как от холода. А мягкий песок под ногами обращается тысячей муравьев, ползающих по всему телу, под одеждой и даже под кожей и пожирающих меня изнутри. Тихие всплески воды, размывающей кромку берега, заставляют меня дрожать всем телом. Этот страх, даже фобия — он поглотил меня, и он вбил клин между мной и тобой.       Талассофобия — патологическая боязнь моря и океана.       В детстве мы были неразлучны. А затем произошёл тайфун. Он не только убил людей, разрушил дома, опустошил города и украл надежды и мечты. Он уничтожил то, что нас связывало — нашу общую любовь к воде. Ведь я больше не люблю её. Каждый раз, когда я ныряю, я ощущаю боль, и я слабею в этой прохладе, окутывающей моё тело. Я чувствую, чувствую, что не смогу снова сделать это, снова нырнуть. Но я делаю это. Ведь твоя любовь, по некоторым причинам, к воде стала ещё сильнее.       Ты никогда не говорил мне, что же всё-таки произошло, но я думаю, что именно Рин вдохновил тебя и помог развить твой талант. Ведь плаванье всегда для тебя было лишь способом расслабиться и отдохнуть, ты никогда не выкладывался в нём по полной. И все же плаванье стало тебя как источник жизненной силы, это было заметно в каждом прыжке в воду, в каждом ударе ногами о стенку бассейна, в каждой натянутой, как жгут, мышце и энергии, с которой ты врывался в воду, скользил в ней, словно был дельфином и родился в океане. А твои глаза — они горели изнутри, так напоминая собой искрящийся на солнце океан. И ты был прекрасен.       Ты стал обворожившей меня сиреной. Ты словно спел мне легендарную песню восхитительно опасного океана, поманил тайной, которую никто никогда не разгадает. И я не мог игнорировать то, что ты любишь больше всего на свете.       И это — обоюдоострый меч. Ты любишь воду больше всего на свете. Готов поклясться, что и по венам вместо крови у тебя бежит чистейшая вода. И Рин стал тем, кто открыл для тебя океан с его историями. И твоё восхищение, а не какая-то навязчивая идея — оно связано именно с этой рыжей акулой.       Когда он уехал, я собирал оставленные им осколки.       Я собирал тебя в единое целое, кусочек за кусочком.       И я теперь смотрю на твою тень, которую мне всё же удалось вернуть к жизни. В тебе не осталось той невинной и чистой любви, её сменила безумная одержимость лишь одной вещью, которая помогла тебе ожить и которая в то же время украла тебя у меня.       Иногда я думаю: если бы ты узнал, что я люблю тебя, то как бы ты отреагировал? Ведь вдруг ты поймёшь, что я ненавижу воду. Я ненавижу плавать. Я ненавижу ту самую вещь, что ты любишь больше всего на свете.       Как же ты тогда отреагируешь?       Я пытался пересилить свой страх к океану. Я пытался чувствовать ту же надежду и увлечённость, что живёт в твоём сердце. Я пытался наслаждаться ощущением скользить в воде, как она ласкает тело как лёгкий ветерок в тёплый солнечный день. Я пытался.       Я пытался... Но я не могу. И я не думаю, что когда-нибудь смогу.       Я в западне.       Страх, что душит меня — он до сих пор жив.       Я теряю цвет. И я начинаю терять веру. Я начинаю сходить с ума.       Я ненавижу воду. Я не выношу боль. Вода так много украла у меня. Доброго старого рыбака. Золотых рыбок. Людей, утонувших в волнах. И тебя, Хару. Вода украла тебя у меня.       И я не знаю, чего боюсь сильнее — океана или потерять тебя.